***
Ли и Неджи сидели на полу под дверью в палату. Напротив них была открыта дверь в палату Какаши, который, буравя их недовольным взглядом, молча пытался дать понять, что такое отношение к старшим неприемлимо. Устав держать перед ним лицо, Хьюга молча встал и закрыл дверь, прервав этот зрительный контакт и зрительное же осуждение. Сакура забрала девушку и, сказав, что на самом деле ничего сильно страшного там нет, попросила их подождать — документы заполнять надо же кому-то. Когда она вышла, то вытирала руки полотенцем. — Множественные порезы, вывихи плечевого сустава, пара синяков и ссадин, нестрашное нарушение дыхания. Ну и волос ей немного повырывали, — она улыбнулась вставшим с пола ребятам, — Вы её где откопали? В пыточной? Сакура шутила, оно понятно. Всем понятно. Неджи с Ли даже нашли в себе силы улыбнуться, однако улыбка это была вежливая и только, поскольку реальность была этой шуткой практически угадана. — Висела в подвале стройки, — смазав с лица улыбку, серьëзно ответил Неджи. Сакура, видимо, такого не ожидала. Потому руки её с полотенцем замерли, а сама она переводила взгляд с Ли на Неджи и обратно, пытаясь понять, кто из них шутит в ответ на её попытку разрядить обстановку. Наконец, когда до неё дошло, что это всё было серьëзно, она опустила взгляд и так же серьëзно ответила: — Я тогда должна попросить вас её посмотреть. Вдруг знакомая. А то в сознание неизвестно когда придëт, а знать нужно. Команда Гая согласилась. Сакура пустила их в палату, и перед взглядом оказалась девушка их возраста. Неджи, увидев её, чуть помедлил в проходе, после чего по-секрету признался Сакуре, сказав ей полушёпотом чуть ли не на самое ухо: — Знаешь, если раз такое увидишь, уже вряд ли забудешь. — Согласна. Девушка была бледной, с тонкими губами. Копна бледно-голубоватых волос разметалась по подушке. Однако внимание всë это привлекало в последнюю очередь. Всë-таки первым, что бросалось в глаза, были шрамы. И шрамы такие, будто её правую половину лица настойчиво пытались изуродовать до неузнаваемости, сделать лицо ассиметричным: шрамы от брови и уголка глаза уходили к виску, более мелкие разрывали половину лица в хаотичном порядке, но самый страшный напоминал шрам Какаши: начинался над бровью, рассекал её и глаз, и уходил полукругом в уголок губы, как разрез тупого ножа. И все они были старыми, грубыми, полученными много лет назад, а не в подвале. — Я её точно не знаю, — сразу признался Неджи. — Уверен? — обратилась к нему Сакура, — Она ещё слепая. — Уверен, — Хьюга кивнул, — Я бы такую на всю жизнь запомнил… Она лежала на больничной койке, укрытая белым чистым одеялом. Когда-то белым и чистым. Потому что сама она была грязной до ужаса. Рваное тряпьё, бывшее её одеждой, лежало в корзине у двери. Пахло спиртом... Обработанные порезы и ссадины ещё шипели перекисью. За окном темнело уже не только от непогоды, но и к вечеру. Первые штрихи дождя легли на стекло окна. Дождь учащался и вскоре должен был стать ливнем. Улицы стремительно начинали пустеть, а фонари магазинов и лавок зажглись поразительно рано. Впрочем, их свет всё равно разливался в тонкие, бежавшие по земле ручейки воды, делая из грязной дождевой лужи под ногами красивый калейдоскоп дрожащего красочного света. Но суть её всё равно не менялась. Ли же долго ходил вокруг кровати и вглядывался в лицо девушки. — Точно! — он ударил кулаком по раскрытой ладони, — Она актриса! — Что?.. — переспросила Харуно. Неджи же предпочëл молча дожидаться очередной глупой идеи Ли. — Актриса! — повторил Ли, — Мастер перевоплощения, мастер роли. Поэтому мы её и не помним! А так видели в деревне, конечно, видели! — Ясно, — Сакура закатила глаза и попросила всех на выход, — Давайте, дуйте отсюда. В