If I Say Stay, Please Don't Go

— Его не было на занятии? — спросил Чан, нахмурившись. Джисон надулся еще больше и стал ковырять кекс, который принес ему хён. Все семеро собрались в квартире, планируя пойти на обед, как только встретятся все вместе. Отсутствие Хёнджина не осталось незамеченным. — И он не отвечает на звонки… — Сказал Феликс обеспокоенно. Хёнджин не так часто переписывался в групповом чате, но был очень внимателен, когда дело касалось сообщений, отправленных именно ему — будь то в чате, где кто-то обращался конкретно к нему, или в отдельных диалогах между ним и кем-то еще. — Думаешь, случилось что-то плохое? — спросил Чанбин у Чана, который выглядел таким же растерянным, как и все остальные. — У Хана была бы вспышка, если бы что-то реально было не так, — заметил Минхо, из-за чего Джисон хмыкнул в знак согласия. — Может, он просто… отсыпается или что-то типа того. Мы все знаем, что с тех пор, как начались эти кошмары, ему не так сладко. — Что? — Чонин моргнул. — Хёну снятся кошмары? — Угу, они снятся ему уже несколько недель, — вздохнул Джисон. — Когда я рядом с ним, они вроде бы проходят, но когда он остается один, они очень сильно его мучают. Он рассказал мне только крошечные детали — он по-любому помнит больше, чем делится, но я не хочу давить на него, понимаете? Кажется, ему всегда страшно… когда они снятся ему. — Его сны… они про… — О чем он тебе рассказывал? — спросил Феликс, обнимаясь с Джисоном. Его всегда интересовал смысл снов, и каждый раз он пытался расшифровать всё, о чем говорили его друзья, поэтому ему было очень любопытно узнать о кошмарах Хёнджина. — Ну… что-то о том, что его где-то заперли и били, — Джисон покрутил в руках одно из своих колец. — И что там был кто-то еще, но он никогда не мог нормально разглядеть его лицо. — И каждый раз ему снится один и тот же кошмар? — спросил Чан, ощущая, как в животе появляется неприятное чувство. Он вспомнил слова, что сказал ему Чонин, когда они с Хёнджином впервые официально встретились в квартире. — Думаю, да, — Джисон положил голову Феликсу на плечо, и тот обвился вокруг него как осьминог. — То, что он мне рассказывает, заставляет меня задуматься, что каждый раз это если не один и тот же сон, то, по крайней мере, что-то похожее на него. — Я должен с ним поговорить… — Сказал Чан, обращаясь скорее к себе, чем к остальным. — Ты какой-то уставший, Инни, — Минхо заметил, как младший широко зевнул. Чонин закрыл рот и взглянул на своего хёна. — Может, вздремнешь в моей комнате, а? Кто-то из нас разбудит тебя, когда мы будем готовы уходить. Обычно он бы отказался, поскольку не очень любил дремать: ему не нравилось, каким потерянным он себя чувствовал после того, как наконец просыпался, — но в этот день он устал больше нормы и даже не был уверен, почему. Чонин кивнул и, шаркая, побрел в комнату Минхо, закрыв за собой дверь. Он был благодарен хёну за то, что тот так прекрасно его понимает, потому что сам он не смог бы правильно выразить ощущение своей усталости. Он уютно устроился под одеялом. То, как Минхо спит, всегда поражало, ведь кровать его была в основном из одеял, подушек и плюшевых игрушек, а под ней почти не было настоящего дивана, но теперь он всё понял. Так казалось, что он спит на облаке. Отдаленно слышались голоса из гостиной, но на столе стоял небольшой вентилятор, создающий белый шум и заглушающий его друзей. Раздался легкий крик, после чего всё снова погрузилось в тишину. Чонин надеялся, что сможет немного поспать, прежде чем кто-нибудь придет его будить… — Чонин! — Дверь распахнулась, из-за чего ручка шумно ударилась в стену. Чонин подпрыгнул на месте, буквально чувствуя, как всем телом на мгновение его подбросило в воздухе. — Какого хрена? — закричал он, распахнув глаза. — Хёнджин, подожди… — Но было уже слишком поздно. Хёнджин стремительно приближался к кровати, его волосы были всклокочены, а лицо бледным. Он остановился прямо перед Чонином, уставившись на него, как будто смотрел на что-то опасное. — Давайте оставим их ненадолго… — Пробормотал Минхо, снова закрывая дверь и оставляя двоих в тишине. — Хён, что за фигня? — Чонин сел, протирая глаза. Его сердце всё ещё билось неровно, адреналин от шока по-прежнему бурлил в его теле. — Кто ты такой? — потребовал Хёнджин, хотя его голос звучал скорее испуганно, чем требовательно. — Хён… — Он совсем был не в настроении шутить. — Нет, ты кто такой? — повторил Хёнджин, в его словах слышались нотки истерики. — Почему ты снишься мне в кошмарах? — Что? — Чонин внезапно пришел в себя. Он никоим образом не мог вспомнить… правда же? — Просто я… — Хёнджин потянулся вперед и осторожно взял Чонина за запястье, как бы желая подтянуть младшего к себе, но замер на месте. Чонин также застыл, а комната вокруг него поплыла, являя собой сцену, которую он пытался забыть более десяти лет.

