***
Ино вряд ли могла рассчитывать, что кому-нибудь понадобится в этот день. Тёплое ласковое солнышко освещало улицу, из-под метлы вырывались клубы пыли и песка. Маленький цветочный магазинчик принимал новый товар на своём заднем дворе. Прохожие мило желали ей хорошего дня, называя по имени и спрашивая о здравии родителей. Такие хорошие дни выдаются редко и далеко не всем. Так что сегодня Яманака сама себе поклялась, что в этот день у неё будет почти полный выходной. "Почти" - потому что в магазине всё же работать нужно. Хотя эта работа не казалась ей трудной. Подметя снаружи, отставила метлу в сторону, войдя внутрь и надев фартук на повседневную одежду. Отца слышно где-то за стеной. В помещении прохладно из-за холодильников, пахнет пыльцой, тонким переплетением цветочного духа. Намытый пол скрепит под обувью. Отовсюду раздаётся монотонный электрический гул оборудования, поддерживающего товарный вид цветов. Внезапно учуяла запах гнили, проходя мимо ваз с табличкой "распродажа". Наклонилась над ними, потянув носом воздух и стараясь определить, у кого зацвела вода. Лилии... Подняв тяжёлую бандуру и потащив её в подсобку, услышала за спиной звук колокольчика - посетитель. Она тут же поставила вазу на пол, куда успела дотащить, поднялась, отряхивая фартук и нацепив на лицо приветливую улыбку. Только и успела сказать, поворачиваясь лицом к посетителю: - Доброго дня, Вам что-то... На пороге стоял Неджи, тяжело дышавший и смотревший на Ино, как на спасение. - ...подсказать? - закончила заученную фразу по инерции. Вид у него был как обычно: собранный, чистый, лаконичный, даже лицо сквозь отдышку выражало эту его привычную собранность. Но в глазах творился хаос - потому-то Яманака и поняла, что что-то с другом не так. Совсем не так. Хаос в его глазах плясал жемчужными искрами, заполнял глициниевый бьякуган и сеял тревогу. А когда Хьюго взглянул на девушку - у той что-то засвербило в сердце от туманной жалости. Пусть он всё так же кажется серьёзным и осознанным, это его мутное беспокойство и хаотичность проплывающих в глазах мыслей наполняла магазинчик запахом грозы. День уже не был солнечным и тёплым. Он стал приторно-жёлтым, раздражающе-ярким, а разговорчивые прохожие только мешались, мельтеша где-то на заднем фоне и срывая с мыслей своим гулом. Хьюга молчал, словно забыв даже поздороваться. Взгляд его забегал по помещению, а рот вбирал воздух, словно силясь что-то сказать, но Ино видела - у него ничего не выходит, словно слова забыл. И ей было бы совестно, если бы она не бросила спасительную соломинку утопающему в своих мыслях Хьюге: - Неджи, что тебя тревожит? Я могу тебе как-то помочь? И она попала в точку. Бьякуган перестал метаться по помещению и взгляд скользнул к её лицу. Пальцы рук Неджи нервно прошлись в карманы - словно он просто не знал, куда себя деть. Жалость, которая ударила Ино в голову, выразилась тяжёлым вздохом. Хьюга будто онемел, а ей приходилось вытаскивать из него слова, словно клещами. В конце концов она решила перейти к другой тактике. Если Неджи что-то нужно, но по какой-то причине он не может сказать, то она вряд ли ему поможет. Быстро подойдя ближе к товарищу, внезапно кинула руки тому на плечи. Неджи взглянул на неё с минутным удивлением, но взгляд его тут же рассеялся, когда Яманака внезапно начала его трясти. Да так сильно, что парню пришлось выставить ногу назад, лишь бы не упасть. Тряся Неджи, та уже немного раздражённо говорила по слогам: - Как те-бе по-мочь?! - Всё-всё-всё, прекрати, - впервые сказав что-то, перехватил её ладони на своих плечах, отцепив их и прекратив тряску, - Ино, я хотел... - А поздороваться не забыл? - назидательным тоном ткнула его носом в его же оплошность, забрав свои ладони из его рук и скрестив руки на груди, смотря на Хьюгу не строже, чем на потерявшегося в самом себе ребёнка. - Извини, - нервно улыбнувшись, опустил взгляд, следующие