Vis-a-vis

Леви разбудил грохот в доме. Он нехотя разлепил глаза, глянул на часы. Время половина пятого, за окном постепенно разгорался рассвет. Что-то снова упало, кто-то это что-то обложил благим матом. Не успел Леви до конца осознать происходящее, как раздался ор из соседней комнаты: – Че за хрен спит на моем диване?! Леви подскочил, как ошпаренный, позабыв о вчерашнем недомогании. Он, еле совладав с заплетающимися ногами, влетел в комнату и застал картину маслом. Над Эрвином, который тоже вынужден был вмиг проснуться, нависал долговязый мужчина – Кенни. Он держал Эрвина за грудки. У Кенни глаза горели яростью. Он скалился чуть ли не до слюней, смотря ничего не понимающему Эрвину прямо в глаза. Смотря в это перекошенное гневом лицо, в его чертах Смит узнал схожесть с Леви и догадался, кто перед ним. Произошло именно то, о чем его предупреждал Леви – Эрвину были отнюдь не рады. Смит понимал, что из такой сильной хватки не вырваться так просто, поэтому продолжал лишь удерживать руки Кенни, пока те не потянулись к его горлу. – Крысюк, может, объяснишь, что эта блондинка делает в нашем доме и почему она спит в моей кровати? — Кенни, отпусти его! Он перевел взгляд от племянника обратно к Эрвину. Тот в ответ посмотрел на него также грозно, и Кенни откинул Смита от себя. — Это лучше ты мне, блять, скажи, где ты хуи околачиваешь? – на повышенных тонах перевел стрелки Леви, – Ты, сука, обещал, что поможешь мне со сраным колодцем, а тебя, урода такого, с собаками не сыщешь! Эрвин заметил, как они были похожи. Сразу ясно, кто воспитывал Леви. Одинаково скалились, орали, даже взгляд был один и тот же. Они смотрели друг на друга, словно на стоя на двух краях одного ринга и были готовы сорваться в один момент, чтобы разбить другому морду в кровь. – А тебе не похуй, племянничек, где я был? – Да я там чуть коньки не отбросил, псина ты сутулая! Эрвин меня на своем горбу из колодца вытащил, пока ты по зайцам своим ебанным стрелял! Кенни посмотрел на Эрвина. Тот не вмешивался, но был готов отразить внезапную атаку. – Ты хоть знаешь, кого ты притащил в дом, крысюк?! Ты помнишь, что нам пришлось пережить из-за их сраной семейки?! Он хотел что-то еще сказать, но Леви перебил его: – Заткнись! Заткнись, нахуй, Кенни! Леви тяжело дышал. У него в венах кровь кипела от нарастающего посекундно бешенства. Даже глаза покраснели. – Чтоб этого хмыря не было в моем доме через 2 минуты! – окончил препирания Кенни, большими шагами направляясь к выходу из комнаты. – Тогда ты и меня не увидишь! – ответил ультиматумом на ультиматум Леви. Кенни, поравнявшись с племянником к тому моменту, резко остановился. Он не ожидал такого. Они вновь пристально посмотрели друг другу прямо в глаза. – Значит так, племянничек... Спутался с этим… Забыл, что я чалился по зонам, и как ты тут один, неприкаянным мальчишкой, объедки жрал, воровал, старался просто не сдохнуть! И мать твоя… – сквозь пожелтевшие от курения зубы сказал Кенни так, чтобы слышал только Леви. – Завали хлебальник, я сказал, – прошипел тот в ответ. Кенни, прорычав что-то еще, вышел, задев плечом Леви. Тот посмотрел ему вслед, потом на Эрвина, который сидел с открытым ртом, все также не понимая, какие претензии имеет к нему Кенни с тем учетом, что они видятся в первый раз в жизни. Ну, по крайней мере, Эрвин раньше Кенни не встречал точно. Эрвин чувствовал себя Машей из сказки «Маша и три медведя»: в чужую кровать он ложился, осталось только похлебать из чашки Кенни и посидеть на его стуле. – Леви, давай я уйду. – Я сейчас быстро соберусь и уходим отсюда, – не принимая возражений, объявил Леви и направился в свою комнату. Он небрежно закидал одежду на первое время в спортивную сумку, еще какие-то вещи. Ярость распирала Леви, а гордость не позволяла остаться. – Идем. Они прошли мимо Кенни, который сидел с бутылкой самогонки спиной к ним и гремел рюмкой. Леви даже не посмотрел на него, а вот Кенни и Эрвин пересеклись взглядом в последний момент. Смит увидел в его глазах гневное бессилие. Они пришли к Эрвину. Леви гневно бросил свою сумку и обессилено упал на лестницу крыльца. Он опустил голову, запустив руки в волосы, шумно выдохнул. Эрвин молча стоял над ним. – Леви, если.... – Заткнись, Эрвин. Он замолчал, печально вздохнул, потер переносицу, присел рядом. Не хотел Леви отвечать на его вопросы, просто уперся, как баран, и все тут. – Я хотел сказать, что, если ты сам хочешь, если ты не держишь на меня обиды или зла за что бы то ни было, то оставайся у меня столько, сколько нужно. Леви посмотрел на него снизу вверх. Ничего не ответил, но Смит увидел в его глазах благодарность и что-то еще. – Будешь чай с ватрушками?

