***
На третьей минуте терпения Наруто дало трещину. Дверь никто не открывал, а Неджи говорил, что она не может самостоятельно покидать квартиру. И зачем он согласился?.. Конечно же, из-за пачки лапши и упаковки чипсов. На пятой минуте он влез в окно. Брошенная обувь и пустая, смятая с боков, сигаретная пачка. В углу валяется белая кофта со следами, будто об неё вытирали ноги. Капли мерно падают на гору грязной посуды. Такое ощущение, что стоит только снять обувь — ты провалишься в зыбучие пески. Почему-то эта Нори не любила чистоплотность. Наруто хотел мысленно ей высказать. Но потом вспомнил себя. Но высказался. Но только про себя. Он прошёлся вдоль стен, заглянул в замочную скважину ванной. Там было пусто. Мысли доносили: её здесь нет. Её здесь нет… А как же тогда?.. Парень замер перед кроватью. Потрогал белье рукой. Тёплое. Подушку смяли недавно. Страх ещё не овладел Узумаки, но ком к горлу уже успел подкатить. Где же она?.. Неджи же сказал, что… В дверь постучали. Парень резко выпрямился, испугавшись. Сунул руки в карманы, словно вор. Среагировал не сразу: первым желанием было сбежать в окно. Стучали требовательно, злобно и с полной силой. Такое игнорировать было нельзя. Поэтому, скользя по стенке, Наруто пошел открывать. В глазок с той стороны смотрел знакомый хитрый прищур и впалые щёки. Шикамару. Узумаки открыл дверь настежь, широко улыбнулся и понял: вот тот, кто всё ему объяснит! Но Шикамару выглядел взволнованным, подавленным. — Где она? Узумаки понял не сразу. На какой-то момент он даже забыл, что он не у себя в квартире. И забыл, что именно Шикамару разбирается в том, почему незнакомая всей деревне девчонка была привязана в подвале стройки. — Кто?.. — улыбка исчезла с голубых глаз. — Девчонка. Нори, — ноздри Шикамару внезапно раздулись, глаза сузились. Пальцы что-то теребили в карманах штанов. Наруто покачал головой: не знает. — Полчаса назад кто-то подкараулил Тен-Тен у неё дома. Теперь улыбка исчезла и с губ Наруто. — Ты думаешь, что это она? — Да, — Нара схватил друга за плечо и потащил за собой, — её нужно найти. У Шикамару давно были вопросы к ней. Самый большой вопрос — зачем она ломает драму и врёт им.***
У Таро была только мать. Лила. Худая молодая девушка родила сына в жалкие пятнадцать лет, меньше, чем Таро сейчас. Но Лила рожать не хотела - Таро стал для неё вечным напоминанием того, как Ичиро надругался над ней и взял силой. Сначала один раз. Потом второй. Так он и появился на свет. Лила родила в окружении баб-повитух, знахарек, жгущих дорогие благовония и опаивающих Лилу отварами трав. Родила в собственной же постели. Песнопения, которые звучали в момент рождения мальчика, сулили ему судьбу поборника свободы и справедливости, воина чести, шести добродетелей. Но родился Таро, которого мать иногда называла Кинтаро. Высокий, переношенный, но абсолютно здоровый и сильный. Уже тогда волосы его напоминали словно засохшую корку крови и долго его пытались отмыть, думая, что цвет изменится. Но он не менялся. В итоге все решили, что в чреве матери Таро питался её кровью, оттого родился уже таким - сильным и выносливым. Будучи чистокровным Икари и он получил свою красную метку поперёк горла, напоминающую след от ножа. Ичиро не признал сына. Уже тогда глава клана был примерным семьянином - его официальная жена должна была родить девочку на несколько месяцев младше своего сводного по отцу брата. В больнице с медицинским персоналом и оборудованием, само собой. Но к чести отца Таро стоит сказать, что Лилу тот больше не трогал и разрешил той работать у себя в поместье. Мыть посуду, полы, ухаживать за садом... Вся грязная работа свалилась на несчастную пятнадцатилетнюю мать-одиночку. Денег Ичиро практически не платил, но едой обеспечивал - Лила могла есть всё, что было недоедено самой семьёй главы клана. Да и жила