Serpentine Advice

Том 1. Глава 3. Unveiling a Riddle

Гарри бодро шагал по туннелям, соединяющим вход Тайной комнаты со скрытым кабинетом Салазара. Он пришел прямо из кабинета Дамблдора, где ему еще раз напомнили о его обязательстве оставаться в безопасности в доме Дурслей и о том, что с момента инцидента со Взрывом тети Мардж его будут регулярно посещать волшебники, нанятые Дамблдором, чтобы гарантировать, что с ним ничего не случится. Проще говоря, он не сможет уехать. Это было проблемой. Обычно это и так было проблемой, но Гарри планировал уезжать из дома Дурслей на длительные периоды в течение лета, оставляя Дамблдора в неведении. Он знал, что любая попытка Гарри стать независимым от влияния Дамблдора будет пресечена, если у него будет сменная охрана около дома Дурслей. Ему нужна была помощь Салазара. «Салазар, мы можем поговорить?» спросил Гарри, врываясь в кабинет и не обращая внимания ни на что, кроме портрета, но вид, представший перед ним, заставил его остановиться. «Ты что, играешь в шахматы сам с собой?» Перед ним на уровне портрета стояла шахматная доска, на которой ярко-зеленая кобра стояла против Салазара, играющего черными фигурами. «Конечно, нет. Я играю против Бэзила». «Ты назвал кобру Бэзилом? Ты так сильно скучаешь по Салли?» «Ты невыносим. Я хочу сказать, что мой василиск был замечательным существом, - мрачно вздохнул Слизерин, - но нет, я назвал его так, потому что его чудесные зеленые чешуйки напоминают мне картинки, которые я видел с травой». «Верно. Повелитель змей здесь очень любит итальянскую кухню». «Я жил в Шотландии 10 века. По какой-то причине было трудно найти итальянскую кухню. Кроме того, если я не ошибаюсь, базилик произрастает в Африке и Азии, которые в мои дни были далеко за пределами моей досягаемости». Салазар прошипел команду двинуть ладью Бэзилу и кобра выполнила. «Кто бы мог подумать? В любом случае, как ты можешь играть в шахматы против змеи, если не управляешь ею?» «Ах, я передал ей свои знания шахматных партий и других человеческих действий». При этом Гарри просто уставился на портрет и продолжал переводить взгляд с портрета на заколдованную змею. «Прости, что ты сделал?! Ты дал волю волшебному животному?!» Гарри вскрикнул, глядя на змею, как будто она в любую секунду набросится. «Ты довольно глупый человек, не так ли?», - прошипел Базилик, впервые глядя на Гарри. «Ой!», - возмущенно ответил Гарри, в первую очередь забыв о своей настойчивости, - «Я хочу, чтобы ты знал, что у меня нет привычки видеть, как правила магии, как я их знаю, нарушаются, чтобы портрет мог играть в шахматы!» «А, ученик», - Базилик приятно покачал головой, показав язык Гарри. «Обычно ученики Салазара менее впечатлительны, чем ты, но ты похож на детеныша, так что это понятно». На этом Бэзил вернулся к игре и осторожно двинул ртом одного из своих слонов. «Салазар, почему даже твои змеи такие нахальные?» «Ну, когда я заколдовал Бэзила, я передал ему часть своего интеллекта. Он не является змеиной формой моей личности, но он использует некоторые мои привычки», - Слизерин пожал плечами, как бы небрежно рассказывая о том, что он ел на ужин раньше. нахмурившись, «бесит, что в этой игре меня так сильно бьет лишь часть моей совести.» «Ты хочешь сказать, что отдал змее часть себя?!» - сердито спросил Гарри, вспоминая инцидент, который впервые заставил его посетить Зал в прошлом году, заставив Бэзила и Слизерина перестать играть и взглянуть на него сузившимся взглядом. «Не путай меня с Риддлом, дитя», - ответил портрет, сделав ударение на последнем слове так, что Гарри вздрогнул, - «я сказал, что вложил в свое творение часть своего интеллекта, а не часть себя. Как ты уже не раз красноречиво говорил, я всего лишь портрет. Мне нечем поделиться