*
- Блейн? - Что? - тот с хмурым видом отрывается от разглядывания копыта Байрона и смотрит на Курта. - Ты сказал, что нам нужно съездить в город? - Курт несмело топчется на месте, боясь поднять взгляд на Блейна и понять, что взаимопонимание, которые они вчера установили между собой, - лишь сон. - Да, сказал. У тебя с этим проблемы? - он отворачивается от Курта, будто тот не достоин его "королевского внимания". - Что за перепады настроения? То ты милый-все-понимающий-Блейн, то ты гребанный ловелас, а сейчас кого ты корчишь из себя? Королеву Великобритании? - Просто скажи, что тебе нужно, или закрой рот и принимайся за работу. Сегодня, может, мы даже закончим раньше. - Вот так? Хорошо. Я не собираюсь ехать с тобой в город, - Курт выпаливает на одном дыхании, а Блейн с тяжестью во взгляде смотрит на него. - Я могу съездить и один, если тебе так противно находиться в моем обществе. - Я еду туда со Смайтом. - Делай, что хочешь. Бумажка с адресом в прикроватной тумбочке, деньги ты можешь взять у Кассандры. Приятной поездки, и не волнуйся, я со всем здесь справлюсь. - Да... - Курт не выдерживает. - Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит? Орущий Хантер, черт пойми с чего взявшаяся Сирия, если буквально вчера ты еще направлялся в Африку и... ты! Вот такой! - Байрон, чувствуя напряжение между парнями, начинает громко ржать, и несколько лошадей, что находятся в конюшне, так же громко ему отвечают. Блейн резко встает на ноги, чтобы лишний раз не рисковать своей головой, и выталкивает Курта за плечо на улицу, пытаясь больше не волновать животных. Тот ругается, но его останавливает гневный взгляд Блейна и слова, обращенные прямо к нему: - Хочешь узнать, что здесь происходит? Так слушай. Вчера. Ровно в пять утра по американскому времени. США официально нанесли удар по Сирии. Химическим оружием, - Блейн на секунду закрывает глаза и глубоко вздыхает. - Мне нужно лишь подождать еще пару дней, пока эти придурки не заключат свой изначально провальный брак, и я, наконец, смогу заняться тем, чем я должен заниматься, а именно: разгребать все то дерьмо, во что превратился этот мир, а не расчесывать гриву лошадкам! И видит Бог, я пытался держать себя в узде, но ты вынуждаешь меня делать это, Хаммел, - Блейн разворачивается и заходит в денник, со всего раз маху хлопая дверью так, что застарелая краска, покрывавшая ее долгое время, осыпается. Курт так и остается стоять в смешанных чувствах, пока из раздумий его не вырывает вовремя подошедший Себастиан: - Все хорошо? - Эм... я не... да. Просто отлично, знаешь. С каждым днем, что я провел здесь, я все больше убеждаюсь, что я конченный придурок. - Ах, Андерсон... мне тоже сначала так казалось. Не бери в голову. Если хочешь, мы можем обвенчаться с Хантером сегодня вечером, и ты поедешь обратно в Америку. Честно, Хантер говорил, что этот парень нормальный... -...нет. Обвенчаетесь, когда надо. И Блейн не ненормальный, он просто... сломанный? - Курт не понимает, зачем его выгораживает, как и не понимает то, что говорит дальше. – Я не знаю, как это объяснить. Кто посмел сломать Блейна? - Боже... Курт, он случайно не приложил тебя снова об каменную стену? Киска, ты говоришь, словно... - Себастиан, замолчи. Еще тебя мне не хватало, - Курт кивает головой в сторону замка. - С тебя такси, а мне еще нужно найти миссис Сталин. - Мистер Смайт! Вы вообще работаете или... - Конец фразы Курт так и не слышит, потому что находится уже на пол пути к каменной глыбе, в которой ему придется прожить сначала два дня до свадьбы Себастиана и Хантера, а затем еще несколько, до тех пор, пока «шикарная свадьба в средневековом замке, где вы будете работать официантами, а затем сопровождать жениха и невесту во время их прогулки» не станет лишь туманным воспоминанием. И когда Курт проснется снова один в своей холодной постели, проклиная зимний Нью-Йорк и ужасное отопление в Бушвике, ему хотя бы будет, что вспомнить.*
