***
Отец встретил её не взглядом и не жестом — словом: — Что ты хотела? Хината помялась в проходе, нервно теребя руками край кофты и, несмотря на то, что на неё сейчас никто не смотрел, боялась поднять взгляда. — Отец… Что решит клан по поводу вторженцев из Таки?.. Хиаши не выдал никаких признаков напряжения или особого внимания. Руки с длинными сухими пальцами скользили по страницам, короткими указаниями в иероглифах отмечая что-то важное. И голос его прозвучал так же сухо, как и его сухие пальцы на сухих страницах. — Смертная казнь. Хината сглотнула. — Но ведь это вторжение не подразумевало под собой влияние на клан Хьюга. Наконец Хиаши поднял на дочь усталый взгляд. Исключительно усталый. Будь в нём злость или ненависть, Хинате было бы легче: не верилось, что человек может испытывать только усталость, вынося смертный приговор. — Хината, эти люди уже второй раз нарушают покой страны Огня. Прояви мы слабость, мы не только покажем её нашим врагам из Такигакуре, но и нашим «друзьям» в собственной стране. В таком случае врагов может прибавиться. И как бы Хината не пыталась вывести отца на иные мысли, разговор был закончен.***
Сатоши оказался крайне внимательным слушателем, хотя Хината и видела, как тот жался, словно пытаясь до последнего избежать с ней контакта, даже несмотря на то, что находились они в одной комнате. Под конец такигакурец вздохнул, кротко поднял на неё взгляд. Казалось — хотел что-то сказать, и никак не мог собраться с мыслями. Хината терпеливо ждала, руками теребя завязанный на платке узелок и давая новому знакомому столько времени подумать, сколько ему было необходимо. В конце концов он длительно выдохнул, прикрыв глаза. Сцепил вместе пальцы на коленях, избегая её взгляда. — В чём Ваш интерес, Хината-сама? Почему представительница Хьюга пришла сюда и передаёт такие сведения мне? Она подалась вперёд, оставив принесённые гостинцы в сторону. — Вся эта ситуация сказывается на моём брате. Очень-очень плохо… Я думаю, что если помогу вам — помогу и ему. К тому же… Тут она и сама спрятала глаза, сглотнув и подбирая нужные, правильные слова. — Мне показалось, что Неджи-куна и Азами-саму связывает какая-то личная история… Сатоши дернулся, резко вскочил на ноги и замельтешил в сторону угла, будто пытаясь спрятаться. Зубами прикусил себя за костяшку пальцев, часто-часто засеменив по комнате, но всё равно стараясь держаться как можно дальше от Хинаты. Та осталась удивлена реакции, но не мешала — лишь тихо следила, пока какая-то нависшая над её собеседником паника не начала превращаться в непонятные слова, сильно смахивающие своим тоном на попытку оправдаться: — Мы хотели как лучше… Правда… Так было правильно, так было надо… Хината моргнула. Поняла — Сатоши словно ужаснулся её слов, замельтешил, как пойманная в клетку птица. Как будто струсил её… — Сатоши-кун…***
Её пропустили без лишних вопросов. Слепые тюремные коридоры пахли плесенью и слабо освещались мерзко-жёлтыми вытянутыми на потолке лампами. Дали короткую наводку, куда идти — в самый конец коридора. Обычным зрением было видно плохо, но активировать бьякуган химе не собиралась — не хотела видеть других обитателей тюрьмы, жутких в своей тишине, страшных в этой тьме, как раненные затаившиеся звери. И несмотря на состояние, она казалась здесь главным зверем, самым страшным, самым непонятным. Хината остановилась. Тревожно-жёлтый свет в помещении, словно состоявшем из спресованных в стены ржавых разводов, освещал вытянутые ноги в грязных штанах хакама. Далее — тьма. Ни звука, ни шороха. Как будто между широкими