с другими. Однако при создании наших магических портретов все четыре Основателя наделили их гораздо большим количеством магической энергии, чем нужно. Это позволяет мне творить заклинания и применять силу воли, которой наделило меня мое человеческое "я", для бескорыстного создания змей. Я - единственный портрет на планете, способный на магические подвиги благодаря сочетанию портрета Основателя и Парселмута». После нескольких секунд напряженного молчания Салазар вздохнул и сказал более мягко: «Никогда не забывай, Гарри Поттер, что ты молод и невежественен. Ты все еще учишься, а я забыл о любой отрасли магии больше, чем ты в настоящее время знаешь.» «Эргх, верно. Извини, Салазар». - застенчиво сказал Гарри. «Не обращай на это внимания», - сказал Слизерин, лениво шипя и отклоняя игру, к ужасу победившего Базилика. "Ты сказал, что тебе нужно моя помощь?» «Да, нужно. Дамблдор приставит к Дурслям охрану, чтобы «не дать им ничего сделать», и запретил мне выходить из дома», - с полуунынием сказал Гарри. Идея изолироваться от семьи Дурслей откровенно пугала его. «Он ограничивает твои передвижения.» «Да, и я не знаю почему», - заскулил Гарри. "По-моему, он пытается изолировать тебя от Сириуса. Он единственный волшебник, имеющий реальную возможность забрать тебя из магловского мира, будучи твоим крестным отцом, и, назначив охрану и запретив тебе уходить, он лишает тебя возможности связаться с ним без его ведома или даже случайно столкнуться с ним. Предположительно, то же самое он сделал и с Сириусом, отправив его, вероятно, далеко на восстановление после Азкабана, но вполне вероятно, что у Сириуса, как у потомка Блэков, есть владения здесь, в Британии, где он мог бы и восстановиться, и уберечь тебя от беды». «Почему Дамблдор так настаивает на том, чтобы я не оставался в Магической Британии? Я был на Аллее прошлым летом, и со мной все было в порядке». - пожаловался Гарри, тяжело опустившись на деревянный стул перед гранитным столом. «В тот раз он, вероятно, был переигран Министерством», - задумчиво сказал Салазар, - «а что касается того, почему он так настаивает, ну, затягивание информации - это его modus operandi". "Его что?" Гарри моргнул. «Modus operandi. То, как он поступает.» «А. Как это? Я не понимаю.» Слизерин несколько секунд смотрел на Гарри с тем же профессорским видом, с которым он окутывал себя, прежде чем начать монолог, но вместо этого задал вопрос. «Ты читал те две книги, которые я тебе недавно задал?» «Я читаю их. «Искусство войны» гораздо проще для понимания, чем «Институты», но я пытаюсь читать их вместе», - признался Гарри с растерянным выражением лица. «Хорошо», - кивнул Салазар. «Их чтение в тандеме - хороший способ создать соответствующий контекст. Они хорошо дополняют друг друга. Ты спросил меня, почему в Магической Британии есть только одна газета и одна главная школа. Учитывая наш разговор о причинах дискриминации маглорожденных, понимание Институтов того, как строится общество, и важность потока информации, которую дает «Искусство войны», к какому ответу на свой вопрос ты пришел?» «Что ж», - медленно сказал Гарри, подумав несколько минут, - «я не уверен, но думаю, что это связано с контролем над тем, как люди думают.» «О?» - спросил Салазар, вопросительно приподняв бровь. «Думаю, да», - ответил Гарри менее уверенно. «В этом есть смысл. Если у вас есть только одна школа, где учат магии, и только один источник новостей, вы контролируете, как люди думают и что они думают. Это значительно усложняет процесс изменения ситуации». «Верно, Гарри», - похвалил Салазар горделивой улыбкой, заставив Гарри лучезарно взглянуть на портрет. «А ведь именно это и делает Дамблдор, но по другой причине». «Альбус в глубине души отличный учитель», - продолжил