***
«Как жить дальше? Как найти тот якорь, который смог бы зацепиться за дно мирной реальности? И можно ли вообще снова жить в этой реальности, которая наполнена разрушительными отголосками прошлого?» Сидя на холодном каменном подоконнике, Драко делил свое одиночество с толстыми стенами замка и старым добрым огневиски. На вкус было очень даже неплохо. Золотистого оттенка жидкость проникала в организм и, казалось, заполняла собой пустоту, обжигала горло. Огневиски уже был не способом убежать от реальности, а, скорее, возможностью на несколько часов унестись в какую-нибудь старую историю книги, которую ты читал еще ребёнком. В этой истории ты мог бы быть главным героем, которого все так любят и мечтают, чтобы он не умер в конце. Мог бы быть второстепенным персонажем, который не имеет большую значимость в книге, но является далеко не отрицательным героем. Он мог бы быть кем угодно в этой несуществующей реальности, прожить несколько жизней, отличающихся от его. Но и этого достичь было чрезвычайно сложно. Обычно, он являлся наблюдателем этой истории. Сначала было даже интересно наблюдать, как герои пытаются спасти мир и всех вокруг. «Уверен, они бы учились на Гриффиндоре». Злодеи всегда были устрашающего вида: они были в масках. От этого они и были устрашающими, потому что невозможно увидеть их лиц. «Намного проще сталкиваться с тем, кого ты видишь без бумажной обертки. Не всякая конфета в красивой обёртке может быть съедобной». Наблюдая за этой бесконечной борьбой между добром и злом, Драко все больше хотел быть героем этой книги. Но чем больше он хотел им быть, тем больше сомнений вспыхивало в его голове. «А на светлой ли стороне я хочу бороться?» Вопросы. Куча вопросов и ни одного ответа. Прошлый год оставил огромное чёрное пятно в его душе. Возрождение Тёмного Лорда привнесло в его жизнь череду нескончаемых выборов между тем, что легче, и тем, что правильно. — Тёмная сторона не всегда несёт в себе только разрушение, Драко, — часто говорил Люциус. — Она способна созидать другой мир, который будет наполнен достойными и сильными волшебниками. И Драко действительно жил с этой мыслью до встречи с Тем-Кого-Нельзя-Называть. Он появился в Малфой-мэноре самым эффектным образом: тяжелые двери гостиной с противным скрипом распахнулись, и комната, наполненная десятком пожирателей, дополнилась еще одним «долгожданным» гостем. Мягкой поступью он подошел к столу и также медленно сел на место, которое до недавнего времени принадлежало только Люциусу Малфою. Драко сидел по правую сторону от него, их разделяли несколько пожирателей и отец. Неуверенно подняв взгляд на тёмную фигуру, Драко смог рассмотреть самого знаменитого злого волшебника всех времён. Одет он был в черную, как уголь, мантию. Высокая и исхудавшая фигура напоминала засохшее старое дерево после зимы. Его мертвенно бледное и вытянутое лицо было похоже на череп. Красные глаза заставляли чувствовать дискомфорт и большую опасность. Казалось, что только от одного его взгляда глаз с кошачьими прорезями может вывернуть наизнанку. Тёмный Лорд не создавал впечатление мага, который с помощью тёмной магии способен созидать. Он способен и намерен разрушать. Змееуст обсуждал план нападения на Хогвартс. С каждой идеей глаза Драко становились всё больше, напоминая блюдца из чайного сервиза Нарциссы. Нарцисса Малфой обладала невероятной способностью тушить в сердце юного слизеринца пожары от бесконечных разочарований и страхов. И этот раз не был исключением. После очередного собрания, Драко решил удалиться в свою комнату. Она была его неприступной крепостью. С помощью семейных заклинаний Малфой запирал дверь от надоедливых и бестактных Пожирателей Смерти. Его «укрытие» без труда могли посещать только отец и мать. Плюхнувшись на большую мягкую кровать, заправленную черным шелковым постельным бельем, Драко смотрел в потолок. Балдахины скрывали его лицо, будто кто-то непременно захочет разрушить Защитные Чары и войти в комнату, чтобы посмотреть на уже исхудавшего, еще более бледного, чем обычно, и испугавшегося юного аристократа. Бесконечный поток мыслей прервал короткий стук в дверь. — Драко, это я, — тихим голосом Нарцисса заявила о своём присутствии. — Проходи. Этой женщиной невозможно было