***
Стук раздался от двери церкви, отвлекая монахов от молитвы. Падшие ангелы смотрели на дверь в недоумении, их начальница редко тратила время на стук. Однако, когда двери начали раскрываться, они на мгновение почувствовали покой… Пернатые крылья закрыли собой луну. Да, на мгновение они почувствовали привычную спокойную уверенность, которая была с ними так долго, что её отсутствие вызывало дискомфорт. Затем, случилось то, чего никак не может ожидать тот, кто считает, что ничто не грозит ему. Под лунным светом, из прохода вытянулась длинная чёрная тень, и швырнула на пол церкви чёрные пернатые крылья. Началась паника. Первой пришла в себя Калаварнер, правая, а возможно и левая рука главы этой небольшой группы падших. С, искажённым в злобной гримасе, лицом она бросилась в атаку, на лету создавая копьё света. Расстояния между ней и Риссеем будто не было вовсе. Падшая в считанные мгновения подлетела к нему. Смертный не мог двигаться с такой скоростью, по крайней мере, без помощи святого механизма. Но кое-что Риссей всё же успел сделать. Он успел достать пушку, в которую и упёрлась лбом едва затормозившая падшая. — Если бы у червей были пушки, — Тень надавил на курок, и разрывная пуля пробила череп падшей. Её тело обмякло и упало на холодный пол церкви. — птицам и в голову не пришло бы их есть. — Ухмылка сама собой выползла на лицо Риссея. Трое монахов бросились к нему, обнажив клинки сотканные из света. Парень рывком просился к первому, пригибая вышедшее вперёд колено, благодаря чему клинок рассёк воздух в сантиметрах от головы. Одновременно с этим он нажал на курок и выпустил разрывной патрон в колено другого приближающегося монаха, что повлекло за собой его падение. Выпрямившись резким движением, он схватил первого монаха за руку, и вырвал клинок резким движением, после чего выпустил патрон тому в голову. Резко опустил световой меч на голову упавшего монаха. С трудом успев заблокировать у самой рукояти меч третьего монаха, успевшего подбежать к нему.Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых и не стоит на пути грешных и не сидит в собрании развратителей,
Дважды воткнув меч в живот противника, Риссей оставил глубокий порез ему на горле, и отвернулся от подрагивающего трупа, чтобы заблокировать два удара подоспевших монаха. Прострелив одному из них ногу, он слегка оттолкнул второго и выпустил новую пулю уже в живот первому. Второй монах, впрочем, быстро понял, что что-то идёт не по плану, и, объединившись с двумя вновь подоспевшими монахами, попробовал предпринять новую атаку, которая, впрочем так же провалилась, когда Хёдо тихо что-то прошептал, и на тыльной стороны ладони, сжимающей меч, зажглись странные символы. Тут же от руки разошлась волна воздуха, оттолкнувшая монахов, а ближайших вовсе повалила на пол, давая Риссею время наконец прекратить мучения уже четвёртого противника.но в законе Господа воля Его, и о законе Его размышляет он день и ночь!
В пистолете кончились патроны. Одной рукой заполняя барабан, Риссей удерживал клинок, на который он принял два копья света, заставившие его отступить на два шага. Падшие были настроены серьёзно. Подлетев к потолку, они уже готовили новые атаки. Сделав рывок вперёд, Риссей уклонился от новых копий, вспарывая на ходу живот одному из поднимающихся монахов, и всаживая лезвие меча света в колено следующему, пока ещё одному череп разрывало пулей. Затем, выстрелив в упавшего, Риссей ухмыльнулся и слизнул каплю крови, окропившую его лицо. В глубоких ртутных глазах виднелись огоньки безумия и злобы.И будет он как дерево, посаженное при потоках вод, которое приносит плод свой во время свое, и лист которого не вянет; и во всем, что он ни делает, успеет.
С трудом сдерживая натиск сразу трёх монахов, Хёдо навскидку выпустил три патрона в ангелов, но эти выстрелы не возымели большого успеха. Те слишком быстро перемещались в воздухе, не забывая посылать ответные копья. Наконец, на руке, сжимающей пистолет, возникла тонкая алая перчатка, со слабо мерцающим изумрудом на тыльной стороне ладони. На границе сознания, Риссей услышал тихую, но чёткую фразу: «Усиление». Почувствовав прилив сил, Хёдо пнул одного из противников в колено, стреляя одновременно в другого. Расправиться с третьим не составило проблем.Не так — нечестивые, [не так]: но они — как прах, возметаемый ветром [с лица земли].
