Vis-a-vis

С утра под дверью Эрвин обнаружил плетенную корзинку, накрытую белоснежным полотенцем. В голове проскочила мысль: «Это мне?», но ответ вертелся на языке – вряд ли кто-то мог забыть что-либо прямо у его порога. Смит, воровато оглядевшись по сторонам и удостоверившись, что он находится наедине с таинственной находкой, приподнял ткань и с огромным любопытством изучил содержание корзинки. В ней были бережно упакованы склянка молока, творог, миска крупной спелой малиной, а еще три ватрушки. Губы Эрвина невольно сложились в улыбку. Занеся приятный сюрприз на кухню, Эрвин осторожно вытащил все содержимое на стол. Листочка с подписью Смит не обнаружил, но он и не нужен был для того, чтобы понять, чьими руками с такой трепетностью был собран этот набор. Эрвин, с удовольствием позавтракав подаренными вкусностями, принял летний душ, в конце окатив себя ледяной водой из шланга, чтобы проснуться окончательно, после чего немедленно отправился к Леви. Дома его не было, ворота оказались запертыми. Эрвин не был удивлен этому, ведь Ханджи говорила, что у него больше хозяйство плюс пекарня. Наверное, он встает ни свет ни заря и целый день в заботах. Эрвин направился в пекарню. Его встретили все те же распахнутая настежь дверь и колыхающаяся на ветру белоснежная занавеска. Эрвин, выдохнув, переступил порог. Леви обернулся на звук шагов и с заметным смущением посмотрел на вошедшего, а затем резко отвернулся, чтобы тот не заметил, однако было уже поздно. Эрвин позволил себе слабую улыбку, хотя хотелось сверкать во все тридцать два. Руки Леви были в муке. Черный непослушный локон выбился из-под косынки, и Леви периодически приходилось сдувать его, чтобы он не лез на глаза. – Доброе утро, Леви. Тот в ответ кинул короткий взгляд в попытке скрыть эмоции. – Я хотел поблагодарить за угощение и вернуть корзинку. Эрвин подошел к прилавку и поставил на нее плетенку. Леви кивнул. – Ты вчера много заплатил. Это на сдачу, – коротко пояснил Леви и продолжил изображать занятость. Эрвин снова не сдержал улыбки. Пришлось даже прикрыть ее рукой. – Леви, послушай, мы не с того начали знакомство… по моей вине, конечно... Прошу у тебя прощения, не знаю, что на меня нашло. Ответом был лишь тот же короткий взгляд, однако на этот раз этой секунды Эрвину хватило, чтобы понять, что Леви не держит на него зла. Смит был искренне рад этому. Он протянул руку и продолжил: – Меня зовут Эрвин. Леви посмотрел сначала на него, потом на руку и пожал ее, позабыв о муке. Смиту тоже было не до этого. Лицо Эрвина просияло. Леви внешне выглядел также черство, однако Смит чувствовал, что лед между ними был растоплен. После рукопожатия Эрвин решил все-таки, наконец, изучить прилавок. Он был полон выпечкой: пирожками с различными начинками, в том числе и со сладкой, ватрушками, хлебом. Выбор был богатым, но количество ограниченным, чтобы товар не пропадал и не залеживался. Леви продавал все только свежее. На стене висела бумага, где аккуратным почерком было написано о том, что на творог и молоко необходимо сделать предварительный заказ, а ниже – телефон, видимо, принадлежащий Леви. На кассе стояла полочка с жвачками, леденцами и прочими маленькими вкусностями. Внимание Эрвина привлекли пакетики с семенами цветов. Идея восстановить мамин цветник была слишком навязчивой. На дворе стояла середина июля, Леви объяснил, что это время благоприятно для посева многолетних и двулетних цветов. У него в продаже были флоксы, садовая мальва, колокольчики, турецкая гвоздика. Выбор Эрвина пал на последнюю. Смит купил не только семена, не отказав в удовольствии приобрести еще и ватрушки с пирожками. – Как бы не растолстеть из-за такой вкусной выпечки, – добродушно заметил Эрвин. Леви ничего не ответил, убирая деньги в кассу, но на ментальном уровне Смит почувствовал, что пекарю было очень приятно услышать такие теплые, а, главное, искренние слова. Смиту говорили, что талантливый пекарь Леви обладает очень тяжелым, своенравным характером, не общителен и не приветлив, но сейчас, смотря на него, Эрвин подумал, что, наверное, просто никто и не пытался узнать Леви поближе, а тот отсекал от себя ненужных, пустых