Разве нет?

            Большой зал был наполнен бесконечными разговорами о предстоящем матче по квиддичу. Было ощущение, будто болельщики переживали больше, чем сами игроки, что было заметно в суетливости и повышенном внимании. Драко наблюдал эту картину и мысленно усмехался. Очередной матч с гриффиндорцами всегда был загадкой. Исход был вполне предсказуемый: либо Слизерин, либо Гриффиндор. Но, признаться честно, вездесущие гриффиндорцы сильные и опасные соперники, что заставляет напрячься.             Кусок в горло не лез, а мысли были далеко от этого места. Сон пришел только в позднем часу, и от этого чувствовалась некая усталость. Странное чувство беспомощности и раздражения не покидало Драко с прошлого вечера. Неожиданное заявление Андерса Хилла заставило внутреннюю уверенность пошатнуться.             Волшебнику из Дурмстранга было намного проще заявить о себе и предстать в хорошем свете. Ему не приходится каждый день доказывать себе и всему волшебному миру, что темнота, поглотившая с головой, лишь выбор других людей, но не его. Андерс Хилл был одним из «неправильных» слизеринцев, как показалось Драко. Неконфликтный, дружелюбный слизеринец вызывал интерес у остальных, но не опасность. Это одновременно злило и восхищало.             «Неужели подобные парни нравятся таким, как Грейнджер?»             Гриффиндорка стала первой мыслью, появившейся у него в голове после сна. Возможно именно это вышибало все силы и уверенность в Малфое, но, по сути, только это возвращало к жизни и дарило то беспокойство, которого хотел сам он, а не внешние обстоятельства.             — Ну, что, волнуешься, Драко? — спросил Блейз, всем своим видом показав, что знает ответ на свой вопрос.             — Нет, — покачал головой Драко. — Только за тебя переживаю, — Блейз свел брови на переносице, и Драко чуть наклонился, чтобы прошептать другу на ухо: — Сегодня будет играть Уизлетта. А она неплохо играет, —Блейз странно улыбнулся: то ли весело, то ли с каплей грусти. — Теперь я спрошу: волнуешься? — Драко вернулся в прежнее положение и ждал ответа мулата, который не торопился отвечать.             — Нет, — ответил Забини, — как ты и сказал, она неплохо играет. — губы Драко растянулись в улыбке. — Чем сильнее противник, тем интереснее игра, согласен? — Драко хмыкнул и невольно кивнул головой.             — Если гриффиндорцы сегодня выиграют, — обратил на себя внимание Тео, — вы будете спать в гостиной, — Нотт указал вилкой на Блейза и Драко.             — Тебе надо вести лекции «Как замотивировать команду на успех», Тео, — сузил глаза Блейз, и Теодор вскинул руками.             — А тебе необходимо помнить, что гриффиндорцы — не так просты, хоть и притворяются белыми и пушистыми, — парировал Тео, и Блейз закатил глаза. — В тихом озере и кальмары водятся, — закончил слизеринец, играя бровями.             — Кстати о гриффиндорцах, — сказал чуть тише мулат, повернув голову в сторону Драко. — Она придет на игру? — Малфой почувствовал ком в горле, ладони слегка вспотели, а вилка в руке дрожала.             — Не знаю, — в тон ему ответил Драко. — Почему я должен это знать? — глаза невольно стали искать капну каштановых волос. Грейнджер, как и всегда, внимательно слушала своих дружков, улыбаясь одними глазами.             — Подумал, что раз ты к ней испытываешь… интерес, — Блейз неуверенно произнес последнее слово, осекаясь, — то будешь её ждать на трибуне болельщиков и…             — О чём ты вообще говоришь? — Драко искренне не понимал настроение реплики друга. — Зануды, вроде нее, меня не интересуют, — повторил Драко недавно сказанную фразу Хиллу.             Драко вновь посмотрел в сторону гриффиндорского стола. Грейнджер медленно и тщательно разжевывала пищу, не забывая смеяться и рукой прикрывать свою лучезарную улыбку. Сердце вновь напомнило о себе своим быстрым биением.             — Но мы же оба знаем, что это не так, — Малфой направил свой взгляд на друга. — Она в твоем вкусе.             — Поверь мне, Блейз, все девушки в моем вкусе: блондинки, брюнетки… рыжие, — Драко ехидно улыбнулся, наблюдая за веселой реакцией слизеринца.             — Это да, но это другое, — покачал головой Блейз, раздумывая о чем-то. — Это похоже на… — мулат глазами что-то искал, пока его взгляд не остановился, — … на клубнику.             — Что? — Драко удивился.             Отложив приборы, он сложил руки на столе, переплетая пальцы в деловом жесте.             — Поедание клубники, — уже увереннее и с умным видом произнес Блейз. — Ты все время ешь клубнику, иногда большими горстями. Да, она сладкая, вкусно пахнет, — перечислил Забини, — но от её регулярного поедания тебя уже тошнит. — мулат небрежно поставил локоть на стол, уложил подбородок на руку и взглядом указал в сторону Пэнси, рядом сидящей с Драко. — И ты тут же переключаешь свое внимание на… персик, — другой рукой он подхватил из глубокого блюда мягкий, мясистый фрукт. — Он больше, чем клубника, — покрутил в руке Забини сочный плод, и Драко с интересом наблюдал за этим действием, — и ты стараешься есть его медленно, чтобы растянуть удовольствие. И этот персик для тебя становится слаще и вкуснее других ягод, даже клубники.             — Забини, — обратился Малфой, — по-моему, тебе стоит завязывать пить. Алкоголь плохо влияет на твой мозг, — Драко усмехнулся, удивившись странному сравнению Грейнджер с персиком.             — Может быть и так, — в тон ему усмехнулся Блейз, — но в глубине души ты знаешь, что я прав.             Драко вновь обратил внимание на гриффиндорку, и их глаза встретились. Осознание сказанного Блейзом начало приходить — огромное чувство, как накатывающая волна цунами. Грейнджер устремила на него полный тревоги и непонимания взгляд. Он продолжал молча сидеть, одними глазами высматривая причину такого долгого контакта между ними. На скулах выступили желваки, подбородок приподнялся вверх, губы плотно сжались, а глазами он разбивал ни в чем не повинные окна. Что-то необъяснимое, но осязаемое блеснуло в ее глазах. Драко пытался рассмотреть это, но опоздал: она опустила взгляд, нервно закусила нижнюю губу и вновь подняла карие глаза, но в них уже ничего не было.             Спустя несколько часов…             — Гриффиндор победил! Со счетом 210:200 Гриффиндор выигрывает у Слизерина!             Всюду раздался гром рукоплесканий, восторженные крики студентов и взрыв хохота. Веселье и радость вокруг будто яд проникали под кожу, уничтожая каждую частичку хорошо начавшегося утра. Оглядев стадион, Драко заметил Гермиону, наблюдающую за медленно подступающей злостью в глазах слизеринца. Озирая всех присутствующих темным взглядом, он поджал губы. Взгляд его выражал холодное презрение.             