За два дня до пожара.
Леви еще никогда не получал такого большого заказа, так что начать печь пришлось заранее. Эрвин вызвался помочь. Он выполнял функцию человека «принеси-подай», зато имел возможность с первых рядов лицезреть за работой мастера. Аккерман не привык к тому, что за ним так пристально наблюдают, поэтому первый час он чувствовал себя немного неуютно: у Леви все валилось из рук, он не мог сосредоточиться, но после слов Эрвина: «Леви, все в порядке? Если тебе нужна помощь, ты только скажи, и я все сделаю для тебя», он почему-то вмиг успокоился и вернулся в прежнее русло. Эрвин никогда не видел подобной работы изнутри, поэтому питал неподдельный интерес ко всему происходящему… и не только – Смита еще значительно волновал и сам пекарь. Смит пожирал его глазами. Эрвин трепетно наблюдал, как напрягаются руки Аккермана, когда тот месил тесто, как выпирают его лопатки, напрягается спина… Очень хотелось пристать к Леви прямо в этот момент, когда у него все руки в муке, собственноручно снять этот фартук, а косынку – оставить, но он знал, что отвлекать Аккермана нельзя, а то получит по шапке. Так что пока Эрвин решил остаться в режиме наблюдения, а активные действия предпринять уже дома. Одно присутствие Эрвина радовало Леви, и работа шла легче и веселее. Они постоянно переговаривались, Смит шутил, улыбался, а, значит, улыбался и он сам. Эрвин был вообще единственным человеком, который заставлял Леви улыбнуться и чувствовать себя хорошо. Аккерман поймал себя на мысли, что не понимает, как он вообще до этого работал здесь один…и жил без Эрвина в принципе. Заказ был готов в срок. Пекарь и его помощник были довольны своей работой, они вместе отчитались перед будущими молодоженами и со спокойной совестью легли спать. Завтра будет длинный день – день свадьбы. Леви проснулся привычно рано. Пока Смит спал, Аккерман направился к себе домой за одеждой. Ворота оказались не заперты изнутри на щеколду, так что Леви легко попал на территорию участка. В голове промелькнула мысль, что Кенни специально оставил их открытыми, потому что ждал его… Дверь, ведущую в дом, Аккерман тихо отворил своим ключом. На весь дом стоял храп Кенни. Проходя мимо комнаты дяди, он все же решился туда заглянуть, хотя до этого не планировал: Кенни, лежа на спине и закинув голов, спал одетый на смятой кровати. Не только по пустой бутылке самогонки, но и по стоявшему в комнате перегару было понятно, что его дядя вчера выпил более, чем достаточно. Сердце неприятно защемило. Леви стиснул зубы и пошел к себе. Утро было испорчено. Через десять минут Аккерман вышел также тихо, как и зашел, хотя вряд ли Кенни сейчас можно было бы так просто разбудить. Леви заглянул к корове, у нее было свежее сено и вода. Леви выдохнул – все-таки Кенни не настолько безразлично то, что его окружает. Когда Аккерман вернулся к Смиту, тот уже встал и вышел во двор, чтобы умыться. Эрвин был растрепанный, с прищуренными от солнца глазами, в один трусах и, будучи не до конца проснувшимся, еще плохо соображал. Он недоверчиво покосился на Леви с пакетом, и Аккерман тут же пояснил: – Домой ходил за вещами. Эрвин, довольный ответом, утвердительно кивнул. Когда Леви проходил мимо него, намереваясь зайти в дом и начать заниматься завтраком, Смит остановил его и поцеловал в макушку: – Доброе утро, – немного хрипло сказал он. – Доброе, – тихо ответил Леви и, стушевавшись, пошел в дом. Его настроение значительно улучшилось. Теперь утро было действительно добрым. День обещался быть теплым, но не жарким. Погода оказалась благосклонной к молодоженам и не стала капризничать в такой важный для них день. Эрвин и Леви позавтракали вчерашней выпечкой с покупным молоком. Смит, подавляя подступающий смех, искоса наблюдал, как кривится Леви: он очень придирчиво всматривался в прозрачный стакан с молоком, и было понятно, что за молоко этот напиток он не признает, от