Разве нет?

            Прошло четыре дня. С каждым новым днём солнце становилось жарче, погода теплее, а мысли запутаннее. После безумной ночи, которую Грейнджер и Малфой разделили друг с другом, никто из них не решался заговорить. Воспоминания о податливом теле, нежной коже и жадных поцелуях будто стали сном, который закончился уж слишком быстро. И кто бы мог подумать, что ничем непримечательная, скромная и всезнающая гриффиндорка окажется страстной и манящей девушкой, что одним прикосновением пробуждала те чувства и эмоции, о которых Драко даже не догадывался.             Совет Блейза переспать с Грейнджер и тем самым обозначить, что она просто еще одна девчонка, которая побывала в его постели, оказался тотальным провалом. Из последних сил Драко хотел зацепиться за надежду, что гриффиндорка ничем не лучше какой-нибудь длинноногой аристократки или обычной симпатичной чистокровной девушки с нехилым состоянием, но эта надежда ускользала все дальше и быстрее, словно держишь за хвост змею, что рвется на свободу. Её волнующие стоны, теплое прикосновение пальцев, вишневый запах кожи, длинные волнистые волосы, что разметались по подушке, теперь казались единственно правильным и полном представлением настоящей достойной девушки, что должна привлекать, интересовать и сводить с ума.             Выбраться из тёплой постели, на которой Драко бок о бок спал с Гермионой, было единственным правильным решением. Проснувшись рано утром, около пяти часов утра, первое, что он увидел, — спокойное и умиротворенное лицо гриффиндорки. Ресницы чуть подрагивали, рот немного приоткрыт, а морщинка между бровей разгладилась. Одна рука была спрятана под подушкой, а вторую она подложила под щеку, еще плавая в удивительном, нереальном мире снов. Одеяло не смогло скрыть обнаженные узкие женственные плечи, покрытые различными созвездиями родинок. Яркий утренний свет упал на её лицо, и она зажмурилась, словно маленький ребенок, чем вызвала искреннее веселье и улыбку на лице блондина. Облизнув полные губы, Драко осторожным движением руки провел кончиками пальцев от локтя девушки до лопатки. Рисуя только ему известные узоры, он спустился ладонью вниз по её голой спине. Драко вновь обратил внимание на мирно спящую гриффиндорку, и что-то странное в груди загорелось Адским пламенем. Дышать становилось тяжелее, все вокруг расплывалось и превращалось в дым. И только негромкое посапывание, что нарушало мертвую тишину в комнате, и лицо, покрытое еле заметными веснушками, стало единственным плотом, что удерживал Малфоя на плаву. То, что выбивало почву из-под ног и заставляло сердце стучать чаще, будто бы норовило выпрыгнуть из груди. Драко сжал переносицу большим и указательным пальцами и со вздохом покачал головой.             «Всё зашло слишком далеко. Мы сгорим заживо, Грейнджер».             Проведя рукой по своему лицу, словно вытирая остатки тех чувств, что пробудились в нём, Малфой встал с кровати и принялся одеваться. Последняя застегнутая пуговица сигнализировала об уходе. В последний раз окинув взглядом мирно спящую Гермиону, Драко вышел из комнаты, стараясь бесшумно и незаметно пройти к подземельям.             Первым уроком были Заклинания. Постепенно класс наполнялся слизеринцами и гриффиндорцами. Бесконечные разговоры и громкий смех погружали Драко в свежие воспоминания, от которых нельзя было ни спрятаться, ни скрыться. Облокотившись спиной о стену, Малфой устремил взгляд на дверь. В кабинет легкой походкой вошла Гермиона с парой учебников в руках. Что-то в её виде было необычным: малиновый блеск на губах, передние волнистые пряди волос убраны назад и, по наблюдению, юбка стала на пару сантиметров короче (если не на пять). Девушка буквально преобразилась на глазах, что заметил не только Драко, но и многие присутствующие.             — Я сначала подумал, что у нас новенькая, — начал громко Нотт, приковывая многочисленные взгляды и, в том числе, Грейнджер, — но это, оказывается, мисс Всезнайка. Глазам своим не верю, — Пэнси закатилась неестественным смехом, а остальные слизеринцы еле сдерживали себя от смешанных эмоций.             Гермиона повернула голову к инициатору, и Драко ждал реакции гриффиндорки, только чтобы увидеть это зрелище вживую: её победу или её проигрыш. Гриффиндорка остановилась возле своей парты у параллельной стены, оставила сумку и учебники и обратила свой взгляд на Тео.             — Знаешь, Нотт, — обратилась к слизеринцу Гермиона, скрестив руки на груди, — никто не запрещает тебе едко высказываться и считать себя царём горы, — девушка оглядела парня с головы до ног и улыбнулась краешком рта, — но прошу, знай свою гору.             По классу разлилось протяжное «О», и Драко прыснул в кулак, мысленно восхищаясь смелостью и колкостью гриффиндорки. Нотт недовольно посмотрел на занявшую свое место за партой Гермиону и развернулся к своей компании.             — А наша птичка может клюнуть, — сказал Блейз с улыбкой на лице и смеющимися глазами.             — Пусть клюв не обломает, — процедил Нотт, поправляя свой галстук.             Проследив за этим движением, Драко вспомнил, что на нём не присутствует этот элемент гардероба. Еще во вторник Драко осознал, что оставил свой галстук у Грейнджер, но так и не решился подойти к ней и забрать собственную вещь.             — Доброе утро, класс! — прокричал профессор Флитвик, пройдя к своему столу. — Сегодня мы будем изучать бытовые заклинания, поэтому попрошу вас открыть свои тетради и подготовить перья, — по классу прошел шорох страниц, напоминающий шелест крыльев.             Занятие пролетело, на удивление, быстро, что облегчало непосильное нахождение в одном помещении с гриффиндорской принцессой. Всё занятие Драко наблюдал за ней, пытаясь уловить каждое движение, каждый вздох. Она ощущала на себе пристальный взгляд серых глаз, но нарочито делала вид, будто ничего не происходило. Такая реакция одновременно забавляла и раздражала Драко.             «Неужели не так давно смелая и громкая гриффиндорка опять превратилась в тихую и занудную мышку? Даже взгляд свой прячет. Как это похоже на тебя, Грейнджер».             — Вот интересно, — обратился к Драко Блейз, наклоняясь ближе к другу, — когда смотришь на человека, он затылком чувствует это?             — Что? Ты к чему это? — Драко вопросительно поднял бровь и повернулся в сторону мулата.             — Ты пялишься на Грейнджер с тех пор, как она в класс вошла. Буквально дыру прожигаешь.             — Ничего подобного, — Драко откинулся на стул и устремил свой взгляд на доску.             — Да-да, — заговорщически улыбнулся Забини, понизив голос. — Ты на неё смотришь.             — Ну, решил я взглянуть на неё, — парировал Драко, закатив глаза, — что в этом такого?             В этот неподходящий момент Грейнджер повернулась в сторону слизеринцев и нашла глазами одного единственного блондина, что уже всё занятие разглядывал её макушку. Её карие блюдца напоминали горячий шоколад, согревающий в зимний вечер. Расслабленные губы вдруг превратились в узкую линию, а сама она напряглась всем телом, словно защищаясь от ментальной атаки. Драко машинально облизнул сухие губы, и Гермиона проследила за этим действием, не спеша прятать глаза. В её глазах был заметен легкий испуг вперемешку с чем-то, похожим на смятение.             Наблюдающий эту картину Блейз неоднозначно хмыкнул и, наклонившись к уху Малфоя, перешел на шепот.             — Просто так в глаза друг другу не смотрят, брат, — Блейз покачал головой, не прекращая улыбаться.             Драко захотелось сглотнуть слюну, но это было невозможным: во рту стало резко сухо. На какое-то мгновение он закрыл глаза и сильно сдавил пальцами переносицу.             — Я… — начал Драко, но слова никак не хотели складываться в полноценное предложение. Помедлив, Малфой перевел на друга твердый взгляд. — Все сложно, — Блейз заинтересованно наблюдал за внутренними терзаниями блондина.             — Никто не говорил, что будет легко, — Забини похлопал Драко по плечу в надежде оказать хоть какую-то поддержку. — Что тебя смущает? — Малфой перевел взгляд на мулата и долго рассматривал свой ответ в тёмно-карих глазах. Но, как обычно, никто не мог предоставить ему ответы. Одни вопросы.             — Она… делает меня уязвимее, слабее.             Смысл слов дошел только сейчас. Словно прогремел гром, оставив после себя ощущение наступающего проливного дождя, что в силах смыть всю ту грязь, что так долго и мучительно обволакивала сознание и тянула в пропасть. Подпустив к себе так близко гриффиндорку, Малфой потерял последнюю ниточку, за которую держался в надежде остаться холодным, как камень.             