коридоре Неджи всё же наградил взглядом в момент погрустневшего Ли. Он-то понимал, что эта внезапная глупость была сказана лишь для того, чтобы привлечь внимание Харуно. Хоть какое-то внимание... Незнакомка с изуродованным лицом в итоге осталась одна в палате. К ночи, когда капли барабанили по всей деревне нестерпимым гулом, а дождь уже был не запахом - а настоящим бедствием, она открыла глаза. Конечно, слова Сакуры были верны. Девушка оказалась слепой. Бельма на глазах отдалённо напоминали сам бьякуган, а расфокусированный взгляд в полную пустоту и недвижимость зрачка только подтверждали, что жила эта девочка в полном мраке. Да и палата была уже мрачной. Тяжёлая темнота легла на больницу пушистым покровом, призывая всё и всех ко сну. Но для того, кто только что очнулся, сон казался издевательством. Вела себя спокойно, даже не шевелилась лишний раз, только слепо шарила руками по простыне и одеялу, словно изучая их. Лежала она без движения вовсе не долго. Вскоре до уха её долетел аккуратный стук стекла. Она повернула голову, но вовсе не в сторону стука - напротив. Подставила ухо, улавливая стук за стуком. Поднялась она с трудом, депжа руки перед собой. Голые стопы со следами толстого слоя жёлтой ороговевшей кожи коснулись холодного ламината палаты. Кое-как добравшись за звуком до окна, собрала по пути какую-то мебель: что-то низкое и квадратное, возможно, тумбу, потом врезалась в стул, заставив его проехать ножками по ламинату и противно заскрипеть. На подоконник чуть ли не упала, схватившись за него руками и подавшись вперёд и почувствовав прикосновение холодного гладкого стекла ко лбу. Нечто по ту сторону окна издало такой шум, словно взмахнуло крыльями, и, наконец, перестало стучать. Она улыбнулась. Мягко и ласково, положив раскрытую ладонь на окно и быстро получив удар по ту сторону стекла в то же самое место, , где была её ладонь. Существо снова захлопало крыльями и звук его перьев удалился куда-то вверх.***
Цунаде грызла карандаш, смотря на стоящих перед ней шиноби: Сакуру и команду Гая в полном составе. Перед ней на столе лежала выписка из больницы, а так же небольшой отчëт. Месяц назад на стройке была найдена неизвестная и ранее никем не замеченная девушка. Нашедшие клянутся, что условия были настолько плохи, что ни о каком допросе на месте не могло идти и речи. Сакура же доложила, что сейчас состояние безымянной в полной норме за исключением того, что она абсолютно ничего не помнит. Об этом свидетельствовала и подпись Ино Яманака, которая в интересах деревни изучила сознание «найдëныша». Сама же девушка не смогла ответить на стандартные вопросы: имя, принадлежность, возраст, родители, клан, место нахождения… Однако, несмотря на слепоту, блистала стандартными знаниями о мире: какого цвета деревья осенью, палочки для еды, лосось, какого цвета её волосы и какой длины. Это говорило о том, что слепота у неё приобретëнного характера, а не врождëнного. Откуда такие увечья тоже не помнила: ни подвал, ни нападавших, ни историю шрамов на лице. — Нашлась на нашу голову… — посетовала Пятая, снова принимаясь за карандаш. Хокаге грызло ощущение тревоги и опасности от неё. Неизвестный человек с неизвестным прошлым и убеждениями оказался в самом центре деревни, при себе имея только пачку сигарет. И, что ещё хуже, кто-то держал её в заложниках и пытал. А от такого обычно память не теряют. — Цунаде-сама… — подала голос Сакура, но так и не успела ничего сказать. — Как ведëт себя хоть? — Пятая в упор посмотрела на Сакуру. — Ну… — девушка задумалась, — Ничего примечательного. Шутить пытается, язвит, когда злится. Любит окно открывать. — Из окна убегала когда-нибудь? — Да она даже с кровати встать не может, чтобы что-то не