Слизерин, глядя вдаль, глядя в воображаемую точку за пределами Зала. «И его время здесь в качестве профессора трансфигурации было необычайным. Он не имеет себе равных как мастер трансфигурации, и его понимание того, как передавать знания, ошеломляет». Посмотрев на Гарри и нахмурившись, он продолжил. «Люди думают, что если кто-то является выдающимся учителем, то он автоматически станет и выдающимся директором, но это не так. Проблема Альбуса Дамблдора в том, что он возомнил себя моральным компасом Магического мира, и после его победы над Гриндельвальдом волшебники во всем мире были более чем счастливы отдать ему эту должность. Используя свое положение директора Хогвартса, а затем и главы Визенгамота и Верховного чародея МКВ, он заблокировал целые области магии как Темные или просто слишком опасные из страха дать возможность появиться еще одному Геллерту Гриндельвальду, хотя сам практикует их, такие как Окклюменцию и Легилименцию, среди прочих. Ограничивая информацию, доступную волшебникам здесь, в Хогвартсе, и в других школах страны и мира, он считает, что создает стабильность». Салазар тяжело вздохнул и повернулся к Гарри с печальным выражением лица и усталыми серыми глазами. «Это чрезвычайно самонадеянная позиция, но именно ее в прошлом занимали многие волшебники, более мудрые, чем он. Наши долгие жизни и магические способности заставляют нас испытывать естественный страх перед переменами, и я полагаю, что в случае Альбуса его прошлое с Гриндельвальдом делает его еще более трусливым, возможно, потому что он уже однажды поддался искушению неправомерной революции, и, по его мнению, если он, Моральный Компас Волшебного Королевства, может быть соблазнен, то и любой может. Поэтому, чтобы избежать нового конфликта, подобного тому, что произошел с Гриндельвальдом, он решил создать мир, в котором можно будет преподавать и практиковать только ту магию, которую он считает безопасной» «Что ты имеешь в виду, под прошлым Дамблдора с Гриндельвальдом?» - спросил Гарри, зная о Темном Лорде, но не более того. «В молодости Дамблдор был близким другом Грин-де-Вальда», - мягко сказал Салазар, давая Гарри необходимое количество времени для шока. Гарри не мог представить, чтобы Дамблдор хотя бы мирно разговаривал с кем-то, чья репутация в Британии была лучше, чем у Волдеморта, и он знал от Гермионы, что Гриндевальда ненавидели в Европе гораздо больше, чем Риддла. «Дамблдор был и остается идеалистическим человеком. В прошлом он искал эту утопию вместе с Геллертом, но по личным и идеологическим причинам они разошлись. К тому времени, когда Гриндевальд потерпел поражение, мысли Дамблдора о том, как достичь его идеализированное общество значительно изменилось.» Гарри продолжал смотреть на мужчину, наклоняясь вперед, чтобы больше узнать о своем директоре. Личность Дамблдора всегда была окутана своего рода золотым ореолом, и критика, которую Гарри слышал - или даже высказывалась в уединении его разума - казалось, исчезла в тяжелом свете его репутации. Даже предыдущие жалобы Салазара на этого человека казались горькими, хотя многие из них действительно имели смысл. Услышать о чем-то, что было несомненным пятном на репутации Дамблдора, было неожиданно. «В этой ошибочной попытке создать магически благотворную утопию он забыл о трех вещах, две из которых сильно повлияли на тебя. Первая - это негативная реакция на такие способности, как Парселтанг, которые по своей сути нейтральны, но воспринимаются обществом как крайне вредоносные, не говоря уже о талантах, которые не одобряются, но не злословят, таких как Метаморфов. Любая область магии за пределами узкого промежутка, определенного Дамблдором как Свет, тайно демонизировалась Волшебным миром с помощью таких учреждений, как