С самого детства Драко учили ни при каких обстоятельствах не показывать вид, что ему плохо или больно; не открывать никому своих слабых мест. Нет, он далеко не железный и не бесчувственный. Он может излить душу, если уже с головой переполняют эмоции, но когда болит и ноет сердце, он жалуется на головную боль, а не душевную.             — Все мы имеем свои слабости, Драко, — произнёс Блейз, делая акцент на слове «все», — но только осознание своей слабости делает нас сильнее. А обманывать себя — удел слабых людей, — Драко посмотрел на друга, и тут же в нём появилась смелость поделиться тем, что так рвет на части его душу.             — Эти события прошлого словно преследуют меня, ходят по пятам, — Малфой недовольно вздохнул и нервно покрутил кольцо на пальце. — Ощущение, будто непрекращающееся зло следует за мной тенью. А Грейнджер, — Малфой кинул взгляд в сторону гриффиндорцев и снова принялся разглядывать каштановую макушку. — Она свет, который не должно поглотить мое зло, — блондин резко убрал челку со лба и заметно напрягся. — Блять, я не знаю, что мне делать.             — Драко, — обратился к нему Блейз, выслушав обличительный монолог. — Ты слишком глубоко копаешь себе яму в надежде спрятаться от того, чего тебе хочется больше всего. Если не можешь спрятаться от этой тени, то просто направь на неё луч света.             Драко задумался над словами друга. Ведь действительно, только с этой девчонкой слизеринец ощущал прилив сил и на следующий же день обрушившуюся слабость. Волны безумия с каждым днем то становятся выше, то вовсе исчезают.             То, что между ними происходит, походит на скалолазание. Грейнджер стоит на самой вершине, а Драко карабкается, изо всех сил стараясь достигнуть пика. И вот последний рывок; толчок, и он на вершине мира. Все вокруг перестает существовать, сосредоточившись на одной маленькой частичке этого мира, что, нервничая, дышит чаще и заламывает себе пальцы. Но, как и в любой истории, мораль такова: взобраться легко — удержаться сложнее.             — …Предлагаю на этой ноте закончить, — пропищал Флитвик, убирая свою палочку. — Всем спасибо и хорошего дня!             Раздались бесчисленные звуки шагов по полу и скрипа стульев, а разговорный шум наполнил помещение. Поднявшись со своего места, Драко проследил за Гермионой, которая, что странно, быстро собирала свои вещи. Повесив сумку на плечо, Драко вместе с Блейзом и Тео направился в сторону выхода, но в одну секунду остановился в одном шаге от двери. Блейз повернулся к нему и в удивлении поднял брови.             — Вы идите. Я вас догоню, — мулат посмотрел куда-то за спину другу и, ухмыльнувшись, уверенно качнул головой.             Класс вновь погрузился в тишину, прерываемую легким дуновением ветра из приоткрытого окна. Плотно прикрыв дверь, Драко кинул сумку на пол и спрятал руки в карманы. Грейнджер все еще пыталась засунуть большую толстую книгу в сумку и, наконец справившись, повернулась в сторону дверей, но резко остановилась, словно слизеринец взглядом пригвоздил её к полу.             — Неужто ты меня боишься? — ровным голосом спросил Драко. Гермиона встрепенулась, убрала за ухо прядь волос и подняла вверх подбородок.             — Ничего подобного, — стараясь придать голосу уверенности и твердости, ответила гриффиндорка. — Почему я должна тебя бояться?             — Ну, не знаю, — пожал плечами слизеринец и сделал несколько шагов вперед. — Не я же тебя избегаю уже несколько дней.             Гермиона сглотнула и схватилась покрепче за книги, будто за щит.             — Я тебя не избегаю, — её голос не выдавал ни каплю уверенности, а бегающие глаза скользнули по туфлям парня. — Просто… много работы и…             — Не надоело придумывать глупые отмазки? — Драко встал напротив неё и облокотился бедрами о стол. — Если ты жалеешь о той ночи, то…             — Дело не в этом, — помотала головой Грейнджер и наконец подняла свои глаза. — Я просто знаю, что для тебя это ничего не значит, поэтому не хочется тратить время на бессмысленное выяснение отношений.             Он свёл брови, на скулах заиграли желваки, а губы плотно сжались.             — Тебе нравится все решать за всех, не спросив чужого мнения? — повысил голос Драко. Его глаза потемнели и сузились до щёлок, из которых еще чуть-чуть и посыпались бы молнии. — Ты решила стать моим отцом только в женской версии? — он резко подскочил со своего места и отошел ближе к преподавательскому столу, ощущая неконтролируемую злость.             Сзади послышались тихие шаги и неровное дыхание, что нарушало напряженную тишину. Спиной почувствовав знакомое тепло, Драко услышал голос, что был на грани шепота.             — Прости, — достаточно было услышать её извиняющийся голос, как тотчас разгоревшееся в нём пламя утихло и превратилось в тлеющий уголёк. Драко вновь развернулся к ней лицом, и теперь она стояла близко, всего в полуметре от него. — Я не это имела в виду. Просто, — она закусила губу и посмотрела на него так, словно ждала помощи. — Я не понимаю тебя, — в непонимании Драко сузил глаза. — Когда мы друг друга ненавидели, было понятно, какие эмоции и чувства испытывать. Но теперь, когда нас засасывает в этот водоворот, все только усложнилось и…— по классу раздался истеричный женский смешок, который сигнализировал о накопившейся усталости. — Мне страшно, непонятно, грустно, хорошо, приятно — всё вместе. И от такого количества чувств я схожу с ума и теряю голову, что является первым звоночком сумасшествия.             — Думаешь, ты одна такая? — его голос стал спокойнее, но в нём самом чувствовалась жесткость, напор. — Бедная Грейнджер, что попала в слизеринскую сеть и не может выбраться, — в этих словах чувствовалась издевка. Его рот исказила кривая улыбка, а её распахнулся от удивления. — Да если хочешь знать, мне в несколько раз тяжелее, чем тебе, — он сделал несколько шагов в ее сторону, из-за чего Гермиона наткнулась на стол позади себя. Теперь у нее не оставалось путей отхода. — Я не могу нормально есть, спать и даже мысли собрать в кучу. Не знаешь, что это? — Грейнджер сильнее сжала твердый переплет книги, и от этого появилось сильное желание залезть к ней в голову и услышать каждую мысль, проскочившую в этой умной голове.             — Возможно ты заболел. Тебе следует сходить в больничное крыло, чтобы мадам Помфри прописала тебе…             — Грейнджер, вот почему, когда нужно, ты отключаешь мозги и включаешь дуру? — её большие глаза посмотрели на него в непонимании, но тут же в них мелькнула искорка. — Спрошу по-другому, — он наклонился к её лицу и посмотрел прямо в испуганные глаза. — Что ты сейчас чувствуешь?             Он рукой приблизился к книгам в ее руках и медленно стал опускать те вниз. Задев большим пальцем край черной юбки, Драко медленно провел вверх по бедру рукой, вызывая мурашки и неровное дыхание у гриффиндорки. Его пальцы коснулись обнаженной кожи, рядом с резинкой гетры, что вызвало невольную ухмылку.             — Неплохим решением было надеть гетры вместо колготок, — прошептал Малфой, ловя ртом каждый вдох и выдох девушки.             Грейнджер не произнесла ни слова, сконцентрировавшись на приятных прикосновениях, что дарили неземное блаженство. Гермиона затаила дыхание, почувствовав, как его рука, добравшись до края нижнего белья, опустилась ниже и оказалась между ее ног.             Драко прислонился щекой к её щеке и провёл кончиком языка по мочке уха, рисуя незатейливые узоры, обводя ушную раковину. Её дыхание стало быстрым, и Гермиона прикрыла глаза, купаясь в запретном, но всепоглощающем удовольствии. Держа одной рукой её за талию, Малфой продолжал другой рукой проводить по тонкой ткани, которая за несколько минут стала мокрой. Не сильно сжав влажное место, он шумно втянул воздух, ощущая под пальцами рвущееся наружу желание гриффиндорки и свое собственное неконтролируемое возбуждение.             — Так что, зануда, — прохрипел он, вновь заглянув в карие блюдца, — я услышу ответ? — его ладонь скользила вверх-вниз, и Гермиона выгнулась навстречу сводящим с ума пальцам. Ответом на его вопрос стал подавленный стон девушки. — Забавно, Грейнджер. Ты не хочешь отвечать на мои вопросы, но зато твоё тело полностью подчинено мне. И, в отличие от тебя, оно не сопротивляется мне; не скрывает правду.             Гриффиндорка нервно сглотнула и, уронив книги на пол, впилась ногтями в край стола, в попытке сдержать желание обнять Драко за шею и впиться поцелуем, раздвинув языком сладкие губы. Мысли в голове путались, руки дрожали, и всё вокруг казалось сюрреалистичным, чем-то, что невозможно увидеть, но так легко почувствовать.             