не восхищаться. Платиновые волосы, убранные в простую, но элегантную прическу на фоне больших голубых глаз создавали впечатление скандинавской богини перед собой. Накрашенные красной помадой чуть пухлые губы выглядели еще больше. Легкая поступь и грациозные движения напоминали французский вальс, наполненный чувственными и продуманными шагами. Черное в пол платье с высоким воротником, длинными рукавами и широким поясом придавали его хозяйке статность и изысканность. Нарцисса медленно присела на край кровати и окинула сына испытывающим взглядом. — Драко, что происходит? — подсела чуть ближе она, чтобы коснуться своей рукой уже такой взрослой руки сына. — Почему ты ищешь уединения? Слизеринец, недолго думая, сжал самую родную и тёплую руку матери и неспешно сел, облокотившись на спинку кровати из красного дерева. — Очень сложно находиться в собственном доме и искать место, где я мог бы побыть один без ощущения на коже взглядов этих вонючих прихвостней, — с нескрываемым отвращением и нарастающей злобой прошипел он. — Тебе стоит потерпеть, дорогой, — Драко смог поднять на Нарциссу свои серые, как грозовые облака, глаза. — Малфой-мэнор всегда был и будет твоим домом. Но сейчас не в наших силах решать, что можно, а что нельзя, — с грустью в глазах и еле сдерживаемыми слезами она опустила взгляд на их крепко сцепленные руки. — Нам лишь оказана честь решать: принять или отказать. А отказ, сам знаешь, не сулит ничего хорошего. Драко становилось больно с каждым осознанием, что теперь их жизни принадлежат одному Тёмному Лорду, который не терпит чужих ошибок. Но еще больнее было наблюдать за поникшей матерью, которая, кажется, смирилась с неизбежностью их участия в этой надвигающейся войне. «Самую настоящую и бесконечную боль приносят не собственные физические и душевные страдания, а наблюдение за родным и близким человеком, который тоже испытывает такую боль и несмотря ни на что пытается забрать твою собственную себе.» — Почему за ошибки и промахи отца должен отвечать я? — его руки вспотели от подкрадывающейся ярости, и он поспешил убрать руки в карманы. — Отец считает, что я должен прыгать перед Лордом на задних лапках только для того, чтобы получить одобрение. Но мне насрать на это одобрение, — выплюнул он, смотря при этом не на свою собеседницу, а на свой камин в готическом стиле со сложной резьбой в стиле окружающей мебели. — Драко Люциус Малфой, — с нескрываемым удивлением и укором посмотрев на сына, Нарцисса поднялась на ноги. — Следите за своим языком, молодой человек. Драко, ощутив отхлынувшее от него чувство злобы и нахлынувшее чувство стыда, неспешно поднялся вслед за леди Малфой и с извиняющимся взглядом обратился к матери: — Извини, мама, — Нарцисса коротким движением головы приняла извинения и поспешила смягчить серьёзное выражение лица на более расслабленное. Драко длинными шагами обошел Нарциссу и встал у одного из двух больших окон, разглядывая сады Мэнора. Его взгляд блуждал от небольшой беседки, которую украшали декоративные цветы на карнизных свесах, до зеленых верхушек деревьев, расположенных за территорией Малфой-мэнора. Драко хотелось забрать мать и увезти ее далеко-далеко. Туда, где для остальных они не были бы приспешниками Тёмного Лорда и где могли бы жить вдалеке от скорой войны. Проведя пальцами по стеклу, в надежде хоть на мгновение ощутить под пальцами ветки зеленых деревьев, его взгляд неосознанно остановился на левом предплечье, напоминая, что этот кошмар является не сном, а реальностью. Тёмная метка в виде черепа со змеёй, выползающей изо рта, «красовалась» на бледной коже наследника рода Малфой. Неприятное ощущение причастности к Тому-Кого-нельзя-Называть напоминало каждую секунду о том, что самое большое богатство, которым может обладать человек, — это свобода выбора. Убирая левую руку в карман своих брюк, Драко опёрся правой рукой на окно. — Это несправедливо, — начал он с едва заметно скрываемой нервозностью, убрав правой ладонью прилично отросшую уже за это время чёлку. — Отец рассказывает мне о могуществе мира при победе Тёмного Лорда, уничтожении грязнокровок, о великом будущем, — медленно повернувшись к молчавшей всё это время матери, он продолжил: — Но кому нужно такое будущее, построенное на