Хогвартс и Ежедневный пророк, и, следовательно, сильно маргинализировала тех, кто обладал такими талантами и аффектами. Второе - его крайнее отвращение к насилию. Будучи в душе учителем, он склонен верить в лучшее в людях и старается наставить их на путь истинный, но забывает, что не все люди так же благодушны, как он. Альбус - исключительно благонамеренный человек, но он идеалист до крайности. Одной из причин, по которой конфликт с Реддлом складывался так неудачно, было давление, которое он оказывал, чтобы, так сказать, держать борьбу на высоте. Что первое вы прочитали в «Искусстве войны», Гарри?» «Война - это вопрос жизни и смерти», - машинально ответил Гарри, заучив первые слова, пытаясь представить, что чувствовали его родители во время войны с Волдемортом. «Правильно. Люди гибнут на войне. Дамблдор относился к конфликту, как к драке на школьном дворе, а он относится к дракам на школьном дворе, как к спорам за ужином. За то, что студенты вытворяют в Хогвартсе в наши дни, в мое время их бы просто исключили, но терпение Альбуса безгранично, как и его безжалостность. Он так жестко сдерживал информацию, что для того, чтобы правильно понять, что происходит, мне пришлось использовать линию связи между домовыми эльфами Хогвартса, которые не желали передавать информацию директору и Гринготтсу. И это при том, что я являюсь Основателем того, что должно быть главным получателем знаний и открытий в Волшебном мире!». Слизерин прорычал последнее предложение со злостью и таким сильным разочарованием, что Гарри инстинктивно отпрянул. Устало проведя рукой по лицу, Слизерин продолжил. «И тогда глупец совершает ту же ошибку, что и Ровена с Годриком тысячу лет назад, и забывает, что Хогвартс - это не весь мир. Неважно, оказываете ли вы давление на Министерство, чтобы ограничить рост конкурирующих школ. Неважно, что вы запрещаете преподавать альтернативные области магии. Неважно, что вы ограничиваете дуэльные классы и преподавание беспалочковой магии. Неважно, что вы ограничиваете магические исследования Невыразимцами, потому что боитесь неустойчивости. Древние семьи с традициями воспитания волшебников обладают целыми библиотеками знаний, которые Министерство и МКВ не могут ограничить, не посягая на свободу могущественных мужчин и женщин. Целые кланы волшебников не имеют денег, необходимых для того, чтобы отправить своих детей в Хогвартс, и поэтому полагаются на подержанные и устаревшие методы и методики, обучающие неправильным и небезопасным заклинаниям и чарам. Амбициозные подростки и молодые люди по-прежнему создают новые заклинания, сглазы и проклятия, но уже без руководства авторитетного Мастера, предоставляя возможность заниматься инновациями тем, кто от природы не склонен следовать правилам. В результате количество смертельных заклинаний и ритуалов, разработанных в Британии, значительно возросло, в отличие от целительства или зельеварения. Все это лишь создает еще большую пропасть между богатыми чистокровными семьями, имеющими доступ к запретным знаниям, и остальным обществом» Некоторое время они стояли в тишине, пока Салазар заканчивал свою тираду и остывал, а Гарри неловко стоял рядом, не зная, что делать. «Дитя, ты сказал мне, что открыл свой парселтанг во время демонстрации дуэли, когда студент Слизерина применил заклинание Серпенсортии, верно?» «Да, Малфой сделал это во время нашей дуэли на втором курсе», - кивнул Гарри. «По нынешнему учебному плану этой школы колдовские заклинания преподаются только после пятого курса. Как студент второго курса со средней магической силой смог выучить заклинание призыва змей и успешно его использовать? Я гарантирую, что это была не первая его попытка, и я гарантирую, что он выучил его у своей семьи