***
Не успело солнце показать свои первые лучи, как Блейз уже заходил в свою комнату подземелья Слизерина. В камине ярким оранжевым свечением тлели угли, мягко освещающие спокойные лица товарищей. Стараясь не шуметь и не обращать внимания на посапывающих в странных и смешных позах сокурсников, он прилёг на кровать. — Быстро же ты! — послышался из-за балдахина сонный голос друга. — Я думал, что ты без меня заскучаешь, пока будешь возиться со своей лающей сворой, — усмехнулся Блейз, стягивая с ног ботинки. — Эй, ты ухватил самый лучший экземплярчик из моей поддакивающей свиты, — усмехнулся Малфой, приоткрыв штору. Жёлтые блики угасающих поленьев, осветили залёгшие круги под глазами, придавая его светлым глазам тёмный, болезненный оттенок. Не смотря на впечатавшуюся в лицо надменность, Драко был искренне рад возвращению друга. Усмешка сменилась едва заметной улыбкой. — Да, Крэбб наверняка завидует, — хохотнул Блейз, облегчённо понимая, что это меньшее чем удалось откупиться матери от Паркинсона. В голову закрались сомнения, что, скорее всего, мама чего-то не договаривает. Он присел на кровать и, задрав голову к верху, начал рассматривать ничем непримечательный потолок. — И для чего этот цирк? — поинтересовался Малфой, приподнимаясь на локтях. — Ради денег, перспектив, связей, полезного родства? Забини неоднозначно пожал плечами. Если Пэнси не знает всех подробностей сделки, то эта размытая «правда» станет объяснением для всех любопытных студентов. Конечно, только для тех, кто не будет слушать болтовню Паркинсон. — Ты плохо выглядишь, Драко. Что-то пошло не так? — прошептал Блейз, намекая на известную только им двоим тайну. — Всё так, — он зачесал рукой сбившиеся на лбу волосы и прежде, чем Забини успел рассмотреть его эмоции, вновь скрылся за шторой и раздраженно бросил, — дай доспать, Блейз. Зная друга, Забини сразу сделал верный вывод: Драко что-то мучает, он не хотел, чтобы кто-то из присутствующих видел его терзания и настоящие эмоции. С причиной терзаний Малфоя Блейз так и не смог определиться, он сочувственно покачал головой, подозревая, что в этот раз на него так подействовало совершённое убийство, но знать это наверняка он не мог. Блейз вспомнил, как несколько лет назад, долгое время после первого избавления от трупа месье де Фуа, которого он бесконечно уважал и считал своим отцом, его мучали кошмары и чувство вины. В тот роковой для него вечер он, захлёбывающийся от горьких слез ребёнок, был обязан помочь своей родной матери. Блейза не покидало едкое чувство, что это она отравила своего покровителя. Он искренне горевал по де Фуа, человеку, который искренне любил и заботился о молодой вдове и её малолетнем сыне. Забини чувствовал стыд и вину за то, что отчима не похоронили, как подобает. И всё из-за завещания. И даже теперь, учась в Хогвартсе, его преследовало чувство вины. Чтобы сокурсники не видели, а после и не высмеивали, как он подрывается на кровати и дрожит от слез, он опускал балдахин, создавая свою собственную защиту от угрызений совести. Позже он не сближался с новыми отчимами, не требовал их внимания и поддержки. Не из-за страха увидеть их смерть, а потому, что они не дотягивали до уровня его любимого месье де Фуа. Мужчины вызывали в юноше презрение и раздражение. После помощь матери потребовалась с мужем номер пять. И в пятнадцать лет, парень сделал для матери то, что подошло бы лучше всего для скорого избавления от трупа. Это же средство он хладнокровно предложил и Драко. К приближающемуся семнадцатилетию, он понимал, что если будет мудрым, умным и благоразумным, то в дальнейшем станет затребованным и независимым зельеваром и колдуном. И пойдёт дальше, чем уважаемый им профессор Снейп. Забини передёргивало от того, что ему пришлось бы поделиться с кем-то своими знаниями или рецептами собственных наработок. Парень твёрдо решил зарабатывать на своём наследственном таланте так, чтобы никто и никогда не смог распознать самый главный ингредиент его зелий. Забини переполняла уверенность, что он достигнет совершенства в своём ремесле и станет значимой фигурой среди магов.***
