Дорога Потерянных

      Когда ждёшь чего-то, время тянется словно под «Турбо». И я ждал. До зудящей боли раскупоривающихся на грязной голове пор, я выжидал, сжимая в руках десятимиллиметровый кольт. Прислушивался. И наконец… Гудение электромоторов с той стороны прекратилось. Затем секунда тишины. Едва различимый звонок. И громкие крики. Стрельба.       Я поспешил вызвать лифт себе. Машина послушалась, и через несколько сердцебиений прозвучал звонок уже на моём этаже. Створки приветственно распахнулись, приглашая войти в тускло освещённую кабину. Внутри два тела, кровь, отверстия от пуль в задней стенке. Я затащил в кабину мешок с уже мёртвым грузом. Теперь нужно наверх. Сбросив рюкзак, я выбил люк в потолке кабины и вскарабкался туда, пока лифт с тряской вёз нас в пентхаус. Левый локоть больно хрустнул от таких упражнений.       Поймав равновесие на трясущейся платформе, я прикрутил глушитель к своему десятимиллиметровому, снял его с предохранителя и изготовился стрелять. Снова миг тишины. И наконец, снова звонок. — Срань господня! Вы слышали это, олухи? Шноркель, проверь лифт, бегом! А ты ищи малявку! — по надрывному голосу можно было судить, что прокричавший это пребывал под дозой «Психо».       Рейдер в бежевом защитном костюме стал виден через расщелину люка. Он принялся осматривать мой мешок, притороченный к трупу одного из его собратьев. Я дважды выстрелил, попал по касательной в висок, затем в шею. Он рухнул замертво.       Я спешно закрепил пластид на несущих тросах лифта. Спрыгнул вниз, почти мягко приземлился на коченеющую голень одного из трупов. Надел рюкзак, схватил двумя руками мешок с грузом и поволок в коридор. Створки лифта за спиной закрылись. Стоит быстро и как можно тише пройти по коридору и засесть слева, в туалете. — Мари-и! Где ты, милая? Мы отведём тебя к папе! — всё тот же голос отражался от стен. Я спрятал мешок в одной из туалетных кабинок. — Шноркель, мать твою, что там с лифтом?! — вопль рейдерского командира в этот раз прозвучал выше и явно тревожнее. Я проверил рукоять детонатора под курткой. Теперь нужно напрячь каждый нерв и выждать нужную долю секунды. — Бэт! Скажи мне, что ребёнок у тебя! — Ни следа маленькой дряни, босс. — отозвался другой голос, женский. Прокуренно-скрипучий. — Блять. Блять! БЛЯ-А-АТЬ! — рейдер сорвался едва ли не на визг, — Ладно, давай назад, надо глянуть где там Шноркель застрял. Двигай задницей!       Я стал прислушиваться к шагам. Двое сошлись у арки коридора. Удача: кажется, оба двинулись прямо, в сторону лифта. Я положил левую руку на детонатор, в правой держал пистолет. Стал аккуратно выдвигаться из туалета в проход. Занял положение в проходе, за углом центрального коридора. Шаги затихли. Снова звонок лифта. Сейчас! Миг между тем как я вдавил до упора кнопку детонатора и тем как в шахте лифта сработал пластид невольно отозвался судорогой по всему телу. Сквозь звон в ушах слух стал выцеживать жуткий вопль.       Я втиснулся в рукоять кольта двумя руками, по-солдатски развернулся и вслед за оружием подал корпус в неизвестность. Пыль едва осела и я увидел как тело налётчицы зажевало массивной кабиной лифта. Её атамана нигде не видно. Я стал шагать вперёд, держа оружие перед собой. Истошно вопящая женщина, кажется, не заметила меня; она судорожно ёрзала корпусом, а мышцы её лица свело в предсмертном ужасе. Ещё секунда и золочёная конструкция из стали перекусила тело несчастной девы-рейдера по грудную клетку. С металлическим скрежетом сломанный лифт стремительно повёз в холл башни три с половиной трупа. Теперь всем, кто захочет сюда подняться придётся очень долго переставлять свои ноги.       Он! Из-за ниши слева от лифта перекатом вынырнул рейдер-вожак со вскинутым в мою сторону автоматом. Пепельно голубые радужки ярко выделялись на его залитых алым глазных яблоках.       — Вы сегодня слишком рано, святой отец! — он узнал меня. Вспышки пороха замигали, провожая патроны, вылетающие в мою сторону из штурмовой винтовки с нелепым большим глушителем. Ненадёжное оружие с большим разбросом спасло мою жизнь. Четыре осечки подряд.       — Отправляйся в пекло, предатель! — вырвалось из моего рта, когда я послал ответный свинцовый аргумент в голову собеседника.       Дело сделано: очередные красные брызги украсили чёрный мрамор стен этого некогда красивого довоенного бизнес-центра. Я вернул предохранитель кольта с полупустой обоймой в блокирующее положение, вдохнул и стал машинально двигаться обратно в сторону туалета, скручивая глушитель. К моему грузу.       