Том 1. Глава 2. The Unbearable Lightness of Being (a Witch)
Для Гермионы Гарри был теплом. Теплом крепких объятий в Большом зале. Тепло робких кивков в знак благодарности и невеселых улыбок. Тепло спокойной силы на вершине огромного летающего зверя и неуместной уверенности в своем интеллекте. Тепло дружбы, храбрости и... других вещей. Волшебная версия ночи, проведенной за горячим какао на удобном диване с пушистым пледом. Гермиона хотела бы быть холодной, сильной и уверенной в себе, чтобы слиться с его теплом, но она не была такой. Она была умной, а главное - напористой, настолько напористой, насколько это возможно для человека в их возрасте. Именно из-за этого она была изгоем столько лет до Хогвартса и несколько месяцев после - из-за полной неспособности смягчить самые резкие черты своего характера. Ярость презираемой ведьмы пылала в ней не из-за личных неприязней или отвергнутых чувств, а из-за несправедливости. Несправедливости мира, в котором к маглорожденным относились как к гражданам второго сорта. Гермиона всегда боялась, что её пылающая горячая лава и уютное тепло Гарри никогда не соединятся, и она потеряет лучшего друга, но этого никогда не случалось. Когда дела шли плохо, его тепло превращалось в холодную, жесткую, несгибаемую силу воли, а ее неистовая интенсивность - в пылающую, горячую, обжигающую решимость. Никогда ещё ей не было так комфортно, как верхом на Клювокрыле. Но Гарри больше не был просто теплом, не так ли? С того дня он пропадал на несколько часов и возвращался после комендантского часа. Когда она столкнулась с ним, на её возмущённый гнев - «как он смеет заставлять меня так волноваться?» - ответил бы не смущённый Гарри Поттер, а спокойный, холодный, расчётливый. Она должна была быть довольна. Тепло и холод - это должно работать! Теперь они всегда будут дополнять друг друга, и то чудесное чувство, которое она испытывала к Клювокрылу, всегда будет с ними, и она больше никогда не будет одна. В тот вечер в гостиной Гриффиндора тихо ждала не счастливая Гермиона. Это была даже не сердитая, разъяренная Гермиона, обеспокоенная судьбой своего лучшего друга. Она была напугана до безумия. В ужасе от того, что Гарри избегал ее. Потому что он изменился. Что-то изменилось, и ей нужно было понять, что именно. Она не могла остаться одна, никогда больше, просто не могла. Без горячего какао, пушистых одеял и уютных диванов. Она пыталась не дрожать, но не могла. Она смотрела на свою руку, желая, чтобы она перестала дрожать, но она не слушалась ее. Она сосредоточилась так сильно, что ее зрение расплылось, но она не плакала, а сосредотачивалась. Это было не сопение, она просто прочищала нос. Она была интенсивной, а интенсивность не терпит испуганных приступов плача посреди ночи. Ей нужно было быть интенсивной, потому что именно это было нужно Гарри: книги, ум и яростная, жгучая интенсивность. Вихрь путаных и панических мыслей был внезапно прерван парой рук, мягко обнявших ее, и голос, который она хотела услышать, раздался над ней. «Гермиона? Что случилось? Почему ты плачешь?» Это был не холодный Гарри из тех ночей, что она провела, ожидая его в гостиной, а тёплая мягкость, по которой она так скучала, и она не позволила ему уйти. Она бросилась к нему и крепко, изо всех сил, обняла его. Он больше никогда не оставит ее одну. Только она и ее горячее какао, пушистые одеяла и удобные диваны. «Рон что-то сделал? Поговори со мной, Гермиона.» Рон издал короткий придушенный смешок посреди тихих всхлипов и сопения, но она покачала головой. Рон в последнее время мало с ней разговаривал, не то что Гарри, который так отдалился от неё. Она