Том 1. Глава 10. The Intentions of Albus Dumbledore
Гарри был потрясён, но лишь на мгновение. Он не мог представить себя никем иным, кроме как Поттером, но полагал, что принятие на себя обязанностей главы семьи Блэков не исключает его будущего главенства в семье Поттеров. Оставшаяся часть разговора была вежливой и непринужденной, чего он никак не ожидал от Сириуса. Многие детали ещё выяснялись в Гринготтсе, и старший мужчина не хотел обнадеживать себя тем, что через несколько месяцев ему придётся разрушить их из-за юридических тонкостей. Не было посещено ни одного хранилища, не подписано ни одного документа, не объявлено о намерениях. Это была искра надежды, но не более того. Гарри также покидал банк с чувством настороженности. Он понятия не имел, насколько сильно Феликс Фелицис повлиял на этот день. Сохранил бы Сириус способность иметь детей, если бы Гарри не выпил зелье? Гарри сомневался в этом, но то, что зелье повлияло на других людей, кроме него, не вызывало сомнений, чего он не ожидал. Действие зелья было положительным, но Гарри полагал, что сегодняшние события были бы тем днем, который Салазар оценил бы очень высоко. Сам Гарри не был в этом уверен. Поездка к Дурслям прошла в молчании, как внешнем, так и внутреннем. Роскошь тишины отсутствовала в течение всей волшебной жизни Гарри, и ему до сих пор было странно, когда ему позволяли поразмышлять о чём-то в одиночестве. Он был в некотором роде задумчивым, хотя и пытался избавиться от этой дурной привычки. Прибыв на Тисовую, Гарри рассеянно похлопал себя по карману и нащупал билет. Открыв дверь, он сразу же столкнулся с багроволицым Верноном, который с яростным выражением лица вскочил с дивана. «Мальчишка», - прорычал он, быстро подойдя к двери и втолкнув Гарри внутрь, чтобы не привлекать внимание соседей к разговору, - «где ты, черт возьми был? Ты же гулял несколько часов назад!» Гарри показалось странным, что дядя спрашивает о его местонахождении, учитывая, что семья предпочитала в основном игнорировать его. Время от времени в глазах мужчины появлялся жестокий блеск, который затем медленно исчезал. Создавалось впечатление, что он борется с инстинктом быть жестоким с мальчиком против страха возмездия со стороны Сириуса или самого Гарри. «Я просто гулял пару часов», - бесстрастно пожал плечами Гарри, изо всех сил стараясь выглядеть так, будто он что-то скрывает, и нарочито наклоняясь на левый бок, чтобы подчеркнуть выпуклость в правом кармане. «Как будто такой ленивый маленький уродец, как ты, будет часами гулять на улице», - хмыкнул дядя, подозрительно глядя на Гарри. Гарри было трудно контролировать свой характер. Он думал, что в кругу родственников ему удается более-менее сдерживать свои эмоции, но то, что его назвали ленивым, задело его гораздо сильнее, чем он ожидал. Он гордился тем объемом работы, который мог выполнить, когда был мотивирован, и большую часть последнего месяца в Хогвартсе потратил на то, чтобы избавиться от привычки лениться. Вернон заметил этот короткий всплеск гнева, потому что шагнул вперед и сузил взгляд на Гарри. «Что ты скрываешь, мальчишка?» «Н-ничего», - слабо заикался Гарри. Ему не нужно было сильно изображать нервозность. Вернон был огромен, и на таком расстоянии он мог сбить его с ног прежде, чем Гарри успеет воспользоваться своей скоростью, чтобы выйти из зоны поражения. К тому же он сомневался, что даже Серпенсортиа сильно поможет. Призваная змея не отличалась размерами. Нервничая, Гарри незаметно позволил своему билету выпасть из кармана и после некоторого колебания медленно поднял его. Этого оказалось достаточно, чтобы Вернон оттолкнул его с дороги и впечатал в дверную раму. Гарри зашипел от боли, досадуя на то, что не смог найти способ отдать билет дяде без мучений, особенно учитывая, что он всё ещё находился под действием "Жидкой удачи", но решил не жаловаться. Крупный мужчина наклонился, поднял бумагу и посмотрел на Гарри с жестокой улыбкой. Наконец-то он мог что-то предпринять против урода, не опасаясь серийного убийцы. «Петунья!» крикнул он, смеясь над испуганным выражением лица Гарри. «Собирай чемоданы! Мы отправляемся в путешествие!»***