Идя на собрание клуба «Слизней», парень вдруг остановился в коридоре. Там, где не висели любопытные и любящие сплетни портреты. Уже после завтрака, пол Хогвартса знало, что Забини помолвлен с Паркинсон. Если на мнение остальных, по этому поводу, ему было плевать, то реакция Грейнджер Блейза озадачила и заставила терзаться в правильности выбора. На общем уроке зельеварения, Гермиона даже мельком не глянула на него, как бывало обычно. Слизеринца задела её холодная сдержанность и обеспокоила несобранность на уроке. Он ждал момента, когда подловит её мимолётную, восхищенную улыбку. — Вы ничего не хотите добавить, мисс Грейнджер, — втянув свой живот, спросил Слизнорт, когда Зибини превосходно выполнил задание, наконец-таки опередив Поттера. — Десять очков Слизерину, сэр? — в голосе послышалась ирония, она пожала плечами. — А вы, Поттер, — обратился профессор к задумчивому ученику, — может, вы, что-то дополните? — Эм, нет, сэр, — рассеяно ответил тот и непонимающе глянул на подругу. — Что ж, поздравляю, мистер Забини, — похвалил Слизнорт. Безразличие девушки, сродни неудачно сваренному зелью, огорчало, сбивая с правильности ход упорядоченных мыслей. Уже находясь на другом уроке, Блейз всё своё внимание переключил на гриффиндорку, перебирая варианты, что её могло беспокоить. Но кроме проблем «избранного» Поттера и вернувшегося Волдеморта, ничего стоящего на ум не приходило. Весь день Паркинсон его раздражала, постоянно отвлекая от раздумий. Как бы Пэнси не пыталась предъявлять на Забини свои права, он без стеснений объяснял ей, что помолвка всего лишь сделка между их родителями и ухаживания за ней не прописаны ни в одном из пунктов. — Блейз! Звенящий голос, заставил его сердце радостно забарабанить о грудную клетку, торопя как можно скорее обернуться. — Уж не думала снова наткнуться на тебя, — пробубнила девушка, проходя мимо застывшего Забини. — Гермиона! — его рука интуитивно потянулась к ней. Вовремя совладав с собой, он одёрнул её в тот момент, когда Грейнджер обернулась. — Идём вместе! — так и не коснувшись девушки, он сжал пальцы, удерживая невидимую нить. — Надеюсь, ты не против моей компании? — Что? — захлопала ресницами девушка. — Нет, конечно. Но твои друзья не поймут, если кто-нибудь увидит нас вместе, — усмехнулась Гермиона и с любопытством взглянула на Забини пошла по коридору к двери кабинета профессора Слизнорта. — О, не переживай, в друзьях у меня только Драко. А перед ним я оправдываться не буду, — твёрдо ответил Забини. На секунду остановившись, гриффиндорка резко обернулась и подозрительно сощурившись, посмотрела на слизеринца. Он знал, как она относится к его другу. — Я помню, — предавшись воспоминаниям, мягко произнесла Гермиона, и также улыбнулась, ощущая румянец на щеках, — «оценивай меня по моим поступкам и действиям. Слизеринца Забини». Парень довольно кивнул. Если бы Блейз мог описать то чувство, что испытывал сейчас, он бы точно сказал: «Я задыхаюсь от бабочек трепыхающихся в груди». Призрачный шанс сблизится с Грейнджер дарил