просветами железных прутьев просвечивался не живой человек, а труп. Так действительно показалось. Тревога стала накаливать, мешать мыслить. Захотелось как-нибудь дать знать о своём присутствии, но казалось, что каждый лишний звук — это опасность. И потому любое слово, которое только можно было сказать, просто не могло слететь с языка. Она присела, протянула руку к неподвижной ноге, коснулась необычайно холодной кожи пальцами. Та безвольно отклонилась в сторону. Сердце страшно заклокотало тревогой. Умерла?.. Нет… Нет-нет-нет! — А… Азами-сама? Первые несколько мгновений были наполнены страшной, удушающей тишиной, которая одним своим существованием пугала до темноты в глазах и сознании. И лишь когда с той стороны послышался чужой женский голос, Хината расслабленно выдохнула, несмотря на его гневливый тон. — Я узнаю твой голос… Девчонка Хьюга. Что-то в темноте зашевелилось, подалось вперёд, не двинув при этом ногами. В следующую секунду Хината увидела выцепленное жёлтым светом хищное лицо Икари, наклонившейся вперёд к ней. Губы той искривились, уголками потянулись вниз, слепые пятна глаз казались провалами в черепе, язык громко цокнул недовольством и Азами снова скрылась в темноте. Диалог начался паршиво, но он начался. Теперь нарушать местную тишину было не так страшно. Хината словно заполучила расположение вожака стаи озлобленных бродячих псов — пока не бросится он, не бросятся на неё и остальные. — Иди нахрен отсюда. Всей семьёй ко мне ещё ходить будете. Хината выдала удивление взметнувшимися бровями. Набрала воздуха на вопрос: — Неджи был у тебя?.. Грубый и пренебрежительный тон не тронул — она была к этому готова. Вместо ответа к её сторону прилетел мелкий камешек. Но девушка промахнулась, и предмет несколько раз запрыгал по полу, остановившись где-то далеко за спиной. Пытается прогнать. К этому она тоже была морально готова. — Я говорила с Сатоши-куном, их специально не пускают сюда, — куноичи паралелльно полелза в карман, достала пачку сигарет — с ментолом. Прозрачная плёнка с тихим шелестом была снята. Услышав знакомый звук, Азами снова подалась вперёд, рукой сумев зацепиться за прутья. Требовательно и слишком громко заявила: — Если не хочешь, чтобы я прямо сейчас перегрызла тебе глотку — дай сюда сигареты. — Это и так Вам. От Сатоши. Сигареты и зажигалка перекочевали в руки Икари. Та откинулась спиной обратно на стену. Спустя секунду послышался щелчок и лицо её в уже ставшей привычной темноте осветил маленький огонёк. Между губ — тонкая никотиновая палочка, тут же задымившаяся смрадным дымом. Икари с наслаждением затянулась, выпустив со смогом, казалось, и саму душу от наслаждения. Но диалог так и не клеился. — У нас появился небольшой план… — понизив голос, Хината подсела поближе, — Как вытащить вас с вашим другом и оставить наши страны в дружеских отношениях. Хината ждала реакции, однако Азами вместо ответа долго держала сигарету в пальцах, слишком часто стряхивая пепел и возвращая отраву в губы, затягиваясь и выпуская дым носом. Мелкий тлеющий кончик сигареты, всё время находящейся в движении, чертил огненно-рыжую линию в воздухе. Наконец, реакция последовала. — Ну и, Хьюга? Хината сама себе улыбнулась. Работает… — Если вы окажете Конохе услугу и мы вам задолжаем. Тогда, возможно, конфликт будет решён. Снова молчала. Снова игралась сигаретой в пальцах. — Я тебе не верю. Хината махнула головой, словно собеседница могла это видеть. — Сатоши-кун тоже не верил.***