горах трупов, реках крови и необузданной жестокости? — закрыв на миг глаза от моральной усталости, продолжил Драко: — Я не такой, как он. Не такой, как они. — Дорогой, — со всей любовью произнесла Нарцисса, медленно подходя к Драко, — всегда будут люди, которые будут пытаться исправить нас или заставить жить по их принципам и желаниям, — нежное прикосновение руки, ощущаемое на его плече, оторвало Драко от рассмотрения своих идеально начищенных ботинок. — И только тебе решать, что ты можешь позволить другим изменить в себе, а что нет. Просто, — немного задумавшись над своими словами, Нарцисса погладила сына по щеке, — всегда оставайся тем, кто ты есть на самом деле. Постарайся в своей непроглядной темноте отыскать свет. Заботливым материнском поцелуем оставила леди Малфой свой след на его холодной щеке и поспешила выйти из комнаты, оставив Драко с задумчивым выражением лица. — Я смогу, если эта темнота не поглотит меня, — прошептал он вслед уходящей матери, но кроме него и его отражения в зеркале эту фразу никто не услышал. Удушающие, но при этом наполненные тёплым разговором с Нарциссой, мысли прервало ощущение его одиночества другим человеком. Драко уже хотел повернуться и прожечь одним своим злобным испепеляющим взглядом нарушителя собственного «умиротворения», но услышал приближающиеся к нему шаги, напоминающие топот гиппогрифа. Еле заметно повернув голову в сторону постороннего шума, Малфой разглядел едва заметную фигуру с копной кудрявых волос, старающуюся двигаться бесшумно, и еле уловимый свет «Люмоса» из палочки. Он догадался, кто оценивал его взглядом, но не был до конца уверен в своей догадке. Поэтому он решил удовлетворить интерес своей нежданной гостьи и официально заявить о своём присутствии. — Можешь не стараться, Грейнджер, — медленно повернув голову, он окинул Золотую девочку нескрываемым оценивающим взглядом. — Ты топаешь, как слон.***
Драко Малфой был подобен огню. Огонь прекрасен своим видом, манит своим теплом. Языки пламени будто подзывают к себе и молят о том, чтобы кто-нибудь позволил ему разгореться до размеров Адского пламени. Но при близком контакте огонь обжигает, оставляет ожоги, пугает своей жестокостью, сжигает всё в мгновение ока. Он смотрел одним из своих изучающих взглядов, и в нём не было брезгливости, не было омерзения. В нём была усталость и боль. На минуту показалось, что Драко Малфой может быть обыкновенным молодым человеком, которого волнует признание в глазах друзей и сокурсников, стремление понравиться всем девушкам этого мира, подготовка к Ж.А.Б.А. Но не зря Гермиона Грейнджер была одной из самых умных ведьм. Мысли о том, кем этот человек стал после начала война, ворвалась в её затуманенную на миг голову, подобно зимнему холодному вечеру, который так и норовит войти через окно и забрать последние частички домашнего тепла. — Малфой, — начала Гермиона, немного вздёрнув подбородок, — с каких пор подземелья находятся на седьмом этаже? — О чём ты? — Малфой слегка нахмурил брови в ожидании ответа. — О том, что ты давно уже должен был быть в своей спальне Слизерина. — Грейнджер, — блондин склонил голову в сторону гриффиндорки и скривил губы в нахальной ухмылке. — А я и не знал, что ты так заботишься о моем режиме сна, — Драко заметил в её глазах смятение и поэтому продолжил. — Но спасибо, мамочка, я уже взрослый мальчик. — Раз ты такой взрослый, — немного повысив голос, Гермиона сложила руки на груди, как бы показывая оборонительную позицию, — то должен знать, что после десяти часов вечера все студенты должны находиться в своих комнатах, за исключением старост школы. — Грейнджер, открою тебе маленькую тайну, — слизеринец повернулся теперь всем телом к Гермионе, оперся руками о подоконник и, свесив ноги, продолжил: — Я не следую правилам, я их создаю, а если необходимо — нарушаю. Причем с нескрываемым удовольствием. Оказавшись с ним лицом к лицу, Гермиона смогла рассмотреть его под ярким светом луны лучше. Прежде причесанные платиновые волосы теперь были слегка взлохмачены. Отросшая чёлка спадала ему на лоб, из-за чего ему часто приходилось убирать её быстрым движением. Тёмные брови выделялись на фоне бледного, но одновременно красивого цвета лица. Тонкие черты и заострённый подбородок