слова, совсем. В подтверждение этого Леви, поднимаясь из-за стола, еще раз неблагосклонно поглядев на белую жидкость, сказал: – Дерьмо. Эрвин, не ожидав подобного комментария, прыснул со смеху, в результате чего подавился. После этого они приступили к сборам. Оба надели белые рубашки. В отличие от Леви, у Эрвина не оказалось брюк от костюма, поэтому ему пришлось довольствоваться джинсами – не мог же он угадать при отъезде, что ему доведется побывать на свадьбе. Поехали на машине Эрвина. Несмотря на то, что они приехали раньше времени, они были далеко не первыми. У дома Ханджи уже суетились родственники и друзья. Эрвин никого не знал, а вот Леви здоровался с некоторыми по мере необходимости. Смит и Аккерман встали среди других гостей, хотя и немного обособлено, и дожидались начала праздника. Гости самых разных возрастов разделились на большие и маленькие группки. Мужчина в возрасте, видимо, отец Ханджи, раздавал указания. Матери не было видно, потому что она помогала дочери наводить марафет. Вдруг из дома выскочила свидетельница, светловолосая девушка с короткой стрижкой, к которой все обращались «Нанаба», она сказала и показала что-то группе детишек, а затем вновь исчезла, те же, в свою очередь, принялись что-то организовывать на крыльце. Мимо Эрвина прошла Хистория с тазиком в руках. Смита покоробило ее присутствие, девушка же сделала вид, что вовсе не заметила его. Из неприятных мыслей Эрвина выдернул язвительный вопрос Леви: – А тазик нахуя? Блевать? Смит покосился на Аккермана и с улыбкой покачал головой. – Не знаю, но, видимо, уже скоро мы получим ответы на наши вопросы. Смотри. Эрвин указал в сторону дороги. По ней ехало несколько украшенных машин. – Жених! Жених едет! – закричала одна из приглашённых. Все засуетились еще пуще. Было и без того шумно, а в этот момент балаган достиг своего апогея. Когда машины остановились, все организовались, и даже дети встали там, где нужно, и притихли. Родители Ханджи и свидетельница стояли чуть впереди. С переднего сидения первой машины вылез Моблит, а с пассажирского выскочили его братья и сестра. Родители ехали в другой машине, потому что их младшие дети очень сильно хотели быть вместе со старшим братом и наотрез отказывались от прочих вариантов рассадки. На черном костюме жениха была пристегнута белая роза. Волосы уложены, а на лице светилась улыбка, за которой скрывалось бешеное волнение. – Каков жених! Глаз неотвесть! Поднялся смех. Было заметно невооруженным взглядом, что Моблит переживает. Он поздоровался с родителями Ханджи: отцу пожал руку, а маму обнял. Отец одобрительно потрепал его по плечу и еще что-то сказал на ухо. Моблит, не прекращая улыбаться, кивнул и выдохнул. После родители перездоровались между собой. – Ну, дорогой жених, мы тебе так просто невесту не отдадим! Мы приготовили для тебя испытания! Готов ли ты сражаться за свою любимую? – улыбаясь, начала выкуп невесты свидетельница. – Готов. – Тебя ждет три испытания. По прохождению каждого из них ты будешь проходить дальше в дом, а, значит, приближаться к своей ненаглядной. Итак, твое первое испытание – это числовая ромашка. Нанабе передали большой разноцветный цветок из картона. – У ромашки шесть лепестков, на каждом из них написано число, – начала объяснять она, – оно так или иначе связано с твоей невестой. Ты должен угадать, что означает это число или заплатить штраф! – Я понял, – кивнул Моблит, откашлявшись и одёрнувшись. – Тогда начинай. На первом лепестке малинового цвета перманентным черным маркером было написано число «пять». Не думая, Моблит ответил: – Пятого сентября у Ханджи День рождения. – Правильно. Свидетельница оторвала лепесток. На другом, голубом, листочке красовалось число «тридцать семь». – Тридцать семь – это размер ноги Ханджи. – И это верно. Гости негромко перешептывались. Все улыбались, наблюдая за происходящим. Некоторые снимали на телефон. Дети