его слова уже звучали немного комично, - Привет, Ино. - Так-то лучше, - улыбнулась, но рук не опустила. Неджи рвано выдохнул, словно собираясь с мыслями. - Помнишь, ты сказала, что у меня барьер в голове? Насмешливое выражение лица Ино тут же исчезло, руки упали с груди сами по себе, взгляд нахмурился и она кивнула. Конечно, она помнила. И только сегодня решила отдохнуть от изучения клановой литературы. Она не забыла о своём желании помочь, но понимала - она сама ещё совсем не готова. Можно, конечно, попросить отца, но Ино хотела со всем справиться сама, проверить, насколько хороша в техниках. Неджи стал её тестом на профпригодность, как бы это неприятно ни звучало. Ещё лучше, чем свитки отца, она помнила встречу с тем странным Таро, сказавшим, что разрушить стену силой не так уж и опасно для самого Неджи. Ино сомневалась, но почему-то тому красавцу хотелось верить... - Ино, ты не могла бы... Решить эту проблему? Девушка поднимает взгляд, натыкаясь на всё так же тихо паникующие жемчужные глаза Неджи. Саму Ино тоже охватила паника: она не готова, не знает ещё, что делать, а Неджи просит разбить барьер прямо сейчас. Но... Но... Теперь пришла очередь взгляду Ино метаться по углам помещения. Это всё слишком неожиданно. Она и правда сама собиралась решить эту проблему. Но с отношением Неджи к этому вопросу решила, что его это не сильно волнует - можно не торопиться. И она действительно особо не торопилась. - Неджи, я... Слова застряли в глотке. Откажет - и Хьюга найдёт кого другого. Согласится - и результат может стать непредсказуемым. Тонкая грань между здравым эгоизмом и тревогой за ближнего. Что ей делать? Вдох. Выдох. Ей стоит взять себя в руки, пока Хьюга терпеливо ждёт ответа, смотря ей в лицо светом слабой надежды. Личное или друг? Что ей выбрать?***
- Птица? - Хуица! Азами не выдерживает, вскрикивает, пиная ногой камешек на земле. Таро хмурится, пытаясь понять, что подруга ему показывает. Сидящий рядом на пеньке Сатоши заливается смехом. Так себе у них выходит поиграть в крокодила... По крайней мере весело только полукровке. - Давай ещё раз. Азами надувает щёки, смотря на бастарда и раскидывает руки в сторону. Стоит неподвижно, смотря на Таро и Сатоши своими красно-зелёными глазами. - Мельница. - Хуельница! - девочка опять не выдерживает, скидывает вниз руки, задирая голову к небу и прикрикнув в пустоту, выливая напряжение в небо, Сатоши громко ржёт. И он же спасает положение: - Это распятие. Азами не сдерживается, тянет к нему руки и громко подтверждает: - Да! - Нашла, что показать, - бастард поднимается с земли, освобождая место подруге. Та падает на нагретое местечко, кладя голову на колени сидевшего рядом Сатоши. Вышедший перед друзьями Таро поднимает кулак над головой. Они ещё совсем дети. Молодые, юные, неопытные. Таро ещё не познал всей тяжести отцовского греха, благодаря которому был рождён, Сатоши ещё не осознал каково быть одному, без поддержки клана - один в толпе, Азами ещё не пострадала от игры взрослых и влиятельных. Они просто играют, уйдя от жилых кварталов и по очереди показывая друг другу разную ерунду. - Ты забиваешь гвозди. - Нет. - Бьёшь кого-то? - Нет. Лица их ещё не потеряли детской округлости, окончание академии ещё кажется невозможным - совсем юны. Безобидное трио одиноких детских сердечек, бьющихся в унисон. Они оттягивают вечер, каждый не хочет возвращаться домой. Таро - в пристройку для прислуги, Сатоши - в общежитие приюта, Азами - в сарай с двумя чёрными грязными пятнами от тел, пролежавших там даже слишком долго. Сатоши оборачивается на подругу, положившую голову на его колено. Она ещё пытается отгадать загаданное Таро слово. Её редкий цвет волос переливается под солнцем небесными бликами, неунывающее выражение лица кажется всегда насмешливым, а глаза притягивают внимание. Не в хорошем и не в плохом смысле. Они особые, её глаза. Красно-зелёные, выделяющиеся