***
— Это… я была с тобой на балу. В груди Гермионы сердце билось гулко и часто, будто чья-то рука схватила его, сжала и била изнутри по грудной клетке. Рука, по привычке, потянулась к шее, где совсем недавно висел серебряный кулон. После бала Гермиона обнаружила пропажу любимой вещицы, поэтому обыскала всю башню, но так и не нашла подвески, которая, будто вязаным шарфом, согревала тонкую шею. Не зная, куда деть руки, гриффиндорка нервно заламывала пальцы, пока ждала хоть какой–то реакции слизеринца. — Грейнджер, если это такая шутка, то она несмешная, — покачал головой Малфой. — А что, похоже, что я шучу? — чуть громче спросила Гермиона, наблюдая за сменяющимися эмоциями парня. Малфой издал нервный смешок и повернулся к окну, запрокинув голову назад. Напряженная ровная спина заставляла Гермиону напрячься еще больше. — И что? Ты ничего не скажешь? — А что я должен сказать? — фыркнул Малфой. С такого ракурса Гермиона могла наблюдать за профилем слизеринца. Он зажмурил глаза, а потом тыльной стороной руки убрал волосы со лба. — Хоть что-нибудь, — неуверенно пожала плечами гриффиндорка. Наступила тишина, нарушаемая завыванием ветра снаружи и быстрым дыханием слизеринца, вырывающимся через приоткрывшиеся губы. Малфой резко развернулся, и на Гермиону был направлен напряженный взгляд. Там, в его суженных от злости глазах, огонь медленно менял цвет с платиново-серого на затаившееся пыльно-серое пламя, гораздо более опасное, готовое полыхнуть с большой силой в любой момент, способное выплеснуться убийственным огненным штормом при любом неверном движении девушки. — Мне нечего сказать, я ошибся, — отрезал Малфой, стремясь прервать тягостное молчание, и двинулся в сторону лестницы, намереваясь уйти. Гермиона, опешив от резкого тона и брошенной фразы, возмущенно уставилась на спину слизеринца. — Ты издеваешься? — удивленно крикнула гриффиндорка. Остановившись, Малфой медленно развернулся всем телом к девушке. — Что? — безэмоционально спросил он. — Ты издеваешься надо мной? — повторила свой вопрос Гермиона уже громче. Немного подумав, Малфой спрятал руки в карманы и сделал несколько шагов вперед, остановившись в нескольких метрах от гриффиндорки. — Скажу честно, — уверенно начал Малфой. — Я не стану с тобой спать или что-то еще. Гермиона с шоком открыла рот, а и без того огромные карие глаза расширились еще больше. — Ты знаешь, пожалуй, пойду и кину в себя Авадой по этому поводу, — резко ответила Грейнджер и в наигранном удивлении всплеснула руками. — Потому что я обожаю затаскивать парней в постель через пять минут невнятного разговора, — продолжила злиться девушка. — Ну, вот и поговорили, — буркнул Малфой. Грейнджер вздохнула и резко откинула назад пышные волосы. — Слушай, ты воображаешь себя таким хозяином жизни и самоуверенным засранцем, но тебе даже не хватило смелости признаться, что я разочаровала тебя настолько, что ты даже не можешь мне это сказать в лицо, — на одном дыхании проговорила Гермиона, активно размахивая руками. Малфой манерно усмехнулся. — Я выпил в тот вечер, Грейнджер, при чем немало, — начал оправдываться слизеринец. — А в тебе была какая-то загадка… — На мне маска была! — повысила голос Гермиона. Малфой со скучающим видом рассматривал каменную стену. От бессилия гриффиндорка прикрыла глаза и, моментально собравшись с мыслями, взглянула на парня. — Знаешь, а я рада, что разочаровала тебя, — продолжила Гермиона. — Что я не похожа на разукрашенную куклу, у которой твои аристократические черты лица и несметные богатства способны вызвать приступать счастья и радости! — Ты закончила? — спросил Малфой, ближе подходя к гриффиндорке. — Нет! — ответила Гермиона, поставив