Гарри не назвал бы следующие дни идиллическими, но отсутствие родственников в доме привнесло в них непривычную для него расслабленность. Дурсли оставили ему почти без еды, молчаливо надеясь, что он умрёт с голоду, но у Гарри были деньги, и он не боялся их использовать. В тишине он стал немного ленивым, хотя все равно быстро заканчивал летние домашние задания. Книга по этике стала чем-то вроде больного места в его психике, и он все еще нервно поглядывал на нее, не беря в руки. В данный момент она лежала на журнальном столике в гостиной, а Гарри, развалившись на диване, смотрел на змею, которую он призвал. Гарри был доволен, что уже перешел от подвязочных змей и наконец-то смог наколдовать обыкновенную гадюку. «Мне холодно». Проблема заключалась в том, что он смог наколдовать только детеныша гадюки, а детеныши змей очень требовательны. «Я принесу одеяло для нас обоих». «Ты не волшебник?» спросила змея слегка плаксивым тоном. «Я не могу колдовать дома с помощью палочки», - ответил Гарри, рассеянно беря одеяло и укладывая его на себя, стараясь, чтобы оно обхватило его живот, где находилась гадюка, - «и я не умею использовать согревающие чары без палочки». «Почему меня должен был вызывать птенец?» Гадюка застонала, но все еще шипела от удовольствия, получаемого от повышенного тепла. «Ты так говоришь, будто не была птенцом». «Конечно, я птенец», - змея смотрела на него как на идиота, - «но я вырасту сильным и грозным». У Гарри не хватило духу сказать ему, что гадюки не особенно смертельны, и он ограничился тем, что легонько почесал змее голову. Он не вырастет особенно большим - гадюки были сравнительно небольшими, - но он был прекрасен, даже такой маленький. Чешуя у него была светло-серая с белыми вкраплениями возле головы, а глаза - маленькие, красные. Благодаря общению с Салазаром в Тайной комнате он стал гораздо больше ценить всех змей. Их присутствие расслабляло его, а возможность поговорить с кем угодно делала его дни более приятными. Он быстро отвечал на все совиные сообщения, которые получал от своих друзей, и начал робкую, но постоянную переписку с Невиллом. Гарри нужно было больше друзей и союзников, чтобы задуманное принесло плоды, а Невилл, может, и не был самым впечатляющим волшебником в мире, но его было легко подцепить. Тем не менее, не имея возможности ни с кем поговорить, он чувствовал себя ужасно одиноким. Кроме того, он знал, что ему придется пару дней тихо пробыть у Дурслей, чтобы убедить наблюдателей Дамблдора в том, что он уехал с родственниками. Это означало, что в доме не будет ни света, ни телевизора, ни доставки еды. Максимум, на что он отваживался, - это приготовить простую еду, после чего удалялся в свою комнату и читал школьные задания за четвертый курс. Еще пара дней, и он встретится с Флитвиком, который уже общался с магглорожденными и их родителями вместо Макгонагалл. Он понятия не имел, как полугоблину удалось убедить суровую Скотт отказаться от встреч с ней, но подаренному гиппогрифу в рот не смотрят. Затем ему предстояло переехать на новое место недалеко от Лютного и, если все сложится, каждый день быть доступным для всех маглорожденных. Он все еще раздумывал, не использовать ли ему несколько дней для исследования магловской и магической Европы, но у него не было ни паспорта, ни способа заплатить за проезд, не привлекая к себе лишнего внимания. Может быть, гоблины помогут ему приобрести фальшивое удостоверение личности для его гоблинского гламура? Он мог бы спросить Крюкохвата позже. Ограниченные списки лежали где-то в сундуке, и он не сомневался, что получение