***

— Хён… хён, я думаю, он идёт! — испуганно прошептал Чонин. Ты только крепче ухватился за самодельное оружие, которое тебе удалось смастерить: обычная вилка с палочками для еды, обмотанными вокруг рукоятки, и всё это держалось на нитках из покрывал, которыми вы пользовались последние две недели. Прошло всего несколько дней, и вы с Чонином поняли, для чего вас похитили. Очевидно, старики платили неплохие деньги за маленьких миленьких мальчиков. Вы не знали, что это значит, но это вас пугало. Ты понимал, что так или иначе выберешься из этой клетки: либо сбежишь, либо тебя продадут. Быть может, даже убьют. От страха передёрнуло. Ты попытался спрятать Чонина за собой, когда дверь в подвал захлопнулась. Чонин громко захныкал, пряча лицо в твоей рубашке, пока мужчина спускался по лестнице. — Хорошо, что вы оба проснулись, — ухмыльнулся он, его зубы были почти пугающе ровными и белыми, а костюм — как всегда, безупречным. — Как же здорово! Держу пари, вы просто… умираете от желания познакомиться со своими новыми родителями, так ведь? — Отпусти нас! — потребовал Хёнджин, глаза горели от непролитых слёз. — Мы не хотим новых родителей! — А ты смельчак, — он ухмыльнулся шире, но как-то менее дружелюбно. — Мои клиенты точно смогут выдрессировать вас как следует. Как ни крути… у каждого есть свой предел. Он отпер замок, крепко сдерживающий дверь клетки, и вошел внутрь. Ты зажмурился, а дрожь стала только сильнее. Но распахнул глаза не от ладони, схватившей тебя за волосы, а от вопля. — Чонин! — Мужчина обошел тебя и схватил младшего мальчика, удерживая его над землей только за челку. Слёзы текли по его грязным щёчкам, а он только и мог, что кричать от боли. — Ну что ж ты такой шумный, — проворчал мужчина, будто мягко ругая Чонина за то, что тот натаскал грязи в дом. — Мне, наверное, придется снизить на тебя цену, чтобы получить хоть какую-то прибыль, если ты будешь продолжать в том же духе. — Отпусти его! — Закричал ты, бросившись на него. — Ты, маленький гадёныш! — Мужчина взревел от боли, когда вилка вонзилась прямо ему в бедро. Он выпустил Чонина, который тяжело упал на бетонный пол, и мгновенно бросился за тобой, своими большими лапами легко схватив за горло. Он поднял тебя, как и Чонина ранее, обеими руками обхватив маленькую шею и отнимая всё дыхание. Ты боролся, но в теле уже проявлялись последствия недостатка кислорода: в глазах всё закружилось, но ты не мог сдаться. Ещё нельзя было сдаваться. Ты должен был убедиться, что Чонин добрался до дома в целости и сохранности. Ты же обещал ему. — Х-хватит, — прошептал ты, и слёзы покатились по щекам. Они мгновенно впитались в манжеты рубашки мужчины. Ты