руки в боки. — Не могу поверить, что, при ближайшем рассмотрении, весь такой распрекрасный принц на балу, — Грейнджер пальцем указала в сторону слизеринца, — после бала превратился обратно в надутый мыльный пузырь вроде тебя. Малфой, сузив глаза, наблюдал за раскрасневшейся от злости девушкой. — Ты же просто притворяешься, — произнесла задумчиво Гермиона, будто только что поняв то, что давно было в её мыслях, но не поддавалось логике. — Это просто образ грубого, надменного эгоиста, которому все равно на всех и всё. Парень не на шутку разозлился и в один шаг приблизился к гриффиндорке, прижимая к холодной стене. — Ты слишком умная, чтобы не замечать, но слишком глупая, чтобы принять правду, — Малфой упёрся руками о стену по обе стороны от головы девушки, всем своим видом демонстрируя, что он хозяин ситуации. — Строить стены намного проще, чем жить с открытой душой нараспашку, как ты, — он криво ухмыльнулся, но в его глазах читалось раздражение и даже злость. — Малфой, отойди, ты нарушаешь мое личное пространство, — возмущенно проговорила недовольная Гермиона подошедшему слишком близко слизеринцу. — Стены не защищают — они изолируют, — выдохнула гриффиндорка. — Грейнджер, — вздохнул Малфой, — я не из тех героев сказок, где злодей переходит на сторону света с измененными предубеждениями, готовностью изменить своё херовое прошлое и поменять мнение общества о себе. Твои попытки доказать мне обратное разочаруют тебя. Гермиона, приоткрыв рот, снова почувствовала опьяняющий аромат миндаля и морозной свежести. Подумав несколько секунд, девушка сильнее вжалась спиной в стену. — Главный смысл этих сказок в том, что злодей выбирает правильную сторону, — парировала она. — Иногда правильная сторона может привести к плачевным последствиям, — Малфой, простояв так какое–то время, яростно оттолкнулся от стены. Он смерил гриффиндорку взглядом и недобро ухмыльнулся одним уголком губ. — Перестань, блять, стараться спасти меня. Все эти сказки не про меня, — не сводя пристального взгляда, прорычал слизеринец. — Я не смогу переписать историю. Он сделал пару шагов назад спиною, потом повернулся и медленно направился в сторону лестницы. — Ты можешь написать новую! — прокричала вслед уходящему слизеринцу Гермиона. Предательские слёзы застилали глаза гриффиндорки и скатывались по щекам. Слишком большой прилив непонятных эмоций бурлил внутри нее, и Гермиона с трудом сдерживала вырывавшийся из груди ужас отчаяния. Забравшись с ногами на подоконник и откинув голову назад, Гермиона почувствовала большую обиду на Малфоя: на его реакцию, на его возмутительный тон, на его неприступную стену, за которой он привык прятаться и не подпускать даже на шаг. Где-то глубоко промелькнула невыносимая обида на себя. «Он невыносимый, грубый и надменный слизеринец, но почему же, когда он рядом, я ощущаю жар в груди, который никак не хочет униматься, а только разгорается сильнее?» В коридоре глухо и гулко раздался звук шагов. Обернувшись, Гермиона заметила мужскую фигуру, держащую в руке небольшой фолиант. — Эй, ты в порядке? — спросил незнакомец, медленно приближаясь к заплаканной гриффиндорке. — Да… я нормально, — пробормотала Гермиона, вытирая ладонями слёзы, стараясь взять себя в руки. — А слёзы теперь считаются нормой? — Почему ты так поздно гуляешь по школе? — проигнорировала вопрос парня Гермиона. — Я только пару дней назад перевелся в Хогвартс, и мне стало интересно обойти все этажи школы, — уверенно произнес он. — В двенадцать часов ночи? — удивленно вскинула брови гриффиндорка. — Почему нет? — улыбнулся парень. Гермиона в ответ улыбнулась короткой улыбкой, а парень подошел ближе к окну, благодаря чему лунный свет