документов входит в услуги банка. А вот подделка документов - совсем другое дело. Гарри вздохнул и встал с дивана, не обращая внимания на протесты своего зачарованного мини-лестницы. Взяв в руки книгу по этике, он некоторое время бездумно читал ее, прежде чем активировать перо. «Ты хорошо говоришь на волшебном языке, Говорящий», - сказала гадюка тоном, к которому Гарри уже привык, когда речь заходила о змеях. «Как можно плохо говорить на парселтанге?» - с любопытством спросил Гарри. с любопытством спросил Гарри. «Наша речь очень волшебна, Говорящий. Я никогда не знал Говорящего до тебя, но некоторые старшие змеи знают, и они жалуются, что многие Говорящие думают, что наш волшебный язык - это просто способ разговаривать с нами», - медленно покачал головой гадюка, подходя к Гарри, - «но твоя речь глубоко волшебна». «Э-э... спасибо?» неуверенно спросил Гарри. Наедине с собой его мысли неслись вскачь. Не может быть, чтобы Реддл не знал тонкостей парселтанга, и он знал, что ни одна гадюка не доживает до пятидесяти лет. Были ли другие парселмуты, которые успешно скрывали свой дар? Он думал, что дар есть только у него и Реддла, но, похоже, были и другие. В сентябре предстоял долгий разговор с Салазаром. «Не за что», - радостно шипел змей, а потом слегка наклонила голову и пристально посмотрела на мальчика: «Не представляю, как ты смог так хорошо говорить на нашем волшебном языке без знакомой змеи». «Откуда обычные гадюки знают о существовании знакомых?» Оказалось, что гадюка инстинктивно знает о существовании магии и намекнула на свое желание получить согревающий амулет. Странно было думать, что змеи могут быть так хорошо осведомлены, особенно малыши. Если подумать, змеи любого возраста тоже неплохо говорят. «И еще, зачем знакомой змее помогать мне с парселтангом?» На этот раз маленькая гадюка посмотрела на него с недоверчивым выражением лица и пару раз медленно моргнула. «Ты что, не волшебник?» «Ты не можешь просто сказать мне, а не драматизировать?» раздраженно прошипел Гарри. Быть выставленным напоказ младенцем-гадюкой было унизительно. Змей снова медленно моргнул и тихонько зашипел. «Наш волшебный язык действительно волшебный. Как и ко всему остальному волшебному, к нему нужно привыкнуть». Гарри тихонько застонал и ударился головой о книгу. Конечно, ему нужна настоящая змея, чтобы быстрее освоить парселтанг. Он практически слышал, как Салазар насмехается над ним за то, что он не подумал об этом раньше. Вот почему ему потребовалось столько времени, чтобы наколдовать что-нибудь, кроме призванной змеи. «Ты не объяснил, откуда ты так много знаешь о магии». Пожав плечами, что было действительно впечатляюще, гадюка добавила: «Когда змея сталкивается с Говорящим, мы открываем свои знания о магии. Все змеи - волшебные существа, до некоторой степени». Гарри кивнул, забавляясь тем, что столь распространенное среди маглов животное обладает магическими свойствами, но, учитывая магические характеристики Парселмута, это имело смысл. «Похоже, мне придется купить змею в Косом переулке». Он подумал о взаимодействии Хедвиг с новым знакомым и усмехнулся. Его снежная сова иногда очень ревниво относилась к его вниманию. Он задумался о различных видах змей, которых можно было бы приобрести, и мысленно отметил, что нужно проверить, есть ли среди них те, которые обитают исключительно в магическом мире. Он взял старую и пыльную энциклопедию из шкафа, который теперь стал своеобразным хранилищем вещей, которыми Дурсли не пользовались, но не могли или не хотели выбрасывать, и снова уселся на диван. Пассивно читая раздел о змеях, он нахмурился и посмотрел на гадюку. «Правда ли, что в Ирландии нет змей?» «Мы не говорим об этом мерзком месте, Говорящему или нет!» сердито ответила гадюка, заставив Гарри задуматься, не устроили ли древние ирландские волшебники геноцид змей, чтобы вызвать такую бурную реакцию. Он услышал вдалеке, как змея на его диване непрерывно выкрикивает ругательства в адрес ирландцев. Просмотр фотографий и чтение описаний из книги не дали ему никаких идей. Придется идти в зоомагазин, чтобы разобраться. Гарри пожал плечами, подумав о "Магическом зверинце". Скоро он сможет разобраться в этом. Он закрыл энциклопедию и взял в руки книгу по этике, слегка поглаживая большим пальцем ее обложку. Гарри с нежностью наблюдал, как гадюка дремлет у него на груди, изнемогая от вызванного ирландцами возбуждения. Он открыл книгу и начал читать.***