Парой ласковых слов ей удалось утихомирить чужой страх. Бледное золото глаз Сатоши убегало от неё, металось по комнате, лишь бы теперь не смотреть напрямую. Голос мелко подрагивал. — Хината-сама… Я не могу просто так Вам верить. — Я могу как-то доказать свою лояльность? Сатоши сжал губы, дёрнулся, словно подумал о чём-то неприятном. Секундное размышление. — Если Вы… Впустите меня в Ваше сознание. На этот раз смешалась Хината. — В каком смысле?.. Чужак вскинул руки, словно показывая: «я безоружен». — Просто узнать Ваши мотивы, удостовериться… Если хотите помочь — доверьтесь мне, а через меня доверятся и мои напарники. Клянусь Вам — ничего кроме Ваших мотивов! И она согласилась. С опаской, с неким мелким страхом. А события после того, как почувствовала его холодные пальцы на своих висках, вспоминались смутно. Но Сатоши её не обманул. Потом она видела его каким-то уставшим, успокоившимся, но над собеседником, казалось, нависла громадная туча тоски, сжиравшая его. — Я верю Вам, Хината-сама. Но мои товарищи ни за что не поверят Хьюга. Возможно, даже в факт нашего разговора. — Может быть, есть между вами тремя что-то, что чужак не может знать? Я смогу передать для убедительности. Сатоши подпёр голову рукой, вглядываясь в пустоту. Размышлял, вспоминал… — Да, пожалуй… Назовите Азами одно имя — и она точно поверит.***
Азами подкурила вторую. Окурок первой сигареты полетел куда-то в сторону. — Хрена ли нам Хьюге доверять… — промямлила, гоняя сигарету по губам. Воздух наполнился дымом с лёгкой ментоловой отдушкой, напоминающей вкус жвачки, — Наш Сатоши доверчив. У Хинаты был последний козырь, в котором она снова доверилась словам Сатоши — одно единственное слово. «Азами всё поймёт сама, Хината-сама. Проско назовите это имя.» И Хината назвала: — Кутисаке. Собеседник по ту сторону решётки замер. Сигарета неаккуратно упала на пол, откатившись. Выразительные брови выдали шок, даже разгладилась её вечная морщинка на переносище. Молчание было недолгим: — Вон! Исчезни! Прочь отсюда! И каждый шрам на обезображенном лице оскалился на Хинату голодным зверем.***
— Как прошло? Они встретились на малооживлённой улице, под гнётом многоквартирных домов и рабочих построек. Мало свидетелей, нет наблюдения, нет соглядатаев. — Она рассердилась, стоило мне назвать это имя… Очень сильно рассердилась. Сатоши, которому явно полегчало, лениво жевал принесённые Хинатой сладости, убрав одну руку в карман и медленно проходясь с ней по улице. Девушка шла рядом — не близко. Держали дистанцию недавно знакомых людей. Обоих грызли мысли, и если тревоги Сатоши были понятны, то опасения Хинаты понятны исключительно ей. — Сатоши-кун, не думайте, что я пытаюсь воспользоваться вашим положением… Он с интересом взглянул на девушку. Словно после «проверки» мыслей Хинаты он успокоился, даже, казалось, чуть ей доверился и уже не выглядел перепуганной птахой. Собранный, вежливый собеседник с теплым бледно-золотым взглядом. — Но я бы хотела, чтобы вы поклялись мне. Он остановился. Расширились в немом удивлении глаза. Ситуация явно выходила из-под контроля такигакурца. Прочистил горло, чуть не подавившись оставшимся на зубах куском пироженного. — Вы… Хината-сама, Вы специально выдвигаете условия после того, как сделаете свою часть? — Не поймите меня неправильно! — почти выкрикнула, выставив вперёд руку, от которой Сатоши в момент вздрогнул и попятился, — Это очень важно для меня, крайне важно! Поклянитесь мне, что больше никогда Узумаки Наруто не станет интересовать вашу команду как враг! Секунда молчания. Казалось — тяжёлого. На самом деле в это мгновение губы Сатоши растягивались в улыбке облегчения. Ровно выдохнул, даже чуть прикрыв глаза. Опустились ранее напряжённые плечи. Сделал ещё шаг в сторону от Хинаты, опустив корпус в полупоклоне. — Хината Хьюга, я рад поклясться Вам в том, что команда тринадцать никогда не будет больше искать случая навредить Наруто-сану. Хината выдохнула так же, мелко касаясь плеча своего попутчика и отталкивая его, заставляя выровняться. — Вы очень хороший человек, Сатоши-кун.***