среди толпы людей. Отвратительное сочетание цветов, совершенно не подходящих для Азами. Но именно так она выглядела. Именно с такими глазами родилась. Красный и зелёный. Она поднимает голову, словно почувствовав взгляд полукровки. Поворачивает к нему свой ядовитый взгляд, ещё по-детски наивный. - Что? Сатоши завидует ей. С её почему-то особым взглядом, нигде и ни у кого больше не встречающимся, она привлекает внимание. Но не такое, какое привлекает сам Сатоши. На мальчика смотрят с ухмылками и злобными шёпотками: "чужой", "подкидыш". Смотрят в глаза полукровки с неприкрытым отвращением. А причины Сатоши не знает. У Сатоши бледно-золотые глаза, почти белые. Без зрачков. - Ну вы отгадываете или нет? Обиженный голос Таро и мгновенный ответ Сатоши, оторвавшего свой взгляд от подруги и дающего разгадку на шараду: - Кузнец. Полукровка поразительно точно умел отгадывать. Солнце клонилось к горизонту, прохлада от озера казалась мороком, тянущимся по земле и топящим Такигакуре. Косые лучи отбрасывают от предметов длинные ровные тени, острые, как иглы. Их игра давно закончилась, троица лениво бредёт по улице, громко смеясь и игнорируя недовольных шумом жителей. Шутки детей кажутся плоскими и глупыми, накал страстей в них вызывает комичную ухмылку - слишком малы детишки для своих слов. Сатоши бредёт между Таро и Азами. Истончившаяся подошва сандалий давно не даёт покоя. Идёт слишком аккуратно - боится наступить на камень или стекло, ведь тогда это вонзится в саму ступню. Азами по левую руку вообще ходит босиком, при этом не обращая внимания, что под ногами: колючки растений, битые бутылки или острые камни. Но её ничто не берёт из-за техники. Таро справа же носит старые, но всё ещё в достаточно хорошем состоянии сандалии. Его мать потратила на них дерьги, которые копила несколько месяцев. И то купила у соседа - у него сын вырос из этой обуви. А когда у Таро появятся новые, Сатоши знает, эти сандалии перекочуют к нему. Полукровка не против и даже не обижается, что друг отдаёт ему вторичные обноски. Всё же добрая Лила своим трудом и потом заработала на эту вещь, Таро просто не может плюнуть на это и отдать их Сатоши. Да даже будь у Азами вторая пара - она бы тоже поделилась. Но девушка совсем не носит обуви, даже в зиму. Её от неприятностей босой жизни оберегает техника Земляного Копья. Да и, кажется, у неё чувствительность намного меньше. Таки погружался в сумерки. Мягкий свет из окон, гогот домашней птицы, устраивающейся на ночлег. Здесь нет ярких горящих вывесок, плакатов по всем стенам. Лавочки - вещь редкая. С уходом солнца деревня будто замирает, погружается в сон. Только шум льющейся воды, каскады синих брызг со всех сторон. Такигакуре оправдывает своё имя - водопады стали частью культуры деревни, неизменным и постоянным, а их гул, кажется, уже даже различать разучились. Переходят через мост, перекинутый над блестящей водной гладью центрального озера. Над головой шумят ветви огромного дуба, растущего в самом центре. Листва его пляшет на бликующей в сумерках воде. Сатоши засматривается, любуется этим исполином, центром Таки. - Хотели бы попробовать воду героя? Полукровка переводит взгляд на шедших впереди. Азами смотрит на Таро своими иррациональными глазами, переводит взгляд на Сатоши, ожидая ответа. - Я и попробую, - Таро, как обычно, в себе не сомневается. Сатоши знает, что у него в голове - отдать всё ради силы. Бастарда гложет странное и неполное чувство мести, несправедливости, которое осточертело мальчишке уже давно. Вода нужна ему для того, чтобы уничтожить его собственное, личное зло. И совсем не важно, что вода героя забирает годы жизни, а зло, с которым борется Таро - лишь личное неудовольствие сложившейся в его голове картиной мира. Но Сатоши молчит. - А ты? Его бледно-золотые глаза встречаются с красно-зелёными бликами Азами. Полукровка улыбается. - А мне жизнь дорога... Так что