освещал собеседника девушки. У него длинноватые светлые русые волосы, высокий лоб, голубые небольшие глаза, чуть выпяченные большие губы и немного вогнутый нос с ярко выраженной горбинкой на переносице. Он высокий, стройный и статный парень, а кожа слегка загорелая. Этот парень отличался какой-то особой, лишь ему присущей, элегантностью и приятной радушной улыбкой. — Ты недавно прибыл в Хогвартс? — спросила Гермиона, свесив ноги с подоконника и упираясь в него ладонями. — Угу, — промычал парень, прислонившись боком к стене рядом с Гермионой. — Перевелся из Дурмстранга. — По какой причине, если не секрет? — поинтересовалась гриффиндорка. — Захотелось быть поближе к дому. Моя мама живет в Лондоне. — Понятно, — кивнула головой девушка. — И как? Нравится? — Ну, пока, вроде ничего, — пожал он плечами. — На каком ты факультете? — Слизерин, — Гермиона на мгновение удивилась и облизнула сухие губы. Заметив её реакцию, парень усмехнулся. — А что? Это плохо? — Эм… нет. Просто… все слизеринцы, которых я знаю, имеют очень трудный и… скверный характер, — она издала нервный смешок. — Ну, нельзя же всех слизеринцев стричь под одну гребёнку, — ухмыльнулся парень, положив руки на ремень на брюках. — Ты прав, просто… у Гриффиндора и Слизерина всегда были конфликты между собой, — объяснила Гермиона. — О, так ты с Гриффиндора? — удивился парень, и девушка кивнула. — Ну, не понимаю причины соперничества. Мы же все учимся ради одной цели — стать хорошими волшебниками и привнеси в этот мир что-то, — гриффиндорка тепло улыбнулась. — Да, в этом есть смысл, но пока у нас… напряженные отношения. Повисла неловкая пауза, и девушка беспокойно заерзала на месте. — Как тебя зовут? — спросил парень. — Гермиона. Гермиона Грейнджер. А тебя? — Я Андерс. Андерс Хилл, — гриффиндорка пожала руку новому знакомому. — Что же привело тебя сюда в такой поздний час, Гермиона? — Гермиона поправила край своей юбки и устало прикрыла глаза. Проведя рукой по волосам, гриффиндорка выдохнула. — Я должна была встретиться кое с кем, поговорить, — начала Грейнджер, кусая нижнюю губу, и устремила свой взгляд на стену. — И, судя по твоим недавним слезам, разговор прошел неудачно? — спросил Андерс. — Да, не совсем так, как я ожидала. — Гермиона спрыгнула на пол с подоконника и поправила воротник рубашки. — Хотя, от него следовало такого ожидать… — пробормотала себе под нос она. — Какой–то парень довел тебя до слез? — спросил Андерс и оттолкнулся от стены. — Не совсем, но… я расстроена его словами, — она грустно покачала головой. Парень подошел к Гермионе и, наклонившись к уху, твердо прошептал: — Так пусть он об этом пожалеет. Гриффиндорка, подняв на него глаза, стушевалась и немного испугалась его многозначительной улыбки. Сделав шаг назад, Андерс окинул собеседницу долгим оценивающим взглядом и слегка покачнулся. — Уже поздно. Пора спать, — парень прихватил с подоконника свой фолиант и повернулся к застывшей Гермионе. — Спокойной ночи, Гермиона, — кивнул головой Хилл и развернулся на своих каблуках, собираясь уходить. Оставшись в одиночестве и недоумении, Гермиона направилась в сторону своей Башни, попутно анализируя события последнего часа: «Разговор с Малфоем вылился в демонстрацию неприязни и отрицания собственного бессилия слизеринца как перед собой, так и перед всем волшебным миром, а новый непонятный знакомый Андерс Хилл смог ненадолго отвлечь от внутренней войны. Почему либо ничего, либо всё сразу?» Поднявшись в свою комнату, Гермиона захлопнула дверь. С тяжелым вздохом девушка упала на постель, напрасно стараясь успокоить свои тягостные мысли, и заснула в школьной форме.***