Салазар нахмурился, открывая глаза. Сон был непривычным для портрета и не таким уж приятным. К счастью, ему было чем занять себя в бодрствующем состоянии, но скука все равно не давала ему покоя, даже с Бэзилом, с которым можно было поговорить. Дитя оказалось неожиданным. Он не ожидал, что Говорящий найдет его комнату после Реддла в течение какого-то времени, а в масштабах всего мира пятьдесят лет пролетели довольно быстро. Его книга сияла. Дитя писало в своей книге. Между сеансами прошло немало времени, особенно учитывая быстрый ритм, в котором он начал. Салазар лениво приказал змеям принести ему книгу и перелистать страницы до раздела "ГАРРИ ПОТТЕР". Он чувствовал, как Бэзил с любопытством смотрит на него. Учитывая, что Бэзил был частью его сознания, в змее не было никакого осуждения, только любопытство. Салазар никогда не осуждал, будучи самым неоднозначным в моральном плане из Основателей. Несмотря на понимание того, что "The Prince" был очень неверно истолкованным текстом, он положительно представлял себе несколько сатирического и циничного князя, которого Макиавелли представлял в семье Медичи. Размышления о Макиавелли всегда заставляли его задуматься, не стоило ли дать ребенку книгу по философии, а не по морали и этике, но он покачал головой. Ребенок был умен, но не слишком, и у него все еще развивалось чувство абстракции, необходимое для понимания политической философии. Не говоря уже о том, что он очень слабо разбирался в магловской истории, а это гарантировало, что ребенок сделает совершенно неправильный вывод из текстов вроде "The Prince". «Зачем ты заколдовал книгу, которую дал другому Говорящему, чтобы она появилась на этой?» спросил Бэзил. Салазар пожал плечами: «Всегда полезно иметь рычаги влияния на других». «Зачем Вам понадобилось воздействовать на другого Говорящего, учитель?» Бэзил спросил, переместившись на стол рядом с книгой: «Он и так очень предан вам». «Верно», - согласился портрет, - «но когда он будет готов, я потребую от него того, чего он, возможно, не захочет делать. Это моя подстраховка». «Почему вы так уверены, что он просто не согласится вам помочь?» «Потому что это касается моего Дома в Хогвартсе», - сказал Салазар мягко, но с суровым взглядом, полным гнева и сожаления, - «а Дитя не станет вмешиваться в их политику без веской причины». «Неужели вашего желания недостаточно для того, чтобы другой Говорящий начал действовать?» «Возможно», - сказал старый волшебник, пожав плечами, - «но я всю жизнь играл в безопасности и не откажусь от этой привычки и сейчас. Шантаж - самое эффективное средство убеждения для тех, кто по природе своей не склонен помогать тебе». Змей невозмутимо кивнул. «Иметь партнера с теми же моральными принципами, что и у тебя, - поистине чудесная вещь», - подумал Салазар, - «если бы только Годрик не был таким наивным». «А вы не думаете, что второй Говорящий разозлится, если узнает?» Салазар бросил на своего собеседника легкий взгляд, но тут же ровно прорычал: "Я научил его, что все всегда манипулируют другими. Если он думает, что застрахован от этого от меня, то он дурак, а я не терплю дураков". Базилю больше нечего было сказать, и он отправился на охоту за едой. Салазар смотрел, как в книге появляются новые слова. «Он пропустил раздел о религии. Как