напоминали гриффиндорке о том, что он представитель двух древних аристократических семей. Серебристо-серые небольшие глаза смотрели будто в душу, что одновременно пугало и восхищало. Немного худощавую и высокую фигуру скрывала кристально белая выглаженная рубашка с галстуком его факультета. Чёрные классические брюки сидели на нём великолепно. Начищенные лакированные туфли указывали на дороговизну и педантичность. «Нет сомнений, почему все девушки Хогвартса таскаются за ним, несмотря на его ужасное прошлое в качестве Пожирателя смерти». Звук стекла, соприкасающегося с поверхностью каменного подоконника, смог вернуть Гермиону из мыслей в пустой коридор и напомнить, что она здесь не одна. Малфой, держа какую-то средних размеров бутылку с насыщенно янтарной жидкостью, сделал несколько больших и жадных глотков. Напитка оставалось буквально четверть, от чего глаза Гермионы моментально увеличились в удивлении. Нет, Гермиона была не против такого способа расслабиться и отдохнуть. Летом они часто с мамой проводили жаркие вечера, сидя на веранде их дома, за бокалом вина. С Гарри и Роном они ходили в «Три метлы» и заказывали себе несколько кружек сливочного пива. Удивление было вызвано количеством выпитого алкоголя одним человеком. Одним худощавым аристократом. — Я думала, что пить алкоголь прямо из горла, для таких, как ты, считается моветоном. Драко всё это время сидел, откинув голову назад, соприкасаясь макушкой с холодным окном, и рефлекторно выпивал очередной глоток огневиски каждые полторы-две минуты. Малфой, не меняя положения головы, опустил свой взгляд на любопытную гриффиндорку. — А я думал, что такие вездесущие всезнайки, как ты, не лезут в чужие дела без разрешения. — О, на это еще и требуется разрешение? — возмущению Гермионы не было предела. «Высокомерный ублюдок». — В письменном или устном виде? — В каком тебе больше нравится, но ты его не получила, зубрила, — с уже скучающим выражением лица он прикрыл глаза. — Не слишком ли ты высокого мнения о себе, Малфой? — Настолько высокого, что могу послать тебя нахер. Так что, Грейнджер, — Малфой, выпрямив спину, наклонил корпус в сторону Гермионы и с нескрываем раздражением выплюнул: — Иди.На.Хер. Гермиона понимала, что этот слизеринский хорёк пытается вывести её на эмоции или, что еще хуже, на конфликт. «Лучшая защита — это нападение, правильно? И раз драка неизбежна, стоит ударить первой». — Оскорбление старосты влечёт за собой наказание. Тебе так хочется в первый же день лишиться очков? Драко смерил Гермиону прищуренным взглядом. Это был тот взгляд, который не подразумевал ничего хорошего. Спрыгнув с подоконника и поставив на него бутылку, Малфой сделал несколько шагов в сторону испуганной гриффиндорки. — Грейнджер, ты мне угрожать вздумала? Немного стушевавшись, Гермиона автоматически сделала шаг назад. «Нельзя позволить ему показать свое превосходство. Нельзя позволить ему увидеть страх в ее глазах». — Я не угрожаю, а констатирую факт, — придав голосу большую уверенность, она продолжила. — Еще и распитие алкоголя, еще и в коридоре школы, — в ответ ему Гермиона сузила глаза. — Правила школы ты хоть когда-нибудь видел? Или слышал? — О, Мерлин, Грейнджер, — показалось, что он вообще не испытывал никаких эмоций, а если, всё-таки, и испытывал, то умело прятал их. — Как такую зануду, как ты, выносят твои дружки Поттер и Уизел? Хотя, — наигранно подняв брови и сделав задумчивый вид, слизеринец ухмыльнулся. — Они не далеко от тебя ушли. Вы могли бы посоревноваться, кто бо̀льшая зануда. — Знаешь что, Малфой, — сделав один шаг навстречу к нему, Гермиона подняла вверх указательный палец в укорительном жесте, — я не намерена выслушивать твои оскорбления в сторону меня и моих друзей, — Гермиона снова сложила руки на груди и уже уставшими глазами посмотрела на Малфоя. — Давай разойдемся по-хорошему: ты уйдешь к себе в подземелья, а я не стану снимать двадцать очков со Слизерина. — У меня есть предложение получше, — сократив оставшееся между ними пространство до минимума, Драко на расстоянии десяти сантиметров смотрел на упрямую гриффиндорку, которая находилась теперь на уровне его груди. — Ты сейчас просто молча уйдешь и продолжишь свое патрулирование, а я останусь здесь и буду делать