перевернуть. Кто-то из персонала всегда за ней смотрит — не же не видит ничего. — Особенности какие-нибудь есть? — Ммм… Да нет. Обычная наша ровестница. Я с ней вполне легко общаюсь. Весëлая. — Признаки шиноби есть? — Чакрой пользоваться не умеет, хотя СЦЧ развитая, как у среднего чуунина. Мы проверяли. Пятая ещё раз вздохнула, уперевшись лбом в ладони. — И что делать с ней? — куда-то в пустоту спросила женщина, — Её выписывать нужно, а куда отправлять? Признаться честно, все странности данного дела понятны были так же всем. Кто или что, а, главное, зачем? Все эти странности не могли быть проигнорированными, но максимум, на что способно правление деревни - это просто подозревать безымянную в чём-то, что они пока и сами не понимают. Никаких происшествий в Конохе не наблюдалось, она просто свалилась на них из ниоткуда, просто оказалась в поле зрения. Можно продолжать подозревать и отказать впомощи, но и плодить бездомных на улицах Конохи не хотелось. Тем более что скажут о власти горожане в таком случае? Ничего хорошего. Неджи словил на себе вопрошающий взгляд Тен-Тен. Отвернулся. Конечно, и она, и Ли считают, что если и нашли её, то стоит как-то вмешаться, помочь. В интересах деревни, конечно. Если, вдруг, преступница опасная — сдать. А если нет… Да в любом случае — что делать-то? Неджи же, будучи откровенным, сам себе признался: заниматься этим он не хочет. Не хочет и не желает. У него и так дел по горло, а если на него повесят слепую на неопределëнный срок, это же вообще… Ужас. Помнил он, как за Хинатой следил, когда та переусердствовала с бьякуганом. Тоже так себе занятие. Постоянно рядом, постоянно смотреть… Нет, не хочет он. Но Хината была ещё ладно - родня, да и сам Неджи тогда был виноват. А эта изувеченная - вообще незнакомая личность, непонятно откуда взявшаяся. Команда Гая её из подвала вытащила - она уже должна быть им благодарна. К тому же... Хьюго чувствовал то лёгкое отвращение, когда на человека смотреть совсем не хочется, была ли виной грязь, запах или, в конечном итоге, попросту её внешность - не важно. Неджи бы не хотел держаться рядом с ней. Тен-Тен прекрасно видела его лицо и эмоции на нëм. А потому, нахмурившись, тут же высказалась: — Цунаде-сама, раз наша команда её и нашла, то давайте мы ею и займëмся, — Ли тут же подскочил к подруге. — Правильно! — и бросил взгляд на Гая. Тот ослепительно улыбнулся ученику. — Нас трое, так что справимся как-нибудь, — и куноичи пожала плечами. Заметила, как страдальчески посмотрел на неё Хьюга, и показала ему язык. Для Тен-Тен это было вопросом более нравственным. Ну никак не могла она себя заставить выбросить из головы тот вид в подвале, и этот ужасный запах пыли. Это всë преследовало её весь месяц, и ей казалось, будто она виновата во всëм. Сама чуунин, а рядом с домом не увидела такой ужас… И теперь, когда нарисовалась такая возможность, ей не хотелось её упускать. Понимание, что сейчас эта девушка никак не может себе помочь, подталкивало подать ей руку помощи, насколько это возможно. Тен-Тен хотела больше оправдаться, отработать то, что сама не увидела творившийся рядом с её домом беспридел. Самореабилитироваться, можно так сказать. Что касается Ли, то тот просто простодушный добряк, которому и повод особенный не нужен был, чтобы во что-то ввязаться. Неджи тяжело вздохнул, понимая, что теперь одной ответственностью и обязанностью больше. Пятая же задумалась, постукивая пальцем по отчëту и выписке. Хорошо, она была не против озадачить этих ребят, но возникал другой вопрос. А что делать с фактом сокрытия человека и пыткам над ним? — Ладно, — наконец, придя к решению, она откинулась на кресле, — между собой во всëм договоритесь, а я других озадачу расследованием. Как всë выясним — освобожу вас от этой работы. Неджи скривился. — И выходных дам. С оплатой, — увидев его лицо, накинула сверху Хокаге. Хьюга более-менее расслабился, решив, что не так уж всё и плохо. Попрощались. Гай остался с Хокаге решать какие-то свои вопросы, а Сакура с ребятами ушли в госпиталь, заранее узнав, в какое общежитие и в какую комнату её определить, а так же взяв ключи.***