-Bonjour, les jeunes, vous avez besoin de quelque chose de particulier?/Здравствуйте, молодые люди, вам что-нибудь конкретное? - милая девушка в розовом платье приветливо улыбается, и, к сожалению, Курт не понимает ни слова. Себастиан, в свою очередь, подходит к кассе и все так же на французском отвечает ей: - Depuis combien de temps je n'ai pas été en France...Vous êtes charmante, mademoiselle, vous savez?/Как же я давно не был во Франции... Вы очаровательны, юная леди, вы знаете это? - девушка заливается румянцем. - Vous êtes le premier qui m'a donné un compliment/Вы первый, кто сделал мне комплимент, - она наклоняется к Себастиану, опираясь локтями на деревянный стойку так быстро, что золотистые локоны вихрем выметаются в воздух, открывая вид на три сережки с маленькими камешками, поблескивавшие в ухе, - aujourd'hui/за сегодня, - она щелкает Смайта по носу и возвращается обратно на свое место - винтажное кресло с вышитыми на нем золотыми нитками узорами. - Alors vous avez besoin quelque chose de spécifique?/Так вам нужно что-нибудь конкретное? - она смеется, и Себастиан смеется вместе с ней. - Oui. Oui, j'ai besoin d'un livre écrit par Anderson. N'importe quelle/Да. Да, мне нужна книга Андерсона. Любая, - он указывает пальцем в сторону Курта, который не понимает ни слова им сказанного. - C'est pour mon ami/Для друга. - Oh, grand-père m'a dit à ce sujet/Ох, дед рассказывал мне про него, - она стучит пальцами по клавиатуре, но затем переводит взгляд на Курта и мило щурится, - Vous avez besoin d'un livre en anglais, n'est-ce pas?/Вам ведь нужна книга на английском, да? - Oui/Да, - Себастиан кивает. - Dans l'original, il n'ya qu'un seul livre/В оригинале есть лишь одна, - она вскакивает с кресла и легкой походкой направляется в сторону самых дальних стеллажей, приковывая к себе восхищенные взгляды ребят. - Voilà/Вот эта, - через пару минут она вручает книгу в твердом переплете Себастиану в руки. - Vous êtes enchantress/Вы волшебница, - Курту явно не нравится то, как ведет себя Себастиан рядом с этой девушкой. Он подходит к кассе и надеется на то, что она понимает английский. - Сколько с нас? – спрашивает Курт, а девушка заразительно улыбается. - Десять евро и твоя улыбка, - она отвечает ему с легким акцентом, и Курт не может ей отказать. - Все, что угодно, - Курт кладет бумажку ей в руки, а Себастиан оставляет легкий поцелуй на запястье, заставляя блондинку еще больше покраснеть. - Vous êtes de bonnes personnes. Votre bonheur vous attend autour du coin... - уже в дверях слышит Себастиан. - Что она сказала? - Курт проклинает себя за то, что уделял мало времени изучению языка в старшей школе. - Вы хорошие люди. Ваше счастье уже за поворотом, - Себастиан тихо произносит и молит Бога, чтобы за поворотом именно Курт нашел свое счастье, потому что он уже свое нашел. – Если бы я был натуралом, она бы была моей. - Полностью с тобой согласен. Но, увы… не судьба, - Курт усмехается. – Пошли, нам нужно съездить еще по одному адресу, если ты не забыл.*