летом. Отслеживание использования магии несовершеннолетними не работает на сильно защищенных территориях или в магически насыщенных средах, таких как эта школа и ее окрестности. Чистокровные могут учиться и учатся магии, в то время как остальные ученики этой школы отстают». «Я не хотел учить магглорожденных в Хогвартсе не из-за страха или ненависти, а потому что это было бы несправедливо. Как можно уравнять детей, которые живут с магией уже десяток лет, и тех, кто совершенно незнаком с этой концепцией? Но тысячу лет назад Ровена в своем великодушии и Годрик в своем нетерпении отменили мое решение и пригласили в школу детей маглорожденных. Ты не поверишь, какое напряжение было в те первые десятилетия между двумя группами. Наконец, вместо того чтобы раздвинуть верхние границы магических знаний, Хельга убедила их выровнять поле в сторону уменьшения, чтобы принять всех учеников. Для меня это был последней каплей. Я не мог с чистой совестью оставаться в школе, которая предоставляла своим ученикам не самые лучшие возможности. Я пытался убедить их создать второй замок, чтобы обучать маглорожденных в более спокойном темпе, но Хогвартс был общим нашим наследием, и наше высокомерие взяло верх над здравым смыслом. А теперь Альбус делает то же самое и сильно замедляет темпы обучения магии в обмен на ошибочное чувство стабильности» Гарри не был уверен, что он думает о мнении Салазара. Что-то в этом его не устраивало, но он предположил, что действительно понимает разницу в знаниях между чистокровными и маглорожденными, просто благодаря тому, что он был погружен в волшебный мир гораздо дольше. Тем не менее, Гермиона была лучшей ученицей в их году с некоторым отрывом, и, как бы ни был исключителен ее случай, это было доказательством того, что вам не нужно замедлять ритм обучения, чтобы приспособить всех. Гарри не был уверен, что думает о мнении Салазара. Что-то в нем не устраивало его, но он допускал, что у того есть своя точка зрения на разницу в знаниях между чистокровными и маглорожденными, просто в силу того, что они гораздо дольше погружены в магический мир. Однако Гермиона с некоторым отрывом была лучшей ученицей в их классе, и, как бы ни был исключителен ее случай, он служил доказательством того, что не нужно сбивать ритм обучения, чтобы учесть интересы каждого. После этого на много минут воцарилось тягостное молчание, и у Гарри голова шла кругом от полученной информации. Он подпер голову локтями, опираясь на стол, и впал в отчаяние. Как он мог противостоять этому? Человек не только с непревзойденной магической силой и опытом, но и с огромным политическим опытом, да еще и необъяснимо одержимый им? Не говоря уже о проблеме Волдеморта, которая полтора десятка лет назад едва не поставила на колени целую страну? Огромность задачи навалилась на Гарри, прежде чем он бросил взгляд на портрет. «Салазар, это должно быть моим стремлением», - сказал он, медленно, но закончив возбужденно. «Твои амбиции должны основываться не на том, что должно быть сделано, а на том, что ты хочешь сделать», - предупредил портрет. «Я знаю, но это то, что я хочу сделать», - твердо ответил Гарри. «Пока мы не устраним проблемы в Магической Британии, ситуация не улучшится. Я всегда буду подчиняться кому-то другому». «Ты всегда будешь подчиняться другим людям, что бы ты ни делал», - заметил Салазар. «Хорошо, но, по крайней мере, так не будет», - Гарри дико замахал руками. «То, как сейчас обстоят дела, просто не работает. Ты сказал, что магический мир застыл, а магловский - динамичен. Я хочу, чтобы магический мир был таким же динамичным и инновационным, каким может быть магловский». «Ты хочешь объединить два мира?» - спросил Салазар с максимально нейтральным выражением лица. «Нет», - немедленно