Одним часом ранее…
Просторная круглая комната с окнами совсем не изменилась с приходом нового директора Хогвартса — Минервы Макгонагалл. Большое количество деревянных шкафов, наполненных различных фолиантами, серебряным сервизом и различными конфискованными вещами студентов школы. На стенах развешаны многочисленные портреты бывших директоров и директрис, которые с особым интересом наблюдали за небольшой компанией студентов всех четырёх факультетов. В этом году выбор старост факультетов вызывал немалое количество вопросов, особенно старост факультета Слизерина. Блейз Забини определенно не похож на человека, играющего по чужим правилам. Он со спокойным, но в то же время уставшим, выражением лица смотрел за спину Макгонагалл. За всё собрание старост он ни разу не улыбнулся и не подал хоть какой-то сигнал о том, что он рад слышать похвалу директора. «Неужели все слизеринцы такие самоуверенные максималисты?» Очень необычно видеть его без своей змеиной компании. Старостой факультета со стороны девочек была Паркинсон, но почему-то в этой комнате не было даже намёка на появление первой красавицы и одновременно первой стервы школы. «Ну, конечно, зачем таким «занятым» особам тратить свое драгоценное время на какое-то собрание старост», — подумала Гермиона, тихо цокнув языком. Забини крутил на пальце свой перстень и стоял со скучающим лицом, слушая итоги прошедшего месяца, отчет по количеству снятых баллов с факультетов и… — …и хотелось бы поговорить с вами о подготовке к Рождественскому балу, — эта новость отвлекла Гермиону от разглядывания студента слизеринского факультета. — Так как планируется торжество только для студентов шестого и седьмого курсов, мне бы хотелось, чтобы вы все принимали участие в организации бала, — отчеканивая каждое слово, проговорила Макгонагалл. — Профессор, разрешите вопрос, — подняла руку Гермиона и, получив в ответ легкий кивок от директора, продолжила. — Рождественский бал планируется провести в конце декабря. Для чего нужно именно сейчас заниматься его организацией? — Мисс Грейнджер, — начала профессор, сложив руки перед собой в замок за прямоугольным деревянным столом. — Этот бал рассчитан не только для того, чтобы студенты старших курсов смогли отдохнуть и хорошо провести время перед сдачей экзаменов, но и для того, чтобы сблизить и объединить. А для этого требуется большое количество сил и времени. Мы все пережили не самые лучшие моменты в прошлом году. — Гермиона сглотнула неприятный ком в горле и сильнее закусила нижнюю губу. — И самое последнее, что нам нужно, — борьба факультетов. — О какой борьбе идёт речь? — спросила Гермиона, в недоумении подняв бровь. Профессор Макгонагалл отвела свой взгляд от Гермионы и направила его на Забини. Желваки его задвигались сильнее, словно на зуб попалось что-то твердое, но он сдерживается. Сделав глубокий вдох, директор снова посмотрела на Гермиону. — Мисс Грейнджер, преподавательский состав, в том числе и я, считаем, что бал для шестикурсников и выпускников должен стать важным событием для каждого. Четыре факультета — это четыре разные точки зрения и четыре взгляда на проведение мероприятия, украшение Большого зала и создание костюмов и тематики, понимаете? — Гермиона покачала головой в знак согласия. — Тогда предлагаю обсудить организацию в Башне старост, — посмотрев на каждого старосту, сказала Гермиона. — Предлагаю на этой ноте завершить наше собрание, — встав со своего места, Макгонагалл кивком головы поблагодарила каждого за присутствие. Все присутствующие встали вслед за директором со своих стульев и направились на выход из кабинета. Гермиона собрала все свои записи, сложила в свою сумку и повесила на плечо. Уже повернувшись в сторону выхода, гриффиндорку остановил