стыдливо опустила глаза: «Упрямые не плачут, возьми себя в руки, Грейнджер!», но Гарри не отпускал её. Она почувствовала, как чья-то рука быстро взяла её за щёку и заставила поднять взгляд, и один взгляд на тепло, скрытое за обеспокоенными изумрудно-зелёными глазами, и то самое прекрасное чувство, которое она испытала, когда он катался на Клювокрыле, снова наполнило её. «Гермиона, что случилось?» Гарри снова мягко спросил, но Гермиона не хотела ни говорить, ни двигаться, ни дышать, потому что, если она это сделает, это чувство снова исчезнет, а она хотела чувствовать его вечно. Поэтому она просто смотрела на него широко раскрытыми глазами и тихо плакала. На долю секунды взгляд Гарри сузился, а затем смягчился еще больше. «Гермиона, ты грустишь из-за того, что я не провожу с тобой столько времени?» - спросил он мягким голосом. Он спросил самым мягким голосом, который она когда-либо слышала от него. Она не могла ответить на этот вопрос. Она была упрямой, а упрямость не была девушкой в беде, нуждающейся в спасении, - спасением занималась Гермиона Грейнджер, спасибо тебе большое, и не за что, Сириус Блэк. «Ничего страшного, Гарри. Ты закончил свое эссе по Трансфигурации? Я только что закончил свое, могу пересмотреть твое, если ты дашь мне его». Она смотрела куда угодно, только не на него, и дрожащими руками пыталась открыть сумку, чтобы достать пергамент и перо. Гарри поймал ее запястье в свою руку и уставился на нее. «Это была очень плохая попытка сменить тему, Гермиона», - сказал Гарри, сузив глаза и погрузившись в раздумья. Она снова осеклась, покоренная его взглядом, прежде чем он нахмурился и продолжил. «Если только ты не меняла тему». Гермиона почувствовала, как ее горло сжалось, а дыхание стало более поверхностным. Она не могла слушать, как Гарри снова отстраняется от нее, это было бы слишком больно. Она плотно закрыла глаза и заставила себя быть где угодно, только не там. «Гермиона, я дружу с тобой не только из-за твоего ума». Это заставило ее открыть глаза в замешательстве. Книги и ум - вот что она умела, но что она могла предложить ему, если не это? Он должен был нуждаться в ней, иначе он бросит ее, и она останется одна, а этого не должно было случиться, никогда больше. «Я твой друг, потому что ты замечательный человек. Ты добрый, преданный и надежный. То, что я решил приложить больше усилий и стараний здесь, в Хогвартсе, не означает, что я перестану нуждаться в твоем присутствии. Я всегда буду хотеть, чтобы ты был рядом. Может, Рон и заставляет меня больше смеяться, но ты - мой лучший друг». «Так вот почему ты пропадаешь по ночам?» робко спросила Гермиона. Гарри на секунду напрягся, но Гермиона все равно это заметила. «Наверное, можно сказать и так», - спокойно ответил Гарри, но не стал сообщать ей больше информации. Они оба знали, что он что-то скрывает, и Гермионе до смерти хотелось узнать, что происходит в жизни Гарри, но она придержала язык, если бы не страх, растущий в ее груди, что Гарри однажды устанет от нее и больше не посмотрит в ее сторону. Она не хотела больше оставаться одна, и этот страх в данный момент преобладал над всем остальным. Гермиона подумала, не будет ли в этот момент ее боггартом она сама, одинокая и никому не нужная в жизни, а не страх неудачи, который преследовал ее всю жизнь. Эта мысль вновь заставила её обхватить его руками и сжать в объятиях - а он в тот момент стоил всего, что Гермиона могла себе представить. Она отпустила его и не смогла сдержать робкую довольную улыбку на лице, когда тепло Гарри окутало её, и он засиял. «Теперь, могу я проводить с тобой больше времени?» - робко спросила