Драко опустился на землю и зашагал в сторону раздевалок. Недовольные и разозленные слизеринцы из команды по квиддичу что-то бурно обсуждали, переходя на крики. Каждый пытался найти виноватых, обвиняя в каждом неверном движении и поступке другого. Признание неприятной действительности всегда было тяжелым испытанием для Слизерина, и поэтому болельщики факультета не подавали расстроенного вида, как бы показывая свою гордость и непоколебимость.             Сняв с себя форму и зайдя под душ, Драко поднял голову вверх. Прохладная вода смывала пот и усталость. Малфой не понимал, что пошло не так; в какой момент он услышал «Гриффиндор победил!» и осознал, что дальше бороться не имеет смысла. В какой момент осознание происходящего заставило пошатнуться и чуть не свалиться с метлы? Наверно в тот момент, когда Поттер, набирая скорость, сумел дотянуться до снитча, тем самым разрушив надежды Малфоя стать объектом рукоплесканий.             Завернувшись в полотенце, Драко прошлепал босыми ногами к своему шкафчику. В раздевалке не было ни одной живой души. Именно это и объясняло странную и непривычную тишину в этой комнате. Зачесывая мокрые волосы назад, он услышал скрип открывающейся двери и повернулся в сторону шума. Пэнси, грациозной походкой, с нескрываемым огорчением подошла к слизеринцу и обняла со спины за талию, упираясь лбом в широкую спину.             — Что ты здесь делаешь? — пробурчал Драко, никак не реагируя на неожиданный порыв девушки.             — Решила поддержать тебя, — чуть тише ответила Пэнси, прикасаясь губами к напряженной спине. — Мне жаль, что мы не выиграли.             — Да, мне тоже. — Драко вздрогнул, когда тонкие длинные пальцы провели сверху вниз по все еще влажной коже.             Он стоял опустошенный и усталый, заставляя себя довольствоваться знакомыми прикосновениями девушки, что ногтями несильно царапала некоторые участки кожи. Закрыв глаза, Драко начал потихоньку расслабляться, отдаваясь приятным ощущениям. Женская рука плавно направилась к торсу, рисуя бессмысленные узоры на коже. Проведя по одному из шрамов от Сектумсемпры, Драко вздрогнул. Боли давно не было, но воспоминания, заставляющие вспомнить каждый промелькнувший страх, остались.             Пухлые губы нежно целовали шею, вдыхая аромат геля для душа слизеринца, и девушка впитывала в себя каждый чуть слышимый вздох.             В голове проносились недавние сцены в туалетной комнате. Дрожащие руки неуверенно обнимали за плечи, окутывая теплом. Сладкий вкус губ опьянял и заставлял сходить с ума. Хрупкие пальцы путались в его волосах, притягивая к себе ближе, заставляя углубить поцелуй.             Незаметно нахлынула волна отрывистых воспоминаний, омрачая рассудок и наполняя теплом душу. По нервам и сосудам растекалась раскаленная огненная лава, ноги становились ватными, не давая стоять ровно на месте, а член постепенно напрягался.             Почувствовав жар и подступившее возбуждение, Драко открыл глаза и резко развернулся к слизеринке. Она опустила свои глаза вниз и довольно ухмыльнулась. Словно хитрая кошка она бродила по лицу парня глазами. Она обвила его шею руками, встала на носочки и прошептала ему в губы:             — Продолжим нашу маленькую шалость? — он смотрел на нее пустым взглядом. Именно этот взгляд сейчас мог выразить то, что он чувствовал: пустота и ничего больше.             Пэнси опустила руку между их тела и провела медленно вниз по напрягшемуся животу. Когда он почувствовал, как ее рука потянулась за край полотенца, остановил её одним движением.             — Извини, Пэнс, — сдавленно проговорил он, — но на этом закончим.             Развернувшись к ней спиной, Драко захватил свои вещи и закрыл шкафчик. Не стесняясь своей наготы, Малфой снял с себя полотенце и принялся одеваться. Слизеринка, заметно удивленная отказом парня, выпрямилась и встала напротив него, одной рукой облокотившись о подоконник.             — Что с тобой происходит? — спросила Пэнси, пока Драко натягивал свои штаны и застегивал ремень. — Ты уже не в первый раз отказываешь мне по неизвестным причинам. — девушка плавным движением откинула волосы назад и пристально взглянула на слизеринца. — Ты больше не хочешь меня?             — Пэнс, — начал Драко, встав напротив нее, но так и не взглянув в зеленые глаза. — Дело не в тебе, просто нет настроения.             — Тогда ты должен объяснить, что случилось, потому что…             — Должен? — перебил её Малфой и окинул ее недобрым взглядом. — Запомни, я никому и ничего не должен, в том числе и тебе! — сделал акцент на последнем слове парень. Девушка взглянула на него исподлобья, не понимая равнодушия слизеринца.             — Я не узнаю тебя, — прошептала девушка, взглянув в окно. — Ты стал злее, агрессивнее и… безучастнее, — Малфой хмыкнул и, положив палочку в карман, повернулся к зеркалу.             — Другого я и не ожидал, — довольно оскалился блондин и небрежным жестом поправил воротник рубашки. Повернувшись к расстроенной слизеринке, Драко вплотную подошел к ней и положил руку на плечо. — Тот Драко, которого ты знала, больше нет, — он покачал головой, — и больше не будет. — парень обошел девушку и взялся за ручку двери. Услышав только вздох печали и разочарования, Малфой вышел из раздевалки в компании остывающего пламени внутри себя.             Пребывая в своих мыслях в гостиной, Драко вертел в руках свою волшебную палочку, теряясь в умертвляющей тишине и косых взглядах со стороны. Все присутствующие понимали разгневанность Малфоя из-за неудавшейся игры, но даже эта удручающая часть дня не стала предметом злости парня. Хотелось залезть в собственную голову, быть случайным зрителем, и выкопать каждую шкатулку, в которой были воспоминания об упрямой гриффиндорке, и выбросить, а лучше сжечь, чтобы наверняка.             Почему вечно разум и чувства враждуют? Почему нельзя прийти к компромиссу и пойти навстречу друг к другу? Неужели все то, что покоится в душе человека, должно так отличаться от доводов рассудка и стандартов реальности? Хотелось бы найти ответ на каждый из этих вопросов, но жизнь — азартная штука. Чем больше в неё играешь, тем больше теряешь, а она засасывает тебя в свой водоворот, из которого найти выход — непосильная задача для смертных людей.             — Скучаешь? — резкий хлопок по плечу напугал Драко и заставил вздрогнуть.             — Придурок, — пробубнил Драко Блейзу, и тот засмеялся.             — За это ты меня и любишь, — подмигнул мулат, и блондин закатил глаза. Забини наклонился к уху парня. — Выпить не хочешь? — прошептал тот, и Драко, согласившись, качнул головой. Малфой встал с дивана и направился вслед за Блейзом в комнату.             