свою долю, пожалуй, отдам вам. Мнётся, пряча голову в плечи. Сатоши труслив и бережёт свою голову даже от того факта, что джоунинам выдают несколько капель этой воды на опасные задания, в качестве мощнейшего оружия. Он не готов потерять несколько лет жизни за краткосрочную силу, и без того совершенно не нужной ему. - Правда?! - удивлённая и тронутая до глубины души Азами начинает светиться от счастья, - Только не забудь! Станем джоунинами - твоя доля моя! Сатоши читает друзей, как открытые книги. Азами, вот, совсем ничего не хочет кроме благополучия и веселья. Вкусно поесть, развлечься и ходить в чистом - предел её мечтаний. Высокие душевные цели ей не свойственны. Даже любовь к родине - и та у неё кажется калекой. Но Сатоши её не винит. Она настрадалась. Удовольствия от жизни, которых она была лишена, стали самым большим её стимулом жить дальше. Жизнелюбие сыграло с ней злую шутку: два друга прекрасно знают о её семье - погибших матери и брате, о крысах со съеденными спинками и лапами, о неработающих ногах, о необходимости чакры, без которой она превращается в напуганное животное, волочащее пузо по земле в попытках спастись. Сатоши друзей не винит. У них в головах есть хоть что-то. А он остался со своим вечным страхом и оскалом исподтишка на своих родителей, бросивших его под одним из водопадов Таки. Но на большее, чем оскал, он не способен - страшно. Мост маячит впереди своим окончанием. Ступая на землю, троица бредёт дальше - к кварталу Икари, отводят Таро домой. Потом Сатоши проводит домой Азами, чтобы эти лишние несколько минут не возвращаться обратно в приют, где на него смотрят как на врага. Но что-то пошло не так. Полукровка чуть ли не учуял запах нависшей тревоги. Соклановцы его друга и подруги были необычайно веселы. Настолько, что даже не обращали на детей внимания. Пили, пускали табачные кольца в воздух. Казалось, что над Икари нависло странное чувство радости и веселья. Откуда оно взялось и что было причиной? Без малейшего понятия. Но Сатоши чувствовал эту тревогу, затаившуюся за углами домов и поворотами улиц. Дамоклов меч навис над ними, а видел его только полукровка, ощущал эту опасность. Дикое желание сбежать и скрыться толкало и уводило его за собой. Шаг замедлился. Рвущееся в глотку сердце никак не хотело вернуться на законное место. Дыхание сбилось. Ноги стали неподъёмными и он остановился, смотря, как Азами и Таро медленно растворяются в надвигающемся мраке ночи. Сглотнул. Руки не слушались. Он так и остался стоять там, испуганный, как молодая жертва перед матёрым хищником. Дышал часто и сбивчиво, проталкивая воздух в сжавшееся от напряжение горло, перекрытое подпрыгнувшим сердцем. - Сатоши! - Таро оборачивается, подмечает, что его нет рядом, машет рукой, - Ну ты там что остановился? Азами бредёт дальше, словно маршируя по дороге. И тогда Сатоши настиг апогей ужаса - перед девочкой появился другой Икари. Возник, как возникает из подворотни убийца. Взрослый, с косым шрамом на щеке. Его весёлая улыбка расположила к себе детей, но Сатоши понимал... Чувствовал - это конец. И он не выдержал. Развернулся, наступив истончившейся подошвой сандалий на острый камень, тут же пробивший кожу. Сбежал... Сатоши сбежал, испуганно поджав хвост и оставляя за собой кровавый след. Больше Азами никто не видел. Никто не видел её красно-зелёных глаз и волос небесного отлива. Она пропала из деревни, хотя спрятавшийся Сатоши знал - она где-то рядом. Но с приходом белоглазых чужаков ощущение её близости пропало окончательно. И их осталось только двое. Трио превратилось в дуэт. Они стали неполноценными без дочери проститутки и её особого взгляда. Стали калеками без неё. Но жили дальше. Полукровка и бастард. Сатоши просыпается. Чувствует боль в руке. Едва ли затянувшаяся рана от кошачьих зубов напоминает о себе колючей болью. Над головой - бескрайность синего утреннего неба. Сплёвывает птичий пух. Он снова живёт.***