смеялись и хлопали в ладоши. Перед Моблитом появился фиолетовый лепесток с числом девять. – Девятого сентября мы с Ханджи познакомились, и я проводил ее до дома. – Правильно! На желтом лепестке было написано число сто семьдесят. – Это рост Ханджи. – Ты отлично справляешься! Давай дальше! На зеленом лепестке было выведено число семь. – Седьмого октября мы впервые поцеловались. – Отлично! Последнее число – двадцать шесть! – Двадцать шестого января я сделал Ханджи предложение. – Поздравляю! Первое испытание пройдено! Ты молодчина! Свидетельница обняла жениха. Гости начали хлопать, кто-то даже свистеть. – Проходи на крыльцо. Там тебя уже заждались! Гости потянулись на территорию участка вслед за женихом. Вперед вышла невысокая хрупкая девушка с каштановыми волосами: – Моблит, твое второе испытание – преодолеть эти ступеньки. На каждой из них ты увидишь приклеенные буквы. Наступая на ступеньку, ты должен назвать прилагательное на эту букву, которое бы характеризовало твою любимую, но ты должен не думать, а говорить первое, что придет на ум и как можно быстрее! Ведь чем скорее ты поднимешься, тем раньше вы встретитесь! Готов, Моблит? – Да, Нифа, готов. – Тогда начинай. Моблит выдохнул, а затем поставил ногу на первую ступеньку. Всего их было пять. – «Л» – любимая. – Это было просто! Давай дальше! – «У» – уникальная. Еще шаг. – «К» – красивая. – Молодец! – «Я» – я-я-я-яркая. – Последняя. – «Д» – добрая, – на выдохе выдал Моблит. Гости вновь разразились аплодисментами. –Ну что же, заходи в дом! Моблит прошел. За ним последовали родители. Они все остановились около одной из дверей. У матери в руках был тот самый загадочный тазик. – Ханджи в своей комнате, – начал отец, – но прежде, чем ты войдешь и увидишь ее, мы попросим тебя подарить Ханджи самый дорогой подарок, который ты можешь сейчас предложить. Положи его в этот таз. Моблит задумался. Гости были заинтригованы. Они перешептывались: что же придумает жених? Может, положит ключи от машины или дома? Или что-то другое? Неожиданно для всех Моблит взял из рук бедующей тещи тазик и поставил его на пол, после чего наступил на него ногами: – Самое дорогое, что я могу предложить – это я сам. Я подарю вашей дочери свою любовь и постараюсь сделать ее самой счастливой. На глазах у родителей с обоих сторон заблестели слезы. Они по очереди обняли Моблита и поцеловали в щеки. – Мы доверяем тебе самое дорогое, что у нас есть – нашу дочь. И они отошли от дверей. Моблит опустил ручку. На кровати вся в белом сидела Ханджи. Она, прикрыв глаза в волнении и нетерпении, смотрела вниз, но, услышав звук открывающейся двери, подняла взгляд и просияла улыбкой. Моблит сделал три шага навстречу, преодолев последнее препятствие между ними. Ханджи поднялась, и они поцеловались. – Горько еще никто не кричал, а они уже целуются! Гости весело зашумели. – Да о таком женихе только мечтать можно! Знаешь, Ханджи, он ведь все у тебя отгадал, даже не проштрафился ни разу! Моблит улыбнулся. Ханджи, покраснев, засмеялась. – Все, мальчики и девочки, пора в ЗАГС. Цигель, цигель! Не толпитесь, пропустите! Началась толкучка. Из дома, словно река, потекла толпа. Самые близкие с женихом и невестой поехали в ЗАГС на роспись, другие же должны были подъехать уже в кафе. Эрвин и Леви заранее обговорили этот момент с Моблитом и Ханджи – их задачей было проконтролировать доставку торта в целости и сохранности, так что Эрвин и Леви сели в машину в первому и направились прямиком в кафе. После того, как все было готово, у них еще оставалось время до прибытия остальных гостей. В кафе на тот момент было довольно тихо, только персонал изредка обменивался парой фраз. Работники сновали туда-сюда, делая каждый свою часть работы, тем самым доводя последними штрихами все до совершенства. Молодожены должны были приехать через минут пятнадцать, а, может, и меньше. Эрвин и Леви решили выйти