***

Эрвин силой уложил Леви, еще не восстановившегося после вчерашнего приключения, отсыпаться в комнату, которая когда-то принадлежала родителям Смита. Как бы Леви не старался и не изображал прекрасное самочувствие, он действительно был еще слаб. Взбудораженный организм Леви, почувствовав себя в спокойствии и безопасности, тут же погрузился в лечебный сон. Эрвин прибрал все со стола, помыл посуду и сел поработать, чтобы тоже перевести дух. Довольно скоро до слуха Смита донесся шум открывающихся ворот. Эрвин тут же напрягся, предвкушая вторую встречу с Кенни и приготовившись отбивать его от Леви, если понадобится, кулаками, но выдохнул, увидев Хисторию на пороге. Она была в хорошем настроении и звонко заявила о своем визите: – Доброе утро, Эрвин, как твои дела? – Доброе утро, Хистория. – Эрвин, как ты смотришь съездить в центр на ярмарку вместе? Потом можем еще куда-нибудь сходить. Помнишь, я говорила про один живописный обрыв, я его еще рисовала и тебе показывала? Ты сказал, что хотел бы посмотреть как-нибудь вживую на него. Могу тебя отвести туда. Смита мало заинтересовало то, что она сказала, однако громкость голоса его очень беспокоила: – Хистория, будь, пожалуйста, потише... Леви спит в соседней комнате, – прошептал он, – А еще лучше давай выйдем разговаривать на улицу. Улыбка в мгновенье ока исчезла с лица Хистории. При имени Леви она вся насупилась. Делать что-либо ради него и беспокоиться о благополучии его сна девушка была не намерена. – Эрвин, послушай… – прошептала она, опустив голову. – Пойдем, – тот настаивал на своем. Смит положил руку ей на плечо, легонько подталкивая к выходу, но Хистория не то, чтобы не двинулась, она словно вросла в пол. – Хистория, ты в порядке? – участливо спросил Эрвин, пытаясь заглянуть девушке в лицо. – … ты мне нравишься, – еле слышно сказала она, пряча глаза за волосами. – Что? – переспросил Эрвин, не расслышав. Хистория, сжав кулаки, решилась на отчаянный шаг. Она, резко потянув Эрвина за ткань футболки вниз, поцеловала его. Смит, не ожидав и потерявшись в первую секунду, не сразу понял, что произошло. На поцелуй он не ответил, но и девушку не оттолкнул. Хистория же, поняв все иначе, не получив отказа, прикрыла глаза и пристала на носочки, попыталась углубить поцелуй. Тут Эрвин очухался. Он ненарочно грубовато взял девушку за плечи и оттащил от своего лица. Мужчине пришлось приложить определенную силу, чтобы отстранить от себя такую хрупкую девушку, которая, однако, слишком сильно желала своего. На Эрвина смотрели большие ошалелые глаза. Хистория ждала, что теперь скажет Смит, и он вынес ей приговор: – Хистория, ты... Что ты делаешь?! Он нахмурился, сделал шаг назад. У Хистории глаза вмиг стали на мокром месте. Никогда еще она не видела Эрвина таким серьезным, напряженным и раздраженным. Обухом ударила мысль, что это полный провал. Она обречена. Однако внутренний стержень не позволял ей попытаться разжалобить, попросить, умолять, валяться в ногах. Обида и злость на Смита захлестнули ее, сменив первоначальную расстерянность. Хистория знала, кто виноват в том, что Эрвин ей отказал, и потому сразу решила, что теперь Леви – ее кровный враг. Хистория только никак не могла понять, чем этот Леви лучше нее. От этого у девушки кровь закипала в жилах, хотелось кричать и крушить. Она, взбешенная, начала орать на весь дом: – Вот как, Эрвин! Значит, этот... этот... этот угрюмый коротышка лучше меня?! "Не шуми, Леви спит", "Не мешай, мы с Леви пьем чаек", – передразнивала Хистория, корча лицо. Эрвин прибывал в шоке. Он просто стоял и слушал с открытым ртом, не понимая, как такая гниль может литься и уст этой девушки, внешне походившей на ангела. – Ты еще пожалеешь об этом! – ядовито, словно змея, прошипела Хистория напоследок и большими шагами направилась к выходу, а затем и вовсе побежала, чтобы Эрвин не видел ее слез. Смит испытывал смешанные чувства. Эрвин понимал, что как мужчина он должен был бы испытывать к девушке, которой он разбил сердце, сострадание, должен был бы догнать, извиниться и утешить, однако внутри него нарастало к ней