Драко прошел к единственному столу в комнате и, облокотившись о деревянную поверхность, сложил руки в карманы. Забини достал бутылку с янтарной жидкостью и откупорил. Малфой отлеветировал два стакана и поставил перед другом. Наполнив стаканы огневиски, Драко пригубил благородный напиток, сделав небольшой глоток.             — Ты с собой целый чемодан огневиски привез что ли? — спросил Драко, указывая на стеклянную бутылку с дорогой этикеткой.             — А ты? — парировал Блейз. Драко непонимающе уставился на мулата, не понимая колкости вопроса. — Не смотри на меня так. Думаешь, я не замечаю, что ты иногда ночью уходишь куда-то с бутылкой огневиски? — Драко удивился осведомленности друга о собственных тайных похождениях в любую часть замка, лишь бы насладиться тишиной и опьяняющим напитком.             — Ты следишь за мной? — это единственный вопрос, который пришел ему в голову.             — Ты не сексуальная семикурсница, чтобы я следил за тобой, — усмехнулся Блейз и сделал глоток. — Я чутко сплю, поэтому отвлекаюсь на любой шум.             Драко повел плечом и также сделал глоток, не спешив проглотить обжигающий дорогой напиток. Прокрутив мысли в голове, он отодвинул стул и сел напротив мулата, пока тот допивал содержимое в стакане.             — Каждый справляется со своим дерьмом, как может, Блейз, — ответил Драко. — Это лучший из всех вариантов, которые у меня были, — парень демонстративно покачал стаканом в руке.             — А какие еще были?             — Ну, — Малфой взялся за горлышко бутылки и медленно наполнял стакан новой порцией, — мать предлагала обратиться в Мунго за помощью, но я посчитал эту идею глупой.             — Но ведь миссис Малфой часто навещает доктор Векслер, и, по твоим словам, ей становится лучше.             — Это так, — согласился Драко. — Но прошлый год сломал её больше, чем меня, — в его голосе прозвучала печаль вперемешку со злостью. — Она долго не могла прийти в себя после заключения Люциуса в Азкабан.             — Ты не общался с ним? — аккуратно поинтересовался Блейз.             — Нет, — твердо ответил Малфой. — И не хочу. Слишком долго этот человек управлял моей жизнью и решал все за меня, — одна только мысль об отце вызывала в Драко ярость. — Он променял свою семью, предал и уничтожил. Теперь он получит то, что заслужил, — расплату.             Ненадолго наступила тишина. Вся накопившаяся злость мутным потоком обрушилась на сидящего напротив Блейза. Драко осознавал, что друг ни в чем не повинен, но единственный, кто находился с ним в одной комнате и разделял его громкое молчание.             — У вас традиция такая что ли? — спросил ворвавшийся в комнату Тео. Синхронно повернув голову в сторону друга, Блейз вздохнул.             — Какая?             — Распивать огневиски без меня, — Нотт подошел к кровати Блейза, захватив стакан со своей тумбочки, и сел рядом, наливая напиток. Сделав пару глотков, Тео заинтересованно посмотрел на задумавшихся слизеринцев. — Ну, что, вы уже собрали свои вещи? — Блейз с Драко переглянулись.             — Зачем? — спросил Блейз.             — Не хотелось бы давить на больное, но мы проиграли, — Драко закатил глаза, а Блейз поднял брови. — А я вам сказал, что если мы не выиграем, то вы будете жить в гостиной.             Все трое засмеялись, что разрядило гнетущую обстановку. Чокнувшись стаканами, слизеринцы обсуждали неудавшуюся игру, обмениваясь колкостями в сторону гриффиндорской команды.             Около часа прошло после первого стакана огневиски, а слизеринцы даже и не думали расходиться. Тео всегда мог поднять настроение, даже если оно было на самом дне. Такие качества в людях очень ценятся: непринужденность, веселость и самоирония.             Три друга. Три слизеринца. Три таких разных человека имели дружбу, о которой могли бы позавидовать многие. Заводной Тео, рассудительный Блейз и импульсивный Драко. Все задавались вопросом: что могло объединить сомнительное трио в такую сплоченную компанию?             Ответ крылся на поверхности, и глубоко копать не требовалось. Все трое дополняли друг друга, собирая осколки своих потрепанных душ в небольшое окно, через которое можно увидеть всю полноту и реальность жизни.             В комнату вошел Андерс Хилл и поприветствовал выпивших слизеринцев.             — Вы даже проигрыш отмечаете? — с удивлением и улыбкой на лице спросил Хилл.             — Мы проиграли битву, но не войну, — заплетающимся языком гордо произнес Тео.             — Мы умеем принимать поражение, — вставил свои пять сиклей Блейз. — Пусть гриффиндорцы потешатся хоть чем-то, — Драко улыбнулся в стакан с огневиски. — Хочешь присоединиться? — Малфой недовольно посмотрел на Забини, но тот не придал его суровому взгляду повышенного внимания.             — Спасибо за приглашение, — Андерс кивнул головой в знак согласия и, отлеветировав свой стакан, протянул руку к бутылке. — Вы хоть раз выигрывали? — Драко озадаченно посмотрел на слизеринца. Ему хотелось понять: Хилл откровенно насмехался или действительно спрашивает из-за неведения?             — Несколько раз, — опередил Блейз мысли Драко. — Гриффиндор — одна из сильных команд, и не признает это только глупец. — Хилл покачал головой, а Драко продолжал крутить в руках свой бокал.             Было видно, что Андерс чувствовал себя не в своей тарелке. Он с самого начала стремился наладить отношения с соседями по комнате, но ему это удалось сделать только с Блейзом и Тео.             Драко никому не доверял, даже не пытался разглядеть в других людях человечность и понимание. В каждом Малфой видел не больше, чем случайного встречного, с которым обменяться парой тривиальных фраз — уже за гранью откровенности.             «Все люди, без исключения, носят три маски. Первая маска для близких и друзей. Здесь ты можешь поделиться своими победами и проигрышами, взлетами и падениями, болью и радостью. Вторую маску мы показываем всему миру. Под этой маской выбор не велик — либо ты всех, либо все тебя. А третью маску мы оставляем при себе. Её никто и никогда не увидит, потому что есть вещи; есть та боль и ощущения, с которыми ты должен научиться бороться и мириться сам».             Алкоголь погружал слизеринца в бурную реку с сильным течением. И все, что было необходимо, — это либо плыть против него, либо отдаться ему. Вернувшись мыслями в комнату, Драко наблюдал за живым разговором Тео, Блейза и Андерса. Упустив суть их непринужденной беседы, Драко попивал карамельно-миндального цвета напиток, наслаждаясь приятным лёгким ароматом и теплым вкусом с нотками сухофруктов.             — А как тебе наши девчонки? — спросил Тео. — Понравился кто-нибудь?             — Не буду скрывать, — начал Андерс, усмехнувшись в свой стакан и допивая содержимое, — у вас есть парочка симпатичных волшебниц.             — Надо же, — присвистнул Тео, а Блейз улыбнулся краешком рта, — и о каких конкретно ты говоришь?             