— Тук-тук! — Харуно открыла дверь, — Я с гостями, — и прошла внутрь. «Найдëныш» спала, или прикидывалась, что спала. Свернувшись в одеяло гусеницей, повернулась к открытому окну лицом. На полу лежал перевëрнутый стул, и подушка почему-то валялась под дверью. — Спишь, что ли? — Сакура склонилась над головой девушки, — Алë, просыпайся давай. Харуно стянула с неё одеяло. Безымянная покачнулась, и рука её безвольно упала с кровати. Она не дышала. — О, Господи! — испугавшись, Сакура тут же крикнула дожидающимся у входа ребятам, — Зовите!.. — Рыбьи потроха! И послушался оглушительный звук удара подушкой. Как позже оказалось, пациент решил напугать забывшую свои полномочия медсестру. А потому, услышав шаги в коридоре, прикинулась мëртвой и дожидалась до последнего. Правда, она ещё не так хорошо знала Сакуру, а потому голову её спасло только то, что по пути ученица Пятой схватила подушку, и ударила ею, а не кулаком. — Бо-ольно… — девушка схватилась руками за голову, зарывшись пальцами в густых волосах. — Думать прежде надо! — прикрикнула Сакура, добавляя, но уже мягче, ей подушкой по спине. — Ладно, — подавив улыбку, чтобы не досталось и ей, к кровати подошла Тен-Тен, — Я Тен-Тен, это мы с командой тебя нашли — Неджи и Ли, — куноичи схватила девушку за руку, обозначая своë присутствие, — Ну и так вышло, что пока всë не выяснится, мы втроëм будем за тобой присматривать по очереди. Девушка мало среагировала на слова куноичи. Имея возможность, Тен-Тен вообще принялась более детально её рассматривать. Оказалось, что глаза у неё были серые, как бьякуган. Но был ли то природный цвет или бельмо, или бельмо, а глаза чëрные, неясно. — Интересно девки пляшут, — объект задания команды Гая зевнула, потянулась и, сбросив ноги на пол, решила встать, — К полëту готов! Но запнулась о ножку кровати и повалилась на куноичи. Разобравшись, где чьи ноги, безымянной были выданы её вещи, постиранные и зашитые: синие штаны хакама, кофта с высоким горлом и хаори с журавлями. Они попрощались с Сакурой и, наслушавшись жалоб на больничную еду, первым делом повели девушку в Ичираку. Встал первый вопрос: как звать? — Прошу! — Теучи поставил перед носом «найдëныша» тарелку, — Аккуратно — горячо! — Без понятия, — ответила девушка на ранее заданный Ли вопрос об имени. Она потянулась к тарелке, а Тен-Тен тут же поспешила вложить ей в руки палочки, — Можно Госпожа. Если вы настаиваете, конечно… — Ха. Ха. Ха… — притворно засмеялась куноичи, — Давай серьëзно. — Сакура! — подал идею Ли. — Я, конечно, не помню таких подробностей, — задумчиво ответила ему жертва пыток, — но ставлю сотку, что я не бревно. Неджи поперхнулся. — Ино? — Ли… — Тен-Тен закатила глаза. — Хината? — Л… Кха… Ли… — Неджи, пытаясь откашляться и одновременно закатить глаза. — Тен-Тен? — Это что? — внезапно спросила девушка. — Это моë имя, — Тен-Тен нахмурилась. Ну как можно было так быстро забыть чужое имя? — Да нет! — безымянная махнула рукой, — Это! — и показала пальцем куда-то в тарелку. — Но… Нори, — подавив последний приступ тяжелого кашля и, наконец, проглотить вставший комом в горле кусок, ответил Неджи. Ох уж эти пошлости, которые он не переносил… — Нори — хорошее имя, — за прилавком улыбнулся Теучи. — Пусть будет Нори, — прервала Тен-Тен Ли, который, видимо, хотел вспомнить ещё своих знакомых. Дальше ели