думал, что он и дальше будет тебя трясти, но с удивлением почувствовал болезненное ощущение в груди, и мужчина замер. — Хён! — Отп-пусти м-меня! — Ты всхлипнул, пытаясь оторвать его лапы от своей шеи. К твоему удивлению, мужчина снова сделал то, что ему было сказано. Ты резко рухнул на землю, издав крик боли, копчиком ударившись о бетон. Чонин в ужасе уставился на вас, его глаза расширились, а лицо побледнело. Мужчина не двигался, лишь уставился остекленевшим взглядом в пространство. Он даже не обратил внимания на небольшое кровавое пятно на брюках, образовавшееся в том месте, где вилка проткнула кожу. Ты сделал единственное, что пришло в голову. Бросился на мужчину и повалил его на землю. Может, ты и был маленьким, умирающим от голода ребёнком, но тот был больше похож на куклу, чем на человека, и не оказал никакого сопротивления, ударившись головой о землю. — Хён! — Чонин бросился к тебе, оттаскивая от мужчины, который начал шевелиться. — Ты — труп, — прорычал он, поднимаясь на ноги. Его остекленевший взгляд полностью сменился жаждой крови. Ты почувствовал, как сердце пропустило удар. Вот, где ты умрешь. Вот, где убьют вас с Чонином. Никто не узнает, что с вами случилось. Мама и папа больше никогда не обнимут и не поцелуют тебя. Ты никогда не сможешь их увидеть. Ты умрёшь. Ты отнёсся к этому спокойнее, чем думал. — Хватит! — раздался крик, но принадлежал не тебе. — Ч-чонин… — ты замолк, упав на колени и выплевывая то немногое, что было в желудке. Чонин сидел у мужчины на груди. Он повалил его на пол, и прежде чем тот успел сделать ответный ход, Чонин воткнул вилку ему в глаз. Раздался болезненный вопль, после чего Чонин надавил еще сильнее, и мужчина застыл на месте, уставившись одним глазом в потолок. Ничего больше не видя. — Чонин… — Ты шатко поднялся на ноги. Младший не двигался, его руки были в крови, брызнувшей из лица мужчины. Он трясся так сильно, что самодельное оружие, торчащее в глазу, издавало тошнотворный звук. — Инни… иди сюда. В груди снова защемило — и Чонин медленно поднялся на ноги и подошел к тому месту, куда ты упал. Ты колебался всего мгновение, прежде чем обнять его, не заботясь о том, что кровь попала на твою порванную, испачканную рубашку. — Всё хорошо, — прошептал ты. — Не плачь, Инни… с нами всё будет хорошо. Ещё одно колющее ощущение в груди, и слёзы, беззвучно текущие по щёчкам Чонина, остановились. Мальчик поднял взгляд, наводя на тебя ужас. Его глаза, когда-то тёмно-карие, стали кристально-голубого оттенка. Чонин протянул ладони к твоим щекам, размазывая кровь по коже. — Инни, что…? — Твой вопрос резко оборвался: всё погрузилось во тьму. И ты больше ничего не помнил.