Хозяин закусочной, казалось, был гением своего дела и одним из сильнейших шиноби. Не только по тому, что готовил лучший в деревне рамен, но и по тому, что брызги горячего масла совершенно его не пугали. По левое плечо громоздилась ровная стопка сложенных тарелок с жирными потёками бульона. В воздухе — запах мяса и муки. Чавкающий Наруто перекидывался короткими фразами с Теучи, попеременно утирая губы от следов трапезы. Хьюга же был озабочен тем, чтобы заставить себя не думать, выгоняя любые подозрительные мысли и воспоминания из своей головы. Лениво перемешивал лапшу в супе, подперев голову ладонью и ничего не видя перед собой. Аппетит пропал на половине порции. — Ты доедать будешь? Неджи качнул головой, отложив палочки и пододвинув тарелку к Наруто. Тот быстро заработал палочками, сёрпая и уничтожая остатки еды. Наконец, тарелка с громким стуком была поставлена на столешницу, а Узумаки громко выдохнул с явным наслаждением. Как бы Хьюга не старался, роились в голове жалящими пчёлами вопросы, изводили его, мучали отсутствием ответов. Пальцы сжали друг друга, легли на стол ладонями. — Наруто… — М? Сглотнул, подняв, наконец, взгляд и скинув руки со стола. Взглянул на Узумаки. — Ты желаешь им смерти? Наруто ответил не сразу. Для начала разорвал зрительный контакт, отвернувшись. Ещё один вздох — на этот раз тяжёлый. — Они хотели продать джинчуурики… Хьюга молчит, не мешая другу развивать свою мысль. Молчит, не перебивая и не мешая. Оба кажутся потерявшимися в этом вопросе, не знавшими верного ответа, мечущимися от одного к другому. — Только ради денег. Как… Товар. Даже за людей нас не держат. Неджи сглотнул. Отвернулся, найдя успокоение для своего взгляда в листе с ценниками. Наруто прав. Троица уродов просто решила обогатиться, продав джинчуурики или его труп, как экзотическую зверушку. — Но желать кому-то смерти — не верно. Хьюга вздрогнул. Оторвался от листка на стене. Перевёл взгляд на Узумаки. Тот встретил его спокойно. Уверенно. Небесная лазурь взгляда Наруто была чётка уверена в этих словах. Абсолютная убеждённость, взрослое спокойствие. — Я не желаю им смерти, Неджи. Это неправильно. Правильно — это прощение. Хьюга усмехнулся скорее не из-за того, что ему действительно было смешно, а из-за нервов. Попытался поспорить с Наруто: — Всепрощение — это глупо. — Почему ты не сказал этого про самого себя, когда тебя простила Хината? Вздрогнул. Действительно… Он лишает прощения других, когда пару лет назад сам в нём нуждался и его получил. Действительно — неправильно получается как-то. Наруто прав в этой своей философии, совсем не свойственной миру шиноби. Тем временем джинчуурики потянулся, выбросив над головой руки и громко зевнув. В момент с него просто спала вся тяжесть их разговора, явилась привычная лёгкая улыбка и яркость его души. Неджи позавидовал. Расплатились, выйдя на улицу и двинувшись вперёд. Никакой конечной цели — лишь расслабленная прогулка с другом и не более того. Солнце мягко стелилось желтизной по земле, мерцало в окнах. Зажавшие дорогу с двух сторон дома пестрели незастеклёнными балконами, на которых щебетали друг с другом соседки, развешивая