спокойно. Неджи с удивлением подмечал, как новоназванная Нори ощупывает тарелку палочками прежде, чем что-то схватить. И как аккуратно старается есть. Ей практически не требовалась помощь. Но было в ней и что-то жадное: она не оставляла ни кусочка, даже несмотря на то, что не видела и, было видно, наелась. Ей было важно забрать всë, что давали. Даже если оно ей было и ненужно. График поделили приблизительно поровну. Ли досталось меньше всего дней, поскольку, во-первых, и Тен, и Неджи побаивались оставлять Нори с ним, и ему были необходимы частые тренировки, а на них — свободное время. Нори их особо не слушала, попеременно то зевая, то ковыряясь в супе. Её все эти заморочки нисколько не трогали даже с учётом того, что она стала их причиной. Её вид вообще был ленный. Подперев голову рукой, уткнулась куда-то пустым слепым взглядом. Пока шиноби разговаривали между собой, пока решали важные вопросы, Нори просто ничего не делала: не вступала в разговоры, не реагировала на них. Была серым камнем, который вся действительность просто обтекала. В итоге сегодняшний день достался на дежурство Неджи. Во многом благодаря случайности — кинули монетку. А потому, попрощавшись, Тен-Тен и Ли покинули Ичираку. Оставшись с Нори наедине, он потерялся: о чëм говорить, как говорить… Парень этого абсолютно не знал. Тем более Нори ему на первый взгляд не особо понравилась. Что вообще можно было ей предложить? Показать деревню? Очень смешно… А что ещё? Почему-то голова отказывалась работать. На деревню опускались сумерки, хотя звëзд ещё не было видно. Зажигались уличные фонари, людей стало больше… Как-то наблюдая за этим, Хьюга даже позабыл, почему он здесь сидит. Было так хорошо жить в этой вечерней прохладе, смотреть на людей и слушать звуки вечера. — Так ты Хьюга? Её голос вывел Неджи из тягучей задумчивости. Он резко обернулся на Нори, и ему почему-то показалось, что над ними раскинулась ярко-зелëная липа на вершине холма, и повеяло даже конным запахом. «Усталость,» — убедил он сам себя, срывая пелену воображения со своих глаз. — Да, я Хьюга, — он кивнул. — Мне кажется… — она зажала палочку для еды между носом и губой, потом, собравшись с мыслями, убрала её и продолжила, — Мне кажется, что я знаю одного Хьюгу… У него длинные волосы. Такие… Тëмные. В хвосте. И глаза… Красивые. — Ну, красивые — плохое описание для глаз. А сам остервенело принялся её рассматривать. «Она меня знает?» — металось в голове. Но нет, сам Неджи как бы настойчиво не рассматривал её и не пытался вспомнить, терпел поражение. Он не помнил ни её каскада пастельных волос, ни этого носа с горбинкой, ни ровного полëта бровей, и даже шрамы казались ему незнакомыми. — Он ещё тыкву не любит. Неджи сглотнул. — Ты уверена? — Наверное… И отвернулся. Неджи не любит тыкву. Исподтишка взглянул на неё, уже в третий раз пытаясь проникнуться секретом того, знал ли он её когда-то. Но нет, снова кусочек голубого неба в её волосах и нос с горбинкой казались ему незнакомыми. Неджи уверен — он не знает Нори. — Вечер уже. Холодно. Давай я тебя провожу. Шли молча. Нори держала его за рукав. И почему-то его это совсем не трогало. Держит и держит. Как-то это… Нормально. Да, именно так. Нормально. Неджи не понимал, почему это должно быть нормально и почему это действительно так было. Но факт есть факт. Он не против её прикосновений и, пусть она и кажется ему странной и как-то по-особому отталкивающей, прикосновения её ему не противны ни разу. Шли молча. Иногда ему приходилось останавливаться и, касаясь её запястья, уводить в сторону. Она была очень холодной. Такая особенность, решил Хьюга. Почему-то он очень надеялся, что их никто не увидит. Ему не хотелось, чтобы их кто-то видел, в особенности — Хиаши, Хината