она, все еще довольная, что Гарри не хотел ее отпускать, но не смогла избежать ужаса, наполнившего ее желудок, когда он мягко покачал головой. «Не то чтобы я не хотел, чтобы ты помогала, Гермиона, но с тех пор, как произошла история с Сириусом, я хочу сделать это один. Меня не покидает ощущения, что если бы я подошел к этому делу с умом, он бы уже был освобожден», - самодовольно нахмурился он. Лицо Гарри приобрело то отстранённое выражение, которое всё ещё заставляло сердце Гермионы сжиматься от страха, но осознание того, что он не собирается бросать болт, заставило её побороть страх и печаль. «Это не твоя вина, Гарри». «Дело не в этом, Гермиона. Я мог бы заставить Фаджа прислушаться, мог бы заставить Снейпа сотрудничать, но я был слишком прямолинеен, слишком наивен. Я не могу допустить, чтобы это повторилось», - изумрудные глаза Гарри потемнели, выражение лица стало смертельно серьезным, и он снова посмотрел ей прямо в глаза, заставив ее слегка сглотнуть от его поведения. «Если я не изменюсь, они будут продолжать делать это с людьми. Бросили Хагрида в Азкабан без суда и следствия, заставили бежать невиновного человека, позволили Малфою управлять правительством. А что, если они в следующий раз ополчатся на тебя? Кто их остановит?» «Конечно, мы можем попросить помощи у Дамблдора, Гарри, он сможет обеспечить нам безопасность». Гарри снова тихонько покачал головой и посмотрел на нее. «Гермиона, Дамблдор обладает огромной властью. Подумай, он был директором школы около пятидесяти лет? Это целые поколения самых могущественных ведьм и волшебников страны, которые были отданы под его опеку, не говоря уже о власти, которой он обладает как главный маг, и он не стал противостоять Фаджу, когда тот арестовал Хагрида, а ты знаешь, как предан Хагрид Дамблдору. А что касается нашей безопасности, Гермиона, то в прошлом году ты окаменела от василиска, в позапрошлом тебя чуть не растерзал тролль, не говоря уже об этом годе, когда нас чуть не поцеловали дементоры. Мы можем доверять только себе». Гарри вдруг подскочил от удивления и посмотрел вдаль, затем нахмурился и мягко улыбнулся. «Ты только что помогла мне понять то, что раньше ставило меня в тупик», - он быстро встряхнул головой и улыбнулся ей. «Но в любом случае, если мне нужно кое-что сделать одному, это не значит, что мы не можем проводить больше времени вместе. Как насчет того, чтобы завтра вместе позаниматься в библиотеке?» Гермиона все еще была озадачена внезапным скептицизмом Гарри по отношению к Дамблдору и боролась с чувством грусти, которое она испытывала из-за того, что ее не допускали к тем занятиям, которыми Гарри занимался, чтобы улучшить себя, но эти чувства были быстро заглушены теплом, наполнившим ее при виде однобокой улыбки Гарри. Она улыбнулась ему и радостно кивнула, заставив его захихикать от ее нетерпения, но Гермионе было все равно. Она вернулась к горячему какао, пушистым одеялам и удобным диванам. "Уже поздно. Увидимся завтра. Спокойной ночи, Гермиона". "Спокойной ночи, Гарри".***
Следующие дни прошли более-менее спокойно. Гермиона, казалось, была в восторге от вновь обретенной страсти Гарри к учебе, хотя ее несколько расстраивали его частые исчезновения по ночам, но она всегда ждала его в Общей комнате и даже пару раз засыпала на диване в ожидании его. Неизменно он осторожно будил ее и заводил с ведьмой разговор. Он подозревал, что по крайней мере пару раз она притворялась, что засыпает только для того, чтобы он ее разбудил, по небольшой улыбке, которая ненадолго появлялась в уголках ее рта, а затем исчезала, но он не стал это комментировать. Ему казалось это