на свежий воздух. Они спрятались в теньке и стояли некоторое время молча, пока Эрвин не завел разговор: – Знаешь, никогда не бывал на подобных мероприятиях. Аккерман повернул голову в его сторону: – В смысле? Не поверю, что ты никогда не был на свадьбе. Эрвин с улыбкой пояснил: – Я не в этом плане. На свадьбах я был, правда, не много раз, но на таких искренних – ни разу. Ты видел, как у Моблита глаза горят, когда он смотрит на Ханджи? А у нее? Невероятно просто. Надеюсь, у них все будет хорошо. Леви утвердительно кивнул. Скоро подъехал свадебный кортеж и снова начался балаган. Гости гурьбой повалили в кафе, началась рассадка. Тамада тоже уже был на месте, так что он помогал молодоженам в организационной части. Ханджи и Моблит же постоянно отвлекались то на одно, то на другое, а еще нескончаемо принимали подарки и поздравления. Когда все расселись, подали еду. Начали поднимать тосты, и поздравления пошли по второму кругу. С лиц жениха и невесты не сходили улыбки. Они светились от счастья, и этот свет озарял всех присутствующих, сообщая соответствующее настроение. Молодожены с некоторым смущением целовались при слове «Горько», которое звучало просто постоянно. Гости с удовольствием считали, сколько же на этот раз продлился поцелуй, а Моблит и Ханджи всеми силами старались никого не разочаровать. Когда гости немного перекусили, тамада объявил первый танец молодых, тем самым открывая культурную программу. Он был очень чувственным и трогательным. Моблит не сводил взгляд со своей Ханджи, а та улыбалась и краснела, прижимаясь к его груди. Родители плакали от счастья. Отовсюду доносились голоса и смех – было очень шумно. Далее в программе были конкурсы. Тамада, душа компании и заводила по характеру, приглашал девять смелых девушек и десять неробких сильных мужчин. Его голос, и без того звонкий, зазвучал еще громче из-за микрофона: – Ну же, выходите! Да-да, девушка, не бойтесь! Так, у нас уже трое добровольцев! Ну же, смелее, не заставляйте меня подходить к вам и тянуть на сцену! Вооот, давайте-давайте! Ну же, кто еще?! Не стесняемся! Ну все, девушки уже собрались! Делаю вывод, что дамы у нас здесь храбрее мужчин! Безобразие! Ну все, господа, вы не оставляете мне выбора! Тамада пошел к столам. Эрвин и Леви в этот момент активно общались, но голос ведущего, прозвучавший прямо над ухом, заставил их подпрыгнуть на стульях и отвлечься друг от друга – Молодые люди, выходите на сцену! – Я пас, – ответил Леви, – А ты иди. Эрвин хотел что-то ответить, но Леви перебил его, обращаясь к ведущему: – Он участвует. – Отлично! Поприветствуем еще одного участника! Ну же, нам нужно еще двое! Эрвин посмотрел на Леви, поднимаясь со своего места. Тот махнул ему рукой, мол, иди, я посмотрю и буду за тебя болеть. Эрвин встал в кучку мужчин. Когда нужное количество собралось, тамада начал объяснять правила конкурса: – Помните, в детстве у нас была игра, кто быстрее сядет на стульчик, а мест было на одно меньше, чем участников? Так вот, у нас будет похожий конкурс! Пока играет музыка, кавалеры должны плясать вокруг наших прекрасных дам, а когда музыку выключат, им нужно успеть посадить девушку себе на шею. Кто не успеет – выбывает. Понятны правила? Готовы? В зале поднялся гогот. Девушки, не ожидавшие такого поворота, засмущались. – Да, – хором ответили участники. – Дамы в длинных платьях, советую вам приподнять их до коленочек! Начинаем! Тамада дал отмашку, заиграла дискотечная музыка. Девушки стояли в центре и хихикали, а мужчины, улыбаясь, изображали танец вокруг них. Всем было по-своему неловко, но весело. Улыбка с лица Эрвина резко стерлась в тот момент, когда он вдруг встретился взглядом с Хисторией. Она тоже участвовала. Девушка заметила Смита гораздо раньше, еще когда он выходил на сцену, и теперь прожигала в нем дырку. Эрвин оторопел от неожиданности. В этот момент выключилась музыка. Мужчины начали