Пальцами он очертил несколько медленных кругов, не торопясь проникнуть под белье. Гермиона дрожала от возбуждения, что волной растекалось по всему телу, наполняя каждую частичку души и тела. Её щеки вспыхнули багровым румянцем, а карие блюдца засверкали, словно звёзды.             — Малфой… прекрати… — её сдавленный шёпот можно было принять за мольбу, отчего Драко вновь почувствовал острое возбуждение.             — Вот, что я испытываю, — в тон ей прошептал Малфой, сохраняя темп. — Ты первая начинаешь провоцировать меня. И, я уверен, тебе нравится мучить меня, испытывать мое терпение. Ты делаешь это медленно, не спеша, стараясь уловить каждую эмоцию, каждый удовлетворенный вздох, — его пальцы стали настойчивее, учащая неровное дыхание гриффиндорки, выкачивая из ее легких воздух, которого оставалось все меньше. — И когда ты подходишь к черте, — ее сбивчивое дыхание дало знак, что еще чуть-чуть и девушка испытает невероятное удовольствие, — ты просто останавливаешься, боясь перешагнуть, — он резко убрал руку, и Гермиона наградила его разочарованным стоном. — Парадокс в том, Грейнджер, — он наклонился к ее уху, продолжая шепотом обжигать персиковую кожу, — что в начале ты отказываешься от запретного удовольствия, но как только я хочу прекратить это, ты готова молиться, лишь бы продолжить эту невыносимую пытку.             Драко сделал шаг назад и не переставал наблюдать за немного растрепанной гриффиндоркой. Её щёки по-прежнему горели огнём, грудь подымалась и опускалась от частого и мелкого дыхания, а глаза, что все это время крепко были зажмурены, распахнулись, постепенно привыкая к яркому свету. Одернув и отряхнув юбку, Гермиона нагнулась и подняла книги.             — Ты невыносим, — проговорила гриффиндорка, поправляя выбившиеся пряди. — Значит, ты не жалеешь о той ночи? — Малфой улыбнулся краешками губ, не отводя глаз.             — А ты? — Гермиона также улыбнулась, смущенно переведя взгляд ему за спину. Эту улыбку можно было назвать коротким, но ясным ответом.             Повернувшись к слизеринцу спиной, Грейнджер убрала в сумку оставшиеся книги и, накинув сумку на плечо, обернулась.             — Знаешь, в чем еще парадокс? — Драко высоко поднял голову и наигранно сделал серьезное выражение лица. — Ты пытаешься все контролировать, включая меня, но самоконтроль ты теряешь с каждой секундой, когда мы одни, — слизеринец усмехнулся и медленно поднес ладони к её воротнику, поправляя идеально выглаженную рубашку.             — Хотелось бы тебе напомнить, что у тебя есть вещь, которая принадлежит мне, — перевел тему Малфой, пряча руки в карманах. — Я хочу её вернуть.             — Ты про галстук? — чуть тише спросила Гермиона, и Драко кивнул. — Сегодня никак не получится отдать, у меня дела, — парень вопросительно поднял бровь. — После занятий ко мне обещала зайти Джинни. А после мы с Клэем отправимся на патрулирование.             — А разве Клей уже не взрослый мальчик? Он не сможет одно патрулирование провести сам? — спросил он ехидно.             — Он Клэй, а не Клей, — поправила его Гермиона, закатив глаза.             — Неважно, — двинулся со своего места Малфой в сторону двери. — Так что? — обернувшись, спросил он.             — Каждый из нас патрулирует свои этажи, — объяснила Грейнджер, подойдя ближе к выходу из класса. — После отбоя сможешь прийти?             — Не могу, — покачал головой Драко. — У меня свои дела.             — Посмотрите, какой занятой, — съязвила гриффиндорка, наигранно вскидывая руками.             — Разумеется, — усмехнулся слизеринец. — Предлагаю завтра. После десяти встретимся на твоем этаже.             — Договорились, — согласилась Гермиона, берясь за ручку двери. Драко озадаченно посмотрел на выходящую девушку. — В прошлый раз ты первый уходил. Теперь моя очередь, — Малфой усмехнулся, и, гордо вскинув голову, Грейнджер вышла из класса, оставив после себя только отчетливо слышимый аромат вишни.             Через некоторое время Драко вышел в коридор, заранее разведав обстановку. Осторожно прикрыв дверь, он развернулся на каблуках, но наткнулся на зеленые глаза, что выжидающе смотрели на него.             — Пэнс? — ошарашенно взглянул на слизеринку он. — Что ты здесь делаешь? — Пэнси хищно смотрела на фигуру парня, словно львица, что готова в любой момент наброситься на добычу.             — Могу задать тебе тот же вопрос, Драко, — парировала брюнетка, склонив голову на бок.             — Мне… нужно было задать кое-какой вопрос профессору Флитвику, — начал Малфой, прислонившись спиной к двери. Пэнси заглянула за спину парню и решила пройти в класс. Драко тут же выпрямился и преградил ей дорогу. — Он уже ушел. Пошли, у нас скоро занятие, — развернув девушку к себе спиной, Малфой подтолкнул ее, направляя в сторону кабинета ЗОТИ.