голос профессора. — Мисс Грейнджер, не могли бы вы задержаться ненадолго? — Да, профессор? — Гермиона, сделав несколько уверенных шагов вперед, оказалась около директорского стола. — Гермиона, — немного помедлив произнесла директор, подождав, пока они останутся вдвоем. — Как ваше самочувствие? «Как будто каждый день я пытаюсь вскарабкаться на вершину горы, но ощущение, будто чем быстрее я пытаюсь достичь цели, тем дальше становится конечная точка», –подумала Гермиона, но решила эти мысли оставить при себе. — Спасибо, все в порядке, — выдавив из себя искреннюю улыбку, ответила гриффиндорка. — Я заметила, что вы несколько грустны и опечалены, — обеспокоенным голосом произнесла Макгонагалл. — О… нет, все в порядке, Вам, возможно, просто так кажется, — заверила Гермиона, потирая чуть вспотевшие ладони. — Гермиона, Вы же знаете, что всегда можете обратиться ко мне за помощью? — Гермиона покачала головой. — Я постараюсь сделать всё, что в моих силах и в моей компетенции. — Да… спасибо, профессор. Я поняла, — Гермиона улыбнулась одними только губами и поправила сумку на плече. — Тогда не смею Вас задерживать, — Макгонагалл улыбнулась ей доброй улыбкой. — Спасибо, всего доброго. Гермиона вылетела из кабинета со скоростью пятинога. Подобные разговоры пробуждали в её душе зарождавшееся чувство вины и злости. Почему именно эти чувства? Потому что на подобные вопросы ей приходилось постоянно лгать. Поднявшись по лестнице на шестой этаж, Гермиона решила направиться в туалетную комнату для девочек, так как знала, Башня старост сейчас наполнена другими старостами, а ей необходимо пять минут провести наедине с собой. Потянув ручку на себя, Гермиона прошла внутрь комнаты и подошла к одной из раковин. Холодная вода приятно обжигала горячую кожу рук и лица, снимая усталость и беспокойство. Гермиона обратила внимание на отражение своей фигуры в чуть запачканном зеркале. Увидев легкий беспорядок на голове, она принялась заплетать незатейливую косу набок. Каштановые волосы уже доходили до середины спины и струились легкими волнами, лаская шею. Последний раз глянув на свое отражение, Гермиона поспешила направиться в сторону башни. Сделав последний поворот налево, Гермиона остановилась и озадаченно смотрела на картину перед своими глазами. Рядом с одной из ниш стоял обладатель платиновых волос и на весу держал женское тело, которое своими стонами заполняло все пространство. Прерывистое дыхание окаменевшей гриффиндорки заглушали влажные шлепки их тел. Его быстрые поцелуи перемещались с лица слизеринки на тонкую шею, уже заметно покрасневшую от большого количества неглубоких укусов. Длинные пальцы Паркинсон оттягивали назад его волосы, а ноги крепко обвивали мужской торс. Гермиона невольно открыла рот и еле слышно издала нехарактерный вздох. Вздох злости, отчаяния, безысходности или… удовлетворения? Его движения были резкими, грубыми и властными. Слизеринка что-то пыталась говорить своим охрипшим голосом, пока Малфой своей рукой пытался дотянуться до интимного места девушки. Малфой издал контрольный, довольный и приглушённый стон и через несколько минут опустил на ноги Паркинсон и привел себя в порядок. Гермиона продолжала стоять не шелохнувшись, пока не сделала маленький шаг назад, заметив сначала напряженный, а потом испепеляющий взгляд. Лукавая улыбка украсила его чуть вспотевшее и белое, как мел, лицо, и Гермиона, развернувшись, устремилась прочь от этих ледяных насмешливых глаз.***