стирку. Хьюга засмотрелся на этих немолодых женщин в домашних халатах. Память сама собой подкинула образ Ириму — немолодой вдовы с ведром воды, чьи руки умели готовить самые вкусные пирожки в мире. И которая лежит под слоем мокрой земли в дощатом гробу, поросшая сорной травой и кустами. А её некогда надёжный и уютный дом осиротел, развалился и сравнялся с землёй. Как может быть такое? Словно щелчок пальцами — и человека больше не существует. От него остаются только куча разрозненных воспоминаний и гора хлама — такого же осиротевшего. И всё это, и хлам, и воспоминания, казались раньше совсем неважными. А когда человека больше нет, всё это резко становится бесценным. Так выглядит смерть. Мотнул головой, отгоняя эти образы и не позволяя мозгу поглубже закопаться в тот факт, что именно Азами, её подопечная, со своими дружками и была той, кто устроил поджог и погубил Ириму. Ведь если Неджи углубится в это, до него дойдёт. Всё дойдёт, и то, в чём пока он сам боится признаться. Он ненавидит Азами Икари. И то прощение, о котором говорил Наруто, ему не под силу. — Смотри. Поднимает голову от земли. Впереди маячат две фигуры. Достаточно далеко, чтобы друг друша не заметить. Одну Неджи распознаёт сразу — Хината. Молодой человек рядом с ней ему не знаком, однако на предплечье гордо мерцает под солнцем бандана Таки. И от этого милая добродушная улыбка сестры выглядит каким-то издевательством.***
Тен-Тен мялась. Завтрак встал комом в горле с самого утра и никак не хотел её отпустить. Недавнее происшествие её никак не оставляло в покое. Виной всему была Ино. Девушка лениво скинула ноги на пол, лёжа на кровати. Нижняя челюсть быстро жевала жевачку с запахом клубники. — Шикомару молодец, конечно. Быстро всех раскусил. — Но всё равно обидно. — Ясен-красен, что обидно! — Ино рывком села, беря из рук подруги бутерброд с сыром и вынимая жевачку, заворачивая ту в завалявшийся в кармане чек, — Я-то надеялась, что с тем красненьким прогуляюсь… Тен поинтересовалась с чистого любопытства, совсем не чувствуя подвоха: — С каким «красненьким»? Ино же ответила ей без задней мысли, точно так же не почувствовав подвоха: — С Таро. Что-то пронеслось в голове, неприятно кольнув в затылке. Куноичи быстро перевела взгляд на Яманако, бросив расплетать волосы. Та же выглядела расслабленно, лениво жевала бутерброд, смотря куда-то в сторону кухонного стола. — Посидели мы с ним как-то, разговорились. Показалось — клёвый парень. Спрашиваю: «Встретимся как-нибудь ещё?» Тен сглотнула. Вкус собственной слюны почему-то напомнил отраву. — И что он тебе ответил? Ино резко переменилась во взгляде: стала какой-то хитрой, немного сжалась, как готовая к прыжку пружина. Губы её заискрились изворотливой улыбочкой и ногти блеснули светом из окна — свежий аккуратный маникюр нежно-розового цвета. — Он не сказал «нет». Тен кивнула, опустив голову. Взгляд сам собой наткнулся на собственные ногти: кожа наросла, руки кажутся сухими и обрезано всё максимально коротко. Нет утончённости и женственной красоты, какой дышала Ино. Резко одёрнула себя от этих мыслей, фыркнув и вернувшись к своим волосам, пытаясь затянуть их максимально туго. Нет и нет, чего это она? Вот только в мозгу сама собой заиграла картина: жмущийся от холода такигакурец, высокий и широкоплечий, с россыпью кроваво-красных волос, жадно пьющий из термоса с котятами. Как он просил её — принести еду в нормальной посуде. И как Киба наседал — «не ходи к нему». В момент внутри закипела злость. Почему это мужчины так много себе позволяют? И Ино, сидевшая рядом и растроенная из-за неполучившегося свидания почему-то надавила на нервы. Тен-Тен резко поднялась, взглянула на подругу. — А знаешь, что? Я могу провести тебя к его камере! Чем не свидание? Яманако крупно моргнула, но тут же поднялась на ноги. — Пошли.***