Вечером, проверив конюшню и не найдя там Блейна, чтобы хотя бы извиниться перед ним, Курт решает устроить здесь выжидательный пункт. Найти Блейна на огромной территории замка - нереально, поэтому Курт открывает книгу на первой попавшейся странице и садится прямо на землю, прислоняясь спиной к стене. ...Пятнадцатый день. Этот день начинался, как и предыдущие пять. Невозможность пошевелиться, засохшая кровь на гнойной ране, крики, доносящиеся из соседнего помещения с железными дверями, пыль и земля, которой мне приходилось дышать из-за сломанной руки и того факта, что я не могу повернуть голову. Сущий ад... подумаете вы. Это было лишь началом. В детстве мне казалось, что, став взрослым, мигом решатся все проблемы. Что, взрослого, меня обязательно кто-нибудь полюбит. Направит на истинный путь, или хотя бы поддержит в трудную минуту. На самом деле все стало только хуже. В детстве у меня хотя бы была мечта, а теперь – пустое ничего, сотканное из реальности. На шестнадцатый день, чтобы добыть информацию, они вливали мне в горло разбавленный спирт. Я не могу утверждать, но думаю, что жив я именно благодаря этому спирту. Средство, что сохранило мое тело. Но не душу. Не легче ли было убить меня сразу? Зачем ломать то, что я пытался выстроить годами? На семнадцатый день они перестали приносить хоть какую-то воду, а крики за стеной стали громче. Вы когда-нибудь задумывались о том, как хотите закончить свою жизнь? Иметь семью, большой дом, собаку, любящего человека? Знать, что все это время вы просуществовали не зря, хотя и не открыли вакцину от гриппа или не совершили открытие, которое спасет мир? Наверняка у вас была мечта, которая, в конце концов, не сбылась? Моя мечта была очень ничтожной. На восемнадцатый день я начал чувствовать, что я умираю. Я больше не ощущал боли в простреленной ноге, в помещении стало светлее, и я перестал задыхаться каждую секунду. Моей мечтой были самые обычные отцовские объятия. Вот так просто. Но отец меня так и не обнял. Даже когда я вернулся домой, он с отвращением пожал мне руку. Но самое страшное то, что мне было уже все равно. На девятнадцатый день я точно понял, что умираю. У меня начались галлюцинации с участием Бога и Хантера, которые обещали, что вытащат меня отсюда. Я знал, что Бога нет. Я знал, что Хантер не подозревает о том, где я нахожусь. Поэтому я послал Бога в жопу, а Хантера попросил не пытаться выяснить то, как я провел последние дни своей жизни. И умер. Я всегда презирал самоубийц. Несчастная любовь, груз всех проблем, что обрушились на твою светлую голову, несостоявшаяся карьера или просто никчемное существование – я думал, что этого не достаточно, чтобы лишить себя жизни. Как можно хотеть убить себя? Как можно мечтать о смерти? Я радовался смерти, словно маленький ребенок новой игрушке. В тот момент именно смерть стала моей мечтой. Быстрая. Безболезненная. Смерть без сожалений, смерть как освобождение ото всех привязанностей, правил и условностей. Смерть в ее чистом проявлении. Но через три дня оказалось, что я не умер, а организм просто отключился от голода и слишком сильной боли. В чувство меня привели все те же американские солдаты, пнув пару раз под дых, а затем в первый раз за двадцать три дня, что я провел под землей, я увидел солнце. И вы представить себе не можете, что это было за чувство. Солнце. Свет. Тепло. Я бы хотел расплакаться, но организм был катастрофически обезвожен, поэтому мне просто пришлось еще больше навалиться на солдата, что тащил меня на себе из этого проклятого места... Курт слышит шаги и цоканье копыт и понимает, что Блейн вернулся. Не осознавая, зачем и почему он это делает, Курт подбегает к нему и кидается на шею, тяжело дыша и стискивая ткань его майки на спине. В его сердце – пожар и ураган, легким катастрофически не хватает кислорода, а пальцы желают лишь одного – прикоснуться к Блейну и еще раз убедиться в том, что этот мужчина жив. Курт прижимает его к себе ближе, ближе, еще ближе, пожалуйста, разреши мне почувствовать это, разреши мне полюбить тебя, разреши мне, позволь… Тот отпускает уздечку, и Байрон отбегает на приличное расстояние, оставляя их одних. Блейн видит знакомую обложку и думает, как наиболее болезненно убить Себастиана. - Это вошло в привычку, рыдать у меня на плече? - Блейн сжимает хрупкое тело в своих руках, замечая, Курт начинает приходить в себя. - Я и не думал, что... - Я не рыдаю, - Курт прислоняется лбом к лбу Блейна. – Я никогда не плачу. Обычно я задыхаюсь. - Ты просто не представляешь… - Боже, ты когда-нибудь замолчишь? - Курт облегченно вздыхает. - Когда ты говоришь, это заканчивается всегда плохо, - а затем накрывает его губы своими, понимая, что пари он уже давно проиграл.***