На следующий день абсолютно невыспавшийся Драко шел на завтрак в компании Блейза и Тео. Парни обсуждали предстоящий поход в «Три метлы» в Хогсмиде, но Малфой безучастно слушал друзей, держа руки в карманах. — Надо бы позвать Дафну и Пэнси, — уточнил Тео. — А то мужской компанией уже надоело выпивать. — Чтобы кроме нас еще и девчонки узрели тебя в пьяном угаре? — фыркнул Малфой, а Забини коротко усмехнулся. — Ты мне всю жизнь Рождественский бал напоминать будешь? —протянул Нотт, закатывая глаза. — Возможно, — пожал плечами Драко. — Есть правило: если не умеешь пить, то либо пей что-то одно, либо не пей вообще, — заключил слизеринец, проходя к своему месту за столом. — Правила на то и нужны, чтобы их нарушать, — Тео сел напротив Малфоя и улыбнулся своей любимой ухмылкой. — Не обязательно же всем быть такой занудой, как ты. «Зануда». Это слово заставило вспомнить гриффиндорскую девчонку, которой он дал такое прозвище. После их странного и неудачного разговора Драко, обезумивший и разочарованный, ввалился в свою комнату и пару раз наградил стену своим кулаком. Великий Салазар, никто тогда не проснулся и не застал разгневанного парня. Разочарование было больше в себе нежели в Грейнджер. Драко не мог поверить, что невероятно красивой, сексуальной и манящей незнакомкой в маске оказалась зануда Грейнджер, которая, он был уверен, стеснялась надеть юбку чуть выше колена. Образ роковой львицы не совпадал с заранее сформированным образом магглорожденной всезнайки. Несмотря на смелость Грейнджер, Драко почувствовал злость и разочарование. Разочарование в себе и непреодолимое желание заткнуть рот этой выскочке, которая пыталась залезть в самое пекло его души. — Драко, ты вообще здесь? — спросил Блейз, помахав перед лицом друга рукой. — Что? — дернулся Малфой, приостановив мыслительный процесс. — Я тебя спросил, как прошла встреча с твоей девчонкой? — Драко покачал головой и глазами пытался найти ответ на вопрос друга. И он нашел. Она сидела вместе с Уизлеттой, а напротив них, разумеется, Поттер и рыжий Уизел. Её лицо не выдавало ни одной эмоции, которая могла бы намекнуть на настроение гриффиндорки, а карие глаза неотрывно наблюдали за собственной рукой, которой она помешивала чай в кружке. Драко впился в нее взглядом, пытаясь отыскать хоть толику эмоций, присущих постоянно радостной гриффиндорке, но нет — абсолютно бесстрастное лицо, как у каменной статуи. — Сказать честно, я бы предпочел узнать в своей незнакомке слизня, нежели… её, — обдумав, произнес Малфой с холодной усмешкой. — Ну, и кто она? Я не отстану, пока ты не расскажешь, — сказал Блейз, накалывая на вилку кусок мяса. — Я скажу, но не здесь. Слишком много людей, — обвел руками Большой зал Малфой. — Что, эта принцесса смогла тебя настолько удивить? — игриво поинтересовался Забини. — Ты не представляешь, насколько, — ответил Малфой и вновь остановил свой взгляд на Грейнджер. После занятий Драко и Блейз вернулись в гостиную Слизерина, утомленные долгим днём. Проследив, чтобы в комнате не осталось ни единой живой души, Драко поудобнее уселся на диван и выпрямил спину. — В общем, — начал Малфой, играясь с перстнем на правой руке. — Это была Грейнджер. Забини округлил от удивления свои глаза и отрицательно покачал головой. — Не-ет, — протянул мулат, чья улыбка становилась шире. — Да, — выдохнул Драко, что-то ища за спиной друга. — Золотая девочка — твоя таинственная незнакомка, — как бы соглашаясь, Драко развёл руками. — Неужели ты ее не узнал на балу? — Да она была в маске, — Малфой резко встал, подошел к камину и откинул челку назад. — И… я её такой никогда не видел. Такой… — Сексуальной? — не скрывая улыбки, закончил Блейз. — Нет, просто… такой, — не согласился блондин, в мыслях до