Неджи не дождался ответа. Почему-то потерявшаяся Ино избегала его взгляда. Он ждал и по собственным ощущениям ждал слишком долго. Достаточно долго, чтобы начать нервничать. Уже открыл было рот, как за спиной девушки возник Иноичи. Широкоплечая фигура выдалась улыбкой и вскинутой к верху приветливой рукой. Стоило ему подать голос, как Ино вскочила, резко обернулась, прижав руки к груди и глядя на отца почему-то напояжённо и недобро. - Доброе утро, Неджи. Ты что-то хотел? Но вот Неджи, в отличие от Ино, не потерялся: - Доброе утро, Иноичи-сама. Я пришёл по вопросу вашей клановой специализации. Короткий неглубокий поклон, а Ино внезапно сжимает губы, прекратив пряску пальцев и одёрнув вниз руки. Понимает - она потеряла свой шанс. - Ох, и что же тебя тревожит? - мужчина кладёт руку на кассу, опираясь, вторая сгибается и утыкается костяшками пальцев в бок. Вид внимательного слушателя. С ним в помещении царила бы непринуждённая приятная атмосфера, но присутствующая рядом Ино стала мрачным пятном на этой общей конве мироощущения в маленьком цветочном магазине. Девушка молчит, смотря в пол и скрестив на груди руки. Недовольная и даже злобная - стала такой в момент, как только в зале показался её отец. Неджи уже успел открыть рот, как резкий и хмурый голос девушки объяснил всё сам: - Барьер у него в голове. Воспоминания блокирует. Хьюга взглянул на девушку, продолжавшую выглядеть недовольной фурией. Иноичи протянул многозначное "а". Кажется, резко сменившееся настроение дочери его особо-то и не коснулось. - Так что ты хочешь? - задав последний вопрос Хьюге, выровнялся, оттолкнувшись от кассы. Неджи тут же всполошился. Надежда, хрупкая и слабая, с которой он пришёл сюда, в момент стала пожаром, жгущим его изнутри. Неджи не знал точно, что ждёт его по ту сторону барьера воспоминаний. Он лишь догадывался, кто там. Но хотел знать точно, вернуть эту частичку себя. Ещё несколько дней назад провал в памяти его не трогал. Он не мешал жить и казался чем-то незначительным, неважным. Но теперь он понимает - Хьюга сам не знает себя до конца, отражаться в зеркали вмиг стал незнакомец со своим чужым и непонятным жизненным путём. И Неджи хотел знать этого незнакомца. Хотел знать себя. - Вы сможете разбить этот барьер? Иноиои оветил так, словно это всё было совсем не важно и такие, как молодой Хьюга, приходят к нему каждый день: - Ну давай попробуем.***
Они заснули. Все втроём: что Наруто, что Киба, что Акамару. Узумаки не спал всю ночь, наблюдая за Нори, Инузука же был разбужен и поднят на ноги посреди ночи, так что слежка их особо не задалась. Солнце настигло дрыхнувшую троицу и разбудило своим светом в самые глаза. Первым проснулся Наруто. Сев, какое-то время тупо залипал в стену фасада жилого дома. Мозг ещё не начал активной мыслительной деятельности и потому джинчуурики ещё не разочаровался в них с Кибой. Собачник спал рядом, в обнимку с Акамару. Они пришли в небольшой сад напротив дома Ли, куда выходят окна его квартиры. Ночью смотреть было не на что - Рок преспокойно спал, а враг так и не объявился. Так они все и заснули, расположившись на широких ветках и прильнув спинами к стволу. Ещё несколько секунд слепого взгляда на бликующие под солнцем окна и до Наруто медленно доходит, что они тут делают и зачем. Осознание медленно пробуждается и подкидывает ему в память ночные картинки его похождения сначала до Шикамару, потом до Кибы. Вспоминает и услышанные слова, и всё остальное. - Едрить твою!.. В момент проснувшись, не сдержался от громкого возгласа, схватившись за волосы и тут же потянувшись руками к Инузуке, дабы того растрясти. Киба проснулся быстро, стоило к нему только прикоснуться - спал чутко. Тут же открыл глаза, потянувшись и зевнув. Наруто закидал товарища неприятными новостями: - Киба, мы проспали! Проспали! Инузука, захлопнув клыкастую челюсть, взглянул на друга сначала