хватать дам за ноги и нырять им под юбки. Девушки громко кричали и смеялись. По идее, ближайшая к Эрвину девушка было Хистория, но он отреагировал молниеносно и буквально вырвал из рук другого участника Нанабу. Бедолаге, у которого из-под носа увели даму, пришлось переключиться на Хисторию, но на нее к тому моменту уже положил глаз другой опаздывавший, так что первый в итоге остался не у дел. Он огляделся – все девушки оказались заняты. – Первый раунд окончен! А вам спасибо за участие, присаживайтесь на свое место! Поаплодируем! Эрвин нашёл глазами Леви. Тот тоже смотрел на него. Смит улыбнулся уголками губ, Аккерман кивнул в ответ. Что-то неприятно кольнуло. Леви пожалел, что отправил Эрвина участвовать. Если бы он изначально знал правила, то не настаивал бы. Одна из девушек тоже вернулась на свое место. Конкурс продолжился. Эрвин всеми силами старался держаться подальше от Хистории, и у него это отлично получалось, но, когда Смит остался один на один с другим соперником, Хистория оказалась последней из девушек и именно за нее должны были побороться финалисты. – Господа, поздравляю, вы в финале! Кто же из этих молодых людей станет нашим победителем?! Снова зазвучала музыка. И когда она оборвалась, Эрвин, не желавший проигрывать из-за глупой личной неприязни, оказался ловчее своего противника – Хистория была на его шее. – А вы не хотели участвовать! Как ваше имя? – Эрвин, – ответил он в микрофон. Смиту хотелось как можно скорее опустить Хисторию на землю, но ведущий, как назло, продолжал концентрировать внимание на них двоих. – Поздравим Эрвина! Аплодисменты! И вас, милая леди, благодарим за участие! Смиту вручили какой-то презентик, но он даже не посмотрел на него. Эрвин направился к Леви. – Поздравляю с победой, – сказала ему вслед Хистория. – Спасибо, – ответил Смит и сел обратно к недовольному Леви. – Понравился конкурс? Дальше будет только веселее! Нужно несколько добровольцев... Интерактивы продолжились, но ни Эрвин, ни Леви в них не участвовали. – Ребят, вы не видели Ханджи? – задавал всем один и тот же вопрос Моблит уже на протяжении пятнадцати минут. – Нет, не видели, – ответил Эрвин. – Черт, – тяжело выдохнул Моблит, озираясь по сторонам, – нигде не могу ее найти… – Украли твою невесту, – сказал Леви, делая глоток сока. Моблит прикрыл глаза и сказал что-то вряд ли цензурное одними губами. Прозевал. – Что, жених, невесту потерял? – ехидно спросил тамада, давно тайком наблюдавший за замешательством Моблита, – Придется тебе за нее снова побороться! – Вот ты и проштрафился, жених! – донеслось откуда-то. – Это мы украли твою невесту, – объявили гости со стороны невесты, – Вот, смотри, у нас ее туфелька! – Пей штрафную, Моблит! Мужчины быстро организовали жениху в туфельку рюмку и налили водку. – Пей до дна и не пролей ни капли! Со всех сторон доносились подбадривающие крики. Гости с интересом наблюдали за тем, как изловчится Моблит. Он выполнил задание на «отлично». – Ну что, вернете мне мою невесту? – Если ты споешь ей песню о любви, она сама придет на твой голос! Дайте жениху гитару! Моблиту подали инструмент. Он неловко взял его. – Давай-давай, не стесняйся! Мы знаем, что ты хорошо играешь! Ханджи тебя сдала! Моблит неловко улыбнулся и присел на стул. Он немного подумал, а потом коснулся струн:«Мир такой красивый и такой замечательный, Я сижу напротив – как же ты привлекательна! Ты в моих глазах, и мир тихонько сужается: Утро, солнце, кофе и сейчас все решается. Я к тебе подсяду, я спрошу: «Ты одна?» Ты улыбнешься и скажешь мне: «Да»! Ты улыбнешься и скажешь мне: «Да»! Ты улыбнешься и скажешь мне: «Да»! Если ты скажешь «да», То все вокруг неважно, Все только для тебя – для одной. Если ты скажешь «да», Поверь, я буду счастлив – Ты прекрасней всех и я с тобой!..»