Драко внимательно наблюдал за каждым движением, за каждой эмоцией слизеринца, в надежде успеть поймать того на правде или лжи.             — Есть одна девушка, которая мне больше всех понравилась, — Хилл перевел взгляд на Драко, который молча уничтожал его взглядом. Его желваки забегали, серые глаза готовы были обрушить свой вихрь и шторм на всех вокруг, а рука в кармане сжалась в кулак, что не ускользнуло от Андерса. — Но это будет нашим секретом, — все, кроме Драко, разочарованно покачали головой, как бы недовольные ответом.             — А с нашего факультета кто? — спросил Нотт, откинувшись на кровать, привстав на локтях.             — Я ни с кем особо не общался, — ответил Хилл, — но внешне мне понравились Трейси Дэвис и Дафна Гринграсс.             — Дафна? — удивленно спросил Забини.             — Да, — ответил Хилл, но заметил многозначительный взгляд остальных. — А что? — Малфой и Нотт переглянулись.             — Дафна была девушкой Блейза, — ответил за всех Тео. Хилл перевел взгляд на Блейза и поджал губы.             — Извини, дружище, — проговорил Андерс Блейзу, и тот покачал головой, как бы говоря, что ничего такого осудительного не произнес слизеринец.             — Всё в прошлом, — грустно ответил Забини, сделав большой глоток.             — Если не секрет, — продолжил Хилл. Драко взглядом пытался заставить того сидеть смирно и замолчать. — Что случилось?             Блейз разлил оставшийся алкоголь себе и остальным и, набрав воздуха в грудь, прямо посмотрел на Андерса.             — Она меня предала, — голос Блейза выдавал его боль. — Я не смог её простить. — Забини усмехнулся, но улыбка вышла болезненной и грустной.             — Простить? — спросил Хилл, а Драко медленно загорался. — Скажу тебе откровенно, простить — это легче всего, на это не требуется больших усилий. Но вот забыть, — Андерс устремил свой взгляд в окно. Драко заметил в его глазах грусть, досаду, печаль и что-то еще, похожее на… злость? — Память так устроена у человека, что самые светлые и тёплые моменты быстрее всех исчезают в нашей голове именно тогда, когда они могут нас подбодрить и даже спасти. А вот самые ужасные, темные воспоминания остаются надолго. Разрушая, превращая все в хаос, разрывая тебя на куски.             — И в чем же заключается твой совет? — со всей желчью выплюнул Малфой, но слизеринец не поддался на провокацию. Тот лишь усмехнулся кривой улыбкой и посмотрел на Драко.             — Если не хочешь, чтобы тебя разрушили, — начал Андерс, — сделай это за других. А еще лучше, — Драко сузил глаза, концентрируясь на каждом слове, — разрушь то, что делает тебя слабым.             После этих слов Малфой осознал, что он не единственный борется с темнотой внутри себя, которая постоянно давит и не даёт вдохнуть свежего воздуха.             «Человек подобен дереву. Чем больше стремится оно вверх, к свету, к солнцу, тем больше углубляются корни в землю, вниз, в глубину, к мраку, к злу».             Последний день текущей недели пролетел незаметно и быстро. Драко провел его в Хогвартсе в компании нескольких книг. Блейз еще днём отправился с младшей Уизли на свидание в Хогсмид, а Тео весь день провалялся в постели. В гостиной было всего несколько человек, занимающихся своими делами: кто-то писал эссе по Трансфигурации, кто-то играл в шахматы, кто-то просто делился последними сплетнями. Уже близилась тёмная ночь, а Драко до сих пор не обговорил с Грейнджер время их совместных уроков. Решившись обсудить все подробности лично, Малфой поднялся с дивана, закрыл книгу и застыл на месте.             «Почему это я должен бегать за ней и договариваться о времени?»             Драко направился к свободному столу и достал пергамент. Окунув перо в чернила, он принялся писать короткое, но информативное письмо гриффиндорке. Через несколько минут Драко закончил и перечитал написанное:

Грейнджер, ты слишком упряма или горда (хотя может и то, и другое), чтобы прийти и спросить о времени наших встреч на ближайшее время. Завтра после занятий приходи в библиотеку. Без опозданий.

Д.М.

            Положив письмо в конверт, Драко направился на выход из гостиной в Совятню.             Прикрепив письмо к лапке белой сипухи, Драко наблюдал за улетевшей птицей, в миг скрывшейся в ночи.             На следующее утро в Большом зале Драко высматривал гриффиндорку.             «Она ничего не ответила на письмо. Упрямая девчонка».             Грейнджер вошла летящей походкой в зал либо случайно, либо нарочно не замечая испепеляющего взгляда серебряных глаз. Она с легкостью опустилась на свое место и принялась за завтрак. Со стороны могло показаться, что Драко, как завороженный, не сводил глаз с Гермионы. Поэтому он встрепенулся и повернул голову в сторону Забини.             Блейз исподлобья смотрел в сторону гриффиндорского стола и ехидно улыбался. Проследив за ним, Драко обнаружил так же улыбающуюся девчонку Уизли, нервно разглаживающую руками свою юбку. Малфой невольно издал смешок и наклонился к другу.             — Я так понимаю, — Блейз встрепенулся, будто его ударили по голове чем-то тяжелым, — вечер удался? — Блейз взглянул на блондина и многозначительно улыбнулся. — Да? — удивленно вскинул брови Малфой.             — Очень даже удался, — проговорил Забини. — Не знаю, что будет дальше, — мулат кивнул в сторону гриффиндорцев, — но я не хочу это заканчивать.             Драко понимающе кивнул и похлопал друга по плечу. Здесь не нужно было долгих объяснений или оправданий. Здесь все было однозначно.             «Блейз попал в гриффиндорскую сеть. Неужели я выгляжу так же, когда смотрю на Грейнджер?»             Убрав улыбку с лица, Драко вновь поднял глаза и встретился взглядом с Гермионой. Малфой выдохнул и почувствовал, как колотится его сердце, разгоняя по телу адреналин.             «Я приду», — одними губами проговорила она, и Драко, поняв её слова, кивнул.             Переодевшись, Драко направился в библиотеку. Факелы на стенах освещали тёмные коридоры. Свет луны, просачивающийся сквозь окна, приглашал посмотреть на красоту ночи. Её тьма все больше и больше окутывала лес и озеро, и вместе с тем и мысли Малфоя становились более мрачными.             Очень сложно кого-то обучить способности закрывать свое сознание и не позволять залезть в голову. На это необходимо много работы, сил и терпения. В первые недели собственного обучения Драко злился на каждую свою ошибку, на каждую свою неудачу. Но чем больше он ошибался, тем больше хотелось прикладывать усилий. И, к сожалению, не все могут принять этот нелегкий путь.             Оставался один час до закрытия библиотеки, поэтому в просторном помещении с большим количеством книг почти никого не было (за исключением парочки студентов, спрятавшихся за большой стопкой книг). Миновав несколько стеллажей, Драко увидел яркий свет от ламп, что освещал ничем непримечательный угол библиотеки. Подойдя к свету, Драко прищурил глаза.             