ответил Гарри, прежде чем нерешительно двинулся дальше. «Я не знаю, какой уровень взаимодействия между мирами был бы наилучшим, и я знаю, что мое представление о маглах немного испорчено Дурслями, но в мире маглов тоже много ненависти. Я думаю, что распространение магии среди немагических людей приведет только к насилию». «Очень хорошо, я согласен. Я боялся, что ты неправильно воспринял мои наставления», - кивнул Салазар, прежде чем продолжить. «Ты уверен, что это не просто попытка мести двум волшебникам, которые до сих пор диктовали твою жизнь?» «Да, это так. Я действительно ненавижу Волдеморта», - Гарри проигнорировал шипение раздражения при использовании этого прозвища. «Но я не ненавижу Дамблдора, я просто считаю, что он ошибается. Я не хочу больше жить в магловском мире, и я не хочу жить в магическом мире, где люди и целые области магии подвергаются преследованию без веской причины, где мой крестный отец был заключен в тюрьму несправедливо и без суда, или где к моему лучшему другу относятся хуже, несмотря на то, что он самый умный человек из всех, кого я знаю. Я понятия не имею, как мне это сделать, и знаю, что на это, вероятно, уйдут годы, но ты же сказал, что Мальчик-Который-Выжил - это знамя? Значит, только я могу это сделать». «Я горжусь тобой, Гарри», - мягко улыбнулся Слизерин, прежде чем выпрямиться и объявить. «Но ты ведь знаешь, что гриффиндорский подход, Гарри, к делу не сможет этого достичь, верно?» «Да, я так и понял», - смущенно вздрогнул Гарри, прежде чем откашляться и принять самую властную позу, какую только может 13-летний ребенок, сидя и разговаривая с картиной. «Что бы ты сделал на моем месте?» «Понятия не имею», - усмехнулся Слизерин. «В конце концов, это твои амбиции, а не мои. Я не буду относиться к тебе как к подчиненному в моих собственных целях». «Я ценю это», - улыбнулся Гарри, прежде чем задумчиво нахмуриться. «Ты часто сравниваешь магловский и магический миры, верно? Был ли период, когда что-то похожее на то, что происходит сейчас в Магической Британии, произошло в магловском мире?» «Есть», - одобрительно кивнул Салазар, прежде чем грустно усмехнуться. «Маглы называют это Темными Веками.» «Хорошо», - протянул Гарри - привычка, недавно приобретенная после этого сеанса. «Это обнадеживает.» «Действительно», - тихо рассмеялся Слизерин. «Но тебя порадует, что те времена уже прошли, а ответ появился еще до промышленной революции, так что тебе не придется создавать волшебный эквивалент прялки Дженни». «Тогда давай послушаем!» - с энтузиазмом сказал Гарри. «Что касается того, почему мы можем сравнивать современное общество волшебников с магловскими Темными веками, то можно указать на монополию церкви на информацию и образование в Средние века и на отсутствие инноваций в христианской Европе как прямой результат жертвования риском ради жизни в обществе, руководствующемся строгим моральным кодексом и имеющем скудную историю разногласий, и сделать прямой вывод о современном магическом обществе», - объяснил Салазар, снова приняв профессорский тон и отмечая свои слова резкими движениями рук и пальцев. «Более того, можно также упомянуть постоянные войны, голод и болезни того периода, как отвратительные провалы этой методологии, особенно в отличие от Золотого века ислама, едва наступившего в Средиземноморье» Гарри кивнул через секунду, подтверждая, что понимает логику Салазара, и мужчина продолжил. «По мнению историков-марксистов, переход между традиционным феодализмом и современным капитализмом начался с бубонной чумы. В частности, историк по имени Родни Хилтон описывает последствия гибели десятков крестьян от этой болезни как исключительно положительные для тех, кто выжил, и предполагает, что заработная плата выросла в результате