странным, но она выглядела счастливой, а счастливая Гермиона не стала бы спрашивать, где он был, когда вернулся после разговора с Салазаром. Он еще не читал книги полностью сосредоточившись. Когда он ложился спать, то обычно был измотан дневными лекциями и занятиями с Гермионой, за которыми следовал вечер бесед и наставлений Салазара в Тайной комнате. Толстая Дама уже почти не обращала внимания на его постоянные нарушения правил и только вздыхала, когда из ниоткуда появлялась бесплотная голова и произносила пароль, чтобы распахнуть дверь в гостиную. Он боялся, что если Гермиона увидит его за чтением маггловских книг, это вызовет ряд нежелательных вопросов, и он не мог рисковать, что она отреагирует на то, что Салазар Слизерин, предполагаемый ненавистник всего магловского, был его репетитором, а Гермиона была так страстно увлечена отсталостью волшебников, как только может быть. Учитывая, что последним её знакомством с чем-то, связанным с покойным волшебником, была встреча с его василиском, Гарри не мог не оправдать её чувств по этому поводу. Хуже того, она без сомнения усомнится в том, что Салазар предоставил ему всю эту магловскую литературу, и предположит, что Гарри скрывает от нее что-то гнусное, а это сведет на нет весь прогресс, достигнутый за последние несколько дней после их слезливого разговора в Гриффиндорской башне. «А нельзя ли зачаровать книги так, чтобы обложка выглядела по-другому?» спросил Гарри у Салазара однажды вечером. «Можно, но зачем мне это делать?» «Разве генеральные планы не должны быть скрытыми, чтобы появиться в подходящий момент?» «Я тебя умоляю», - насмешливо произнес Слизерин, даже не поднимая глаз от книги, - «у тебя нет ни плана, который нужно скрывать, ни тем более мастер-плана. У тебя едва есть зачатки амбиций». «Я думал, мы сошлись во мнении, что моей амбицией была свобода.» «Нет, - тяжело вздохнул Салазар, приказав гадюке закрыть книгу и зажав нос между пальцами от досады, - мы согласились, что твое желание - это свобода. Амбиции не могут быть такими же неопределенными, как «я хочу быть свободным». Тебе нужна объективная, осязаемая и достижимая цель, а не расплывчатые фантазии подростка». «Так в чем же тогда мои амбиции?» потребовал Гарри. «Откуда мне знать? Смирись с этим, дитя. Если ты считаешь, что не можешь доверять тем, от кого хочешь скрыть свои амбиции, то, возможно, тебе не стоит на них рассчитывать». «Я не брошу Гермиону», - злобно прошипел Гарри, едва не перейдя на парселтанг. В последнее время это случалось все чаще. Слизерин удивленно посмотрел на него, а потом захихикал, глядя на возмущенное и покрасневшее лицо Гарри. «Конечно, тогда не бросай ее», - легкомысленно пожал он плечами и снова обратил внимание на лежащую перед ним книгу, - «найди способ уговорить ее помочь тебе». «Честно говоря, я не знаю, как она к тебе отнесется», - слабо признался Гарри. «А, так она одна из тех гриффиндорцев?» Слизерин насмешливо хмыкнул, вернувшись к своим книгам. «Она не считает всех Слизеринцев злыми, но и о тебе она не лучшего мнения». «Дай угадаю, она поклоняется земле, по которой ходит Альбус». Вкрадчивый голос Салазара заставил Гарри слегка вздрогнуть, хотя он даже не смотрел на портрет. Он чувствовал насмешку, но не мог заставить себя защищать друга. По правде говоря, тема Альбуса Дамблдора вызывала множество споров как между Гермионой и Гарри, так и между Гарри и Салазаром. В то время как Салазар открыто насмехался над ним и высмеивал как его пребывание на посту главного мага, так и особенно его деятельность на посту директора школы, называя его «безголовым человеком в слишком большом