Гермиона сидела спиной к окну, одетая в школьную черную юбку и белую рубашку, которая обтягивала небольшую грудь. Улыбка не сползала с её лица, что позабавило Малфоя. Но увидев причину её веселья, Драко изменился в лице. Рядом с ней, почти вплотную, сидел парень и о чем-то рассказывал. Решив прервать раздражающую столь оживленную беседу, Драко кашлянул. Теперь на него смотрели две пары глаз: карие и голубые.             «Хилл».             — Я вам не помешал? — грозно спросил Драко, прожигая обоих взглядом.             Гермиона встрепенулась и повернулась всем корпусом к блондину.             — Нет, все в порядке, — пролепетала девушка, разглаживая складки на юбке. — Мы уже закончили, — все еще улыбаясь слизеринцу, проговорила она.             Она не переставала улыбаться, что злило Драко еще больше.             — Да… я уже хожу, — Андерс поднялся со своего места и собрал свои тетради в сумку. — Увидимся завтра, — обратился Хилл к Грейнджер.             Он осторожно взял её руку и слегка коснулся губами ладони. Гриффиндорка покраснела от смущения, а Малфой от злости.             Андерс развернулся к Драко, кивнул и направился на выход. Слизеринец подошел к столу, небрежно кинул на него свою книгу и, не посмотрев в сторону гриффиндорки, начал.             — У нас есть час, чтобы я тебе объяснил основы легилименции.             Библиотека наполнилась тишиной, разбавляемой только присутствием двух студентов. Время подходило к закрытию, а результата практически не было.             Для попытки оградить свое сознание от посторонних Грейнджер решила представить маленькую комнату. Небольшое помещение украшало несколько зажженных фонарей и замысловатая резьба. Пройдя вперед, можно было увидеть небольшой круглый столик, на котором лежал толстый фолиант без названия и автора. Пролистав страницы от начала до конца, Драко не смог найти ни одной исписанной страницы.             «Неплохая идея», — подумал слизеринец, молча похвалив гриффиндорку.             Улыбнувшись своим мыслям, Драко взял перо и макнул его в чернила. Остановившись на странице в середине книги, Малфой раздумывал над воспоминанием Гермионы, которое ему бы хотелось увидеть. Первое, что пришло в голову, Драко принялся выводить своим почерком на бумаге:             «Радость».             Стены вокруг задрожали, страницы зашелестели и дымчатые руки вылезли из книги и одним большим движением толкнули слизеринца в неизвестное. Открыв глаза, Драко очутился в небольшой гостиной. Горел уютный камин, возле него расстилался зеленый пушистый ковер, а на стенах зажглись несколько свечей, позволяя увидеть доходящие до самого потолка книжные шкафы с большой коллекцией различных обложек и размеров книг. Посередине комнаты стоял праздничный стол с едой, вокруг стулья, а на стульях люди. Мужчина с радушной улыбкой нежно обнимал за плечи рядом сидящую женщину с пышными каштановыми волосами. Их взгляды были направлены на их маленькую копию. Девочка не переставала улыбаться, что позволило обратить внимание Драко на кривые зубы.             «Грейнджер», — пронеслось у него в голове, и он едва заметно улыбнулся.             В доме стояла атмосфера празднества и веселья. Не хотелось покидать это приятное и, по ощущениям, тёплое место. Наблюдая за этой картиной, Драко невольно вспоминал свои семейные праздники, на которых грусти и раздражению не было места. Почувствовав мощный толчок в спину, Малфой полетел в окно и вновь очутился в школьной библиотеке.             — Это слишком личное, — опустив глаза и заправив прядь волос за ухо, объяснила Гермиона.             Отдышавшись, Драко поерзал на стуле и, собрав мысли в кучу, вновь надел маску безразличия.             — Ты совершенно не умеешь держать под контролем свое сознание, — гриффиндорка сердито насупилась, опустила голову и взглянула на него исподлобья.             — Это только первое занятие, — объяснила чересчур эмоционально девушка. — Я стараюсь, и…             — Значит нужно больше стараться, — отчеканил Малфой, чем больше выводил девушку из себя. — Такими темпами ты никогда не научишься окклюменции.             — Знаешь что, — Гермиона так резко встала, что Драко невольно проследил за этим действием, — если бы ты спокойно и без грубостей мог все объяснять, мне было бы в несколько раз легче, и я была бы увереннее.             Сидя на стуле, Драко оттолкнулся ногами от пола и прислонился бедрами к столу.             — Если тебе что-то не нравится, ты можешь пойти и попросить помощи у Хилла, — Гермиона приоткрыла рот, но тут же его закрыла. — Нежность и снисходительность — это не ко мне.             — Что? — громко спросила девушка, но тут же осеклась. — Какое тебе дело до Андерса? — Драко покачал головой и уголок его рта поднялся в кривой усмешке.             — Мне — никакого, — ответил без лишних эмоций слизеринец. — А вот он на тебя имеет большие планы, — протянул он и сверкнул глазами, что озадачило гриффиндорку.             — О чем ты говоришь?             Драко оттолкнулся от стола и подошел к Гермионе, не нарушая ее личное пространство.             — Я говорю о том, что красавчика из Дурмстранга привлекают серые мыши, вроде тебя, — гриффиндорка сглотнула ком в горле, а в глазах загорелся какой-то подозрительный огонёк. — Держу пари, он уже мысленно отымел тебя в каждом помещении Хогвартса. Тяжело, наверно, строить из себя неприступную, когда подобные парни раздевают тебя глазами? — Гермиона тяжело вздохнула и сжала маленькие кулачки. — Ты уже позволила ему притронуться к себе, да? — её губы задрожали, а карие блюдца наполнились слезами. Она сделала шаг вперед и подняла голову вверх.             — Какой же ты подонок, — тихо произнесла девушка, стараясь не выдать пламенный огонь внутри и накатывающиеся слёзы. — Видеть тебя не хочу.             Гермиона собрала свои вещи и вылетела из библиотеки, словно пробка от шампанского. Драко так и остался на месте, даже соизволив проводить расстроенную и разозленную гриффиндорку взглядом.             — Черт, — зашипел Малфой и с кулака ударил ни в чем неповинный стол.             Прикрыв на мгновение глаза, он попытался успокоить нахлынувшую волну раздражения, что, словно одеялом, накрывала с головой и не давала скинуть с себя тяжелый груз.             — Сука, — выругнулся Драко, разозлившись то ли на себя, то ли на неё, то ли на Хилла.             «Этот чертов мудак даже близко к ней не должен подходить».             Стукнув последний раз по деревянной поверхности, Драко бегом направился в сторону покинувшей библиотеку гриффиндорки, которая скрывалась во мраке одиноких прохладных коридоров.