людей и, возможно, наученный опытом, тяжело сходился с людьми, никому не доверял и потому просто не позволял узнать истинного себя. По Леви было видно, что он всем сердцем любит то, чем занимается. И Эрвин почему-то был крайне убежден, что человек, который делает такую замечательную выпечку, вкладывая в это всю душу, не может быть плохим. Господь не дал бы такие золотые руки негодяю и мерзавцу. Эрвин чувствовал непреодолимое желание не просто наладить отношения с Леви, а подружиться с ним. Было в этом человеке что-то такое... То, что так долго искал Эрвин. К сожалению, Смит не знал, что еще сказать, как продлить разговор, поэтому уже собирался уходить, как вдруг Леви, не отвлекаясь от дел, спросил: – Ты когда-нибудь сажал цветы? Эрвин поднял взгляд на него. Леви уже ожидающе смотрел на Смита в ответ. – Кхм, нет, – неловко улыбнулся Эрвин. Леви обреченно вздохнул. – Ничего вы, городские, делать не умеете. Эрвин продолжал немного неловко улыбаться, не зная, что на это ответить. Леви продолжил: – Я вечером зайду – помогу. Смит не поверил своим ушам. У него округлились глаза. – Что? – спросил Леви, не понимая причину такого искреннего удивления. – Да нет, ничего… Спасибо, буду ждать. Ты до скольки работаешь? – Я пораньше пекарню закрою. Все равно вечером мало, кто заходит. – А, конечно… Тогда… до вечера? Леви кивнул и скрылся за дверью, ведущей на кухню, где он пек. Эрвин в непонятных чувствах направился домой. Смит не мог дождаться вечера. Леви не назначил определенного времени, и потому Эрвин терялся в догадках, когда же все-таки тот придет. Смит никак не мог понять, каким магическим образом этот мрачный молодой человек выбивает у него землю из-под ног при каждой встрече, но этот необъяснимый факт, наоборот, притягивал Эрвина к Леви еще сильнее. Когда Смит услышал шум открывающихся ворот, он даже подскочил на месте и направился встречать долгожданного гостя. – Эрвин? – раздалось во дворе знакомым голосом. – Да, Леви, я здесь, заходи. – Я принес перчатки, лопатки и прочее. – Отлично, я об этом не подумал. Спасибо. – Тч. А как ты планировал сажать цветы? Эрвин пожал плечами. Леви нахмурился. – Перекусишь? – суетливо предложил Эрвин, приглашая в дом. – Я жрать пришел или цветы сажать? – колко заметил Леви, надевая перчатки. – После тогда. Эрвин показал место, где планировал палисадник. Леви присел на корточки и взял горсть земли. – Хорошая земля. Цветы должны прижиться, – заметил он, посмотрев на Эрвина снизу вверх. – Да, мама здесь всегда цветы сажала, у нее вообще зеленая рука была. На это Леви ничего не ответил. Через час они закончили, и Эрвин все же увлек гостя на кухню, усадив за стол. – Ты чай или кофе? – Чай. Черный. Кофе не пью. Смит кивнул и заварил новый чай, который вчера приобрел на рынке. Они молчали. Эрвин не знал, о чем говорить, но Леви, сделав маленький глоток, сам нарушил тишину: – Хороший чай. – Я рад, – улыбнулся Эрвин, наблюдая за Леви. Смиту казалось, что человек, сидящий напротив него, будто был вырван из другого места и не принадлежал деревне. Уже давно Эрвин заметил, что у Леви тонкие, изящные пальцы. Его белые руки не были похожи на руки рабочего, они должны были бы принадлежать кому-то творческому: художнику, музыканту. Они не подходили для тяжелого труда, однако именно эти руки занимались хозяйством, выполняли тяжелую, грязную работу, были в ссадинах и шрамах. Чистоплотность, манеры, речь – все это отличало Леви от местных, но все же сила и трудоголизм роднили его с этим местом. Кружку Леви держал чуднО, Эрвину это показалось необычным, интересным, немного забавным. Леви посмотрел на Смита чуть исподлобья, делая еще один глоток. Эрвин почувствовал себя очень неловко, потому что все это время он рассматривал его и делал определенные примечания про себя, как любой творческий человек. – Ты бывал у нас раньше? – вдруг спросил Леви, взяв собственноручно приготовленную с утра ватрушку со стола. – В детстве. – И как тебе? – Очень нравится. Деревня разительно отличается от города. Здесь отдыхает душа и тело, правда, это слова отдыхающего. Понятное дело, что у живущих здесь полно работы круглый год. – То есть для тебя это