количестве шляп», Гермиона все еще находила себя в ужасе от скромного недоверия Гарри к тому, что, как он подозревал, было человеком с хорошими намерениями и плохим исполнением. Разговор между Гермионой и Салазаром о Дамблдоре, который должен был произойти минут через десять после их первого знакомства, если бы не пристрастие Слизерина к тому, чтобы заставлять своего подопечного чувствовать себя крайне неловко, был бы... плохим. Лучше сменить тему. «Ну, если быть честным, твое первое общение с ней было через твоего василиска». Салазар нахмурился, и Гарри начал гордиться собой за то, что изменил направление разговора. Слизерин обожал рассказывать о своем василиске. «Это был удивительно удачный переход, дитя». Черт возьми. «Я почти горжусь». «Ну и хрен с тобой». «Обычно ты неравнодушен к Салли». «Мою знакомую зовут не Салли!», - сердито прошипел Салазар на Гарри, и тот захихикал. Как бы ни был хорош Слизерин в отклонении, его вспыльчивость было очень легко использовать, когда дело касалось василиска. «Что? Это ты мне все время вдалбливаешь, что змея - это она. Не могу же я называть ее Сэл, если она змея?» «Будь осторожен, дитя. Ты еще не слишком стар для того, чтобы я перегибал тебя через колено». Салазар сузил взгляд и пристально уставился на Гарри, осмеливаясь продолжать издеваться над ним. «Ты - портрет», - ошарашил Гарри. «У тебя нет коленей». После некоторого молчания Салазар резко зашипел. «Держите Гарри Поттера неподвижно и согните его». «Подождите!» - закричал Гарри, когда несколько змей обвились вокруг него, а одна, особенно большая, обвилась вокруг одной из ножек гранитного стола, а затем обвилась вокруг его шеи и заставила Гарри наклониться: «Успокойся, успокойся! Прости меня». Громко хмыкнув, Слизерин убрал змей и устремил на Гарри сердитый узкий взгляд. «Я и так уже твоя чертова совиная почта, не нужно меня еще и шлепать, знаешь ли», - раздраженно проворчал Гарри, выкидывая из сумки на стол книги, которые принес Салазар. «Ну, если бы мир был достаточно цивилизованным, чтобы иметь возможность доставлять змей, мне бы не нужна была сова, но это не так, поэтому она мне нужна». «Да, да, неважно. Ты же не платишь за эти чертовы книги». «Мое обучение не бесплатное. И стоит ли напоминать, что ты покупаешь книги, используя хранилище, наполненное золотом от продажи частей моего василиска, по моей рекомендации?» «Я не виноват, что Салли пользуется большим спросом», - пошутил Гарри, наслаждаясь выражением ярости, появившимся на лице Салазара, прежде чем рассмеяться. «Ладно, ладно, успокойся. Это просто шутка. Я оценил идею, особенно если учесть, что это была твоя знакомая». «Ну, мертвым она нам не пригодится», - скорбно сказал Салазар. Гарри поначалу чувствовал себя неловко при упоминании василиска, но Слизерин заверил его, что василиск сошел с ума задолго до того, как Риддл стал манипулировать им в своих интересах, и что смерть была милостью для разбушевавшегося зверя, учитывая то, что она натворила. «Что касается твоего друга», - сказал Салазар, заставив Гарри опустить глаза от того, что он не успел сменить тему. «А что с Гермионой?» мрачно спросил Гарри. «Ты должен подумать о том, как она впишется в будущее», - твердо сказал Салазар, глядя на Гарри с тяжелым выражением лица. «Мой опыт общения с друзьями весьма печально известен, дитя. Мне не нужно рассказывать тебе о моем разрыве с другими Основателями, я полагаю?» Гарри покачал головой в подтверждение, и Салазар хмыкнул. «Что ж, опасайся, что с тобой произойдет нечто подобное. Дружеские отношения очень важны в жизни, но ты должен думать о том, как они будут развиваться в