В зал с другого входа незаметно для всех вошла Ханджи. Она широко улыбалась, и, кажется, на ее глазах блестели слезы.«Головокружение – и меньше дистанция, Ты со мной танцуешь, заплетаешься пальцами, Музыка внезапно и коварно кончается, Трудно говорить, но у меня получается – Вот рука и сердце, и я жду твой ответ. Ты улыбнёшься… И скажешь мне: «ДА!» Ты улыбнешься и скажешь мне: «Да»! Ты улыбнешься и скажешь мне: «Да»!»
Когда Моблит допел и поднял взгляд, невеста уже стояла прямо перед ним. Он смущенно улыбнулся и отложил гитару. Они поцеловались. – Горько! Горько! Был уже вечер. Конкурсы давно закончились, танцы тоже, и торт почти весь съели. Продолжала играть музыка, но она уже не была такой громкой и подвижной. На сцене спокойно и немного сонно танцевали парочки, в том числе и жених с невестой. Все уже порядком устали и просто сидели, тихо общаясь между собой. Гости, хоть и напились, были не буйными. Если исключить одну небольшую драку двух гостей со стороны Ханджи, то можно сказать, что свадьба прошла без происшествий. Впереди оставался только салют и можно расходиться по домам. – Господа, приглашаем всех на салют. Гости лениво потянулись на улицу. Голова Леви лежала у Эрвина на плече, а Смит облокотил свою голову на его. Было так хорошо и спокойно… Леви только прикрыл глаза, как у Эрвина зазвонил телефон. Нехотя достав телефон из кармана и мельком глянув на дисплей, Смит увидел имя Майка, и тут же к нему вернулись силы. – Эрвин, че там? – Ты не спишь? Это Майк звонит, помнишь, я тебе про него рассказывал? Я попросил его разузнать о Дариусе Закклае. Надо ответить. Леви выпрямился. Эрвин коснулся его плеча и пошел к выходу. Аккерман последовал за ним на улицу, чтобы посмотреть салют. Эрвин протолкнулся сквозь толпу, параллельно отвечая на звонок: – Да, алло, Майк, привет! – Привет, Эрвин. У меня хорошие новости. Эрвин напрягся. – Рассказывай. – В общем, он… За спиной Смита оглушающе разорвался салют, а затем еще и еще. Эрвин не слышал ни одного слова, произнесенного Майком: – Что? Майк, погоди, я отойду, тут очень шумно. Я на свадьбе. Эрвин закрыл одно ухо ладонью и отошел подальше от скопления людей. Он нашел довольно укромное место: салют гремел далеко отсюда и до Эрвина доносились лишь отголоски взрывов. Смит продолжил разговор: – Рассказывай. Где его можно найти? – Твой клиент живет неподалеку от N* – полчаса на машине. Сейчас на пенсии, не работает, жена, дети, внуки. Проблемы с сердцем. Остальное отправлю тебе все на почту, сам подробно ознакомишься. – Я обязан его навестить... Спасибо, Майк. – Не за что. Будь осторожен. До связи. – Пока. Эрвин направился по направлению к Леви, как вдруг его внимание привлекла женская фигура у входа в кафе. Она, согнувшись напополам, еле стояла на ногах, шатаясь и придерживаясь рукой за стену. Когда свет салюта осветил ее, Эрвин смог рассмотреть в девушке Хисторию. Ее качнуло сильнее, и она почти упала на землю, но удержалась на подкашивающихся ногах. Эрвин быстрыми шагами направился к ней: – Хистория, ты в порядке? Хистория? Она повернула голову на звук его голоса. Хистория смотрела на него снизу вверх стеклянными глазами, держась рукой за живот. – Меня очень сильно мутит. Хотела подышать свежим воздухом, надеялась, что полегчает, а стало только хуже, – тяжело ответила она. Хистория закашлялась, отворачиваясь. Ее снова повело в сторону, но на этот раз Эрвин подхватил ее. – Давай я отведу тебя в туалет, умоешься. Она кивнула. Они медленно направились в уборную. Эрвин открыл перед Хисторией дверь. Она еле переставляла ноги, позволяя себе лишь маленькие неуклюжие шаги, так что Смиту пришлось пройти с ней внутрь. Хистория облокотилась двумя руками на раковину, опустила голову, тяжело дыша. Эрвин включил ей холодную воду. – Умойся, может, полегчает. Хистория посмотрела на него исподлобья. Эрвин тоже поднял взгляд на зеркало. В какой-то миг он увидел появившуюся за спиной черную фигуру, после чего ощутил тупую боль в области затылка, и тогда все погасло.