Блейн обнимает Курта за талию и притягивает ближе к себе, обводя языком контур его губ и углубляя поцелуй. Он раздвигает языком губы его и подхватывает его на руки, а Курт обвивает ноги вокруг его талии, не переставая целовать его губы и щеки. Через пару секунд они уже вжимаются в холодную каменную стену, яростно сплетая языки в мокром поцелуе. Несмотря на бесконечную борьбу за право вести, пальцы Курта нежно перебирают взлохмаченные черные кудри и поглаживают заднюю часть шеи. Блейн всем телом прижимает Курта к стене, борясь с желанием раздеть парня прямо на улице, у стены конюшни. Он не может собрать мысли в кучу, потому что каждое касание губ Курта делит каждую частичку его сознания еще на три маленькие части. Каким-то образом Блейн вспоминает про подсобное помещение для ненужного инвентаря, подхватывает его под бедра и несет к двери, не прекращая ласкать губы Курта, который потихоньку захлебывается собственными стонами и желанием. Когда оба мужчины оказываются в тесном помещении, все рамки мигом снимаются, и Блейн яростно накидывается на переводящего дыхание Курта с новой волной страстных поцелуев. Курт выгибается, когда руки Блейна спускаются ниже, забираясь под пояс таких узких сейчас брюк. Воспользовавшись тем, что Курт в наслаждении откидывает назад голову, Блейн принимается помечать каждый участок белоснежной кожи шеи, спускаясь от подбородка к ключицам, проглядывающим из-под съехавшей футболки. Курт сильнее сжимает майку Блейна, когда влажный язык обводит его кадык, затем губы следуют все ниже и ниже, а руки поглаживают задницу через ткань боксеров. - На тебе слишком много одежды, сладкий, - шепчет Блейн, опаляя горячим дыханием ухо Курта. Тот стонет от такого тона, а может, и от того, что колено Блейна уперлось прямо в выпуклость его брюк. - Блейн, - стонет Курт, прижимаясь затылком к холодной стене. - Я слушаю тебя, - Блейн прижимается еще плотнее, сжимая ладонями ягодицы и добивая парня еще одним засосом за ушком. - Пожалуйста, - голос Курта еще выше, чем обычно, дыхание сбито, а тон настолько жалобный и просящий, что тот не в силах отказать. Блейн резко отстраняется и так же резко притягивает Курта в другой конец помещения, где стоит маленький столик с какими-то баночками, коробочками и прочей ерундой. Блейн одним движением освобождает стол, подсаживает на него Курта и отходит. Он нащупывает выключатель, и тусклый свет старой лампы накаливания озаряет подсобку. - Ты выглядишь так пошло, - Блейн стоит в метре от Курта и с неприкрытым вожделением смотрит на раскрасневшегося и задыхающегося парня. Сам он тоже прекрасен: кудри, превратившееся в нечто, похожее больше на перекати-поле, чем на волосы, задравшаяся до груди майка, слегка спущенные брюки, что держатся лишь на тазобедренных косточках, и внушительных размеров выпуклость в районе ширинки. - Ты тоже ничего, - отвечает Курт, уже придя в себя. - Мне тебе музыку включить или так разденешься? - А ты даже сейчас не теряешь хватку, - Блейн быстро стягивает майку и замирает, наслаждаясь реакцией Курта. Тот, в свою очередь, сидит с открытым ртом, жадно изучая глазами накаченную грудь, пресс и прослеживая дорожку косых мышц, завлекающую взгляд ниже, прямо под линию пояса узких джинсов. - Хочешь что-нибудь