более осязаемую надежду, особенно теперь, когда выбора, казалось нет. Ответ услышать так и не удалось, из-за угла к ним вышел Кормак МакЛагген. Расплывшись в самодовольной улыбке, он демонстративно облизал губы, смотря на Гермиону. — Слюни подотри. На это мерзко смотреть, МакЛаген, — фыркнул Забини, отворяя дверь кабинета Слизнорта и пропуская вперёд скривившую губы Гермиону. Выражение лица Грейнджер моментально потушили зародившуюся ревность. — Паркинсон умрёт от твоего безразличия, — хохотнул Кормак. — Скорее, от собственного языка, — невозмутимо пробубнила Гермиона, что одним взглядом подтвердил Забини, молчаливо соглашаясь с ней. В этот вечер кабинет Слизнорта был похож на уютную гостиную, освещаемый мягким светом парящих свечей в круглых колбах, с круглым столом посередине и стульями с высокими спинками. Даже обычно тёмные, мрачные стены казались светлее. Стеллажи с зельями, травами и книгами, были расставлены вдоль стен. И теперь не осталось и намёка, что некогда кабинет принадлежал Снейпу. Даже пахло внутри разнообразными вкусными закусками, громоздящимися на столе. Старик не поскупился на как следует угостить своих избранных учеников. Трое из них уже сидели за столом, но слышно было только восклицания профессора, обращенные в сторону Уизли. — Снейпа хватил бы удар, — усмехнулся Блейз, окидывая взглядом чужую комнату, утратившую привычную строгую упорядоченность. — Однозначно, — согласно кивнула Гермиона, — хорошо, что профессор этого не видит, — пытаясь подавить улыбку, ответила девушка. — Привет! — добродушно улыбнулся вошедшим Гарри, обращая на них внимание раскрасневшегося профессора. — Добрый вечер! Прошу за стол! — приподнимаясь, жестом пригласил на свободные места, упитанный мужчина, — мы вас заждались. Он не скрыл удовольствия и облегчения, когда новоприбывшие почтительно поприветствовали мага и отвесили несколько сдержанных, но приятных комплиментов. Из свободных мест, Забини постарался ненавязчиво присесть рядом с Гермионой, таким образом вытеснив МакЛагена. Ужин протекал в сравнительно добродушной и занимательной беседе. Забини внимательно слушал рассказы профессора о его выдающихся учениках. Особое внимание он уделил матери Поттера и его собственной. Неловкость вызвал тот момент, что Слизнорт не без восхищения отзывался о его матери, нахваливая её умение применять свой талант в смертельном зельеварении. К везению Забини, Грейнджер сидела между ним и Слизнортом, поэтому, глядя на профессора, он мог видеть и выражение лица гриффиндорки. Ему хотелось знать, как она отнеслась к новости о том, что его мать — безупречный убийца. Гермиона прислушивалась к каждому слову, на время утратив интерес к еде. Блейзу не было стыдно за мать, тем не менее, он хотел знать, что думает о ней сама девушка. Вскоре профессор обратился к МакЛагену, вовлекая его и других учеников свой разговор. — Неудивительно, что ты лучший по зельеварению, — прошептала Гермиона, бросив на Забини короткий взгляд. — У меня это в крови, — так же не привлекая внимания других, тихо ответил Блейз, ковыряя в тарелке, — ты же научилась всему сама. Гермиона сдержано улыбнулась, гордая признанием Забини. Когда он немного склонился над ней, девушка залилась краской и заозиралась по сторонам. — И тебя не напугала репутация моей матери? — он тут же отпрянул, делая вид, что заинтересовался мнением Уизли по поводу каких-то проклятий. — Нет, — качнула головой Грейнджер и улыбнулась, переглянувшись с Забини. Она сделала вид, что сосредоточилась на распаляющейся в своих несдержанных высказываниях подруге. — Я… — она