Добив мечом монаха, которого он прежде оттолкнул, Риссей пистолетом парировал копьё падшего, мечом отбивая меч монаха, чтобы в следующее мгновение контратаковать и пронзить его желудок. Слегка царапнув лицо другого монаха, Риссей рванул за скамейку, где стал перезаряжать пистолет, пока копья бились о дерево. Вынырнув из-за него, Риссей лицом к лицу встретился с кончиком меча одного из монахов. «Передача. Усиление. Усиление.» — раздалось из перчатки. Хёдо надавил на курок, снося врагу часть туловища, после чего перекатом ушёл от копья, которое в следующее мгновение превратило скамью, за которой он прятался, в щепки. Последний монах поспешил к выходу, но был остановлен новым выстрелом Риссея, навсегда остановившим его сердцебиение.Потому не устоят нечестивые на суде, и грешники — в собрании праведных.
Ожидаемо сильный удар пришёлся на спину. Куда-то в середину позвоночника, который предательски хрустнул, и Риссей готов был поспорить, что если бы не усиление, остаться бы ему калекой. Постепенно теряя ускорение, он вылетел из церкви и кубарем скатился по лестнице. Две чёрные тени, чьи лица были искажены ухмылками злобы и злорадства, зависли в небе. Стороннему наблюдателю, способному видеть ауры, могло бы показаться, что над землёй зависли две тёмно-серые ауры, с вкраплениями белого…Ибо знает Господь путь праведных, а путь нечестивых погибнет.
… А по земле туманом стелилась чёрная тень, в глазах которой алым светом горело безумие, и эта тень готовилась пожрать парящих в небе падших. Риссей опустил руки на землю, касаясь начертанных заранее символов. Медленно чёрные линии стали проявляться на земле. В считанные секунды, которые ангелы завороженно наблюдали за формированием узора, на земле проступил рисунок, отдалённо напоминающий исполинского змея. Земля задрожала, и, поток за потоком, фонтан за фонтаном, из земных массивов вырвалась вода, заплетаясь в косы, формируя образ змея, преследуя падших. Они спохватились слишком поздно, и попытались уйти в сторону, чтобы наткнуться на барьер. Хёдо ухмыльнулся. Змей настиг свою цель, погрузив пернатых в холодную воду… В следующее мгновение заклинание обрушило своих жертв на землю. Оторвав руки от земли Риссей устремился к ним, и с разбегу заехал ногой девушке в висок, из-за чего та тут же отрубилась. Мужчина, однако, успел подняться и попытаться взлететь, что у него, впрочем, не вышло из-за промокших крыльев. Риссей быстро загнал его в угол, используя барьер так, чтобы не дать падшему уйти от очередного удара. Сближение произошло. Меч вонзился в плечо падшего. Хёдо заглянул мужчине в глаза, и не увидел в них ничего кроме лёгкого налёта злобы и утомления. Мужчина отрубился, обмякнув на плече Хёдо, покрытого чужой кровью. Обросив в сторону клинок, Риссей стряхнул с рук кровь. Тут же сзади раздались хлопки. — Браво, никогда не видел такого восхитительного исполнения. А этот псалом, который ты шептал… — Риссей резко обернулся, чтобы увидеть беловолосого мужчину в церковной ряде, сжимающего пистолет и меч. Хёдо ухмыльнулся, крепче сжимая в руке пушку, меч уже откатился слишком далеко. — Сразу к делу? А ты не терпеливый. Ну что же, начнём, ведь Бог не приемлет убийц, а ты погляди, что здесь устроил. — Фрид ухмыльнулся, взгляд его был зафиксирован на пистолете Риссея. — Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно, ибо Господь не оставит без наказания того, кто произносит имя Его напрасно… так ведь вы, христиане говорите? — Риссей медленно сделал шаг вперёд. Мужчина, занося меч вверх, мгновенно оказался рядом с ним. — Не убивай. Так мы тоже говорим… — Бликсэм? — Кто это? Я тут немного занят. — На фоне можно было разобрать невнятную речь и приглушённые крики. — Это Риссей. Мне нужны твои люди. — Введите ему двойную долю наркоза! — Прокричал Бликсэм после особенно громкого крика. — Люди говоришь? Хорошо, к церкви? Пришлю парочку. — Ах да… — Риссей почесал голову, глядя на еле движущуюся грудь ещё живого человека. — Пришли, пожалуйста, медика.