Перевоспитать злючку

Зависимость Юнги Чимином росла в геометрической прогрессии. Все его движения, будь то рукой или головой, все его улыбки покупателям, все его выражения лица от недоумённого до обиженного, все его взгляды, все слова, которые он говорил менеджеру или Намджуну — особого значения не имеют, может быть, но все его тихие вздохи в неудержимом порыве, все его срывающиеся с губ скупые стоны, его пальцы рук, впивающиеся в кожу плеч Юнги, его хриплый голос, который произносил чужое имя достаточно часто, — вот, что имеет особое значение. Это, кажется, безумие, но оно такое сладкое, такое тягучее. Чимина хотелось всегда. Особенно его хотелось разозлить до искр из глаз, именно до того состояния, когда удары рукой или ремнём сильны в физическом и эмоциональном плане, когда он практически плачет, отхлёстывая наотмашь ладонью, потому что знает, что Юнги очень больно, что у Юнги потом будут очень сильно болеть те места, куда приходятся хаотичные удары. Чимин много раз просил так не делать, Чимин много раз умолял Юнги не делать его зависимым этой жестокостью. Но Юнги его просьбы выполнить не мог. Болотная трясина, куда засасывает с головой, откуда нет пути назад. Юнги закутался в тёплый свитер, обнимая самого себя, чтобы сохранить капельку тепла. Он смотрел на Чимина, который болтал сейчас с посетителем, тихо хихикал, отчего его глазки-щёлочки не были и вовсе видны, а его щёчки надувались и делались самыми милыми на свете. Юнги что угодно отдал бы для того, чтобы эта солнечная улыбка была обращена к нему. На самом деле, когда Юнги запустил порочное колесо их отношений, он не подозревал, что однажды утром в субботу он поймёт, что влюбляется. Он начал ревновать к клиентам интернет-магазина, к Намджуну, к новому сотруднику, сам того не замечая и с каждым днём сгорая от окутавших его ум чувств. Он начал желать Чимина не только по пятницам, когда приходил график с так себе показателями, способный как раз-таки очень сильно разозлить Чимина, чтобы наброситься на Юнги и побить его, а потом начать тот самый животный секс. Юнги действительно не имел никакого понятия о том, к чему приведёт обычный интерес Чимином. Юнги и правда не понимал, что обычное любопытство пробудит сильную страсть между ними. Юнги не знал, что его засосёт до такой степени, что он будет сгорать от недостатка внимания менеджера по продажам в остальные дни недели. Только пятница — таков был уговор, но Юнги этот уговор уже не устраивал как две недели. — Я уйду домой пораньше, — услышал Юнги тот самый голос. Кажется, он задумался и даже не заметил, как покупатель ушёл, а Чимин подошёл к стойке. Он проморгался, фокусируя взгляд на Чимине, одетом в чёрный шерстяной бадлон, очень сильно свободный, но при этом сидящий на его фигуре бесподобно. Юнги ещё утром захотелось содрать с Чимина эту дурацкую кофту. — Как хочешь, — пожал плечами Юнги в ответ. Ну конечно! Сегодня ведь не пятница, ему незачем задерживаться. Только пятница. Слова осели где-то в горле, а сам Юнги смотрел на собирающегося Чимина стеклянными глазами. Почему ему сразу никто не сказал, что секс, пусть и такой, способен так привязать одного партнёра к другому? Юнги всю жизнь думал, что такого не бывает. Намджун потрепал его плечо, когда в этот же вечер они сидели в его кабинете. Именно здесь сегодня Юнги рассказал всё, как на духу, что происходило между менеджерами магазина эти несколько месяцев, то, что Юнги не давало покоя уже две недели. Намджун, конечно же, удивился, но вымолвленное подвыпившим Юнги принял как должное, чему менеджер был даже рад. В его жизни есть кто-то, способный понять его. — Может быть, тебе взять отпуск, отдохнуть, не видеть его несколько дней? — предложил Намджун, беспокоясь за состояние друга. Юнги, выговорившись, в свои двадцать восемь сидел на потрёпанном диване и плакал, словно младенец. — Ты себя терзаешь. Зачем ты вообще затеял всё это? — Я не знаю, — всхлипнул Юнги. — Он меня бесил своей мажористостью, раздражал своей правильностью. Меня, блять, тянуло к нему! — Ну-ну, — успокаивал его Намджун. Тянуло действительно сильно тогда и сейчас. Может быть, это чувство возникло сразу, как он увидел Чимина, а, может быть, позже, по истечении какого-то времени. Мысли глодали душу и сердце Юнги. Домой он вернулся абсолютно убитым, он лишь снял зимние ботинки, скинул пуховик прямо на пол и залез на кровать в своей квартире-студии, укрылся тёплым пледом, зарываясь по самые уши. Намджун дал ему отдых на неделю и теперь Юнги предстоит многое обдумать.

Хочу, чтобы ты улыбнулся мне, наконец. Я не дикий зверь и не хочу им быть в твоих глазах. Просто дай мне знать, что мои чувства не напрасны, Чимин.