там же, в пристройке для прислуги, которую, к слову, с приходом Лилу сократили вдвое. Лила молчала, не жаловалась. Жена главы клана её откровенно ненавидела, в младенце с кровавыми волосами видела угрозу для своего ребёнка. Однако пачкать руки боялась. Так девушка и прожила, и до сих пор живёт. Повязав младенца за спиной тряпками, работала в саду, уложив его играть у себя под ногами, работала на кухне. Так что академия ниндзя, бесплатная в Таки, была скорее необходимостью, чтобы Лилу смогла освободить руки и не беспокоиться о ребёнке, продолжая обеспечивать им двоим кров и еду. В академии Таро познакомился с ним - с запуганным и забитым Сатоши. Сатоши был слабым ребёнком, болезненным, очередным сиротой из приюта, которого никто и никогда не усыновит. Таро пожалел его, когда толпа девчонок пела гадкую песенку о Сатоши-полукровке. Клановой полосы мальчик не имел, действительно являясь полукровкой-Икари. Однако загнанный Сатоши всё же смог сдружиться с бастардом Таро и полукровка перестал, наконец, резать свои руки. Через пару лет в академии появилась и она - такая же забитая и зашуганная, озирающаяся и неразговорчивая Азами. Странно, но поступила в Академию с опозданием, на третий класс, хотя уже умела обращаться с ниндзюцу и Системой Циркуляции Чакры. Возможно, именно из-за Сатоши Таро тогда подошёл к ней. Они оба знали, что их будут разбивать на команды по три. А в Азами Сатоши тогда увидел ту же породу, что и у них с Таро. Девочка сначала держалась особняком, сплотились они не сразу. Забавной историей было, когда на уроке по ниндзюцу Азами показала хороший результат владения дотоном, опрокинув учителя на землю, пока тот этого не ожидал. Учитель был доволен, однако некоторые мальчишки - совсем нет. Азами использовала только землю и это все заметили. В принципе, ничего странного в этом не было - Икари специализировались на природных стихиях и специализируются до сих пор. Тогда-то Сатоши и переборол свой страх. Ненадолго, правда, но переборол. Мальчишка, старавшийся показать, что дотон не так хорош, как может показаться, выбросил стихию молнии. Само собой Азами ничего не могла ей противопоставить, хотя её дотон и был лучше в разы. Сатоши в отличии от не успевшего подняться учителя среагировал быстрее и отвёл злополучную молнию от тогда ещё гладкого и красивого личика девочки. Сатоши очень хорошо владел ветром. С того их дружба и началась. Бастард Таро, полукровка Сатоши и Азами из бедняков. Их мало кто любил или признавал, но, держась друг друга, им было легче переживать невзгоды чужой неприязни. Да... Всё было хорошо, пока Азами не пропала. Попытка узнать судьбу исчезнувшей подруги познакомила Таро и Сатоши с Нозоми - джоунином деревни. Женщина она была тогда строгой, сейчас же просто вредной. Говорить с бастардом и полукровкой не хотела, но, узнав, что они беспокоятся об Азами, дала понять - Азами больше нет. Им пришлось вычеркнуть красивую девочку из своей памяти. Они запомнили её невысокой, очень худой, с проблемными ногами, так что после занятий ей вечно нужна была помощь - она не могла ходить. Её красивое острое личико с горбинкой на носу, яркие красивые глаза и тонкую нежную кожу, не смотря на условия жизни - всегда нежную. Ичиро, по крайней мере, очень жестоко, или же строго, обходился с сыном, хоть до последнего его и не признавал. За любую оплошность или подозрения, не важно, дома ли, или в академии, мальчика ждал позорный столб. Началось всё в тринадцать. Стоило Таро где-то провиниться или вызвать чьё-то недовольство - и он получал по несколько ударов палками. Никто не осмелится перечить главе клана, так что этот его беспридел никто остановить не мог. А его жена вместе со своей дочкой, воспитавшейся в осознании того, что братец её достоин только наказания, были довольны. Да, взаимоотношения у Таро с семьёй отца