будущем. Смогут ли они выдержать предстоящие испытания?» «Я не могу представить, что Гермиона когда-нибудь не будет рядом со мной», - размышляет Гарри. «Даже если ты изменишься?» спросил Салазар, заставив Гарри повернуться к нему. «Потому что так и будет, пока ты будешь идти к своей цели. Некоторые изменения будут ей не по душе, если она так доверяет Дамблдору. Неужели она хочет от тебя только дружбы?» «Что ты имеешь в виду?» - смущенно спросил Гарри. Салазар удивленно приподнял бровь, но терпеливо объяснил. «Некоторые друзья ожидают, что их друзья будут думать так же, как они», - сказал он. «Другие друзья ждут, что их друзья не будут с ними не соглашаться. Некоторые друзья хотят быть чем-то большим, чем просто дружба». «Э-э», - тупо сказал Гарри. «На самом деле я не думаю о Гермионе так». «Возможно, не сейчас», - хмыкнул Салазар. «Возможно, никогда. Но эти вопросы более актуальны, чем ты думаешь, дитя. В конце концов, есть причина, по которой ты не рассказал этой девушке о своих планах, не так ли?» Гарри скривился под тяжелым взглядом Основателя, но в любом случае слегка кивнул. «Хорошо. Подумай об этом, если сможешь. Дружба - ценная вещь, но стоит ли из-за нее терять себя?» «Ты жалеешь о своем выборе?» Гарри проговорился, заставив Салазара взглянуть на него с кратким раздражением и удивлением, после чего воцарилось то же незаинтересованное спокойствие, что и всегда. «Конечно, жалею», - мягко сказал портрет. «Я обнаружил, что великие люди - а во мне нет напускной скромности, чтобы не признать, что я именно таков - всегда полны сожалений, и я не исключение. Многие из этих сожалений касаются других Основателей. Но нет смысла размышлять о прошлом. В конце концов, я мертв», - просто закончил мужчина. Впрочем, он лгал, но в данный момент Гарри не мог этого понять. Салазар постоянно думал о том, как изменить прошлое - не в буквальном смысле, поскольку прекрасно знал об ограничениях, накладываемых даже такой дикой магией, а применительно к миру в целом. Прошлое - это бесконечный незаконченный портрет, и Салазар намеревался раскрасить его совсем не так, как в данный момент. И Гарри будет его кистью.***
*** «Занятия теперь такие скучные, клянусь», - пожаловался Гарри, положив голову на стол. «Как ты умудряешься быть настолько впереди по теории и не скучать до полусмерти?» «Знаешь, всегда есть еще теория, которую нужно прочитать», - ответила Гермиона, не отрываясь от учебника по Чарам четвертого курса, который она читала. «И не то чтобы ты не опережал всех в практической магии». «Если бы это зависело от тебя, ты бы уже читал о магии после ЖАБА», - тихонько хмыкнул Гарри, заметив раздраженное выражение лица Гермионы. «Ну, технически говоря, чары Патронуса не преподаются в Хогвартсе, во всяком случае, сейчас. Так что ты знаешь больше теории по Чарам, чем я». «С большим перевесом в одно заклинание», - хмыкнул Гарри. «Один - это больше, чем ноль», - пожала плечами Гермиона, уже не обижаясь на Гарри за то, что он умеет вызывать Патронуса. После достаточно долгого общения с ним нормализация исключительности просто стала частью ее привычки. Хотя какая-то часть её до сих пор раздражалась, что она не может сделать нечто подобное. Она задумалась, обращаясь к более продвинутому учебнику на столе. Он фыркнул, но ничего не сказал, упираясь цепью в корешок случайной книги, пытаясь сбалансировать ее вертикально. «Если тебе так скучно, почему бы тебе не попробовать нумерологию? Это мой любимый предмет, и он очень интересный», - сказала она дружелюбно, но с малейшим намеком на надежду. Еще пару месяцев назад Гермиона ожидала бы от Гарри едва скрываемого