отсутствия предложения трудоспособных работников, создав экономическую ситуацию, в которой помещики потеряли огромное количество своих прежних рычагов влияния». «То есть, по сути, чтобы изменить нынешнее положение дел в мире волшебников, где очень избранное меньшинство людей обладает экономической и политической властью за счет невежественного большинства, все, что мне нужно сделать, - это убить кучу маглорожденных и полукровок, чтобы те, кто выживут, смогли свергнуть чистокровное большинство?» Гарри с усмешкой посмотрел на Салазара, который с усмешкой ответил ему. «Не забывай убивать более бедных чистокровных и таких существ, как гоблины и домовые эльфы». «Да, мне не очень хочется становиться Темным Лордом в тринадцать лет», - мягко сказал Гарри. «Я так и предполагал», - пожал плечами Салазар. «Иногда разумное решение не может быть найдено в магловском мире. Мы должны развиваться собственным путем». «Замечательно», - вздохнул Гарри, снова пряча голову за руками и опираясь на локти. «Мы говорили о том, как поступал Дамблдор», - сказал он после недолгого молчания, - «может, попробуем взглянуть на вещи с точки зрения Реддла?» На этот вопрос Слизерин заметно заколебался, заставив Гарри вопросительно нахмуриться. Заметив его оплошность, портрет тяжело вздохнул и медленно сказал: «Признаюсь, я не очень хорошо понимаю Реддла. Причина, по которой я ненавижу предполагаемое прозвище Лорда Волдеморта, заключается в том, что мне практически невозможно совместить то, что я узнал от Тома Реддла, с тем, что я читал и рассказывал о Волдеморте. Как будто это совершенно разные люди. Реддл был последним человеком, которого я видел до тебя, почти пятьдесят лет назад. Люди всегда помнят Волдеморта за его безжалостность, жестокость и силу, но я помню Реддла за его огромный интеллект и амбиции». Гарри заметно побледнел при мысли о том, что его разум устроен так же, как у Волдеморта, и Салазар, должно быть, заметил это, потому что быстро добавил: «Я думаю, вы оба очень разные люди, Гарри. В основном, я думаю, он хотел отомстить Магическому миру в его нынешнем виде, потому что он не дал ему желаемого убежища от жестокого, лишенного любви и бедного приюта, в котором он воспитывался, и, в частности, он хотел отомстить Дамблдору за то, что тот познакомил его с магическим миром и создал ложные ожидания, а также за то, что не позволил ему покинуть приют навсегда. На последнее он часто жаловался. В этом вы похожи. Но ты гораздо более любящий и понимающий человек, чем он, и компенсируешь глубины его интеллекта смелостью и непредвзятостью». Гарри почувствовал раздражение от того, что ему прямо сказали, что он не такой умный, как Волдеморт, но быстро сообразил, что это никогда не было его сильной стороной. «Дело в том, что я не верю, что Риддл действовал так просто для месть, или так прямолинейно для того, что бы избежать смерти. Он был слишком умен для этого. У него должен быть скрытый мотив, но в этом вопросе я в невыгодном положении. Как бы я ни сочувствовал вашей беде, я родился богатым, чистокровным и в магическом мире. Я не знаю, что думают такие маглы, как вы и Риддл. Честно говоря, Гарри, я думаю, что у тебя больше шансов понять его мотивы, чем у меня». Не обращая внимания на чувство темного холода в груди при мысли о сходстве между ним и Риддлом, Гарри решил обдумать вопрос. Слизерин вернулся к игре в шахматы с Базиликом, пока Гарри обдумывал проблему. Он думал о том, что бы он сделал, если бы у него не было друзей и угрызений совести, а было только горячее желание изменить мир и править миром так, как ему было удобно. После многих минут размышлений Гарри внезапно встал, напугав шипящую кобру и пожаловавшись на потерю внимания. «Салазар, а вы с Реддлом часто говорили