сих пор вспоминая девушку в эффектном наряде. — Ты злишься на то, что под маской была Грейнджер или на то, что, несмотря на это, все равно хочешь её? — от такого неожиданного вопроса Драко развернулся спиной к камину и подошел к дивану, где сидел ухмыляющийся мулат. — Забини, ты головой ударился? — глаза блондина заискрились от злости, бегая по лицу друга. — Я её не хочу. И никогда не хотел. — Почему же? — спокойно спросил Блейз. — Грейнджер не первая красавица в школе, но фигурка то, что надо, — Драко медленно закипал, сжимая и разжимая кулаки. — Да и умная вдобавок, что очень ценно для конструктивного диалога, — подытожил Забини. — Между нами невозможны отношения, — Драко снова двинулся к своему дивану и устало прикрыл глаза. — Вдобавок, я не встречаюсь с девушками. Вообще. — Мне стоит бояться раздеваться при тебе? — с улыбкой спросил Блейз. — Ты идиот, Забини, — покачал головой Малфой. — Я ни с кем не встречаюсь, — выделил эти слова слизеринец. Вздохнув, Драко принялся наблюдать за языками пламени в камине. — Отношения для слабаков. Для тех, кому нужна опора, поддержка и постоянное внимание, — Драко почувствовал на щеке взгляд карих глаз. — Мне это не нужно. — Ты же не можешь окопаться в своих плохих воспоминаниях и всю жизнь обороняться, — Драко усмехнулся и облизнул сухие губы. На минуту Блейз замолчал. — А как же Пэнси? — Мы не встречаемся с ней, — Драко посмотрел на удивленного друга. — Да, мы трахаемся, но я ей ничего не должен, как и она мне, — пожал плечами слизеринец. — А она об этом знает? — спросил Блейз. — Она может думать, что её душе угодно, но она точно не та, которую я мог бы привести в свой дом и познакомить с матерью, — при воспоминании о Нарциссе сердце Малфоя сжалось в комок мёрзлого грунта. Блейз качнул головой, принимая сторону лучшего друга. — Ну, а Грейнджер? Она тебе вообще несимпатична? Если не брать в счет то, что она гр… магглорожденная, — поправил себя Забини. — Она упрямая, вездесущая, занудная всезнайка, — проговорил огню Драко, будто тот был причиной всех его проблем. — Это не ответ на мой вопрос, — покачал головой Блейз, закатив глаза. — На сегодня достаточно вопросов. Драко резко встал с дивана и двинулся в сторону спален. Через несколько минут Малфой вышел в гостиную с бутылкой огневиски в руках. — Ты куда собрался? — спросил обеспокоенно мулат. — Воздухом подышать, — отрезал Драко, направляясь в сторону выхода из гостиной. — Оно и видно. А огневиски ты взял с собой, чтобы легче дышалось? — бросил в спину Блейз, но скрывшийся за спиной Драко оставил друга без ответа. Холод подземелий не помогал тушить внутри Малфоя разгоревшееся пламя. Быстрым шагом направляясь в сторону лестниц, в голове Драко проводил внутренний монолог. «Я не хочу Грейнджер. Не хочу же?»***
— Гермиона, ты скоро? — Уже выхожу. Пригладив непослушные волосы и поправив любимую оранжевую теплую кофту, Гермиона вышла из комнаты. Сандерсон и Грейнджер вместе вышли из Башни старост, но уже через несколько поворотов разошлись патрулировать каждый свои этажи. Гриффиндорка прошептала «Люмос» и спустилась вниз по лестнице на шестой этаж. Бродя по пустым и тёмным коридорам Гермиона пребывала в еще бо́льшей тоске. Девушка рассказала Джинни про ночную встречу с Малфоем еще утром по пути на завтрак. Рыжеволосая подруга последними словами поносила слизеринца, не забывая упомянуть его высокомерие и самолюбие. Слова поддержки младшей Уизли не оказали должного эффекта на Грейнджер, а только еще больше убеждали её в притворности Малфоя быть холодным снаружи и, вероятно, горячим внутри. Гермиона впервые, сама того не замечая, почувствовала человеческую жалость к слизеринцу. Он вынужден скрывать