или Ханаби. Улицы были полны гомона, движений и ярких вспышек света. Пахло пылью от земли и мокрой древесиной. Внезапно Нори остановилась, подняла к небу голову и потянула Неджи за рукав. Тот остановился вместе с ней. — Что такое? — Цикады. Удивился. Прислушался. Цикады. И правда. А за уличным шумом и не слышно. Пожал плечами и попросил идти за ним дальше. Цикады… Хороший у неё слух. На половине пути Нори стала кашлять. Сначала он на это внимание не обратил, потом кашель стал ему надоедать. Под конец спросил, что такое. Нори ответила, что в горле першит. Понимая, что ничем помочь ей не может, оставил это так. Общежитие внезапно оказалось тем же, где жил Наруто. Потому Хьюга поставил себе цель после зайти к нему. Подойдя к зданию, понял, что комната на третьем этаже. — Блин… — Что? — Нори сильнее потянула его за рукав. — Да так… Лестница. — Фи! — девушка улыбнулась, Неджи повернулся к ней, — Напугал ежа голым задом! Хьюгу передëрнуло. Опять она… Гадость. — Слушай… — М? — и она заинтересованно склонила голову набок. — Ты можешь… Выбирать слова? — Слова — не проститутки. Их выбирать не нужно. Неджи скривился. Какой ужас… По лестнице девушка поднялась без труда, только за перила держалась. И сильно тянула его за рукав. И снова он словил себя на мысли, что как бы он к ней не относился, прикосновения Нори — это что-то отдельное. И они не могут вызвать ничего, кроме… Кроме ничего. Ключами открыл дверь. Внутри уже дожидались пара пакетов с продуктами и домашней утварью: постельное бельë, посуда, полотенце, мыло… Квартирка оказалось очень маленькой, просто крохотной. Впрочем, Хьюга за неё даже порадовался: меньше пространства — меньше возможности что-то натворить. Взяв девушку под руку, повëл по квартире, попутно рассказывая, что и где лежит. Та запоминала сразу. Неджи удивился её внимательности и способностью запоминать информацию. Под конец экскурсии посадил её на кровать и уже готов был уходить, как внезапно услышал: — Я голодная… Вздохнул. Благо, о продуктах позаботились. Пока ставил перед ней тарелки, задумался, а не следит ли кто-то. Активировав бьякуган, оценил обстановку. Следят. Трое анбу следят. — Ты баклажаны ешь? — Я всë ем. Чуть улыбнулся. Нори говорила просто и не задумываясь ни о чëм. Ну какой из неё ниндзя? Заранее пожалел анбу: незачем за ней следить. Как-то сам не заметил, как сидел напротив неё, попивая чай. — Ты правда ничего не помнишь? Нори отвлеклась от баклажанов и на секунду замолчала. Потом, словно собравшись с силами, ответила: — Помню только Хьюгу, Таро, огромное дерево и… Всë. — Таро — это остров, — Неджи поднял на неё взгляд, отвлëкшись от игры чаинок в кружке, — Ты оттуда? Нори пожала плечами и принялась дальше есть. А остальные её ответы озадачили его. Почему-то он верил, что Нори его видела. Но абсолютно не верил в то, что он её видел. «Волосы, глаза, тыква, Хьюга, — пронеслось в его голове и он понял, что этот вопрос не даст ему заснуть сегодняшней ночью, — Откуда же ты знаешь меня?» Но Нори просто ела. Ела много и жадно. Складывалось такое ощущение, что ей на всë плевать, только кормите побольше. Уже глубокой ночью, застелив кровать, пожелал ей спокойной ночи и ушëл. Остановился на лестнице, смотря в окна квартиры Наруто. Свет не горел. «Спит,» — и решил его не будить. Улицы опустели, но огни ночи горели ещё ярче. Гомон деревни словно бы умер, и теперь он отчëтливо слышал цикад. Вдохнул свежий прохладный воздух, пытаясь убедить себя, что ночью он сможет заснуть. Брехня, конечно. Но поверил сам себе.***