были не очень. Однако он знал, что Ичиро был его отцом, никто этого не скрывал, ровно как и то, что на самом деле у Таро были шансы занять пост главы. Он, правда, стремился не совсем к этому. Но каждый раз выдерживал позорный столб стойко и старался не издать ни крика, ни всхлипа. А потом Лила лечила его раны. А наказания стали как можно более частыми. Даже сейчас на спине Таро были глубокие рваные шрамы. Всё, конечно, стало легче, когда Сатоши открыл в себе дар целительства, но боль бастард терпел такую, о какой и сказать нельзя. Сенсеем команды тринадцать, в которую этих двоих и определили, стала Нозоми. К ним третью поставили одну девочку с длинными косичками, но её Нозоми в первый же день отправила обратно, договорившись с Шибуки, что её команда будет состоять только из тех людей, которых она сама выберет. Но третье место команды тринадцать много лет пустовало. Высокая, строгая и вечно недовольная результатами своих учеников, однако именно Нозоми толкала их развиваться. Независимо от того, что Сатоши не ел два дня, что Таро только сошёл со столба, она заставляла их работать над собой. Учеников своих она прилюдно называла "грязью", а за глаза говорила, что только в грязи ищут золото. С возрастом команда тринадцать поняла, что Нозоми была гарантом того, что оба не скатились до бесславного конца где-нибудь на помойке, Нозоми вытащила свою "грязь" в свет. И в какой-то момент женщина, перекинув копну каштановых волос с плеча на спину, повернула голову к востоку и сказала тогда "Интересно, как там поживает Азами?" Ни разу не забывшие о подруге детства мальчишки нашли её в кратчайшие сроки не так далеко - всего-лишь на окраине Страны Огня. Они узнали Азами только по голосу и цвету волос. Изуродованная и ослеплённая, она уже никогда не могла напомнить Таро и Сатоши о той девчушке, что они встретили изначально. Но дружба их не умерла и побег был устроен. Для Азами он обошёлся слишком дорого. А Нозоми, узнав, что совершили её ученики, самолично пришла к Шибуки и сказала, что нашла третьего члена команды Тринадцать. И золота у неё стало больше. Но это всё история прошлого. Реальность намного безрадостнее. Таро, бастард, сын малолетней посудомойки, долго выжидал своего момента. Ему надоело прятаться по помойкам - он вышел в свет. У него была простая, пусть и рисковая, задача. Вечер уже сгустился в воздухе, стройка опять пустовала. Он проследил за ней и знал, когда куноичи возвращается домой и какими конкретно путями. Дело оставалось за малым. Напряжение читалось в теле: в тенях от гулявших по лицу желваков, в сжимающихся и разжимающихся кулаках, в сжатых губах. Широкие плечи, развитая мускулатура, крепкая хватка. Жилет на голое тело, карий взгяд - нечистокровный пёс Таро за углом недостроенного дома поджидал свою жертву. Тен-Тен ждать себя не заставила. как обычно - пунктуальна. Не до крайности, но всё же. Она шагала с другой стороны навстречу затаившемуся вне поля её зрения Таро. У того как раз-таки красная клановая полоса никуда не девалась, да и скрыть её было особо нечем. Он наклонился вперёд, подмечая, где та находилась - достаточно ли близко. Ему всего лишь нужно убрать её в больницу на несколько дней - и ничего больше. Однако при попытке атаки в лоб и так было ясно, что у девушки много возможностей отбиться или хотя бы запомнить своего обидчика. Лицом Таро светить не хотел. Стоило Тен оказаться на развилке, прямо лицом к тому зданию, за которым прятался решивший напасть на неё Таро, как она развернулась вправо, повернувшись к Таро левым плечом и продолжая идти, ничего не замечая. Икари присел, коснулся земли рукой, выдохнул... Яркие шипящие точки искр, дорожкой пробежавшие по земле, быстро настигли левую ногу девушки. Она только обернуться и вскрикнуть успела, как багровое зарево пожрало её до пояса. Вспышка, запах жареной