свои настоящие чувства и доброту под маской жестокого и самоуверенного засранца. «Он закрывается, потому что боится неправдоподобно сыграть свою роль или боится показаться слабым?» — задавала себе вопрос Гермиона, но так и не получила ответа. Шестой и пятый этажи Гермиона осмотрела быстро: ни одного студента, ни малейшего шороха. Гриффиндорка спустилась по лестнице на четвертый этаж. Двигаясь в прямом направлении, девушка резко остановилась и оперлась рукой о стену, немного пошатнувшись. Моргнув несколько раз, гриффиндорка посмотрела прямо на стену, которая в глазах двоилась и растворялась. Было ощущение, будто кто-то сзади схватил её и с головой окунул в холодную воду без шанса вдохнуть чистого воздуха. Зажмурив глаза, девушку будто выбросило камнем на берег, и перед глазами открылась более пугающая картина. Открыв глаза, Грейнджер увидела знакомый Большой зал, но переполненный раненными и перепуганными студентами и преподавателями. Гермиона пыталась выяснить у знакомых ребят, что происходит, но те то ли не обращали внимания, то ли не расслышав проходили мимо, оставляя девушку в неподдельном изумлении. Сделав еще пару шагов вперед, Гермиона рассмотрела по обе стены лежащие на полу тела. Тела студентов и преподавателей. Дикий ужас и паника захлестнули с небывалой силой, и девушка сделала глубокий вдох. Она очень старалась не заплакать, но подступающие слёзы уже не давали дышать носом. «Это всё уже было. Это последствия войны», — подтвердила свою догадку Гермиона, не прекращая судорожно вздыхать, пытаясь хоть как–то совладать со своими эмоциями. Страх и паника. Сколько это продолжалось? Двадцать минут? Двадцать часов? Двадцать дней? Чем дольше она продолжала находиться в этом зале, наполненном отвратительным запахом крови и смерти, тем сильнее билось ее сердце, а приступ удушья перебивал ритм, сотрясавший всё тело. «Нет, нет, нет!» — кричала обессиленная девушка, зажмурив глаза и закрыв уши, будто каждая частичка комнаты впитывалась в её кожу. «Пожалуйста, я не могу!» Вырвавшись из лап удушливых воспоминаний, Гермиона упала на каменный пол в коридоре. Еще не отойдя от недавнего потрясения, девушка не сразу поняла, вернулась ли в настоящее время. Повернув за угол, Грейнджер нашла знакомый подоконник. Она подбежала и в окне увидела ночное небо, усыпанное далёкими звездами. Полная луна светила ярко, и в её призрачном серебристом свете всё казалось чёрно-белым. Облегченно выдохнув, Гермиона убрала прядь волос с вспотевшего лба и нервно улыбнулась самой себе. Именно здесь, в этом коридоре, около этого подоконника произошел её недавний разговор с Малфоем. «Как иронично», — подумала про себя гриффиндорка. Шаги сзади напугали Гермиону и, приготовив свою палочку, девушка развернулась. Перед ней стоял, по иронии судьбы, знакомый слизеринец. — Грейнджер, успокойся, — поднял руки вверх парень в сдающемся жесте. — Еще не хватало в завершении этого прекрасного дня умереть, — съязвил он. — Что ты здесь делаешь, Малфой? — Гермиона, нервно выдохнув, убрала палочку в передний карман своих джинсов. — Могу то же самое спросить у тебя, — парировал Малфой. — Следишь за мной? — Нет, ты слишком примитивен в выборе места пребывания в одиночестве, — девушка сложила руки на груди, повернулась к окну. Малфой встал напротив и облокотился о стену. — Почему мы вечно сталкиваемся? — устало спросил слизеринец. — Самой интересно это узнать, — ответила Гермиона, на что Малфой хмыкнул. Гриффиндорка заметила, как немного заплетается его язык; он часто облизывал свои губы, вызывая легкое смущение у девушки. — До сих пор не могу поверить, что на балу была ты, — нарушил молчание Малфой. — Не всё в этом мире должно