сказать? – он ухмыляется, а взгляд Курта тут же становиться безучастным. - Да нет, ничего особенного. - Ах так, - Блейн хитро улыбается и за долю секунды преодолевает расстояние между ними. - А что, если я заставлю тебя умолять трахнуть тебя? – горячее дыхание слегка касается лица Курта, но и этого достаточно, чтобы нервно вцепиться в стол, борясь с желанием накрыть нагло улыбающиеся губы своими. - Ты всегда так много болтаешь? Может, мне оставить тебя одного? – Курт порывается встать, но руки Блейна хватают его запястья, прижимая его тело к столу. - Не думаю, что ты хочешь этого, - Блейн обводит языком мочку уха и прикусывает ее, вызывая у Курта протяжный стон. - Ты всегда такой строптивый? Мне придется тебя укротить, - он перехватывает запястья Курта в одну руку и плотно прижимает их к столу, заставляя его извиваться и выгибаться в попытках освободиться. Свободной рукой Блейн шарит над их головами. Над столом, к которому сейчас прижат Курт, висит пара полок, и в стену вбиты крючки, на которых вывешены старые сбруи. Блейн берет одну и связывает руки Курта за спиной. - Что ты… - Тихо, дорогой, здесь еще и удила имеются, но я хочу заставить эти губы громко стонать мое имя, так что потерпи, - Блейн шарит по полкам в поисках чего-то полезного и видимо находит. - О, кто был плохим мальчиком? – он нагло ухмыляется, ведя по щеке Курта кожаным хлыстом. - Блейн, - Хаммел испуганно дергается, когда кончик хлыста скользит по его шее. - Я не причиню тебе вреда, сладкий, но ты будешь моим, - тот откладывает хлыст в сторону и, схватив Курта за плечи, резким движением ставит на ноги, разворачивает к себе спиной и прижимается к его телу сзади. Сквозь футболку Курт чувствует горячую грудь Блейна, а через плотную ткань своих брюк - его напряженный член. Блейн наваливается сильнее, прижимая Курта грудью к столу. Теперь тот стоит в весьма неудобной для колких замечаний позе, тем более, придумать что-то остроумное, когда к твоей заднице прижимается эрекция сексуального мужчины, что готов тебя выпороть за плохое поведение, в принципе невозможно. Блейн исследует уже пострадавшую от своих губ и зубов шею Курта, легонько сжимая ладонью его горло, но только для того, чтобы в нужный момент заставить его повернуть голову для влажного поцелуя, а затем вернуть на место. Вскоре Курта начинает злить медлительность Блейна, и тот нетерпеливо дергает бедрами, желая привлечь к себе внимание, если не самого Блейна, то хотя бы его затвердевшего члена. Но он и сам не может продолжать пытать Курта, а заодно и себя. Как только задница Курта прижимается к его паху, Блейн думать забывает о сдержанности или осторожности. Да и как можно долго сдерживать себя, если такое желанное тело сейчас само жмется к тебе в надежде быть оттраханным? Блейн снова разворачивает Курта к себе лицом и страстно целует, проникая внутрь рта языком, не позволяя тому даже попытаться ответить. Курт пошло стонет, прижимаясь к разгоряченному телу, в то время как Блейн воюет с его футболкой и штанами. Если верхний предмет одежды можно запросто разорвать, то с плотной тканью брюк такого не сделать. Тем не менее, вскоре и эта вещь поддается, оставляя ее хозяина абсолютно обнаженным. Блейн опускается на колени, целуя и вылизывая подрагивающие от нетерпения мышцы. Уже затвердевший член дергается, когда он обходит его стороной, прикасаясь губами к бедрам, гладя их с внутренней стороны. Блейн поднимается на ноги и еще раз целует Курта, а затем разворачивает его и берет в руки хлыст. Холодный кожаный хвост скользит по разгоряченной спине, прямо по позвоночнику, и задевает связанные сзади руки. Курт упирается лбом в каменную стену и тяжело дышит. Он дергает запястья, но они все также плотно связаны