плоти, вскрик, попытки отмахнуться и жар. Звук упавшего тела. И всё. Таро улыбнулся, уже собравшись слинять, однако совесть не была ему чужда. В последний раз перегнувшись через угол, посмотрел на то место, где лежала Тен-Тен. От неё клубами шёл дым, одежда прикипела к телу, а где-то сгорела полностью, обнажая в основном ноги. И там, на покрасневшей коже, начинали пузыриться волдыри. Запах от неё был соответствующий - тошнотворный, мерзкий. Частое дыхание видно через поднимающуюся грудную клетку. Лежала на боку, вытянув обожжённые ноги. Потеряла сознание. Почему-то Таро в голову ударила жалость от этой картины. С несколько секунд он колебался, то порываясь подойти, то бежать выполнять задание. В итоге - кинулся к Тен-Тен. Где больница - он знал. Девушка пришла в сознание на короткое мгновение, когда незнакомец с багровыми волосами только взглянул на неё карим взглядом. Увидела его открытую шею, лёгкую смуглость. Он бежал, прижимая им же израненную Тен-Тен к груди. Они встретились взглядом случайно, на короткое мгновение, и оба в это мгновение застыли. Две кареглазые пары глаз. Тен успела изучить незнакомца даже своим помутневшим сознанием, Таро же откровенно испугался и внутренне взмолился, чтобы она опять впала в забвение. Взгляд Таро показался Тен каким-то... Волевым. Твёрдым. Рядом с человеком с таким взглядом, пытающемся ей помочь, она внезапно поняла, что ей очень спокойно, надёжно. Что даже с болью в ногах ей не страшно, что что-то произойдёт. - Водички... - слабым шёпотом этому незнакомцу, которого видела от плеча и до головы. - У меня нет. Резкий от собственной испуганности голос Таро дался тяжёлой фразой. Куноичи успела понять, что её несут на руках, что руки её собственные свисают вниз, голова вместе с руками тоже обмякла и свалилась, и Тен успела увидеть парадный вход больницы под покровом вечерних сумерек. И снова потерять сознание. Таро же успокоился, когда девушка во второй раз отключилась. Ему оставалось малое - отдать девушку медикам и быстро сбежать. Благо, всё это прошло без проблем.***
Много лет назад отец учил её налаживать связь со стихией чакры. У неё это получилось в идеале. Благодаря этим урокам она смогла компенсировать свою слепоту. Земля откликалась на неё, проводила её чакру по мелким песчинкам, образуя целую систему, лужу зрения под её ногами. Всё, что попадало в эту лужу, она видела. Нужно только касаться земли кожей. Поэтому она ходит босиком. Она видит по-другому: направление движения, форму, плотность, хрупкость, местоположение. Но она не видит цветов, контуров, световосприятия, она лишена глубины восприятия. На картине Азами увидит лишь поры холста и краски, черную мазню с затвердевшими следами кисти, уловит грязь под рамой. И всё. Она так и не поймёт, что там было изображено. Она никогда этого не поймёт. Никогда не увидит и не познает реального мира. Но это не значит, что у неё нет совести. Ей было очень совестно перед Неджи. Конкретно сейчас. — Госпожа Пятая, Вы же понимаете, что это уже не имеет смысла. Случай был единичный. Женщина молчит. После — усталым сонным голосом: — И что мне с ней делать? Она недееспособна, больна… — А я не могу из-за неё функционировать, как шиноби. Азами сжимает губы, проходя нестриженными ногтями по двери кабинета Цунаде. Мир покрыт ночным мраком, полностью совпадавшим с мраком зрения Азами. Только нечёткие контуры тел, предметов и звук за дверью, но в них она безошибочно угадывает стол, бумаги, свинку, Хокаге и Неджи. Ей стыдно перед Хьюгой, но ещё больше — обидно. — Назначьте опекунов. — Да кто её возьмёт… — Но это выход. — Ага, может, мне её Хиаши предложить? — Цунаде начинает злиться, слышен звук скомканной бумаги. Неджи молчит. «А ты попробуй, мы с ним разберёмся…» — злоба заклокотала в глотке. Захотелось выйти и, вальяжно икнув, попросить так и