***

            В груди болело, как от мощного удара; в горле пересохло настолько, что даже ведро воды не утолило бы жажду; голова кружилась от переизбытка эмоций, а ладони сжались в кулаки, больно впиваясь ногтями в кожу. Гермиона преодолевала один этаж за другим; один коридор сменял другой, но перед глазами до сих пор стоит образ статного слизеринца, произнесшего до боли в сердце ужасные слова.             «Держу пари, он уже мысленно отымел тебя в каждом помещении Хогвартса», — в голове набатом крутились обидные слова, заставившие эмоции взять вверх.             Дойдя до знакомого портрета, Гермиона не спешила зайти в башню. Она остановилась у одного из окон и, опираясь руками о подоконник, стала вглядываться в ночную тьму, что была безмолвна и тиха.             «Как он мог говорить такие вещи? Что двигало его высокомерным поведением?»             Слезы стекали по горячим щекам, постепенно отрезвляя, но не успокаивая громко грохочущее сердце.             Малфой умел делать больно, и делал это грамотно. Он даже глазом не моргнул, будто заранее подготовил раздирающую на части речь. Не прямо он заявил, что она девушка легкого поведения и готова отдаться любому парню школы только из-за одного многозначительного взгляда, что будет предназначаться только для неё. Насколько нужно не любить людей и все, что с ними связано, чтобы бить по самому драгоценному, что есть у человека, — гордости?             Нервный поток мыслей прервал звук приближающихся шагов, нарушая пустынное уединение. Повернув голову, Гермиона от усталости закатила глаза и, лениво развернувшись, направилась к портрету.             — Стой! — пронеслось эхо по всему коридору, а Гермиона не намерилась останавливаться. — Не смей уходить!             Подлетев, словно леопард, Малфой преградил ей дорогу.             — Уйди с дороги, я не хочу тебя видеть, — стараясь как можно спокойнее ответила Гермиона.             — Мы не договорили, — парировал Драко, не обращая внимание на безучастное выражение лица девушки.             — Мне не о чем с тобой разговаривать, — произнесла она, намеренно глядя куда-то позади парня.             — Зато мне есть, о чем.             Гермиона никак не отреагировала на реплику слизеринца.             — Фирокс грайфем, — проговорила гриффиндорка, и портрет пропустил её, окинув печальным взглядом.             В гостиной горел камин, а на диване сидел безучастный Клэй, читая книгу.             — Ты остановишься, и я выскажу все, что хочу, — Гермиона не заметила, как следом за ней вошел Малфой, остановившись у стены.             — Я не приглашала тебя войти, — заметила гриффиндорка, кидая сумку на свободное кресло.             — А я и не нуждаюсь в приглашении, — в его глазах промелькнула насмешливая искорка, и он принял суровое выражение лица.             Клэй, все это время наблюдающий за перепалкой этих двоих, не смел произнести ни слова. Закрыв книгу, он поднялся и двинулся в сторону Гермионы, заметив её заплаканные глаза.             — Гермиона, что случилось? — девушка глубоко вздохнула и повернулась в сторону пуффендуйца, но ответ вырвался не из её рта.             — Много вопросов, Сандерсон, — грубо ответил слизеринец. — Не лезь не в свое дело.             — Тебе следует уйти, — проговорил Клэй, спрятав Гермиону за спину. — Девушка ясно дала понять, что тебе здесь не рады.             — Иначе что? — Малфой угрожающе сделал шаг вперед к Сандерсону.             Они вперились друг в друга одинаково злыми взглядами, и эта стычка не сулила ничего хорошего.             — Прекратите! — крикнула гриффиндорка, и встала между ними. Они продолжали уничтожать друг друга взглядами, не обращая внимание на девушку. — Клэй, успокойся, — обратилась она к пуффендуйцу, — а ты, — Гермиона обратилась к слизеринцу, — должен немедленно уйти.             — Я никуда не уйду, — сквозь зубы проговорил каждое слово Драко, а его взгляд все еще был направлен на Сандерсона.             — Тебя вышвырнуть отсюда? — спросил Клэй с нажимом.             — Попробуй, — они сделали маленький шажок вперед, из-за чего девушка была плотно зажата с двух сторон.             — Прекратите! — легким движением рук гриффиндорка отодвинула разъяренных парней. — Хорошо, я поговорю с тобой.             Малфой победно улыбнулся, гордо вскинув подбородок.             — Ты уверена? — обратился Клэй к Гермионе, все еще обеспокоенный её состоянием.             — Да, все в порядке, — покачала головой девушка. — Ты не мог бы нас оставить наедине? — парень неуверенно кивнул головой, в последний раз окинул слизеринца презрительным взглядом и направился вверх по лестнице в свою комнату.             Гермиона нервно выдохнула, на секунду прикрыла глаза и развернулась лицом к Драко.             — Малфой, какого дьявола ты только что тут устроил? — он издал нервный смешок и облизнул губы.             — Я устроил? — спросил он с полным непониманием смысла вопроса. — По-моему, мистер Спасатель начал эту геройскую херню, а не я.             — Перестань ругаться, — настойчиво попросила Гермиона, и в его глазах она разглядела надвигающийся шторм.             — Извини, что не отличаюсь вежливостью, как мистер Хилл, — последнее он произнес с издевкой, словно эти слова обжигали ему язык.             — Да что тебе Андерс сделал? — всплеснув руками, спросила гриффиндорка, медленно закипая от накопившейся злости. — Почему ты так ненавидишь его?             «Бесконечно злиться на него было куда проще, чем сходить с ума от перемен его настроения».             — У меня слишком плотный график, чтобы тратить время на ненависть к этому придурку, — пожал плечами Драко, осматривая гостиную. — Он меня просто раздражает.             — И всё? — Гермиона издала смешок, удивляясь абсурдности причины его негодования. — И причем тут я? — Малфой решился прямо посмотреть в глаза девушки.             — Притом, — он выпрямился и окинул гриффиндорку надменным взглядом. — Ваш дуэт вызывает… жуткое отвращение.             — О, Мерлин, — закатила Гермиона глаза и провела ладонями по лицу. — Да что с тобой не так, Малфой? — она уже окончательно сорвалась на крик, не беспокоясь, что Клэй может услышать. — В чем твоя проблема?             — Ты! Ты моя проблема! — крикнул он, указав пальцем в сторону ошалевшей девушки. На миг комнату окутал туман тишины, рассеивающийся тресканьем поленьев в камине. Гермиона неотрывно наблюдала за снующим туда-сюда слизеринцем. Будто что-то уловивший в её молчании, он остановился и взглянул на неё. Гриффиндорка заметила в его глазах беспокойство и услышала учащенное дыхание (то ли своё, то ли его). — И ты же её решение, — закончил он свою речь, и её эмоциональное равновесие пошатнулось.             В голове творился беспредел, руки постепенно становились влажными, а громкие вздохи выдавали смятение и удивление.             — Поцелуй меня, — слова вылетели быстрее, чем Гермиона успела подумать. Неуверенно подняв голову, девушка увидела в серых глазах такое же удивление и смятение.             — Что? — он в неверии сузил глаза, и гриффиндорка прикусила нижнюю губу.             — Поцелуй меня, Малфой, — второй раз говорить эту фразу оказалось неожиданно проще, но попытки унять дрожь в голосе провалились с крахом.             Медленно наступая, он приближался к девушке, что нервно теребила края рукавов рубашки. Вплотную подойдя, он убрал надоедливую прядь волос со лба и наклонился к её лицу. Её глаза, наполненные ярким светом настенных ламп, смотрели на него умоляющим взглядом. Эти глаза не позволяли отвернуться или скрыться на самом краю света.             Эти глаза просили остаться.             — Если я поцелую тебя, — он нервно сглотнул, накрывая теплую щеку девушки своей ладонью, — то уже не смогу отпустить.             Словно под воздействием чар, душа Гермионы переполнилась блаженством, а прикосновение холодной ладони заставило бегать мурашки по коже.             — Так не отпускай, — прошептала она в его губы, задержавшись на сером тумане в глазах парня. Внутри сразу отдало прохладой, а в нос ударил знакомый запах его кожи, отчего глаза невольно прикрылись.             Не успев сделать судорожный вдох, Гермиона почувствовала сладкий вкус карамельных леденцов на губах. Властные руки обвили узкую талию, и девушка ахнула от такого напора, отдаваясь целиком и полностью в объятия слизеринца.             Он целовал жадно, страстно и при этом осторожно. Будто этот поцелуй был спасательным кругом, который мог выскользнуть из его рук в любой момент и обречь на погибель.             И он погибал. Он тонул. В эту самую минуту; в этой дерзкой, неугомонной девчонке. Казалось, мир перестал вращаться, перестал существовать. Все мысли о неправильности и абсурдности их действий растворились в этой борьбе их языков.             Гермиона на миг отстранилась, чтобы взглянуть на парня. Серые глаза будто проникали в самую душу, нежно-розовые губы манили своей идеальностью, аристократичные черты лица придавали серьезности и скрывали смятение, если он его вообще испытывал. Гриффиндорка облизнула губы и, сделав глубокий вдох, вновь запечатала ему рот поцелуем.             Гермиона почувствовала нарастающий жар и лишь удивлялась тому, насколько происходящее совпадало с реальностью. Она оттягивала на затылке его волосы, и он, довольно зарычав, сжал пальцы на женской талии. Еще в первый раз Гермиона заметила, что слизеринцу больше всего нравилось. Поэтому, путаясь в светлых шелковистых волосах, она растягивала этот момент, с надеждой продлить это сумасшествие, насколько это возможно.             Оторвавшись от искусанных губ, Малфой прислонился своим лбом к её и, успокаивая свое неровное дыхание, посмотрел в глаза напротив.             — Где твоя комната? — низким и глухим шепотом спросил Драко.             Гермиона облизнула губы и также неровно задышала.             — Вверх по лестнице и направо.             Грейнджер попыталась отдышаться, но в эту же секунду он резко подхватил её под бедра, и она обняла его ногами.             Снова получив порцию безжалостных поцелуев, Драко наугад шел вперед, одной рукой придерживая хрупкое тело, а второй ориентируясь в пространстве. Преодолев десяток ступеней, которые казались бесконечными, он открыл рукой дверь и бесцеремонно ворвался в пустую комнату. Опустив девушку на пол и максимально прижав её к своему телу, он принялся изучать каждый открытый участок длинной шеи. Он жестко сминал маленькую грудь, страстно кусая шею и зализывая каждый участок поврежденной кожи, будто извиняясь. Её теплое прерывистое дыхание сводило с ума, заставляло прижиматься к девушке еще сильнее.             Проворные длинные пальцы ловко расстегивали одну пуговицу за одной, не забывая затрагивать волнующие части тела гриффиндорки. Гермиона нежно проводила губами по его шее, наслаждаясь опьяняющим миндальным запахом кожи.             — Грейнджер… — его шепот раздался в тишине, заставляя сердце вырываться из груди.             Все чувства, что Гермиона не смогла разобрать в его голосе, проявлялись в пульсирующей жилке на шее. Прикосновения его рук, словно жидкий сладкий мёд, растекались по всем доступным частям тела, распаляя желание девушки наконец-то потерять контроль.             Разделавшись с последней пуговицей, Драко откинул куда-то в темноту женскую рубашку и провел пальцами по краю бюстгальтера. В свете луны Малфой мог разглядеть выпирающие ключицы, созвездия веснушек на груди и плоский живот, что был максимально напряжен. Он быстро снял свою рубашку, подтолкнул гриффиндорку на кровать и, закрыв ей рот поцелуем, навалился сверху, одной рукой упираясь в мягкие простыни, а другой проведя снизу-вверх к краю юбки. Ловя каждый её вздох ртом, Драко наслаждался прикосновениями маленьких ладоней, что неуверенно, но чувственно проводили по торсу, отчего разряд тока ударил в ту же секунду. Оторвавшись от манящих розовых губ, он спускался поцелуями вниз, попутно стягивая юбку к ногам. Добравшись руками до грудей, Драко одной рукой расстегнул незатейливую застежку, сдвинув бретельки сначала с одного плеча, потом с другого. Её дыхание по-прежнему было сбивчивым, но оказавшись без прикрытия, девушка заметно занервничала.             — У тебя мурашки, — Драко провел одними подушечками пальцев между грудей девушки, наслаждаясь каждым вырванным тихим вздохом из её груди. — Тебе холодно?             — Нет, — замотала головой Гермиона, подстраиваясь под каждое прикосновение длинных пальцев.             — Хорошо, — прошептал Малфой. Он наклонился к небольшим полушариям и несильно сжал. Заметив бурную реакцию гриффиндорки, Драко хищно улыбнулся. — Мне нравится.             — Что? — спросила девушка глухим голосом, из последних сил хватаясь за ускользающую реальность.             — Мне нравится, что я могу заставить тебя почувствовать.             Осторожно сжав её полушария, он приблизился губами к одной груди, а вторую нежно ласкал, потирая большим пальцем набухший сосок. Гермиону разрывало от приятных ощущений, что взрывной волной прокатились от кончиков пальцев до кончиков волос. Когда Драко втянул сосок в горячий рот, девушку охватил жар, что разгорался все сильнее, сжигая все на своем пути. Он ласкал зубами, языком, прижимаясь все ближе, а она лишь дрожала, тяжело дыша и цепляясь за него, царапая фарфоровую кожу.             Драко втянул сосок сильнее, и услышал вырвавшийся стон. Протяжный сладкий звук распространился по всей комнате, словно музыка, утонченно трогающая душевные струны. Проведя влажную дорожку от середины груди до шеи, он резким движением руки приподнял ее за подбородок и яростно впился губами в приоткрытый рот.             Эта невыносимая занудная девчонка разжигала тот огонь, который разгорался до размеров Адского пламени. Она даже ничего не делала для этого. Просто отдавалась без остатка, не требуя ничего взамен. И если огонь поглотит его с головой, то пусть она либо потушит его, либо подкинет дров.             Драко медленно спустился вниз, проведя дорожку из поцелуев от шеи до живота. Просунув руки под бедра гриффиндорки, он нащупал резинку трусиков. Немного оттянув ее, он провел пальцами по низу живота, наблюдая за тихими стонами девушки. Аккуратными движениями он стянул ненужный элемент одежды, не спеша снимать юбку. Нагнувшись к животу, для легкого, почти невесомого поцелуя, Драко почувствовал, как ноги гриффиндорки заметно напряглись и сжались. Подняв глаза вверх, тем самым прекратив обжигать персиковую кожу горячим дыханием, Малфой сглотнул.             — Ты стесняешься меня? — его ладони сжали простыню, а взгляд был направлен вниз.             — А ты как думаешь? — её шепот был еле слышен.             — Это лишнее, — помотал головой Драко, ухмыльнувшись краешком рта. — Скажи, тебе приятно?             Он накрыл своей ладонью промежность девушки, и та довольно выдохнула, закусив губу. Сквозь тонкое кружево Драко поглаживал воспаленную плоть, а затем осторожно надавил пальцами. Она закрыла глаза и отдавалась приятным прикосновениям, задыхаясь и кусая до крови измученные губы.             Проигнорировав вопрос парня, девушка извивалась, словно змея.             — Хорошо, можешь не отвечать, — шепотом произнес Малфой, раздвигая зажатые ноги гриффиндорки второй рукой. — Твоё тело мне все расскажет за тебя.             