всего лишь развлечение? – острым углом поставил вопрос Леви, пристально смотря на Эрвина. – Можно и так сказать, – Смит смутился столь неожиданной интонации, но не показал этого, – развлекаю себя новыми местами и людьми. Леви не ответил, сделал лишь еще один глоток чая. – Эрвин, ты дома? – раздался высокий девичий голос совсем рядом, а уже через секунду его обладательница появилась на пороге. Эрвин и Леви обернулись. Это была Хистория. Она широко улыбалась, однако, увидев, что эти двое мило пили чай, вмиг помрачнела, однако уже через секунду взяла себя в руки и улыбнулась еще шире, смотря на хозяина дома. – Добрый вечер, Хистория. Будешь чай? Девушка посмотрела на Леви, тот, в свою очередь, от нее взгляда не отводил изначально. – В следующий раз зайду, раз уж у тебя и так гости. Не буду мешать. Эрвин хотел остановить ее, проявить гостеприимство и дружелюбие, сказать, что все в порядке, однако Хистория, махнув волосами, немедленно скрылась из виду, так что Эрвину оставалось лишь пожать плечами и вновь все свое внимание уделить Леви. Допив чай, гость объявил о том, что ему пора: – Скоро стадо пригонят. Надо встретить корову. – Да, конечно. Они встали. Эрвин с улыбкой протянул руку: – Спасибо за помощь и за приятную компанию. Без тебя бы я не справился. Леви поддержал рукопожатие. – До встречи, – продолжил Эрвин. – До встречи. Эрвин проводил гостя до ворот. Они попрощались кивком головы, и Леви скрылся за оградой. Смит проводил его взглядом. Этим же вечером Эрвин сел за книгу. Слова лились из него, словно из полноводной реки, складываясь в строчки, абзацы и главы.

***

Эрвин искал встречи, сам того не замечая, делая это, словно само с собой разумеющееся. Он приходил в пекарню, приглашая каждый день Леви на чай. Вскоре слова уже стали не нужны – Леви и так каждый вечер сам приходил. Они разговаривали и молчали вместе, Эрвин привык к немногословности Леви. Смит рассказывал что-то, гость порой вставлял свои пять копеек, но больше слушал. Ему, в свою очередь, нравился голос Эрвина и не только голос. Леви было по сердцу также и то, как он рассказывает и что. Так чаепития по вечерам в компании друг друга стали неотъемлемой частью их жизни. Эрвин много писал. Печатал днями, иногда ночами напролет, потом отсыпался и шел к Леви. Он не говорил о своей известности, но сказал, что пишет роман, даже рассказал содержание, хотя раньше он мог поделиться этим только с Майком. Леви порой предлагал свои идеи и правки, и Эрвину они нравились. Впервые у Смита появился настолько внимательный к деталям редактор. Леви держал в голове многие рассказанные Эрвином мелочи, которые даже тот иногда забывал, и предлагал обыграть их в сюжете. Смит был в восторге. Леви слушать Эрвина было не только приятно, но и совершенно не скучно. Он видел в своем собеседнике огромную заинтересованность, рассказы Смита были красочными, яркими и увлекательными. Этой ночью Эрвин не спал – писал, окрыленный вдохновением. Когда веки уже неумолимо смыкались, он все же решил остановиться. Заглянув за спину, Эрвин увидел, что уже настал рассвет. Занавеску колыхнул легкий ветерок. Эрвин подошел к окну. Небо было окрашено в красно-оранжевые тона, где-то уже голубело. Эрвин точно не знал, сколько было времени, но когда он увидел идущего по дорожке за водой Леви, то Смит подумал, что, в любом случае, куда бы не указывали стрелки часов, для пробуждения чересчур рано. Эрвин не мог не выйти поздороваться. Ночи стояли теплые, поэтому и утром было не морозно, хотя воздух все же оказался намного прохладнее, чем днем, однако Леви щеголял с голым торсом и спортивных штанах. Он только встал, а питьевой воды дома не оказалось – даже чай не попить. – Доброе утро, Леви! – Доброе, – ответ был коротким, но теплым. Он опустил одно ведро в колодец. Зазвенели цепи, и оно с грохотом ударилось о воду. Леви всегда набирал здесь воду, из чего Смит сделал вывод, что на его участке колодца нет. – Еще очень рано, – заметил Эрвин. – Я всегда встаю в это время, а вот почему не спишь ты – другой вопрос. Эрвин поймал себя на мысли, что засмотрелся, как играют мышцы теле Леви, когда тот поднимал со дна ведро, полное