непонимающе, а после - со внезапным осознанием. Глаза его быстро раскрылись шире, рывком сел, выбросив тело вперёд. Очнулся он быстрее Наруто. Проползя по ветке дальше, ближе к окнам, приставил ладонь козырьком над глазами, вглядываясь в нужное окно. Наруто полз за ним чуть ли не в притык. Но в квартире было тихо, пустынно... Дома никого не было. - Твою мать... - выругавшись, Киба решил податься назад, но на развороте налетел на Узумаки и нога его соскользнула с ветки. Потеряв равновесие, уцепился, за что смог - за ковту напарника. Наруто, потянутый вниз весом сорвавшегося Кибы, полетел на землю следом. Громкий звук падения, болезненные вздохи. Оба парня оказались внизу. У Кибы от удара затылком об землю отдалось эхом боли по всей голове, что, казалось, вылетят глаза. Наруто повезло больше - он приземлился на Кибу, но ударился челюстью об его костлявое плечо. Во рту почувствовал вкус железа. Прижав ладонь ко рту, поднялся с Инузуки, который ещё несколько секунд молча приходил в себя и убеждался, что удар, хоть и был болезненный, но не опасный для мыслительного процесса. В любом случае мычащий от боли Наруто, прижимающий ладонь к губам и зажмурившийся с такой силой, что, казалось, вдавит глазные яблоки себе в мозг, вызывал больше опасений. Акамару спрыгнул рядом, толкнув хозяина носом в бок и побуждая его встать. - Ох ё... С добрым, блядь, утром... - поднявшись на ноги, не без помощи подставившей спину собаки, Киба пригладил волосы на затылке, посмотрев после на ладонь - проверял на наличие крови. Но нет, кроме сухих тонких веточек и жука там ничего не было. Отряхнулся. Перевёл взгляд и на сидевшего Наруто. - Э, ты как? Узумаки открыл глаза, взглянул жалостливо на Кибу и промычал что-то сквозь ладонь. - Руку убери и говори нормально. Наруто и убрал руку, но речь его яснее не стала. - Ты что, язык проглотил? Тут уже боль отошла на второй план и Узумаки со злостью выпалил: - Пфикуфил! - Тьфу ты, блин!.. Наруто поднялся на ноги, сплюнув в сторону слюну с красными разводами. Пришедший в себя Киба тут же начал обрисовывать их план действий: - Так, я по запаху ищу Ли, а ты бежишь к Шикамару, рассказываешь, понял? Вместо ответа Наруто кивнул. Однако как именно он будет рассказывать - так и не понял.***
В подсобке было тесно и темно. Иноичи не хотел отвлекаться от работы и оставлять магазин на одну только Ино. Неджи чувствовал, будто ему делают операцию в каком-нибудь подвале грязным инструментом. Но быстро откинул эти мысли, заставляя себя верить в профессионализм главы клана Яманака. Ино сказала, что не хочет присутствовать при этом. На что она обиделась и почему в момент стала нервной и злобной Неджи так и не понял. - Ну, что? Начнём? Севший напротив мужчина закатал рукава ковты до самых локтей. Низкое узкое помещение, спёртый воздух и свет льётся только из приоткрытой в торговый зал двери. Стулья неудобные - скрипят разболтавшимися гвоздями и всё норовят сложится пополам. Холодные и почему-то совершенно не натруженные руки Иноичи коснулись висков. Веки потяжелели. Словно из-под водной глубины донёсся голос мужчины: - Расслабься. Ни о чём не думай. Тело похолодело. Пальцы на ногах и руках покалывало каким-то морозом, Неджи совсем ничего не понимал, хотя старался не сопротивляться внешнему влиянию. Что ждёт его - он не знал, но хотел доверять Иноичи. В затылке загудело, мышцы расслабились. Усиливающийся с каждой секундой звон в ушах вскоре перекрыл все звуки мира. И он слушал его, этот звон, полностью потеряв ощущение своего тела. Почти полностью - что-то всё же свербило в затылке. В момент всё изменилось. Онемение и прохлада пропали, им на смену пришла ломка - кости и мышцы крутило узлами. Желудок, казалось, хотел извернуться наизнанку, тошнота подступила к горлу. Жжение в глазах оказалось слезами. Зуд в затылке превратился в страшную боль. Мир внезапно начал кружиться и Неджи чувствовал, как