Перекинув свою тяжёлую ношу через правое плечо, я пошёл знакомым мне маршрутом через приёмную Ашура в лабораторию и покои его дочери. Я осторожно перешагивал трупы, которыми теперь был завален кабинет ныне почившего питтсбургского правителя. Тут уже ничто не будет напоминать о нём, кроме обломков стола, да торчащих из высокого потолка проводов на местах, где раньше угрожающе свисали автоматические турели.       Вот и комната. Кроватка, милый разрисованный комодик и игрушки, включая целый взвод плюшевых медведей всех цветов и размеров. Расставлиенные по полкам и раскиданные по ковру, они словно держали оборону волшебного королевства маленькой девочки, опасливо взирая на бобины и медицинское оборудование в противоположенной стороне комнаты. Два враждебных мира, разделённые нейтральной полосой каменного пола. Но ни следа хозяйки этих миров.       Я аккуратно положил мешок посреди комнаты и ступил на детскую сторону. Подошёл к кроватке, закатил рукав и сунул руку под одеяло. Ещё тепло. А под подушкой явно что-то есть. Я запустил пальцы туда и нащупал цепочку. Потянув за неё вынул стальной солдатский жетон. Лазерная гравировка, инкрустация с голубой голограммой. Надпись сильно затёрлась, но ещё можно было разобрать: «Послушник Ишмаэль Ашур, экспедиционный сквадрон Восток». Я прибрал любопытную находку в карман куртки. Сейчас нужно отыскать оружие, стреляющее картечью или что-то тяжёлое, чтобы закончить работу, пока мятежники снова не набились в пентхауз башни.       Повернувшись к выходу я увидел в дверном проёме её. Сениокая девочка со спутанными чёрными волосами в белой ночнушке стояла неподвижно и смотрела будто сквозь меня.       — Мари, ты помнишь меня? — я осторожно приблизился и опустился на одно колено рядом с ней, — Малышка, нам с тобой нужно отсюда бежать.       Она не отвечала. У ребёнка явное шоковое состояние.       — Послушай, ты знаешь эту вещицу? — я вынул из кармана жетон и девочка перевела взгляд на него, — ты ведь дорожишь ей, правда? Давай возьмём её с собой.       Я расправил пальцами цепочку и повесил жетон на шею Мари. — А знаешь что, давай поиграем. Я завяжу тебе глаза и поведу в секретное место. Ну а ты должна не бояться и не плакать, что бы ни стряслось. Справишься?       Она никак не реагировала. Нет времени её уговаривать. Я вытянул из бокового кармана рюкзака бинты и как следует замотал малышке глаза и уши. Выпрямившись, я взял Мари за плечи и аккуратно переставил её в боковой коридор. Подальше от вони обугленных трупов.       На полу в кабинете Ашура возле одного из тел нашёлся обрез охотничьего ружья. Рядом повезло найти и патроны, для чего пришлось перевернуть труп поджарого налётчика, придавившего животом искомый патронташ с красными цилиндриками. Пора назад к злосчастному мешку.       Я вернулся в детскую и стал освобождать от брезента груз, что так долго нёс сюда. Холодное тело девочки. Смуглой, с курчавыми волосами. На вид она была лишь едва старше Мари, в прочем кормили её явно хуже. Насколько мне было известно, из питтсбургских рейдеров Мари живьём не видел никто, кроме ближайших помощников Ашура и доверенной охраны башни, а значит — никто из ныне живущих. Не считая меня. И всё же, нельзя было рисковать.       Я уложил невинный трупик в кроватку и накрыл одеялом. Направил обрез. Надавил на спусковой крючок. Больше нет риска, что её опознают по лицу. Пора позаботиться о настоящей Мари.       Окно поддалось монтировке. Снаружи, как всегда, всё было затянуто смогом из-за которого трудно определить время суток. Говорят, в Питте вечная ночная смена. Я приоткрыл ставню и за руку подвёл девочку поближе. Малышка никак не сопротивлялась. Я вылез на широкий карниз, развернулся, сунулся верхней частью тела обратно в окно. Обхватил Мари левой рукой за спину, а правой подобрал под коленками, чтобы вытащить её на улицу, не задевая твёрдых углов. Прижал дитя к себе и затворил за нами окно.       Дальнейший наш путь пролегал по карнизу к подсобному помещению, а оттуда — к внешней служебной лестнице. Удивительно, насколько живое тело ощущается на руках легче, чем мёртвое аналогичной массы. И всё же мне предстоял спуск к подножию небоскрёба по ржавым узким ступеням, в плотной одежде и с походным рюкзаком, не говоря уж о ребёнке на руках.       Я высвободил правую руку и достал из верхнего кармана рюкзака заготовленный на такой случай ингалятор «Джета». Сделал резкий вдох, позволив слезоточивому наркотику туманом растечься по лёгким. Пульс участился. Теперь моих сил должно хватить на весь путь без передышек. — Теперь всё будет хорошо, малышка. Скоро у нас всё будет хорошо...