Собрание прошло более-менее продуктивно. В гостиной старост присутствовали все, за исключением Блейза Забини. У всех было очень много разных и креативных предложений для организации бала и украшения зала. Но, как и ожидалось, каждый перетягивал одеяло на себя. Пуффендуйцы предложили все сделать в светлых тонах с костюмами различных волшебных существ; когтевранцы настаивали на тёмных тонах с большим количеством светлячков над потолком, а Паркинсон, как представитель слизеринского факультета, с удовольствием рассказывала о фраках, длинных мантиях, дорогих украшениях и элегантных платьях. Каждая выдвинутая идея сопровождалась бесконечным потоком возражений и недовольств, что ощутимо накаляло обстановку. Заметив вопросительный взгляд Клэя, Гермиона решила обратить на себя внимание. — Послушайте, — Гриффиндорка встала со своего кресла и принялась ходить по комнате из одного угла в другой, — если мы и дальше планируем искать плохое в одном и не замечать хорошего в другом, то мы не сможем прийти к общему решению, — все обратили внимание на прежде такую тихую гриффиндорку и молча слушали. — Я послушала все ваши идеи и меня это навело на мысль: почему бы нам не сделать бал-маскарад? — Бал-маскарад? — послышалось перешептывание со стороны дивана, где сидели пуффендуйцы и когтевранцы. — И как же ты планируешь организовать его, гр…гриффиндорка? — запнулась Паркинсон, но Гермиона поняла, что хотела сказать темноволосая слизеринка. — Я предлагаю маскарад, на котором каждый выберет наряд по своему вкусу. Вы предложили светлые тона, — указала рукой Гермиона в сторону пуффендуйцев. — А вы тёмные, — указала другой рукой на когтевранцев. — Значит все могут прийти в белых и черных костюмах. Паркинсон, — посмотрела на скучающую девушку Грейнджер. — Твою идею можно обсудить подробно и превратить в жизнь. Все переглянулись и с одобрительными улыбками посмотрели на гриффиндорку. — Так как ни у кого нет возражений, предлагаю каждому расписать, чтобы вы хотели видеть на балу и мы это обсудим на следующем собрании. — Ну, раз мы договорились, то предлагаю провести собрание через две недели, — встал со своего места Сандерсон и посмотрел в сторону Гермионы. Та, качнув головой в сторону парня, взяла со стола пару конфет и закинула себе в рот. Через десять минут Гермиона осталась наедине с согревающим камином, чашкой горячего какао и парой пергаментов с недописанным эссе по Трансфигурации. На следующий день Гермиона вошла в наполненный студентами Большой зал и, заметив две рыжие макушки Уизли, направилась в сторону их излюбленного стола. Усевшись на свое место, Гермиона принялась накладывать кукурузные хлопья в глубокую тарелку, добавляя чуть теплое молоко. — Гермиона, — обратилась к подруге Джинни. — Вы решили, какая тематика будет у Рождественского бала? — Решили, — проглотив очередную ложку с божественным завтраком, проговорила Гермиона. — Но я вам не скажу, пусть будет сюрпризом. — Надеюсь, это не будет похоже на обитель огромных ужасных пауков, как на прошлом Хэллоуине, — с брезгливостью протянул Рон. — А я надеюсь, что мы не будем придумывать костюмы волшебных созданий, — сказал Гарри, попивая из своего бокала сок. — Не будет ни того, ни другого, — засмеявшись, просияла Гермиона. — Я думаю, вам понравится, — младшая Уизли улыбнулась краешком губ и отправила в рот пару орешков. Гермиона обратила внимание на самый дальний слизеринский стол. Точнее, на одного слизеринца. Его многозначительный взгляд рассматривал тарелку с фруктами, стоящую напротив него. Одной рукой он оперся о стол и пальцами стучал о поверхность, а второй рукой поддерживал голову. Поджатые губы свидетельствовали о задумчивости. Или злости? Резкий поворот головы и его глаза океанского шторма устремились на удивленную гриффиндорку. Брови сведены на переносице, нос сморщен, а губы сжались в тонкую ниточку. Гермиона поспешила отвести взгляд от слизеринца и попыталась вникнуть в разговор Джинни, Рона и Гарри о квиддиче. День прошел как обычно. Трансфигурация и два