любопытно. Я всегда думал, что Альбус в чем-то похож на святого Аквинского, но, полагаю, это не та книга, чтобы давать ребенку такое толкование». Слизерин тихонько вздохнул, прежде чем начать. Он не хотел шантажировать Ребенка, но если уж так нужно, то это к лучшему. Портрет нахмурился, подумав, что в этот момент он очень похож на Дамблдора. Он задумался на секунду, прежде чем покачать головой. Дамблдор поступал так ради внешней морали. Салазар делал это для себя. Он считал Альбуса гораздо худшим человеком из них двоих. Салазар, по крайней мере, осознавал свой эгоизм и искренне верил, что совместные эгоистичные действия других людей более эффективны, чем те, которых может достичь самая альтруистичная группа идеалистов. Самым большим преступлением Дамблдора были его постоянные попытки подчинить себе тех, кого он считал морально или магически неполноценными. В глазах Салазара Дамблдор действительно был скорее культистом, чем волшебником. Что касается Салазара... Пусть его считают злым, но его мастерство волшебника никогда не будет подвергнуто сомнению, даже если он перешел на внешние слои дряхлости, как Дамблдор, похоже, делал это в последнее время. Если все остальное не удастся, у него всегда будет Хогвартс, а Альбус, в крайнем случае, будет лишь затянувшимся гостем. Тихонько прочистив горло, Салазар активировал перо и начал диктовать мысли Гарри, на этот раз на английском, в свой блокнот.***
Альбус Дамблдор сидел в своем кабинете и спокойно просматривал оценки всех учеников, учащихся здесь. Это был своего рода ритуал в конце каждого года - просмотреть оценки всех учеников, чтобы понять, в каком направлении движется образование в Хогвартсе и нужно ли ему поговорить с тем или иным преподавателем о том или ином ученике. За последние три года он спас юного Гарри Поттера как последнего ученика, у которого проверяли оценки. Первые два года его обучения были адекватными, но не исключительными, что отлично подходило Альбусу. Оценки едва выше среднего, но вспышки огромного магического потенциала. Директору не нравилось быть таким холодным в своем анализе молодого человека, которого он полюбил, но это было необходимо. Это было во имя Высшего Блага. Дамблдор слегка поморщился. Он давно считал, что "ради высшего блага" - это три самых опасных слова в английском словаре, в основном потому, что с этим нельзя было не согласиться. Если бы вам пришлось пожертвовать ребенком, чтобы спасти целое общество, разве вы бы не сделали этого? Разве не было бы безответственно поступать так, будучи лидером? Цепляться за мораль, если нужно добиться результата? И все же ему не нравилось, что приходится идти на такие меры. Он всегда внимательно наблюдал за Гарри, учитывая историю его семьи и то, как он пережил Убийственное проклятие. Однако Пророчество нависло над жизнью мальчика и заставляло его действовать. Альбус вздохнул и в задумчивости погладил бороду. Воистину, жизнь Гарри была нелегкой. Это было крайне несправедливо - взваливать столько всего на плечи ребенка, который почти все детство подвергался насилию, но что делать? Он не мог жить с Сириусом. Этот человек не только был психически неуравновешенным после более чем десятилетнего пребывания в Азкабане в качестве невинного, но и развратником. Он не хотел ничего, кроме как расточать юному Гарри роскошь и обращаться с ним как с принцем, хотя бы потому, что последние остатки его жизни до Азкабана были спасены и сохранены, чтобы создать нового и улучшенного Джеймса Поттера. Но Гарри не мог быть высокомерным и эгоистичным. По правде говоря, и ему было больно это признавать, Гарри не мог быть счастливым. Счастливые люди не приносят себя в жертву. Дамблдор уже не в первый раз пожалел, что не является Верховным чародеем, Главным колдуном и директором школы. Он тосковал по своему детству с Ариадной и по тому, как чудесно было обнаружить в Геллерте