удилами. Блейн давит рукой на спину, заставляя его сильнее прогнуться и откинуть голову назад, выстанывая нечто нечленораздельное. - Прости? – издевательским тоном спрашивает Блейн, прижимаясь пахом к ягодицам Курта. - Блейн, - повторяет Курт осипшим голосом. - Это не то, что я хочу услышать, - Блейн ведет хлыстом по копчику и ниже. Когда кожаный наконечник проникает меж двух половиной его ягодиц, Курт сильно закусывает губу, чтобы его стонов не услышали в Марселе. - Пожалуйста, - шепчет он надломленным голосом, но получает лишь звонкий хлопок по одной из половинок. - Пожалуйста, что? – спрашивает Блейн и снова несильно ударяет по заднице, рисуя красные полоски на бледной коже. - Пожалуйста, сделай что-нибудь! – озлобленно рычит Курт, но последний слог тонет в протяжном стоне, потому что Блейн проводит хлыстом по груди, животу и спускается к паху. - Скажи это своими маленькими сладкими губками, - рычит Блейн прямо в ухо Курту, прижимаясь грудью к влажной от пота спине. - Трахни меня! – отвечает ему Курт и тут же чувствует, как Блейн медленно сползает вниз, тут же влажный язык обводит его попку, а зубы оставляют след на белой коже. Блейн оттягивает половинки его ягодиц в разные стороны и целует напряженно колечко мышц, затем на миллиметр проникает внутрь кончиком языка. Получив протяжный стон, он повторяет действие, на этот раз проникая глубже и обильнее смазывая вход слюной. Курт прижимается грудью к деревянной столешнице, пока губы и язык Блейна ласкают его вход. Когда терпеть уже невозможно, Курт сквозь сжатые зубы начинает повторять мантру, состоящую из слов «пожалуйста» и «трахни». Блейн еще раз целует уже пульсирующую дырочку и поднимается, разворачивая Курта, одновременно развязывая его руки. Тот потирает запястья и выжидающе смотрит на Блейна. - Трахни меня, - он повторяет уверенно, глядя прямо в потемневшие медовые глаза. Блейн улыбается и усаживает Курта на столешницу. Он хлопает себя по карманам и выуживает из одного небольшую коробочку. - Хорошо, что не выложил их после нашей с Хантером поездки, - Блейн расстегивает ширинку, но руки Курта останавливают его, и тот сам опускается на колени, стягивая брюки с Блейна. Курт нервно сглатывает при виде очертаний члена Блейна через плотную ткань боксеров. - Впечатлен, детка? – улыбается Блейн, глядя на округлившиеся то ли от желания, то ли от страха глаза Курта. - Ничего особенного, - Хаммел возвращается в свое привычное русло, притворяясь, что не он сделал первый шаг ко всему сумасшествию, творившемуся сейчас в тесной подсобке. - Надеюсь, ты будешь таким же податливым, как был, - Блейн притягивает Курта к себе, вцепившись пальцами в каштановые волосы и жадно целуя. Блейн сильно прижимает Курта к своему телу, выцеловывая влажные дорожки на красной от засосов шее, пока его пальцы скользят по губам, проникая внутрь горячего рта. Курт смачивает пальцы слюной, пока Блейн обводит языком поставленные им же засосы на шее и груди. Когда пальцы становятся достаточно влажными, он вынимает их из пленительного жара рта и приближает к пульсирующему входу. Один палец проходит туго, потому что времени с последнего раза Курта прошло немало, что не могло не удивить Блейна. Второй палец ощущается сильнее и немного больнее, но когда уже два пальца разрабатывают чувствительный вход, это доставляет куда больше удовольствия. - Блейн, давай, - Курт призывно двигает бедрами и опускает одну руку на свой член, поглаживая его у основания, пока пальцы Блейна играют с его дырочкой. - Нет, сладкий, я должен тебя подготовить, - он проталкивает третий палец внутрь, вызывая стайку мурашек по всему телу. - Больно? – Курт качает головой, и Блейн продолжает осторожно шевелить внутри тремя пальцами, потирая простату, заставляя