смежных занятия: одно с Пуффендуем, другое с Когтевраном, прошли без особого энтузиазма. Слабый свет солнца, скрывшегося за кучными облаками, уже не согревал, как в начале сентября, и не радовал. Знакомое чувство тревожности не покидало Гермиону весь день. «Спокойно, Гермиона, ты себя накручиваешь», — говорила своему отражению в зеркале Грейнджер, собираясь на патрулирование. Гермиона собрала волосы в низкий хвост, надела тёмно-синюю толстовку с капюшоном, джинсы, кроссовки и, положив свою палочку в задний карман джинс, направилась на выход из своей комнаты. Внизу в гостиной ее дожидался Клэй, сидя на подлокотнике дивана и читая какую-то книгу. — Я готова, можем идти. Клэй заметил спустившуюся по лестнице гриффиндорку, встал с подлокотника и пошел к портрету, пропуская вперед девушку. Они прошли пять этажей и уже успели снять пару десятков очков с нескольких любителей гулять в ночное время по коридорам Хогвартса. Спускаясь по лестнице вниз, Гермиона почувствовала подступающий запах сырости и ощутимый холод подземелий. Сегодня это место было самым тихим и спокойным, по сравнению с предыдущими днями. Клэй со скучающим лицом оглядывал мрачность подземелий, в то время как Гермиона заметила впереди приближающуюся фигуру. Не было понятно, кто этот нарушитель порядка, но это точно был студент. — Так, так, так, гриффиндорцы, решили зайти в гости в наше подземелье? — эхом по коридору прокатился злобный смешок. Гермиона достала палочку из кармана и, прошептав «Люмос», направила её на приближающийся звук каблуков. Его волосы были взлохмачены, мантия изрядно помята, рубашка расстёгнута на три верхние пуговицы, а руки покоились в карманах брюк. Наклонив голову в правую сторону, Малфой бегал взглядом со стоящего слева от Гермионы Сандерсона на саму девушку. Гермиона подняла голову на слизеринца и решила нарушить неприятную тишину. — А к тебе, видимо, нужно приставить пару дементоров, чтобы они наблюдали за тобой и присматривали, чтобы ты в поздний час не ходил по коридорам, — уверенно произнесла Гермиона, подняв вверх бровь. — О, нет, это лишнее, — протянул Малфой и улыбнулся свой ехидной улыбкой. «Ничего хорошего». — Это ты же у нас любишь наблюдать, Грейнджер, разве нет? Её улыбка одним легким движением превратилась в прямую линию после этих слов. Её глаза метали молнии, а палочка в руке заметно дрожала. — Кстати об этом… — Замолчи, Малфой, — не дав ему договорить, Гермиона посмотрела в сторону гриффиндорца. — Клэй, мы уже закончили патрулировать, возвращайся в Башню, — прошептала ему Гермиона. — Гермиона, может ты все-таки… — Нет, иди без меня, — прервала его Грейнджер, — Я приду чуть позже, — Сандерсон неуверенно качнул головой и неспешными шагом направился на выход из подземелий. Гермиона на секунду закрыла глаза, сделала глубокий вдох и снова повернулась к слизеринцу, прислонившемуся боком к стене. Сделав пару шагов в его сторону, гриффиндорка оказалась лицом к лицу к Малфою и, не спешив убрать палочку, крепко сжала ту между пальцев. — Чего ты добиваешься, Малфой? Говори, что хотел, и мы спокойно разойдемся, — произнесла Гермиона на одном дыхании, пока слизеринец ловко крутил между пальцев свою палочку из боярышника. — У меня нет желания с тобой общаться, — медленно протянул Малфой, продолжая крутить палочку. — Но хотелось бы узнать, — он поднял свои глаза и безотрывно смотрел на сменяющиеся эмоции гриффиндорки. — Понравилось? — Не понимаю, о чём ты, — быстро ответила Гермиона, облизнув сухие губы. — Грейнджер, строить из себя дуру тебе совсем не идёт, — хмыкнул Малфой. — Я и не строю, Малфой, — парировала Гермиона. — Просто считаю этот диалог бесполезным и скучным. — Не нужно стесняться своих желаний, Грейнджер, — он повернулся к ней всем