воды. – Эрвин? Смит вдруг очнулся. – А, я... не ложился еще. Сел писать тот фрагмент, о котором мы вчера говорили. Леви кивнул. Эрвину было неловко. Это чувство постоянно охватывало его, когда Леви был рядом. Когда оба ведра были заполнены, Леви взял их одновременно и вознамерился тащить в одиночку, однако Эрвин не допустил этого – тут же вызвался, хотя и понимал, что для Леви это совершенно не сложно. Несмотря на то, что Леви был невысокого роста, он был очень сильным. Ему была по плечу любая тяжелая работа, и Эрвин восхищался этим человеком. Он был не только сильным и крепкий, но еще и ловким и юрким, словно хищник. Пантера. Леви пожал плечами и отдал тащить одно ведро Эрвину. Когда они подошли к воротам Леви, он сказал поставить Эрвину свою ношу со словами: – На чай не позову, извини. У Эрвина внутри что-то неприятно кольнуло. Леви заметил его секундное замешательство, которое, однако, было торопливо скрыто за фальшивой улыбкой. – Конечно, я понимаю. Поняв, как грубо прозвучали его слова, Леви резко стало не по себе, но у него была весомая причина так себя повести. Леви потупил взгляд. – Тогда пока. Хорошего дня, – ломано продолжил Эрвин, собираясь уходить. Леви стиснул зубы. Нет, неправильно, неправильно его так отпускать. Леви схватил разворачивающегося Эрвина за запястье. От резкого движения колыхнулась вода в полном ведре, вплеснувшись за борта. – Не потому, что не хочу, Эрвин. Дома дядя. Он будет не рад тебе. Леви ругнулся по себя, что сболтнул лишнего. Надо было сказать "не рад гостям", а не " не рад тебе ", но было уже поздно. Глаза Эрвина округлились. Он хотел спросить что-то вроде "Почему именно мне?", но Леви, нахмурившись, тут же его заткнул: – Не спрашивай ничего больше, я не скажу. Эрвин только кивнул. У него вихрем проносилось столько вопросов в голову, но Леви не позволял задать ни одного. – Я сегодня закрою пекарню пораньше, хочу почистить наш колодец, потому что у воды дерьмовый привкус. Потом к тебе. "Если пустишь", – додумал про себя Леви. Каково же было его облегчение, когда Эрвин, как обычно добродушно, со своей этой идеальной улыбкой, сказал: – Буду с нетерпением ждать. Может, я могу тебе помочь с чисткой колодца? Я, конечно, не представляю, как это делать, но я могу подстраховать или просто делать то, что ты скажешь. – Не нужно, я буду не один. Он сказал это уверенно, Эрвин не стал возражать. На том они, попрощавшись, разошлись. Когда Эрвин вернулся домой, то сразу же поставил чайник. В процессе ожидания он сидел за столом в глубокой задумчивости, устремив туманный взгляд на вскопанный цветник, думая, чем же он так заочно не угодил дяде Леви. Когда чайник засвистел, Эрвин, сначала даже не сразу обратив снимание, не спеша налил себе кипятка в кружку и засыпал кофе, разбавил молоком. Смит поднялся на второй этаж, взял ноутбук и притащил его на кухню, решив еще немного попечатать. Это "еще немного" затянулось на пару часов, поэтому Эрвин уснул прямо за столом. Проснувшись где-то через полчаса, Смит все же добрался до кровати, рухнул на нее и провалился в глубокий здоровый сон. Проснулся Эрвин ближе к вечеру. В первую же секунду он подумал, что проспал, потому как к нему должен был зайти Леви, но, припомнив о его делах, успокоился. Эрвин выпил кружку чая, побродил еще некоторое время по участку, полил грядки. Леви все еще не было. Беспокойство вновь охватило Эрвина. Он посмотрел на наручные часы. Скоро должны пригнать стадо, Леви обычно уже уходил в это время, а его до сих пор нет. У Эрвина было какое-то дурное предчувствие, и он, поддавшись ему, сам пошел к Леви. Будучи у ворот дома, Эрвин кликнул его, но Леви не отозвался. Тогда Смит решил без спроса войти на участок. Ворота оказались не заперты. – Леви! – продолжал безуспешные попытки отыскать его, но в ответ была лишь тишина. Во дворе никого не было Эрвин подошел к входной двери, она была не заперта. Смит осторожно приоткрыл ее, вновь крикнул его имя, но вновь никто не откликнулся. Плохое предчувствие достигло своего апогея и переросло в страх. Эрвин постоял и еще раз прокрутил в голове слова Леви: он планировал уйти из пекарни пораньше, чтобы... "Колодец!", – вдруг ударило