то, что мне хочется. «Какой же высокомерный, избалованный идиот». — Весьма интересное предложение, Малфой, — этот бессмысленный разговор даже заинтересовал Гермиону, и она продолжила. — Но я вынуждена отказать. Не в твоём положении ставить мне ультиматумы. Я же действительно могу снять баллы. — Запугивать меня вздумала? — Гермиона ощутила растущую злость в его голосе. — Просто напоминаю тебе о привилегиях старосты школы, — с гордо поднятой головой гриффиндорка посмотрела на блондина. — Так что настоятельно рекомендую убраться отсюда, пока я не воплотила свои слова в действие. У него на скулах забегали желваки, а пальцы сжались в два огромных кулака. Малфой наступал на неё, и она уперлась спиной в каменную стену, которая встретила её своей холодностью. Чуть наклонившись в сторону её лица и почти касаясь носом, Драко выплюнул: — Запомни, Грейнджер, — судорожно сглотнув, Гермиона услышала запах дорогого огневиски и еле слышимый аромат миндаля. — Никто, слышишь, никто не имеет право угрожать мне. Или ты забыла, что я Пожиратель? — Бывший Пожиратель, — на удивление Гермиона произнесла это с легкостью. Удивившись такому ответу, Малфой сузил глаза, в которых нельзя было прочесть, что он задумал. Медленно скривив рот в пугающей ухмылке, слизеринец наклонил голову, и рядом с ухом Гермиона услышала злобный шепот: — Думаешь, что знаешь меня, Грейнджер? — такой близкий контакт с ним застал Гермиону врасплох, и она не смогла пошевелиться. — Темнота пугает, это так. Но от этого она не перестаёт быть менее притягательной. Гермиона нервно сглотнула и уже хотела оттолкнуть нарушителя её личного пространства, как он через мгновение сделал шаг назад. Последний раз глянув на нее сверху вниз, Малфой подхватил свою бутылку с «бронзовой» жидкостью двумя пальцами и, развернувшись на своих каблуках, поспешил покинуть недоумевающую гриффиндорку в безлюдном коридоре. Оставшийся час патрулирования, Грейнджер провела в прогулке по Хогвартсу с седьмого по пятый этаж. С первого по четвертый этаж патрулировал второй староста школы — Клэй Сандерсон. Клэй жил вместе с Гермионой в одной башне. Этот пуффендуец был аккуратным, не болтливым и интересным собеседником. Поэтому гриффиндорке был приятно делить Башню старост с таким студентом. Клэй Сандерсон был обычным студентом седьмого курса Хогвартса. Немного вьющиеся густые тёмные волосы, зеленые глаза напоминали цвет сочного зеленого яблока, вихреватые брови под цвет волос, обильное количество родинок по всему лицу, аккуратный нос с горбинкой. Широкоплечий и подтянутый парень, на удивление, не имел большого количества внимания к себе. Сандерсон общался только с двумя своими приятелями с факультета (и то не всегда проводил с ними время). Гермиона с Клэем сразу нашла общий язык. Им было удобно и комфортно работать друг с другом: составлять расписание дежурств, распределять функции старост факультетов, делать отчеты о проделанной работе. Войдя в Башню старост, Гермиона заметила на диване сгорбленную спину, которая сидела напротив камина. Расстегивая свою мантию, девушка заметила резко повернувшегося к ней Сандерсона. — Гермиона, ты сегодня поздно, — его взгляд был направлен на уставшее выражение лица гриффиндорки, которая сняла со своих волос заколку в виде стрекозы и прокручивала её между своих тоненьких пальцев. — Как прошло патрулирование? — Да, я… я немного потерялась во времени, — легкой улыбкой она одарила своего заинтересованного собеседника. — Патрулирование прошло… нормально, — Гермиона очень сильно прикусила нижнюю губу и почувствовала металлический вкус крови. — Пойду к себе, поздно уже, — продвигаясь к лестнице, Гермиона кинула напоследок: — Доброй ночи. — Доброй ночи, — ответил пуффендуец и крикнул, уже поднимающейся по лестнице девушке. — Патрулирование прошло без происшествий, — но его фраза осталась без ответа, а закрывающаяся дверь в соседнюю комнату оповестила его об удалившейся девушке. Гермиона устало потерла глаза руками, положив свою палочку на тумбочку, включила лампу, которая горела ярким желтым светом. «Без происшествий… Как тебе повезло, Клэй» — подумала про себя Гермиона, и откинув голову на подушку, закрыла глаза и начала погружаться в мир Морфея. «Кто же теперь такой Драко Малфой?»