о магловском мире?» - оживленно спросил он. «Да», - кровь Гарри застыла, и Слизерин нахмурился. «Я не понимаю, почему тебя это так пугает. Это общая нить между всеми моими воспитаниками». «Салазар», - нервно сглотнул Гарри, дрожа, - «что, если Риддл ответит на вопрос о бубонной чуме?» «Что ты имеешь в виду?» - медленно спросил Салазар. «Мы уже знаем, что он не верит в главенство чистокровных, будучи полукровкой», - Гарри нервно наморщил руки, ожидая, что Салазар кивнет. Когда мужчина это сделал, он нервно продолжил. «Ты сказал, что он очень умный, так что он должен был понять, что идея о том, что чистокровные обладают большей магической силой, чем остальные, - чушь. А та тень, с которой я сражался в Тайной комнате, называла себя величайшим волшебником всех времен. Он не мог быть приверженцем чистокровности, если величайший волшебник всех времен был сыном магла» «Да, так и есть», - нетерпеливо пожаловался Слизерин. «Что из этого?» «Ну, может быть, он хотел изменить мир, как ты и предполагал», - подумал Гарри вслух, чувствуя лишь неловкость в этом своем понимании, но настаивая на том, что это возможно. «Вместо того, чтобы пытаться найти решение, он смотрел на то, как идут дела, и думал, что решение состоит в том, чтобы полностью стереть то, как работает общество.» «Это бессмысленно», - пробормотал Салазар, но его напрягло ощущение, что он невольно сыграл роль в создании Волан-де-Морта из Риддла. «Он действительно создал конфликт, и у него действительно был профиль убийства магглорожденных, полукровок и беднейших семей чистокровных во время войны, но он хотел взять власть в свои руки. Как Лорд Волдеморт он был бы не на той стороне исторической тенденции, даже если бы преуспел». «Да, но не как Реддла. В мире никто не знает, что Реддл - это Волдеморт, все помнят Реддла как блестящего, обаятельного и умного старосту Слизерина, получившего награду за особые заслуги перед школой в 40-х годах», - настаивал Гарри. «Ты сказал, что из-за того, что я победил Волдеморта, я стал своего рода знаменем, верно?» Салазар кивнул. «А после того, как Дамблдор победил Гриндельвальда, люди тоже дали ему слишком много власти. Как ты и сказал, люди дали ему эту должность лидера, а он даже не попросил». Салазар внезапно побледнел, понимая, что имел в виду Гарри. «Ты думаете, что Реддл собирается убить Волдеморта?!». «Это просто мысль», - пожал плечами Гарри. «Но он мог бы рассудить, что до него ни один Темный Лорд не преуспел, а их поражения создают дыры, которые люди могут заполнить. Если Волдеморт сможет разрушить мир настолько, что он будет вынужден измениться...» Гарри замолчал, нервничая как о неуверенности в том, что план Волан-де-Морта действительно соответствовал его подозрениям, так и о возможности того, что он правильно их угадал. «Что, если Риддл планировал убить Волдеморта и использовать это преимущество для создания мира по своему образу и подобию? Если бы Дамблдор умер в процессе, он бы занял нынешнее положение Дамблдора, но без каких-либо проблем с поддержанием стабильности», - вслух подумал Салазар. «Это также объясняет его одержимость идеей стать бессмертным...» - сказал мужчина тихим голосом, но Гарри услышал его и слегка нахмурился. После нескольких часов молчания Слизерин посмотрел Гарри прямо в глаза. «Что ж, не будем забегать вперед», - слабо сказал он, но Гарри мог сказать, что человек был потрясен. «Мы не знаем, верны ли наши выводы. Мы должны собрать информацию.» Гарри слабо кивнул, но оба они знали, что это вынужденная мера. Гарри был уверен, что ему не хватает какого-то кусочка или, скорее, многих кусочков головоломки, но он чувствовал, что стал ближе к чему-то. И ему очень не нравился настороженный взгляд, который Салазар посылал в его сторону.