его стонать и выгибаться. Блейн вынимает пальцы и стягивает боксеры, освобождая набухший член, покрытый венками и сочащийся естественной смазкой. Он надевает смазанный презерватив и приставляет головку к входу, приподнимая Курта за бедра. Несколько бесконечно долгих секунд и пара сантиметров с трудом проникает внутрь. Курт откидывает голову и тяжело дышит, пытаясь призвать свое тело расслабиться. Блейн кладет ладонь на его член, успокаивающе поглаживая, чтобы помочь парню привыкнуть. Следующие несколько сантиметров приносят больше дискомфорта, и Курт вцепляется пальцами в стол так сильно, что белеют костяшки. Блейн сильнее водит по члену парня и целует его в губы, прикусывая по очереди нижнюю, а затем верхнюю. Они стоят неподвижно, пытаясь привыкнуть к новым ощущениям. Блейн к тому, как жарко и приятно внутри Курта, а Курт к тому, какой большой и твердый член Блейна. Он пытается продвинуться дальше, но Курт резко его останавливает, чувствуя, как непроизвольно закусывает губу до крови. - Тихо, - шепчет Блейн, убирая каштановую прядку со лба голубоглазого парня. - Скажи, как будешь готов. Курт качает головой и сам пробует насадиться на член. Это выходит не так болезненно, поэтому он продолжает. Блейн помогает ему, придерживает за бедра, и нежно целует ключицы и пульсирующие венки на шее парня. Когда член Блейна, такой большой и горячий, полностью проникает внутрь, Курт замирает и плотно сжимает зубы, чтобы не закричать от разрывающего изнутри чувства. Две фигуры в тусклом свете лампы плотно жмутся друг к другу, оставляя целомудренные поцелуи на губах и щеках друг друга. Курт из последних сил цепляется за сильные плечи мужчины, который так нагло и жестоко проник в его узкое тело. - Попробуй, - произносит Курт одними губами, и Блейн делает неловкое движение бедрами. Громкий стон является одобрительным знаком, и он повторяет движение, срывая еще более громкий и требовательный вскрик. Через пару минут Блейн уже бешено вбивает податливое тело в деревянную столешницу, ловя губами стоны и всхлипы и сжимая руками узкие бедра. Курт цепляется одной рукой за стол, а другой водит вверх вниз по своему члену, в такт движениям Блейна. - Может, сменим позу? – Блейн замедляется и вовсе выходит из Курта. Тот обессилено кивает и позволяет ему делать с собой все, что тому захочется. Блейн переворачивает Курта на живот и входит в него сзади, сразу принимаясь набирать умопомрачительный темп. Курт пару раз ударяется лбом о стену, но это лишь заставляет его улыбнуться и немного расслабиться. Блейн яростно втрахивает его в стол, то сжимая бедра, то звонко шлепая по одной из половинок, в то же время не забывая водить рукой по члену Курта. Удовольствие скручивается внизу живота теплым узлом, готовым выплеснуться в любую минуту. Толчки становятся менее собранными, более длинными и точными. Рука Блейна сильнее двигается по члену Курта, заставляя того биться в истерике в ожидании разрядки. Блейн резко выходит и, перевернув Курта на спину, снова входит на всю длину, заставляя того кончить с громким криком. Следом за ним приходит к финишу и Блейн, кончая прямо внутрь расслабленного тела. Парни сползают на каменный пол. Курт откидывает голову на грудь Блейна, блаженно прикрывая глаза. Блейн стягивает презерватив и, завязывая, кидает его в противоположный угол. Он обнимает Курта со спины и утыкается носом во влажные бронзовые волосы, втягивая в себя их сладкий запах. Такой же сладкий, как и весь Курт. Они сидят, не шевелясь, не разговаривая и не дыша. Никто из них не знает, как все это произошло, и никто не хочет об этом думать. Просто каждый получил то, что должен был получить. И вскоре они оба поймут, что это было как раз тем, что было нужно им обоим.