***

— Хён! — Он ощутил, как руки тормошили его. Хёнджин застонал и заплакал, свернувшись калачиком. Он не помнил, чтобы засыпал, но кошмар был таким ярким… как будто он смотрел фильм, а не сон. — Хён, пожалуйста, проснись! — Чонин? — Хёнджин судорожно выдохнул, затем расслабил напряженные мышцы и нашел в себе силы сесть. Где он находился? Почему Чонин плакал? — Хён… ох, слава тебе господи, — Чонин заплакал сильнее, изо всех сил пытаясь остановить поток слёз, но безуспешно. — Я уже думал… — Инни? Ч-что случилось? — Его голос был грубым, каким обычно бывает по утрам или когда он не разговаривает несколько дней. — Ты… ты… Я… — Он заикался, пытаясь найти правильные слова. Через мгновение он наконец сдался и разразился рыданиями, уже не пытаясь сдержать слёзы. — Из-извини м-меня, п-пож-жалуйста! — З-за что ты извиняешься? — Хёнджин был ошеломлен. Он наклонился вперёд, но удивился, когда Чонин сам бросился в его объятия. Младший, всхлипывая, казался слишком маленьким на его груди. — Это я во всем виноват! — Причитал он, почти болезненно сжимая Хёнджина в своих руках. — Во всем виноват я! — В чем твоя вина, эги? — Он старался, чтобы его голос был ровным и спокойным — как Чан всегда делал, — но они оба слышали, какими дрожащими получались слова. — Тв… твоя память, — прохрипел Чонин, уткнувшись в рубашку, словно боялся посмотреть ему в глаза. — Всё это… Я заставил тебя з-з-забыть. — Что? — Его кровь застыла в жилах. — Тебе не снились кошмары, — прошептал Чонин. — Я… я не знал, что произойдет… но я думаю, что ты был слишком близко ко мне, и из-за этого медленно получился обратный эффект моей ТИР… — Чонин… — Он изо всех сил сдерживал своё выражение лица и тон. Он должен был тщательно подбирать слова, иначе мог принудить младшего к чему-либо. — Пожалуйста, ты можешь рассказать мне, что случилось? Никакой боли не последовало. Задать вопрос не считалось приказом. — Мы… мы оба получили наши ТИР одновременно, — тихо начал Чонин. — Я запаниковал. Ты был почти без сознания, а он снова начал подниматься. Я действовал без раздумий и просто… Я убил его, хён. Я убил человека… Я не знал, что делать. Я только помню, что подумал, что хотел бы… повернуть время вспять или как-то стереть наши воспоминания, чтобы нам больше никогда не пришлось думать об этом. — Ох… — Хёнджин почувствовал, будто его ударили кулаком в живот. — Я… я узнал пределы своей ТИР нелёгким путем, — Чонин усмехнулся, но это было так цинично, что у Хёнджина по коже поползли мурашки. — Моя способность — манипуляция памятью. Я могу… изменять воспоминания людей в небольших пределах. Изменять некоторые детали, или размывать небольшой фрагмент, чтобы они не могли вспомнить, что произошло. — Что… случилось со мной? — Он почти боялся спрашивать об этом. — Я пытался полностью стереть твою память, — Чонин постарался спрятаться в объятиях старшего. — Я не знаю, с чего вообще взял, что это сработает… тогда я узнал, что не могу сделать что-то такое, не облажавшись при этом. Хёнджин обнял его крепче. — Вот почему меня перевели на домашнее обучение, — тихо признался Чонин. — Попытка сделать что-то настолько большое… подкосила меня, наверное? В течение года после этого я почти ни на чем не мог сосредоточиться. Моя память была хреновой, но я никогда не мог забыть, что я сделал. Я пытался стереть свою собственную память или хотя бы изменить её, чтобы я мог снова спать, но понял, что моя ТИР на меня не действует. Моим родителям, психотерапевтам и врачам потребовались годы, чтобы помочь мне вернуться к нормальной жизни. Мне пришлось… Мне пришлось заново учиться читать, и всё равно я почти не мог говорить. Я очень много занимался, поэтому мне удалось попасть в ускоренную программу обучения. Наверное, я переборщил, потому что мне казалось… что это моя вина, что я оказался в такой ситуации, и я хотел как-то это исправить. — Чонин… — Я… я никогда не думал, что увижу тебя снова, хён, — признался он, бессильно припадая к груди Хёнджина. — Той ночью, в коридоре общежития? Я ужасно испугался… Я подумал, что галлюцинации вернулись, но когда ты принял мои извинения и пошёл в свою