телом, и она напряглась. — Ты, конечно, последняя девчонка в школе, которую я захотел бы трахнуть, но… — Да как ты смеешь произносить такие гнусности в мой адрес? — её голос надломился, а щёки начали краснеть из-за постепенно ползущей ярости по всему телу. — Я не одна из твоих потаскух, вроде Паркинсон, которые шевелят ягодицами вместо мозгов. — Он усмехнулся. — Неужели? — он оттолкнулся от стены и стал медленно наступать на не перестающую держать высоко голову гриффиндорку. — Тогда почему ты сразу не ушла? Почему ты просто не вышла из своего укрытия и не дала о себе знать? — издеваясь, он не переставал крутить в руках свою палочку. — Или ты просто боишься признаться, что завелась в тот момент? Наткнувшись спиной о стену, Гермиона оказалась в тупике. Все выходы и входы были закрыты. Кроме двух студентов в коридоре было слышно только громкий стук её сердца. Она разомкнула губы и попыталась что-то ответить наглому слизеринцу, но вместо этого она шумно вдохнула воздух, которого, казалось, практически не осталось в легких. «Нельзя позволять этому самодовольному аристократу говорить такие вещи обо мне». — Ты просто жалок, Малфой, — заметив его заинтересованные глаза, Гермиона сложила руки на груди. — Несмотря на всю твою напускную уверенность, ты боишься, — его пальцы, которые крутили волшебную палочку, замерли и с силой сжали древко. — Ты боишься себя и боишься потерять контроль — над собой, над ситуацией, над остальными людьми, — она наигранно оглядела его с ног до головы и вернулась к его глазам. — Ты трус! Его небольшие глаза сузились, приобретая угловатую, заостренную форму. Кожа лба стянулась, образуя на переносице небольшое утолщение, брови нахмурились, приподнялась верхняя губа. Взгляд был сфокусирован на побледневшей гриффиндорке с большими карими глазами, — на его источнике подступающего гнева. — Не смей, блять, говорить мне, кто я такой, — свободную руку он сжал в кулак. — Ты даже половины того дерьма не хлебанула, сколько я… — А ты не смей говорить мне, что мои страдания по сравнению с твоими, размером с корнуэльскую пикси! — повысила голос Гермиона и наклонила голову в его сторону. — Твоя фигура ничем не отличается от моей, за исключением большого счёта в Гринготтсе и темного прошлого, — Гермиона покачала головой и прошептала: — Ты в точности, как твой отец. — Закрой свой рот! Не смей приплетать сюда моего отца, поняла? — выплюнул своим ядом Малфой, ударив кулаком по стене рядом с головой Гермионы. — Может, черная метка исчезла с твоего тела, но ты так и остался тщеславным и безжалостным Пожирателем смерти, — с досадой проговорила Гермиона. Она не хотела этого говорить, но злость переполняла её с головой. — Пытаешься меня задеть? Что ж, у тебя почти получилось, — немного успокоившись, произнес Драко и убрал руку обратно в карман. — Даже в мыслях не было тебя задеть, — Гермиона наклонила голову вправо и сузила глаза. — Погоди, а есть, за что? Он совсем не ожидал подобного ответа. Его кадык дернулся, побледневшая кожа походила на кожу привидения — она была прозрачной. Он наклонился ближе к девушке — и услышал слабое, прерывистое дыхание. Не сказать, чтобы совсем уж было противно, но и приятного мало. Его зловещий шепот был во многом сродни змеиному шипению: — Ты просто дура, Грейнджер. И невыносимая зануда, — он несколько секунд продолжал изучать глаза Гермионы и, сделав несколько шагов назад, развернулся в сторону своей гостиной. — А ты придурок! — крикнула в спину уходящему парню Гермиона, на что, впрочем, слизеринец никак не отреагировал. Гриффиндорка поспешила на выход из сырого и мрачного подземелья. На глаза навернулись непрошенные солёные слёзы обиды и злости. Или, возможно, вконец измученный мозг решил так сбросить стресс.