быть так, как хочешь ты, — произнесла сквозь зубы Гермиона, и Малфой повернул голову в её сторону. — Ты опьянён убеждением… — Я просто пьян, Грейнджер, — усмехнувшись, перебил слизеринец. —… будто, если я магглорожденная, я не могу быть красивой и нравиться парням, — пропустив усмешку парня, сказала девушка. — А кто тебе сказал, что ты мне понравилась? — резко выпрямился Малфой и встал напротив гриффиндорки на расстоянии двух шагов. — Чем ты можешь понравиться? — сверху вниз оглядел он её. — Теперь я понимаю, почему у вас с Уизелом ничего не вышло. Гермиона возмутилась, что он затронул личную тему, и сузила в раздражении глаза. — Во–первых, моя личная жизнь тебя не касается, а во-вторых, как ты узнал, что мы расстались? — Это очевидно, зануда, — картинно вскинул руку вверх он. — С начала сентября ты не таскаешься за ним, а он не злится из-за каждого проходящего мимо тебя парня, — будто что–то известное всему Хогвартсу проговорил Малфой. — Как мужчина, я понимаю Уизела. Тяжело уживаться с такой упрямой занудой. От нарастающего гнева и шока щеки Гермионы покраснели, а ладони сжались в кулаки. Заглядывая в серые глаза, Гермиона пыталась ухватиться за причину его язвительного тона. — Ты наказываешь меня за свою слабость? — первую догадку, которая пришла ей в голову, выдала гриффиндорка удивленному слизеринцу. — Слабость? О какой слабости ты говоришь? — Малфой заинтересованно наблюдал за обретшей уверенность девушкой. Немного подумав, как вытащить наружу «настоящего» Малфоя, Гермиона сделала шаг вперед. — Тебе понравился тот вечер… со мной. И не смей это отрицать, — его кадык дернулся, а дыхание участилось. — Ты хотел меня поцеловать… — Это ты хотела, — парировал Малфой, чуть тише произнеся ложь, в которую так старался поверить. — … И сейчас хочешь, — прошептала она ему в губы. Его горячее дыхание обжигало кожу Гермионы, и она то и дело одергивала себя, чтобы смотреть в серые, как грозовые тучи, глаза, а не на его приоткрытые губы. Страх неизвестности заставил тело дрожать, а дыхание с хрипом вырываться из легких. Его опьяняющий аромат и запах огневиски кружили голову и не давали ясно мыслить. Бушующий океан мыслей прервался прикосновением ледяного холода на коже. Когда его рука резко сомкнулась на хрупкой шее, несильно сжимая, когда его голова чуть наклонилась вправо, а на лице заиграла недобрая ухмылка, Гермиона посмотрела в глаза напротив, в которых плясали черти, полные злости и… возбуждения? — Решила, что знаешь, что я хочу? — рыкнул слизеринец, чеканя слова и приближая лицо девушки ближе к своему. — Запомни, Грейнджер: я умею делать больно, и, если понадобится, я смогу уничтожить тебя. — Невозможно уничтожить то, что давно разрушено, Малфой, — Гермиона задумчиво прикусила губу, и слизеринец заметил это. Малфой убрал руку с её шеи, и Гермиона гордо вздернула нос. — Тебе пора завязывать со своими фантазиями, — выплюнул ей в лицо парень. — Поняла? С фантазиями! — сделал акцент Малфой и быстрым шагом пошел в неизвестном направлении. Успокоив свое учащенное дыхание, Гермиона вновь повернулась лицом к окну, улыбаясь любопытной луне, в которой раз наблюдающей за ночными встречами студентов Гриффиндора и Слизерина. «Я смогла победить его. Но почему же тогда сердце готово выпрыгнуть из груди при одной лишь мысли о приоткрытых подрагивающих губах, как будто он сильно сомневался в том, что сможет протянуть еще какое-то время в подобном положении?» Улыбка с лица Гермионы моментально исчезла, а низ живота наливался сладкой тяжестью, от чего девушке захотелось плотно сжать ноги. «Чёртов Малфой», — прошипела Гермиона молчаливой луне, а та продолжала освещать лунным светом ночную темноту.