в голову, как гром среди ясного неба. Сердце пропустило удар, и Эрвин сорвался с места, словно гончий пес. Смит еще на расстоянии заметил концы опущенной в колодец лестницы. Эрвин, задыхаясь от бега, облокотился на борта колодца, и заглянул вниз. Сердце ухнуло, когда Эрвин увидел на дне Леви без движения. Он полусидел с закрытыми глазами в небольшом количестве воды и, видимо, был без сознания, потому что на крики Эрвина он не отвечал. Смит, ни секунды не медля, полез вниз по лестнице. Он быстро, но осторожно спустился, спрыгнув с последних двух ступенек в воду. Стоял неприятный запах, напоминающий запах тухлых яиц. Он был не ярким, но чувствовался на контрасте. Эрвин поспешил к Леви, не прекращая звать его. Эрвин, упав на колени, приподнял его лицо, которое скрывали растрепавшиеся черные волосы, похлопал по щекам. Леви действительно был без сознания. Смит пощупал пульс. Живой. Эрвин дрожащими руками отстегнул трос-страховку Леви, снял каску с головы, поднял его на ноги и посмотрел наверх. Смит не представлял, как сможет их обоих поднять наверх, но тут до него донеслось тихое, неразборчивое: – Эрвин?.. – Леви?! – взволновано ответил Эрвин, заглядывая тому в глаза, – Леви, послушай меня, слышишь?! Нам нужно выбираться отсюда, но ты должен помочь мне. Держись как можно крепче. Леви плохо помнил, как это было, но отчетливо ощущал, как крепкие руки взяли его в охапку, а сам он впился в одежду Эрвина до хруста костей. Леви даже как-то смог переставлять ноги по лестнице, хотя стояли они на ней неуверенно, больше для вида. Кое-как, тяжело они все же выбрались. Яркий свет слепил глаза. Эрвин осторожно посадил Леви на землю, облокотив на колодец. Руки Леви такой железной хваткой впились в Эрвина, что тому пришлось их расцеплять. Смит припал рядом с Леви. Тот слабо дышал, забросив голову, и вновь провалившись в беспамятство. Эрвин судорожно вытащил телефон из кармана, намереваясь вызвать скорую, однако Леви закашлялся, и тогда Эрвин обхватил его лицо руками. – Леви, ты как? Леви, не молчи, говори со мной. На Леви смотрели большие перепуганные глаза. Его же зрение еще не пришло в норму, поэтому Эрвин был мутным пятном, постепенно приобретающим более четкие очертания. – Порядок, – хрипло ответил Леви, кашляя. – Я вызову неотложку, – снова хватаясь за мобильный, сказал Смит. – Эрвин, не надо, все нормально. Поможешь дойти до дома? Смит, еще минуту подумав, сжал губы. Он видел, что Леви решительно не намерен связываться с белыми халатами, поэтому пришлось смириться. Эрвин закинул его руку себе на плечо, и они медленно направились к дому Леви. Смит осторожно уложил его на кровать. Леви был весь бледный, не разговаривал, однако через секунду он вдруг тихо сказал: – Эрвин, меня мутит, пиздец, сейчас блевану. Смит тут же засуетился в попытках найти таз или ведро. Леви дышал все тяжелее, содержимое желудка подступало к горлу. Эрвин побежал на веранду, нашел какое-то старое ржавое ведро, также быстро вернулся. В ту же минуту Леви и стошнило. – Как ты? – спросил Эрвин, подавляя в себе дикое желание убрать с лица Леви непослушную прядь волос и погладить его по голове. – Теперь хорошо. Голова немного кружится и мутит. Леви лег на спину и прикрыл глаза. – Там пахло сероводородом! Ты свечку опускал, прежде чем туда лезть? И вообще, почему ты туда один сунулся? Ты сказал, что помощь не нужна, я думал, сказал о том, что тебя подстрахуют! Ох, Леви, отчитать бы на тебя, да нельзя. Леви слабо улыбнулся. – Тебе нужно поспать. Сон – лучшее лекарство, – мягко сказал Эрвин. – Я хочу пойти умыться, потом опять лягу. Леви медленно поднялся на ноги. Его штормило. Потеря сознания случилась из-за малого содержания воздуха на дне колодца плюс небольшого отравления сероводородом. Эрвин не знал, что делать ему – уйти или остаться, но долго терзаться этим вопросом не пришлось. – Ты... останешься? – пронзительно смотря полумутными глазами, спросил Леви. – Да, останусь, – тепло ответил Эрвин. – Я тебе постелю. Леви качнуло, Эрвин успел поймать его за руку. – Я посплю на диване, не надо мне ничего стелить. Ложись скорее обратно. Леви кивнул и, кашляя, поплелся к раковине на кухне.