сделать. А потом свести Хиаши в могилу. Одновременно с комнатой следит за всеми подходами к кабинету Хокаге: двумя коридорами, лестницей и окнами. Но на улице сгущается мрак, тянется липкими пальцами к жителям деревни и не пускает их на улицу. И в этом мраке, где-то над головами жителей, горит электрическим светом кабинет Хокаге, как единственный глаз какого-то доисторического чудовища. И в этом глазу два инородных тела: Цунаде и Неджи. — Вы заставляете меня решать Ваши проблемы… — парень разворачивается, делает два шага, и Азами отходит от двери, напрягшись, — Но не могу же я жизнь на это положить. Цунаде ничего не отвечает. Но, судя по активном начавшемуся разбору бумаг, она ищет ему замену. «Сволочизм…» Азами успевает спрятаться за угол, скрыться во тьме, приложившись щекой к стене. Следит и слушает. Неджи выходит из кабинета в коридор, но не уходит. Выходит на балкон, кладёт руки на перила. Вздыхает. Азами подрывает подойти к нему, дать заглянуть себе в слепые глаза и улыбнуться. Не злобно и не язвительно. Мягко и утешающе. Хочется извиниться. За всё. На перила садится серая горлица. Подальше от Хьюги. Парень удивлён. Смотрит в умные чёрные глазки и тянется к пернатой рукой. Та клюёт его в палец и улетает. «Да знаю я… Знаю…» — Икари мотает головой, пытаясь изгнать отголоски мыслей Сатоши из своего разума, призывающие её придерживаться плана и не попадаться Хьюге на глаза. Но и уйти не может. Есть возможность нырнуть во мрак, прыгнуть в окно и раствориться в земле. Но не получается. Молча ждёт, пока он уйдёт, забрав с собой её стыд и сожаление. А Неджи уходить пока не собирался. Стоя на балконе, о чём-то думал и шептал под нос. Его волновал сегодняшний день. Волновали слова Ино. На половину он им верил, но только из-за личной дружбы с ней, на половину — не доверял. Провалы в памяти, сколько бы их не было, волновали его мало. Но её лицо… Гримаса страха и дрожащие пальцы. Что конкретно там было, говорить ему она отказалась, только упёрлась кистями ему в грудь и вытолкнула. Вот это действительно было странно и волновало намного больше собственного разума. По крайней мере, собственный разум его пока не подводил. «Уйди,» — беззвучно шевеля губами, шепнула Икари, подаваясь назад. У неё почти получилось сбежать, но сенсорика подсказала внутренним зрением и вибрацией в ступнях — идут двое. — Неджи! — они преодолели пролёт лестницы, подбежали к товарищу. Первый весил пятьдесят три с половиной килограмма, второго утяжеляла громоздкая одежда. Хьюга повернулся к ним, пошёл навстречу. Шикамару подбежал первым, посмотрел другу в глаза и с ходу выдал: — Где Нори? Азами за поворотом коридора скрипнула зубами. — Должна быть в квартире, — Хьюга повернулся к запыхавшемуся Наруто, свёл брови, — Её там нет? Узумаки покачал головой. — Тен-Тен сегодня подкараулили у дома, — Нара наклонил голову вперёд, спрятал руки в карманы. Неджи повёл челюстью. Дал себе пару секунд на размышление перед тем, как использовать бьякуган. «Придурок! Придурок! Таро придурок!» — Азами сорвалась с места, шлёпнула босыми ногами. Времени оставалось крайне мало, катастрофически мало. Если он увидит её — конец. Снова повернула, дыхнуло ветром и она поняла — окно. Не тормозя, выпрыгнула наружу. Столкновения с почвой не произошло. Земля как по команде разинула рот туннеля, проглотила её и Азами исчезла.***