равного себе по интеллекту, прежде чем тот обратил свой невероятный ум на Темные пути. Но на нем, как на самом могущественном волшебнике планеты, лежала ответственность. Альбус Дамблдор был много кем, но ленивым и безвольным он не был. Он хотел бы отпустить свою власть и вернуться к спокойной жизни, изучая Алхимию и преподавая Трансфигурацию, но это было бы ужасно некрасиво. Это было то самое общество, которое менее чем за полвека создало из Геллерта и Тома Гриндельвальда и Волдеморта. То самое общество, которое воспитывало и защищало такие семьи, как Малфой и Нотт, и превращало таких способных подростков, как Антонин и Беллатрикс, в таких преступников, как Дохолов и Лестрейндж. Общество, которое начинало прививать власть и предрассудки с одиннадцати лет и никогда не останавливалось на достигнутом. Люди были недостаточно моралистичны, чтобы по-настоящему ощутить всю мощь Магии. Что было бы с миром, если бы вся арканная магия была так же легкодоступна, как учебник "Стандартная книга заклинаний"? Дамблдор десятилетиями пытался преподавать Магию, демонстрирующую созидательный потенциал, но в ходе двух войн ему пришлось превратить свой дар в арсенал для разрушения. Если уж ему пришлось пойти на компромисс с разрушительным потенциалом Магии, то что же делать другим? Дамблдор не был дураком. Он понимал, что цензуры на Темную магию в Британии недостаточно, чтобы остановить ее изучение. Но все же прогресс был налицо: не каждый студент выпускался из Хогвартса, зная, как с нужной силой произнести заклинание "Разрушитель костей", используя правильную стойку. Волшебники слишком полагались на врожденные и неконтролируемые силы магии, а темные волшебники в особенности позволяли себе сбиваться с правильного пути в поисках большей силы. Директор пытался сосредоточиться на письме с оценками Гарри, лежащем перед ним, но мысли его постоянно блуждали. Он сожалел, что пришлось отдать настоящую Мантию невидимку обратно мальчику, но у него не было выбора. Пока род Певерелл не исчезнет, последний Дар навсегда останется за пределами его понимания. Двое других братьев в одночасье утратили верность своим Дарам, позволив другим овладеть ими, но Плащ был использован с умом. Он по-прежнему работал для всех остальных, но это было ничто по сравнению с тем потенциалом, который артефакт таил в себе для молодого волшебника. Это еще одна выгода, которую принесет преждевременная смерть мальчика, сказал себе пожилой волшебник, стараясь не обращать внимания на грусть, которую вызывало это холодное рассуждение. Последний Дар может стать его, и тогда останется только найти Камень Исцеления. Как говорили Певерелы, последний враг, которого можно уничтожить, - это смерть. Лишь немногим вещам удавалось избежать манипуляций с силой Магии, но смерть была одной из них. Ничто не могло избежать смерти. Ни в коем случае и ни за что нельзя было заплатить слишком высокую цену. Крестражи Реддла, конечно, были впечатляющим магическим подвигом, но они не были безотказным спасением. А расколоть свою душу таким образом... Альбус содрогнулся. Это было преступление против природы, подобное которому возмущало мягкотелого человека. Привлекательность статуса Хозяина Смерти заключалась не в предполагаемом бессмертии, которое он мог принести. По правде говоря, Дамблдор подозревал, что для того, чтобы по-настоящему овладеть Смертью, человеку придется смириться со своей смертностью. Истинное бессмертие невозможно, полагал он. К тому же на той стороне его ждали люди. Он не боялся своей смерти с тех пор, как умерла Ариадна. Привлекательность статуса Хозяина Смерти заключалась в превосходстве Смерти над Магией. Если бы он стал Хозяином Смерти, то смог бы очистить мир от всех нечистых и небезопасных видов магии. Тогда он сможет спокойно преподавать Трансфигурацию, не заботясь о заблуждениях и поступках таких, как Малфой. Гнилые