***
Утро опустилось на поместье легким туманом. Где-то в садике пели птицы, и легкая рябь проходила по небольшому озерцу, указывая на чуть заметный ветерок. Екатерина потянулась в своей постели и села, оперевшись на руки. Она открыла глаза и спросонья даже не поняла, где находится. Свет скользнул меж распахнутыми шторами и яркими лучиками заиграл на покрывале Её Величества. Королева, не любившая яркое утреннее солнце, будившее ее раньше положенного, подумала, что сейчас выскажет забывчивым фрейлинам всё, что о них думает. — Шарлотта! — крикнула королева, спуская ноги с кровати. Ответа не последовало. Екатерина встала и, кутаясь в тёплую накидку, позвала ещё раз. Дверь тихо открылась и на пороге появилась Жанна. Она сделала глубокий реверанс и произнесла: — Доброе утро, Ваше Величество. И только сейчас королева обернулась и взглянула на комнату, в которой находилась. Она была довольно сильно похожа на королевские покои, но чем-то явно отличалась. Бордовые бархатные шторы сменились на не менее дорогие коричневые, стол из красного дерева, сделанный когда-то на заказ, был сменён на похожий дубовый. Чернильницы, вазы, кубки, подносы, гобелены, кандилябры, шкафы и шкафчики теперь выглядели совершенно иначе. Но главным отличием был вид из окна. Королева подошла к нему и, открыв шторы, увидела то самое озерцо, зелёные кусты, кое-где высаженные цветы и небольшую беседку. Это был не сон, она и правда в плену у Гиза. — Ваше Величество, вам сейчас же принесут одежду. Герцог уже ждёт вас за завтраком. — прервала молчание Жанна. Королева не успела сказать и слова, как женщина, с завидной для ее возраста быстротой, забрала старое платье королевы и оказалась за дверью.***
Генрих уже сидел за столом, когда Екатерина показалась в дверях. Она осмотрелась, выделяя для себя даже самые маленькие детали. Накрытый стол стоял чуть ближе к концу зала и был освещён солнечным светом, игравшим своими лучиками с золотым и серебряным убранством. Королева уверенно села напротив Генриха и тут же её окружили слуги, которыми она ловко помыкала, приказывая то налить вина, то положить кусок мяса в тарелку. Девушки робели и от этого лишь сильнее суетились, создавая обстановку трепетания и страха перед королевой-матерью. Гиз, с улыбкой наблюдавший за этим, отложил вилку и взяв в руки кубок с вином, отсалютовал гостье. — Вы прекрасно выглядите, мадам. А вы ещё переживали, что не взяли с собой нарядов. Я позаботился, чтобы вы ни в чем не нуждались. Королева остановила суетящихся служанок поднятой рукой и, подняв от тарелки взгляд на Генриха, своим твёрдым голосом ответила: — Уверяю, когда вы окажитесь в темнице, а это обязательно случится, я тоже постараюсь, чтобы вы ни в чем не нуждались. Екатерина махнула рукой и стоявшие, словно дрессированные собачки, девушки тут же поспешили удалиться. Королева подняла кубок и, приложив его к тонким губам, сделала глоток. По телу тут же растеклось тепло, проникающее внутрь с каждой каплей вина. Генрих не отводил взгляда от спокойно сидящей и вкушающей ароматный завтрак королевы. В голове его роилось много вопросов, но на самый главный не было ответа. Что дальше? Да, Генрих похитил королеву, запер в особняке и сделает все, чтобы она не смогла бежать, но что дальше? Как добиться от королевы нужного решения? Как заставить ее принять предложение? Королеву невозможно было уговорить или запугать. И что остаётся? Пытать?.. Нет, на это Генрих пойти не мог. От одного представления о том, как палач хватает Екатерину под руки и тащит к дыбе, по коже шёл морозец, и храбрый мужчина в одно мгновение становился маленьким мальчиком. Королева вызывала в нем очень противоречивые чувства. Он ненавидел её холод, ненавидел эту маску безразличия на её лице, ненавидел высокомерный голос и то, как она вскидывает подбородок. Но в то же время болезненно любил каждое воспоминание с ней. Любил, когда в её глазах мелькало то, что он не видел уже долгие годы. Любил то, что казалось невозможно даже заметить. Он знал Екатерину другой и поэтому, так привязавшись к, казалось, давно исчезнувшему образу, тщетно пытался его отыскать, раз за разом заглядывая в ее глаза. Королева аккуратно вытерла губы салфеткой и, не удостоив Генриха взгляда, поднялась со стула. Она поправила подол чёрного платья с тугим корсажем и успела сделать лишь пару шагов, как вдруг Генрих окликнул её. — Екатерина! Он встал и в одно мгновение оказался рядом с королевой. Мужчина легким движением руки достал из-за пазухи письмо, перевязанное верёвочкой и протянул его. — Что это? — Я думаю, вам лучше взглянуть самой. Екатерина протянула руку, и Генрих вложил в неё письмо, нечаянно коснувшись чуть холодных пальцев королевы. Она с интересом медленно развязала верёвку и, положив её на стол, развернула бумагу. Королева всматривалась в написанное и глаза ее с каждой прочитанной строчкой выражали все большее негодование. Генрих видел, как бегал ее взгляд, как она задерживала дыхание, читая строку за строкой, наверное, коря себя и ненавидя Гиза за то, что сейчас заперта в его плену и не может ворваться в покои сына и потребовать объяснений. Дочитав до конца, Екатерина резко повернулась и ударила ладонью по столу, да так сильно, что все кубки и тарелочки громко звякнули. — Карл совсем потерял рассудок! Как можно было ввести Наваррского в королевский совет?! Немыслимо! — Король хочет показать как зять близок ему. Да и после заключения брака Генрих тоже имеет право на престол… — не успел Гиз сказать это, как тут же пожалел, что вообще поднял тему престолонаследия, потому что королева-мать тут же воскликнула: — Этому не бывать! Беарнец никогда не займёт французский трон! — Екатерина повернулась к Генриху и, гневно тряся письмом в руке, продолжила: — У меня есть сыновья! Генрих и Франсуа наследники трона Валуа! А если кто-то посмеет это оспорить, то поплатится своей никчёмной жизнью…