Сатоши позволил себе в знак благодарности угостить Хинату матчей. Сто раз извинился, если с его стороны это выглядело неподобающе. Однако девушка отказываться не стала. Стоило им отойти от чисто делового разговора, как Хьюга поняла — её собеседник вовсе не плохой человек. И в обоих пропала обоюдная опаска. Пропала настолько, что оба так сильно позволили себе расслабиться рядом, что не заметили приближения опасности. — Хината! Названная и Сатоши вскинули головы. С толпы к ним пробирался Наруто. Сощуренный взгляд, направленный на чужака, ясно давал понять его мысли. Хината остановилась, коснулась руки полукровки, выказывая поддержку. Однако тот резко вздрогнул, руку эту пробила крупная дрожь и он отстранился. Виной этому оказалась фигура за спиной Узумаки. Неджи Хьюга. — Простите, Хината-сама, я пойду, — быстро откланялся, направившись в другую сторону, словно зверь от пожара. Не успел даже Наруто оказаться ближе, как Сатоши уже перекинулся птицей, скрываясь где-то в низких облаках. Неджи замер, следя взглядом за серым пернатым тельцем. В глазах промелькнула злая догадка, которую он тут же замял, успокоил… Но не забыл. — Чего он от тебя хотел, шпион этот? — остановившийся рядом Наруто быстро окинул в момент зардевшуюся девушку взглядом, скользнул им по стакану с чаем в руках. — Н… Ничего, мы просто немного помогли друг другу… — девушка опустила взгляд. Кровь прилила к щекам, одновременно хотелось отступить назад и остаться на месте — ближе к Наруто Узумаки. Подошедший Неджи казался излишне хмурым. Даже не сказал ни слова и та вспышка, состоявшаяся сегодня дома, когда, казалочь бы, он вернулся, оказалась слишком короткосрочной. — Я провожу Вас до дома, Хината-сама. Не найдя сил отказаться, решилась плыть по течению. Наруто за неимением дел увязался за ними и вокруг повисла абсолютная тишина, разве что Узумаки попеременно о чём-то болтал и возмущался. Над троицей повисла туча, давящая и удушающая не хуже пенькового галстука. Квартал Хьюга доносился такой же тишиной. Однако у последнего поворота из тени бука вышла фигура в зелёном воротнике. Хината тепло поздоровалась с сокомандником. Однако Неджи очень быстро увидел в отражении чёрных очков себя. — Поговорить нам надо, Хьюга, от глаз чужих подальше. — Э, это с каких пор мы с Хинатой «чужие глаза»? Неджи выразительно глянул на возмутившегося Наруто и тот, стушевавшись, вызвался проводить Хинату до дома сам. Та не стала отказываться. Оставшись наедине, Хьюга молча дожидался слов Абураме. — Знать ты должен, что не была паранойя твоя беспочвенной. — Я уже понял, Шино, — дёрнулся. Чёртова птица… — Не только это волновать тебя должно. Притихли, давая пройти мимо членам побочной семьи Хьюга. Прошедшего мужчину Неджи не знал, но девушка, Дейка, скромно кивнувшая ему в знак приветствия, была знакома. Шино продолжил. — Имя птицы той — Сатоши. Из Такигакуре. И довелось мне в бой с ним вступить. Неджи не перебивал, хотя внутри росло какое-то гадкое, тревожное чувство. — И тогда увидел я, что шиноби тот бьякуган в одном глазу имеет. Неджи показалось, будто земля стала крутиться в другую сторону…Прошлое — ложь, для памяти нет дорог обратно, каждая миновавшая весна невозвратима, и самая безумная и стойкая любовь — всего лишь скоропреходящее чувство. Габриель Гарсия Маркес, «Сто лет одиночества».