умы, подобные его, не представляли угрозы без оружия ненависти и разрушения. Если человека нельзя было приручить, то магию и подавно. Альбус посмотрел на Бузинную палочку в своей руке и успокоил себя. Это было во имя Великого Блага. Он навсегда останется известным как Очиститель. Это была куда более достойная форма бессмертия, чем продолжать дышать. Его рассеянность заметил Фоукс, что привело его в радостный восторг и позволило преодолеть мрачное предчувствие Альбуса по поводу Гарри Поттера. Директор тихонько захихикал. «Спасибо, старый друг. Мне это было необходимо». Птица снова зачирикала и затрепетала, но на этот раз уже короче. Дамблдора по-прежнему удивляло, что спустя столько десятилетий его верный спутник все еще способен поднимать его из самых темных глубин сознания. Альбус смотрел на табель с большим трепетом. Улучшения Гарри были очевидны, учитывая его последние встречи с учителями, и он мог вспомнить еще одного мальчика, который внезапно продемонстрировал огромный потенциал после относительно робкого выступления на первом курсе. Пробежав глазами обычный текст с пожеланиями хорошего года и прочим, директор посмотрел на оценки мальчика. Астрономия: Выше ожидаемого Уход за магическими существами: Превосходно- Чары: Превосходно+ Защита от темных искусств: Превосходно+ Прорицание: Удовлетворительно Гербология: Удовлетворительно+ История магии: Превосходно- Зелья: Выше ожидаемого Трансфигурация: Превосходно+ В этом году оценки Гарри улучшились как ниоткуда. Он замер в страхе, подумав, что, возможно, мальчик проигрывает битву с крестражем. Реддл был блестящим учеником, и этот внезапный скачок в оценках был странным. Он не достиг тех высот великолепия, которых достиг Том, и не превзошел оценки юной мисс Грейнджер, но по всем своим палочным предметам он получил отличные оценки. Не настолько хорошо, чтобы стать лучшим учеником года, но, вероятно, он был самым сильным волшебником в школе своего возраста. Он проанализировал свои впечатления о юноше, сосредоточившись на Окклюменции. К концу транса он все еще был взволнован, но уже не испытывал настоящего страха. Судя по слабым встречам с персоналом, мальчик начал проявлять потенциал вскоре после столкновения с Петтигрю в Визжащей хижине. Кроме того, он сблизился с мисс Грейнджер, что вдвойне объясняло его вновь обретенную стремление к учебе. Юный Рональд по-прежнему часто общался с ними обоими, и Альбус не мог представить, что Том, даже находясь на пике своих манипулятивных способностей, сможет выдержать жизнь в одной комнате с младшим Уизли и не сорваться. Нет, Гарри по-прежнему был в безопасности от Реддла. Тем не менее, возможно, ему стоит присматривать за мальчиком в сентябре. Дамблдор уже собирался отправить письмо в путь, как вдруг заметил, что у него перехватило дыхание. История магии: Превосходно- Мерлин, как Гарри Поттер смог получить такую высокую оценку на уроке Биннса? Гарри вырос среди магглов, а лекции ему читал худший учитель в школе, как он мог узнать о магическом мире? Кто-то учил его? Может быть, мисс Грейнджер достучалась до него? При мысли о том, что Гарри мог найти себе старшего наставника не из числа сотрудников школы, у директора по позвоночнику пробежал холодок. Мальчика можно было легко ввести в заблуждение или, что еще хуже, склонить на темный путь. Он был впечатлителен, наивен и молод. Он напрягся и еще раз проверил Окклюменцию на предмет того, в каких случаях ему удавалось тайком применять к мальчику пассивную Легилименцию, но ни один из этих случаев не вызвал у него никаких подозрений. И все же это было тревожно. Он остался бы на месте, чтобы не показаться подозрительным, но в следующем году был бы более осторожен. В конце концов, это не имело никакого значения. Директор не мог уделить Гарри все свое внимание, по крайней мере, в данный момент. Ему нужно было кастрировать одну собаку.