Стянув, наконец, пышную юбку вместе с трусиками, Драко вновь вернулся к промежности и накрыл её своей ладонью, проделывая те же самые действия, что и с тканью. Гермиона ожила, испытывая острое наслаждение, словно горячий воск разливали ей на кожу. Она застонала ему в губы, когда он внутри начал водить круговыми движениями.             — Какая ты мокрая, — его хриплый голос разрушал неуверенность и уносил далеко за пределы комнаты.             Большим пальцем он надавил ей на клитор, и наслаждение между ног запульсировало с новой силой. Зарычав, Драко прикусил мочку её уха, посылая дрожь по всему телу. Не было ничего и никого вокруг: только он и его сбившееся дыхание, что опаляло нежную кожу на шее.             Открыв глаза, Гермиона наблюдала за руками, что ловко расправились с ремнем, расстегнули молнию на брюках и отбросили их вместе с трусами в угол комнаты. Накрыв собой девушку, он нежно поцеловал её. Его холодные, как лёд, руки бродили по телу Гермионы, и ей казалось, что слизеринец одним прикосновением может остановить движение крови по венам. Но этот лёд обжигал, наполнял тело неиссякаемым теплом.             Не переставая терзать её губы, он вошел в её узкое, сжавшееся лоно, и Гермиона вскрикнула, на мгновение застыв от новых ощущений. Будто что-то осознав, Драко медленно повернул голову, чтобы разглядеть лицо гриффиндорки. Из ее глаз брызнули несколько слезинок, что оставили на щеках узкие дорожки.             — Грейнджер, — Малфой прочистил горло, и Гермиона посмотрела ему в глаза, — ты ничего мне не хочешь сказать?             — Я… — «А что она могла сказать? Что никто до этого момента даже близко не прикасался к ней так, как он?» — Зачем что-то говорить, если ты и без слов все понимаешь?             Он прикрыл глаза и, облизнув пересохшие губы, вновь вгляделся в испуганное лицо девушки.             — Ты уверена? — она приоткрыла рот и вдохнула побольше воздуха и выдохнула через нос. — Ты пожалеешь об этом.             Гриффиндорка удивилась его заявлению, что также сидело у нее в голове, но предназначенное для него.             — Пожалею, — согласилась гриффиндорка, проведя рукой по лицу Драко, что подсвечивало сиянье луны. — Но это будет потом, — он сузил глаза, недоверчиво наблюдая за движением руки. — А сейчас… я хочу сделать то, чего больше всего боюсь и хочу.             Линии высоких, четко очерченных скул чуть сгладились, но при этом выражение лица стало более хищным.             Не в силах справиться с собой, Драко наклонился и поцеловал её, поддавшись бушевавшему желанию. Она поцеловала его в ответ, позволяя языком исследовать её рот. Вновь подавшись вперед, Драко вошел в неё, ловя ртом неконтролируемый стон девушки.             Она зажмурила глаза; одной рукой сильно сжала его плечо, а второй продолжала вцепляться в простыню, отдавая ткани всю боль.             — Чшш, — прошептал Драко и провел подушечками пальцев по лицу Гермионы. — Потерпи, сейчас будет приятно.             Девушка неуверенно кивнула, и он наградил её еще одним толчком, войдя в этот раз почти на всю длину.             Гермиона постепенно привыкала к новым ощущениям, уже извиваясь от нахлынувшего наслаждения, а не от боли.             — Драко, — простонала гриффиндорка, уже полностью теряя контроль и рассудок над своим телом.             Он вонзался в нее, не останавливаясь, набирая темп. Лоб его покрылся испариной, а неглубокие укусы, оставленные на плечах, только подливали масла в огонь.             — Давай, детка, кончи со мной, — прорычал ей в шею Драко, наслаждаясь невероятными стонами, что Грейнджер издавала, с закрытыми глазами наслаждаясь каждым толчком.             Израсходовав последние силы на стоны, Гермиона уже не кричала, а хрипела, что породило мысль о приближении к пику удовольствия.             Не прекращая двигаться внутри нее, Малфой просунул руку между их телами и, очертив пальцем половые губы, начал массировать набухший бугорок.             — Ах, — раздалось с новой силой по комнате, и гриффиндорка закатила глаза, купаясь в наслаждении.             Издав одновременный стон, они оба закричали от удовольствия. Девушка выгнула спину, и сильный оргазм охватил её.             Драко толкнулся в нее еще несколько раз и, погрузившись в её лоно глубоко, до самого основания, наполнил ее своим семенем. Малфой обессиленно лицом уткнулся в ее шею, переводя сбивчивое дыхание.             Гермиона убрала с лица влажные пряди волос, тяжело дыша и чувствуя подступившую жажду. Больше пяти минут единственные неспящие в башне студенты лежали в такой позе, переводя дух и наслаждаясь недавним пиком наслаждения.

***

            Драко перевернулся на спину и глубоко вздохнул, переведя взгляд на луну, в лучах которой комната преобразилась голубым цветом. В звенящей тишине никто не решался произнести и слова. Лишь громкий стук двух сердец заглушал неровное дыхание обоих.             Неожиданно Драко почувствовал ощутимую тяжесть. Повернув голову, он сразу наткнулся лицом на копну волос, что разметались на его груди в хаотичном порядке. Гермиона прикрылась одеялом, подставляя лунному свету голые плечи, и уткнулась носом в широкую грудь, потершись щекой.             — Грейнджер, — обратился Драко к вовсю сопящей девушке, — что ты делаешь?             — Сплю, как видишь, — Малфой усмехнулся и облизнул нижнюю губу.             Прикрыв глаза, парень аккуратно обнял её за плечи, а она опустила свою ладонь ему на живот.             — Мы сошли с ума, — прошептал Драко, накручивая на палец прядь каштановых волос.             — Возможно, — согласилась Гермиона и, немного помолчав, продолжила: — Но мы никому не скажем.             Малфой поправил одеяло и расплылся в улыбке, но та, скорее, была вымученной и грустной.             Спасительная тьма и прохлада коснулись распаленного лица, и Драко оказался в объятиях ночи.

***

            Первые лучи утреннего солнца проникли в комнату. Гермиона, приоткрыв один глаз, упала лицом в подушку, прячась от яркого света. Через несколько минут, приняв решение выбраться из теплой постели, гриффиндорка села на кровати, натянув одеяло до самого подбородка. Переводя взгляд с одного угла на другой, Гермиона осматривала комнату, пребывающую в беспорядке: разбросанные вещи, большое количество исписанных листов по всему полу, бордовый плед валялся в ногах. Посмотрев вправо, Гермиона рукой провела по месту рядом с собой, не так давно согретое теплом слизеринца. Опустившись на подушку, которая в эту ночь предназначалась Малфою, Гермиона глубоко вдохнула самый сладостный и волнующий аромат, — единственное, что теперь напоминало о том, что он был здесь. Целовал, прижимал, не отпускал, дарил невероятные ощущения.             Опустив ноги на пол, Гермиона осматривала комнату в поисках рубашки, чтобы хоть чем-то прикрыть свою наготу. Встав на колени и рукой проведя под кроватью, Грейнджер нащупала какой-то неизвестный предмет ее гардероба. Подхватив вещь пальцами, Гермиона достала её и обнаружила в руке галстук в серебряных и зеленых цветах.             Отдаваясь в плен приятным воспоминаниям, Гермиону не покидал бурный поток мыслей, что шумел в её голове.             «Как в одном человеке могут уживаться жестокость и нежность? Цинизм и чувственность? Живительное тепло и мертвенный холод? Малфой — это вечная загадка, которую невозможно разгадать. Это далекая звезда, до которой невозможно дотянуться. Это глоток чистой воды, в котором нуждаешься в гибельной засухе. Да, Малфой — это зависимость. Это водопад эмоций, которых хочется всё больше и больше».