two bros chillin’

      Сэм никогда не хотел говорить Баки и не сказал бы, но Баки спросил сам.       Он пришел взъерошенный, майка на нем промокла в подмышках и на спине, он постучал в косяк, постоял в дверях немножечко, и сел, где стоял, на пол. Вид у него был задумчивый. — Расскажи, какая у вас традиция перед женитьбой? Сэм подавился гратеном, Баки терпеливо ждал, пока он откашляется. Когда он поднял глаза, Баки протягивал ему стакан воды. — Чего, — промямлил он наконец. — Традиция перед женитьбой, — настойчиво повторил Баки. Сэму показалось, что гратен ползет наружу. — Слушай, Снежок, я благословения не дам, — серьезно предупредил он. — Она, конечно, девочка взрослая, ебитесь, сколько влезет, но сделай, пожалуйста, так, чтобы я об этом не знал? И не хотел бы знать. Никогда. Было больно и до смерти унизительно. — Эм, — сказал Баки и выпил свой стакан воды сам. — Я…Сэм, я не…я не про Сару, Сэм. Я вообще, блядь, не об этом?       Гратен немного успокоился и Сэм немного успокоился тоже. Если не сестра, решил Сэм, то было не так обидно. — Ты, — сказал он и ткнул Баки пальцем в мокрую грудь — та, казалось, тоже была отлита из вибраниума. — Ты придурок. — Сам-то, — проворчал Баки, но глаза его оставались серьёзными и Сэму это не нравилось. — Расскажи. Расскажи мне про кук-аут.       И тут Сэм всё, блядь, понял. Ему стало не только тошно, но и стыдно, потому что не так он хотел, чтобы Баки это узнал, совсем, блядь, не так. — Ты же знаешь, — сказал Сэм тускло и отставил тарелку. — Это смотрины. Если ты об этом. Старшие должны посмотреть на того, кому ты отдал сердце. — Так какого хера я делал на кук-ауте, Сэм? — Ласково уточнил Баки и поставил долбаный стакан на стол.       Сэм сам не знал. Он тогда притащил его, почти не понимая, что заставило Баки остаться и послушно притащиться, и купить торт, и позволять висеть на руке каждому засранцу младше десяти в округе, и улыбаться даже, этой своей улыбкой «не думай что я, блять, хороший», и они вместе ужинали жареным цыпленком и кукурузным хлебом, как было всегда, и матушка Моник тогда похлопала Сэма по спине, взъерошила ему волосы и назвала удачливым ниггой. Сэм был пиздец каким удачливым ниггой в тот момент.       Он помнил, как Сара привела Дешона на кук-аут, и как тогда обрадовалась мама, и Сара тоже показала Дешона Моник, и та погладила Сару по упругим косам сухой ладонью: молодец, девочка, хороший парень.       Сэм хотел так же. Он чувствовал, что Баки одобряют, конечно, блять, не одобрить Баки было нельзя, и он гордился Баки, и ощущал только безграничную любовь.       Последнее, что он хотел, так это то, чтобы Баки понял, в качестве кого он был позван. — Друзей на кук-аут звать не запрещено, — пробормотал Сэм и поморщился от того, как фальшиво прозвучал его голос. Баки молчал. Не то, чтобы это Сэма пугало, но Сэма это пугало.       Потом Баки дернул плечом и отвернулся, перестал вынимать душу своими бездонными и суровыми глазами. Сэм заебался в них тонуть. — Ну окей, — заявил он беззаботно, и будь Уилсон проклят, если его обманула эта беззаботность. — Пошли купаться? Сэму не нужно было купаться, Сэм уже утонул.