презрения, но теперь, заметив краем глаза его задумчивое выражение, она едва сдерживала ликование. Рон отказался сопровождать их обоих в походах в библиотеку, потому что даже он не мог игнорировать горячий взгляд Гермионы, когда тот бормотал о людях с психическими отклонениями и их неспособности ценить такие прекрасные вещи в жизни, как шахматы и квиддич, без молчаливой поддержки Гарри. Их рыжий друг по-прежнему общался с ними, когда они были в гостиной, и сидел рядом с ними на уроках, но это было все. Симус и Дин теперь почти все время проводили с ним в гостиной, и Невилл перемещался между обеими группами. «Я думал почитать по нумерологии, чтобы попробовать поэкспериментировать с новыми заклинаниями». Это было неожиданно. Гермиона нахмурилась. «Откуда ты знаешь об нумерологии? Ты не читал теорию, я бы знала». Гарри оскалился, пожал плечами, взял в руки учебник по нумерологии и открыл первую страницу. Гермиона сузила взгляд, глядя на Гарри. Он сохранял свою скрытность только тогда, когда она пыталась затронуть тему того, чем он занимается по вечерам. Значит, это связано. Но он не мог изучать только арифмантию, он бы не стал этого скрывать. Чем же он тогда занимается? Гермиона Грейнджер попыталась научиться Дезиллюминационным чарам, чтобы проследить за ним, но не только потерпела неудачу, но и быстро вспомнила, что у Гарри есть плащ-невидимка. Но Гермиона Грейнджер не отличалась упорством. Она просто должна была изменить свою тактику. «Что ещё странного происходит с Гарри в последнее время?» - размышляла Гермиона, пока не увидела Хедвиг, пролетающую мимо одного из окон с пакетом в когтях. «В последнее время Хедвиг носит много таких посылок. И мне кажется, я видела магловскую литературу в одном из тех пакетов, которые он вскрывал в Большом зале». Глаза Гермионы распахнулись, и она слишком заметно расслабила позу, заставив Гарри посмотреть на нее. «Знаешь, в библиотеке Хогвартса действительно должно быть больше маггловских книг», - сказала Гермиона, с тяжелым стуком захлопнув учебник по Чарам, который она читала. «Магия - это, конечно, интересно, но я скучаю по хорошему роману». «Что ж. Разве это не счастливый случай?» - подумал Гарри, скрывая ухмылку. «Недавно я узнал о способе доставки книг из магловской библиотеки совой. В Абердине есть сквиб, который доставляет магловские книги для волшебников в Хогвартс». «Как ты об этом узнал?» спросила Гермиона с подозрением. «Я спросил у портрета». Ну, технически это было правдой, в конце концов. «Как быстро он может доставить? Я знаю, что до конца семестра осталось всего пара недель, но я бы с удовольствием почитала что-нибудь в духе Джейн Остин». «О Мерлин, это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Это должен быть знак», - с радостью подумал Гарри, радуясь, что это отвлечет Гермиону от того, чем он занимался в последнее время с Салазаром. «Это зависит от книги, но я думаю, что такая популярная книга, как Джейн Остин, будет довольно быстрой. Какую книгу ты бы хотела?» спросил Гарри с улыбкой. «Я и не знал, что она тебе нравится! О, читать ее книги сейчас было бы так интересно. Ты тоже должен взять у нее книгу! Мы можем почитать вместе у Черного озера, когда потеплеет. Я позволю тебе выбрать ту книгу, которую ты предпочитаешь». «Отлично! Я сейчас же отправлю ему сову, и к завтрашнему дню книги будут у нас». Гарри встал со своего места в библиотеке и, не веря своей удаче, направился к Тайной комнате. «Ну что ж, может, теперь он объяснит, почему Хедвиг принесла «Чувство и чувствительность», - пробормотала Гермиона, снова открывая книгу по чарам и радостно напевая какую-то мелодию.