Нори же, оставшись одна, услышала звук, словно кто-то стучится в окно. Повернувшись туда, она почувствовала, что голову ей пробило свинцовой пулей. Сжала зубы, но тело сковало, что она не могла двигаться, и не могла оторвать своего невидящего взгляда от умных чëрных бусинок-глаз серой горлицы, что сидела на подоконнике и, не шевелясь, смотрела ей в глаза. Наконец, боль в голове прошла. А вместе с ней в мозгу появилась чëткая фраза: «Следят, передай в постели птице Морзе. Улетит — снова сотру память.» Она легла в постель, даже не раздевшись и, повернувшись в сторону птицы, стала под одеялом отбивать пальцем азбуку Морзе: «Троих приставили. Один — Хьюга, которому мы стëрли память. Ничего не узнала. Работаю дальше. Подозрений нет. Метку мне спрячь. Таро пусть сидит тихо.» Птица, дождавшись окончания сообщения, упорхнула. А Нори на короткий промежуток времени вспомнила, кто она. Она Азами Икари из Такигакуре, единственный в деревне и, возможно, в мире, слепой шиноби, мастер Дотона и тэссэндзюцу, и в Конохе она по ошибке. Но эта ошибка будет на благо деревни. И ей каждый вечер будут возвращать и стирать память, чтобы она смогла передавать сообщения, и чтобы даже в случае того, если будут проверять сознание, ничего не нашли. И даже метку — красную клановую полосу на шее, — смогли спрятать. Но сейчас, в эти несколько минут, пока она себя помнила, она вспоминала голос Неджи… Он так возмужал… Хотя, казалось, что он тот же паренëк, что сбегал от сроков, чтобы провести с ней лишний день. Тот самый мальчишка, которому она гадала по руке, который обещал забрать её и никогда не давать в обиду. Она грустно улыбнулась… В тот день, когда Таро и Сатоши вернулись, чтобы вернуть её в Таки, они стëрли ему память. Уничтожили любое, даже самое малейшее воспоминание об Азами Икари. И теперь… Он бы обязательно узнал её, Азами уверена! Узнал бы! Если бы помнил… Она ведь его первая любовь. Икари ухмыльнулась. Как же тяжело было ей навсегда бросать ферму госпожи Ириму, как тяжело было предавать её огню, чтобы все думали, что девочка без имени сгорела вместе с домом. И только бы Ириму с Неджи её абсолютно не помнили. А она их помнила. Помнила всë. Помнила эти светлые и лëгкие дни после того, как её поймал клан Хьюга, и добрый дядя Хизаши отдал её на попечение Ириму, чтобы злой дядя Хиаши не решил сделать ей хуже, чем они уже сделали. Помнила, как она просила вернуть её в Таки, вернуть домой, к запаху отца, что покинул её, к запаху родной деревни и сарая в бедняцком квартале, где перерезали горло её матери и до смерти избили брата. К сараю, куда однажды пришëл он — высокий, в маске… Сильный и надëжный. Кутисакэ. Память о нём была самым важным для Азами. И, когда друзья детства, остальные члены команды тринадцать, — Таро и Сатоши, пришли за ней, когда она навсегда порвала эту мягкую, нежную и жизненно необходимую Неджи нить, она поняла, что память о Кутисакэ и жизнь Таки для неё в приоритете. И Неджи проигрывал этим приоритетам. Но это не значит, что ей было на него плевать. Нет. Азами ценила его. Бережно и с сожалением грела его голос в голове. Ей слëзно хотелось заставить Хьюгу навсегда замолчать о ней и никогда в жизни не пытаться идти за ней, только бы не стирать память насильно. Но она знала, что он в любом случае последует за ней даже в Таки. И это одновременно и льстило, и пугало её. Но вот её мысли стали блëклыми, а картинки перед глазами — выцветшими чëрно-белыми фотографиями. И она уже понемногу стала всë забывать. Перед сном она ещё долго помнила своë имя. Азами Икари из Такигакуре. Азами Икари из Таки. Азами Икари… Азами… Нори. И заснула уже будучи абсолютно уверенной, что она Нори, и она потеряла память. А в это время Неджи смотрел на потолок, лëжа на кровати, и всë думал, откуда же она его знает. И в голове крутилось её «тыква».Шум — это то, чем определяется тишина. Без шума мы не ценили бы тишину. Чак Паланик, "Колыбельная"