его крутит вместе с ним. Стены подсобки пульсировали и сжимали его, на темноту помещения наложилась и темнота, накрывшая его взгляд. Практически ничего не видел, кроме пятна света, видимого из приоткрывшейся двери комнатушки в сам магазин. Его сломало, склонило вниз и он только и успел схватиться руками за стул напротив. Для него всё произошло слишком быстро, словно по щелчку. Холод под кожей сменился жаром, волнами идущим снизу-вверх. Руки на соседнем стуле, ещё тёплом после Иноичи, сжали деревянное сидалище. Голова упала вниз. Боялся, что его стошнит. Со временем, которое понядобилось, чтобы зрение прояснилось, а звуки из внешнего мира наконец-то дошли до него, понял - с ним разговаривали: - Где ты на такого мастера наткнулся? Я таких барьеров хороших ещё не видел. А Неджи не видел, где был Иноичи. Но по звуку понял, что тот копался в холодильнике. Вскоре чья-то ладонь потащила его за плечо назад, заставив оторваться от стула напротив и откинуть на спинку. Перед собой увидел стакан с водой и... Шоколадку. - Ешь, выпей, станет легче. Посиди пока. Дрожащими руками приняв стакан и завёрнутую в фольгу сладость, хотел поблагодарить Яманака, но язык не поворачивался, голос пропал. Однако мужчина сам заговорил: - Я сейчас приду, сиди. Его широкоплечая фигура на мгновение перекрыла свет и исчезла где-то. Стакан холодил ладонь. Влага скапливалась на его стенках и стекала на пальцы холодными каплями. Стоило сделать глоток, как он почувствовал стекающую вниз, в самый желудок, воду, словно обжигающую его изнутри. Есть не хотел - тошнота так до конца и не ушла. Но от шоколада всё же откусил. Сладкая приторная плитка рассасалась на языке и отвлекла мысли на свою приторную сладость, отогнав их от от ужасного ощущения тела. Снова выпил, и остатки шоколада замёрзли на зубах. Копошение в затылке, словно кто-то ковырял его волосы, со временем пропало. Тошнота улеглась и желудок перестал плясать. Жар ушёл и стены перестали пульсировать, давить на него. Мир вернулся в привычное состояние. Откинув голову к потолку, невидимому из-за темноты, наконец-то смог прислушаться не только к себе, но и к своим мыслям. Попытался найти в них что-то новое, новые воспоминания, новые кадры... Но ничего не было. Нахмурился, скрипнув зубами. От напряжения вздулись вены на лбу. Но нет. Казалось, ничего не изменилось. А чем больше он копался сам в себе, тем сильнее начинала болеть голова. В итоге нужно было отвлечься, чтобы не терпеть эту ужасающую мигрень. До ушей донёсся разговор отца и дочери. Ино звучала всё так же обижено: - Ну что? - Снял. Интересный барьер, и следов чужого присутствия тоже много. - А ты... Никого там не видел? - Нет. Других мозгоправов кроме меня там не было. - А если бы, допустим, кто-то снял бы этот барьер силовым воздействием?.. Мгновение молчания, которое после разразилось очень серьёзным голосом Иноичи: - Никогда так не делай, Ино. Ты могла повредить его сознание. Нельзя так воздействовать. Вскоре Иноичи вернулся, раскрыв дверь шире, так, что теперь прямоугольник света на полу доходил до ног Неджи. - Как себя чувствуешь? - Яманака сел напротив, уперев правую руку себе в колено. - Лучше, спасибо, - физически - лучше, это правда, - Разве что голова моментами болит. - Это нормально. Слушай. Барьер я снял не полностью, иначе бы тебе стало совсем дурно. В течении дней пяти-шести всё в голове у тебя устаканится и воспоминания выстроятся, как нужно. Неджи опустил взгляд. Снова ждать... - Спасибо Вам. Я Вам должен, - поднявшись, поставил всё ещё холодный стакан на стул, поклонившись. - А, забудь! Выйдя на улицу, на этот раз не забыв попрощаться с Ино, поднял взгляд на небо. Чистое голубое небо с размазанными по нему облаками. Цвет казался очень знакомым.Бывают в жизни минуты, когда даже неверующий готов исповедовать религию того храма, который окажется близ него. Виктор Гюго, "Собор Парижской Богоматери"