постаралась подобрать правильное слово, — удивлена, заинтересована, но не напугана. Знаешь, мне… В следующую секунду он увидел плотно поджатые губы Грейнджер, она несколько раз моргнула и отвернула лицо от МакЛагена. Наглец пытался обольстить юную ведьму. Слизывая крем с длинных пальцев, он медленно вырисовывал странные узоры кончиком языка. Со стороны зрелище казалось пошлым и неуместным. — МакЛаген! — Джинни дёрнулась и скривилась. Ей хотелось поддержать подругу, она видела неловкость Гермионы и слащаво-липкий взгляд Кормака. — Десерт просто высший класс! Вкуснотища! — он подмигнул Грейнджер и расплылся в довольной улыбке. — Прошу, сделай так, чтоб вкусно было и остальным. — Бесстрастно заметил Забини, сдерживая порыв, чтобы не применить к сокурснику какого-нибудь заклятья. — Иначе ужин придётся закончить противоблевотным зельем. — Поддерживаю! — шевельнув усами, вставил Слизнорт.***
Когда ужин подошёл к концу, все начали расходиться по комнатам. К счастью Забини, Джинни ушла вместе с Поттером, поэтому единственной помехой стоявшей между ним и Грейнджер был МакЛаген, что не оставил своей попытки приударить за девушкой. Блейз ощутил неловкость, ведь сейчас гриффиндорка стояла между ним и Кормаком. К удовольствию слизеринца, Гермиона не раздумывая, приблизилась к нему, обоняние тут же уловило тонкий аромат любимого цитруса. Она пожелала спокойной ночи гриффиндорцу, сославшись на усталость. Раздутое эго МакЛагена не позволило ему и на миг усомниться в своей безупречности. Он, одарив её самой соблазнительной улыбкой из своего арсенала, напевая себе что-то под ноги, отправился к себе в комнату. Чтобы избежать неловкости и как можно дольше удержать рядом с собой Грейнджер, Забини попытался завязать разговор: — Профессор Слизнорт рассказывает интересные вещи. — Да, — согласилась девушка и повернувшись, от смущения, поправила непослушные локоны. Цитрус снова приятно обволакивал и будоражил кровь, принося какое-то внутреннее торжество, что не позволяло сдержать улыбку. — Что? — Гермиона вновь взъерошила волосы, закусила губу, не понимая, чем вызвала в нём такую реакцию. — Ты пахнешь апельсином, Гермиона, — шепнул Блейз. — А я очень их люблю. Его выдох коснулся локонов, тут же качнувшихся и прильнувших к щеке хозяйки. Он стоял слишком близко, непозволительно близко для чужих друг другу людей. Взгляд застыл на тёмно-русом завитке, что касался нежной, краснеющей кожи. Он сильнее сжал руки в замок, боясь, что пальцы не послушаются и потянуться к девичьей щеке. Казалось, что разуму удаётся контролировать предательское тело, но пол шага сократило дистанцию и Блейз наклонился ниже, вновь вдохнув любимый аромат. То, что девушка осталась стоять на месте и несмело подняла на него темнеющие глаза, приободрило, позволило остаться рядом. — Я должна идти… — прошептала Гермиона, так и не шелохнувшись. Ей не хотелось двигаться, тем более уходить, — но… может, дашь мне «Невидимую книгу о невидимках»? — Да! — воскликнул Блейз, хватаясь за прекрасную возможность побыть с Грейнджер наедине снова. — Мне нужно будет добыть один ингредиент, чтобы её прочесть. — Значит, встретимся после Рождества? — Обещаю, — он протянул ей руку, в подтверждение своих слов. Она сжала его ладонь в ответ. Не было неловкости, что хотелось сгладить быстрым уходом или разговором, не было горячего румянца. Пауза воцарившаяся между ними пропиталась чувством, что медленно наполняло обоих. Чувством, что сосредоточилось в соприкосновении ладоней и жаром разветвленной реки стекалось в озеро, находящееся в самом сердце.