комнату, я понял, что ты настоящий. Ты не был призраком или… видением. — Почему они возвращаются? — Он знал, что Чонин понимает, что он имеет в виду. — Я не знаю, — вздохнул Чонин, его голос звучал измученно. — Я никогда не пытался стереть чьи-то воспоминания, как это было с твоими, так что я понятия не имею, какие последствия получатся… Я думаю… думаю, что из-за моего присутствия… не знаю, ментальный блок, который я тебе поставил, стал рушиться. — И ты… живешь с этим уже двенадцать лет. В одиночку. — У меня были родители и врачи, — прошептал Чонин. — А потом меня нашел Джисон-хён… он привел меня к остальным. Они… они помогли больше, чем терапия или лекарства. — Я рад, что они нашли тебя. — Я тоже рад, что они нашли тебя, хён. — А куда они вообще делись? — Хёнджин понял, что было подозрительно тихо. — Зная Минхо-хёна, он, наверное, вывел их всех из квартиры, чтобы мы могли поговорить, увидев, как ты ворвался сюда, словно за тобой гнались копы, — Чонин тихонько хихикнул, хрипло и с заложенным носом, но, тем не менее, с легкостью. — Угу, наверное, — Хёнджин тоже усмехнулся. Было странно вот так разговаривать с Чонином. Младший избегал оставаться с ним наедине, хотя теперь он понимал, почему… Наверное, именно об этом он говорил с Чаном в тот первый вечер, когда они собрались все вместе. Он знал, что слышал свое имя, но не знал, в каком контексте. Судя по тому, как остальные доверяют Чану, Хёнджин мог предположить, что тогда Чонин ввёл хёна в курс дела, хотя бы в общих чертах. — Не хочешь вздремнуть? — спросил он после нескольких минут молчания. Чонин ощутимо рассмеялся, прижавшись к его плечу. — Хочу, — сказал он, оставаясь неподвижным. — Я устал… — Мм… я тоже, — он чувствовал себя истощенным, но всё, что он мог сделать в данный момент, это помочь Чонину забраться в кровать Минхо и натянуть одеяло на плечи. Хотя Чонин стал намного крупнее, он всё равно свернулся калачиком в руках Хёнджина, казалось, как и раньше, когда они были намного меньше. Голова пульсировала от боли: восемь лет его жизни внезапно вернулись размытыми, раздробленными кусочками. Он молился, чтобы сон поскорее забрал его в свои объятия, потому что не мог больше ни минуты думать об этом. К счастью, кто-то сверху услышал его молитвы, и уже через несколько минут Хёнджин задремал.

***

Чан приоткрыл дверь и, нахмурившись, заглянул внутрь. После того как Хёнджин ворвался в дом с расширенными от ярости глазами, никто не знал, чего ожидать. Они видели, как Хёнджин влетел в комнату Минхо, когда старший рассказал ему, где был Чонин, но никто не был готов к тому, что он будет так отчаянно кричать. Минхо пришел в себя первым и закрыл дверь, позволив ребятам поговорить без посторонних глаз, а Чан сумел убедить остальных пойти на обед без Хёнджина и Чонина. Ему пришлось дать несколько обещаний, что позже он поделится с ними любой информацией, которую ему удастся раздобыть, от чего он не был в восторге. Когда он увидел мирно спящих Хёнджина и Чонина, на душе стало немного легче. От его внимания не ускользнули и следы от слёз на щеках обоих. Вздохнув, Чан вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Он отправил сообщение в чат, просто сказав, что они спят, и попросил дать им немного пространства. Он знал, что не сможет держать друзей в стороне вечно, но что-то подсказывало, что после такого разговора, о чем бы ни говорили Хёнджин и Чонин, им вряд ли захочется, чтобы их засыпали расспросами, едва только откроют глаза. Чан направился на кухню, где за стойкой сидел Минхо. Он протянул ему кружку с чаем и посмотрел на него, приподняв одну бровь. — Спят, — сказал он, держа кружку обеими руками. — Могу сразу сказать: они не захотят говорить о том, что произошло. — Они передумают, — мягко пообещал Минхо. — Тебе удаётся заставить нас открыться, несмотря ни на что. Это как твоя вторая сверхспособность. — Посмотрим аниме? — Конечно, — Минхо усмехнулся и слез со стойки. Чан предчувствовал, что пройдет еще немало времени, прежде чем Хёнджин и Чонин вернутся в гостиную, поэтому они с Минхо устроились поудобнее и стали ждать их столько, сколько было нужно.