Стук. Икари едва успела закрыться в ванной. Положила руки на кафельную стену и прикусила губу. Будет больно. Ещё один удар о податливую преграду, и Азами с силой приложилась лбом к стене. Под ужасный дробный звук стука в дверь скинула с себя хаори и сунула гудящую болью голову в раковину, включив воду. Входная дверь скрипнула, вибрацией почувствовала, что в квартире трое. Раковина не помогла. Кинулась к душевой лейке. Рука соскочила с переключателя, больно задев ноготь. К чёрту! Облила себя холодной водой. — Нори?.. Нужно было перевести дыхание. Увы, времени не было. Положила лейку на пол, встряхнула головой, чувствуя, как шатается тело и точка опоры попеременно съезжает куда-то вправо. — Ты здесь? — знакомый голос Неджи по ту сторону двери в ванную. Попыталась выдать самым страдальческим голосом: — Д-да… — Ты одета? — Угу… — Открой. — Никак… Хьюго вздохнул. Попросил её отойти. Азами послушно отошла к душевой кабине. Поток чакры, выбивший дверной замок. Пытаясь не разрыдаться от набухающей боли в голове, Азами молча восхитилась. — Как?! Тебя здесь не было! — высокий крик незнакомого посетителя — Наруто. Неджи спрашивает холодно и строго: — Где ты была? Теперь можно рыдать. Из глаз брызнули слёзы, тёплом залили веки и потекли по щекам. — Здес-сь… Головой ударилась… Кладёт холодную ладонь на лоб. Чувствует шишку. Шикамару обводит её взглядом. На лбу красуется шишка, от которой по коже тонкой струйкой идёт свежая кровь. Хаори брошено в угол. Волосы и плечи мокрые. Картина маслом. Нара раздражённо вздыхает. — Дай посмотрю. Азами позволяет Неджи коснуться болящего лба и намочить руки о свои мокрые волосы. — Ты меня п-привёл, — она шмыгает носом, — а я захотела в душ сходить… На полу мокром поскользнулась и… И упа-ала!.. Лишь бы не переиграть с этими рыданиями. — Долго лежала? — его руки растаяли где-то в темноте. — Не знаю… Шикамару развернулся и увлёк за собой Наруто, кинул через плечо: — Мы тебя за дверью подождём. Едва удалось скрыть вздох расслабления. За руку взяли, чуть выше кисти. Повели влево. Усадили на кровать. Слёзы продолжают течь по лицу. Но паника понемногу уходит. Вместо этого осознание, что она всё помнит. И потому слушает его голос с особым наслаждением, его шаги по полу — с особой мягкой улыбкой. — Сколько тебе лет? Хьюга замирает, не дотянувшись до верхней полки, на которой стоит плетённая корзинка с антисептиком и куском бинта. Смотрит на неё с удивлением. — Семнадцать. А что? Азами улыбается одной половиной лица. — Да так, ничего… Интересно. Неджи подмечает эту странную перемену. Подходит ближе, откручивая белую крышку с флакона. — Тебе, наверное, тоже где-то столько. — Наверное. — Чего улыбаешься? Почему-то Икари пробило на смех. Немного истеричный. — Да так… Глупо получилось. И все переполошились. Он бросает, словно между прочим: — Просто кто-то подкараулил Тен-Тен. У Азами не получается вовремя удивиться. Выкручивается по-другому: — А кто это? Он вздыхает. — Не важно. Голову подними. Послушно задирает подбородок, чувствуя, как на пульсирующее место льётся что-то шипящее и пенящееся. Потом прикладывается мягкий кусок бинта. — Держи. Девушка поднимает ладонь, прикладывает ко лбу. — Я есть хочу… — Завтра. — А завтра кто со мной? Неджи на минуту задумался. Потом выдал устало и напряжённо: — Если Пятая никого не найдёт, то я. Тен в больнице. Спокойной ночи. Его шаги затихают у выхода. Азами подбирает ноги на кровать, чувствуя, что на подоконнике у неё сидит гость. Говорит, не зная, что Неджи слышит: — Надеюсь, она никого не найдёт. А Неджи услышал и рука его на ручке дрогнула. Почему-то ему кажется, что ей непременно нужен чёрный веер. И уходит. Птица на подоконнике стучит клювом в стекло, Азами просит: «Не стирай мне напять на завтра. Я хочу пожить чуть-чуть.»***
Шикамару встретил его напряжённым и озадаченным взглядом. — Значит, потеряла сознание в ванной. Наруто крутился. — Но я же смотрел через замочную скважину! Там никого не было! — он развёл руками, посмотрел на Хьюгу с какой-то мольбой. Ему очень нужно было, чтобы ему поверили. Шикамару потёр подбородок. Наруто мог не увидеть или ошибиться. Но одно в этом не сходится. Кровь на её лбу, когда они вошли, была свежей.Память согревает человека изнутри. И в то же время рвет его на части. Харуки Мураками, «Кафка на пляже»