лишь… отвращение. Хистория вела себя как капризный, избалованный до невозможности ребенок, которому не дали игрушку, которую он вдруг захотел. Эрвин никогда не думал о Хистории как о девушке. Она еще слишком мала для него, а Хистория, перепутав элементарные проявленные Эрвином дружелюбие и воспитанность за флирт, настроила себе воздушных замков, которые теперь обвалились ей на голову. У Смита не было в планах сесть за совращение малолетних, а, судя по тому концерту, что закатила Хистория, если бы вдруг что-то и произошло, а после случилась размолвка, она запросто могла бы повесить на него изнасилование. Слезы Хистории показались Эрвину уродливыми. Она больше разозлилась, а не расстроилась. Смит задел ее самолюбие. Он нравился ей только как взрослый мужчина, как привлекательная добыча, как ценный приз, но не как человек. Хистория – избалованная дрянная девчонка, которая не привыкла к отказам. Она была слишком высокого мнения о себе: конечно, дочка главы управы со смазливым личиком. Кто скажет такой красавице нет? Она была молода и любила постарше, а для алчных и похотливых мужчин такие – свежее мясо, лакомый кусочек. Она крутилась перед ними, игралась, как лисица, таким образом самоутверждалась, а те, в свою очередь, получали молодое, желанное, пышущее юностью тело. От таких отношений все были в плюсе. Но слова Хистории задели Эрвина еще по другой причине. Она говорила о Леви, что он выбрал его... Эрвин все никак не мог до конца осознать того факта, что Леви стал ему не просто другом. Он был дорог ему по-другому, Эрвин любил Леви иначе, не как Майка. Леви был ближе, Леви – это словно частичка его самого, причем та самая, искомая, которой Эрвину долгие годы не хватало. С этими мыслями Эрвин направился к Леви. Смит тихо вошел, его милый гость лежал ближе к стене на боку, лицом к двери с закрытыми глазами, мерно дышал и, вроде, спал. Смит успокоился. Значит, истерика Хистории не нарушила его покоя. Эрвин присел на край. Он посмотрел на лицо Леви. На лоб, как обычно, упало несколько прядок волос. Эрвин вдруг подумал, что у Леви красивые черты лица. Тонкие брови, изящно очерченные скулы, чуть дрожащие черные ресницы и эти губы... Эрвин, словно в наваждении, осторожно убрал двумя пальцами волосы с лица Леви и наклонился, чтобы легонько коснуться его губ своими, но тот вдруг приоткрыл глаза и посмотрел прямо на Смита. Эрвин замер. – Давно не спишь? – неожиданно даже для самого себя спросил пойманный с поличным, убирая руку от лица Леви и отодвигаясь. – Достаточно, – многозначительно ответил Леви, вогнав Эрвина в краску, – Она ушла? Та девица, что орала, как резанная? – Ушла. – Че она от тебя хотела? – А ты не слышал? – удивился Эрвин. – Нет, не разобрал. «И хорошо», – подумал про себя Эрвин, порываясь встать. – Ты голоден? Давай поедим чего-нибудь. У меня там есть… – Приляг рядом, – не дослушав, перебил Леви. Эрвин заметно смутился, но спорить не стал. Он еще несколько секунд смотрел Леви в глаза, пытаясь понять, не послышалось ли ему. Леви ожидающе смотрел на него в ответ, так что Смиту ничего не осталось, кроме как медленно опуститься, заняв место рядом. Эрвин чуть повернул голову к Леви. Тот привстал на локоть и теперь смотрел на Смита сверху вниз. Леви был внешне совершенно невозмутим, и потому Эрвин тоже старался взять себя в руки, однако в голове его вихрем бушевали мысли. – Закрой глаза, – сказал Леви. Они смотрели друг на друга так, словно пытались прочитать души. Эрвин закрыл. Через секунду он почувствовал теплое прикосновение губ. На минуту мир для Эрвина перестал существовать, сойдясь в точку пересечения их губ. Это был осторожный, трепетный поцелуй. Даже когда Леви медленно отстранился, Эрвин не спешил открывать глаза, словно боясь, что этот поцелуй – мираж, а Леви – и вовсе выдумка больного воображения. Голос Леви, вполне себе реальный, вернул его с небес на землю: – Эй, ты заснул что ли? Эрвин после этой фразы не сдержал смеха, спрятав лицо за локтем. Через секунду он выглянул из-под руки и посмотрел на взволнованного Леви. Он вдруг стал серьезным: – Эрвин, пришло время поговорить.