      ***

            Загруженный день подошел к концу, а усталости не было ни в одном глазу. Подготовка к сдаче ЖАБА шла полным ходом и занимала практически все время, если бы не один заносчивый аристократ, что поселился в голове Гермионы и не давал спокойно учиться и жить. Одно только прикосновение холодных пальцев к коже заставляло мир вокруг замирать и в тот же момент раскручиваться все быстрее, меняя направление и унося в другую вселенную.             Невольно гриффиндорка вспоминала каждый семейный вечер с родителями, когда они проводили за просмотром различных романтических фильмов. Ни одна история, увиденная девушкой, не была похожа на тот поток событий, в который она была погружена с Малфоем. Всем сердцем Гермиона молилась, чтобы он перестал сводить её с ума и переворачивать всю её жизнь с ног на голову, но с таким же трепетом она ждала любой возможности, только чтобы попасть во власть его проницательного взгляда и утонуть в бушующем океане его глаз, что затапливали все вокруг, не оставляя надежду на спасение.             «Нет, в фильмах всё намного прозаичнее».             В комнате становилось жарко, отчего Гермиона по легкому движению палочки открыла несколько окон, впуская прохладный воздух. Привычные посиделки с Джинни стали настоящей отдушиной от многочисленных мыслей. Разговор, как всегда, начинался с веселых занятий, на которых какой-нибудь однокурсник младшей Уизли обрушил либо дождь с грозой, либо мощный листопад.             Допивая уже третью чашку чая, Джинни вернулась в прошлые выходные, проведенные с Блейзом Забини.             — … И он привел меня в кафе мадам Паддифут, — усмехнулась Джинни, прикрывая улыбку чашкой.             — Серьезно? — спросила Гермиона, сдвинув брови. — Он пригласил тебя в кафе для влюбленных парочек? — очень трудно было представить такого серьезного и статного слизеринца наивным романтиком.             — Я тоже сначала так подумала, пока мы не зашли в кафе, — Джинни бросила в рот пару конфет и запила напитком. — Он попросил подождать его за свободным столиком, а сам куда-то ушел в сторону витрины с десертами. Я прождала его минут пять, пока он не появился с несколькими бумажными пакетами и двумя стаканами с горячими напитками, — Уизли забралась с ногами на диван, пряча ноги под теплым пледом. — И потом он повел меня в лес, что совершенно сбило меня с толку. Ну, знаешь, мало ли он какой-нибудь темный волшебник, который нападает на беззащитных шестикурсниц, — Гермиона издала тихий смешок. — Мы пришли на поляну, окруженную высокими и величественными деревьями. Достав палочку, он наколдовал плед и пригласил присесть, — Грейнджер подперла кулаками подбородок, опираясь локтями на ноги. — Оказывается, он набрал всякие вкусности и сладости с собой, чтобы побыть именно в том месте и попить вкусный какао. А какао, кстати, был с малиновым вкусом, — уточнила Джинни, а Гермиона слушала, как зачарованная.             — И что потом? — поинтересовалась девушка.             — Он наколдовал нам согревающие чары, и мы так просидели долгое время, — продолжила Джинни, после чего улыбнулась мечтательной улыбкой. — Сначала я подумала, что нам будет тяжело начать диалог, но все решилось само собой. Поверь мне, Гермиона, — обратилась к подруге рыжеволосая гриффиндорка, положив свою руку ей на колено. — Он очень интересный, веселый и хороший человек, хоть и слизеринец, — Грейнджер понимающее погладила руку подруги, улыбаясь счастливому выражению лица девушки. Давно младшая Уизли так не улыбалась.             — А что было после этого?             — Пока мы шли до Хогвартса, уже стемнело. Только свет фонарей и сиянье звезд освещали дорогу. Мы почти дошли до дверей школы, как вдруг он медленно потянул меня за руку и… — Джинни чмокнула губами и развела руками.             — Поцеловал? — задала риторический вопрос гриффиндорка, и Уизли кивнула. — Он тебе нравится? — Джинни откинула голову на спинку дивана и посмотрела вверх.             — Я думаю, что да, — пожала плечами рыжая.             — Да, — протянула Гермиона, вставая с места и подливая очередную порцию чая. — Слизерин умеет удивлять, — усмехнулась она.             — Кстати, насчёт Слизерина, — перевела тему Джинни, и в её голосе Грейнджер услышала серьезные нотки. — Ты ничего мне не хочешь рассказать?             — Ты о чем? — недоуменно спросила гриффиндорка, возвращаясь на свое место.             — Ну, например, о том, — протянула Джинни, будто что-то вспоминая, — что ваши томные взгляды с Малфоем посылают электрический разряд по всему телу не только у тебя.             Гермиона медленно повернула голову и увидела загадочное лицо подруги, на котором брови то поднимались, то опускались.             — Джинни, что ты такое говоришь? — с дрожью в голосе спросила Грейнджер, что, вероятно, выдало её.             — А то и говорю, — не успокаивалась рыжая. — Я не слепая и не вчера родилась. Он пожирает тебя глазами, а ты краснеешь, словно шар-напоминалка.             — Ничего такого нет, Джин, — Гермиона нервно поправила прядь, упавшую ей на лицо, и порывисто вздохнула.             — Я не хотела говорить, но придётся, — Джинни оперлась руками о колени и встала с места. Повернувшись лицом, она сложила руки на груди. — Это мой последний аргумент, — Гермиона села боком к подруге и уперлась локтем о спинку дивана, поддерживая рукой голову. — Блейз рассказал, что у вас с Малфоем что-то происходит. Он не знает, что конкретно, но определенно между вами это есть.             Гриффиндорка устало закатила глаза, потерла лоб ладонью и обреченно вздохнула.             — Никогда не думала, что еще одним качеством у слизеринцев является длинный язык, — Джинни хмыкнула и опустилась на диван.             — Если серьезно, что у вас? И как давно у вас это началось? — с беспокойством спросила гриффиндорка, и на мгновение Гермиона почувствовала легкий толчок в груди.             «Действительно, когда все это началось?»             Когда в одном человеке она смогла найти одновременно свою погибель и чувство защищенности?             С первого поцелуя, который запечатлел на её губах вкус сладких карамельных леденцов? С обжигающе ледяных рук на её талии? С первого непрямого признания, что до сих пор вертится в голове?             Нет, всё началось раньше. С его пронзающих серых глаз, напоминающих жидкое олово.             Его поцелуй начался с глаз, с рук, которым противиться было невозможно и бессмысленно. Взгляд его серых глаз не упускал ни единой эмоции. Видел много, а говорил мало. Да, все началось с его взгляда.             С этого чертового взгляда.             — Я не знаю ответа на этот вопрос, Джинни, — покачала головой Гермиона, медленно прокручивая кулон на шее. — Знаю только то, что это нужно заканчивать, но, — гриффиндорка закусила губу и грустно улыбнулась, — я не смогу это сделать.             В её голосе прозвучало много боли и отчаяния. То, что совсем недавно казалось таким легким и простым, вдруг в один момент превратилось в тяжелое испытание, выворачивающее наизнанку.             Джинни придвинулась ближе и, немного подумав, решила заговорить.             — Почему ты хочешь это закончить? — гриффиндорка пристально посмотрела в глаза. — Чего ты боишься?             — Я боюсь, что он мне разобьет сердце, — призналась девушка, из последних сил сдерживая поток непрошенных слёз. — И я не смогу снова собрать его по частям.             Гермиона почувствовала, как предательские слёзы скатывались по щекам из-за неприятной правды, которую стоило достойно принять. Но возникшие мысли о недавних прикосновениях вновь напомнили о себе, заполняя пустоту внутри и разрывая хрупкое сердце.             Джинни аккуратно и осторожно обняла подругу, положив голову той на макушку. Безумную тишину прерывало тресканье поленьев в камине, что заглушало порыв эмоций, немного облегчая груз на плечах.             — Послушай меня, дорогая, — тихо произнесла Джинни, продолжая держать в крепких объятиях подругу и успокаивающе поглаживая ту по спине. — Что бы между вами ни было, ты не должна бояться этого. Через боль и страдания мы сможем узнать, что такое настоящее счастье. Да, может он сможет разбить тебе сердце, но… — Гермиона подняла вверх голову, и младшая Уизли большими пальцами вытерла пару слезинок, — вдруг он окажется еще и тем, кто склеит эти осколки?             Грейнджер понадобилась пара мгновений, чтобы прийти в себя и успокоиться. Она кивнула, согласившись с подругой, и поблагодарила ту, несильно сжав её запястье.             Попрощавшись, Джинни вернулась в свою гостиную, оставив Гермиону наедине с собой. Гриффиндорка вновь покрутила в руках любимый кулон и погрузилась в собственные мысли, купаясь в череде выборов, без которых жизнь была бы просто существованием.             «Может быть все эти осуждающие взгляды, его быстро меняющееся настроение и скверный характер и стоят тех эмоций, что способен подарить только он? Ведь лучше жить с разбитым сердцем, чем с закрытыми глазами. Разве нет?»             На следующий день Гермиона проснулась относительно поздно, наслаждаясь яркими теплыми лучами, что освещали комнату. Сходив в душ и причесавшись, гриффиндорка надела легкую майку, серый кардиган и плотные джинсы и направилась в гостиную Гриффиндора.             Почти весь день Гермиона провела в библиотеке с Гарри и Роном, помогая им подготовиться к ЖАБА. До итогового экзамена оставалось несколько месяцев, поэтому Гермиона старалась каждую свободную минуту проводить с учебниками и конспектами. Гарри также усердно и с интересом повторял каждую тему, а Рон пропускал половину текста, ссылаясь на сложные пояснения.             — Гермиона, откуда у тебя столько сил на изучение всего этого? — Уизли руками указал на бесчисленное количество книг и пергаментов.             — Желание, Рон, желание, — ответила гриффиндорка, продолжая читать учебник по Трансфигурации.             — Так у меня тоже есть желание, — парировал парень.             — Да, сжечь все эти книги, — усмехнулся Гарри, и Гермиона расплылась в улыбке.             Рон покачал головой и вновь принялся изучать учебную литературу.             Гермиона уже в шестой раз посмотрела на часы, отсчитывая каждую минуту до закрытия библиотеки. Вздохнув, Грейнджер вернулась в исходное положение и заметила пронзительный взгляд Гарри.             — Что? — удивленно воскликнула гриффиндорка.             — Ничего, ты просто уже не первый раз смотришь время на часах, — возмущенно проговорил Поттер. — Ты куда-то спешишь?             — Да… не совсем, — пролепетала Гермиона, нервно сжимая страницы. Помотав головой, она коротко улыбнулась. — Не важно, не обращай внимания, — Гарри пожал плечами и вернулся к строчке, на которой остановился.             Когда стрелки часов пробили восемь вечера, Гермиона быстро собрала все учебники и повесила сумку на плечо.             — Гермиона, ты куда? — удивившись такому порыву, спросил Рон.             — Я пойду к себе, — легко ответила гриффиндорка, поправляя мантию. — Нужно готовиться к патрулированию.             Попрощавшись с мальчиками, Гермиона направилась на выход, услышав пару замечаний друзей.             — Она собралась готовиться к патрулированию? Но зачем? — с шоком в голосе спросил Рон.             — Не знаю, — с такой же интонацией ответил Гарри.             Гермиона быстро добралась до Башни старост и направилась в свою комнату. В запасе еще было пару часов, и гриффиндорка решила провести их с пользой — потренироваться в окклюменции.             Стараясь сконцентрироваться на собственном сознании, Гермиона вновь и вновь представляла небольшую комнату, в которой прятала собственную книгу из мыслей. Вспомнив каждое воспоминание, Грейнджер постаралась даже самое крохотное оградить от посторонних глаз. Чем больше девушка старалась, тем больше сил и эмоций истрачивалось, опустошая.             Почувствовав усталость, Гермиона решила присесть за стол и успокоить неровное дыхание. Через какое-то время девушка взглянула на часы и принялась собираться на патрулирование.             Совсем немного туши и бледно-розовый блеск для губ подчеркнули большой размер глаз и аккуратную форму губ. Еще раз причесавшись, Гермиона покрутилась перед зеркалом, положила волшебную палочку и галстук Малфоя в карманы джинсов и направилась вниз.             Клэй уже стоял в центре гостиной, наматывая круги по комнате. Он отвлекся от своего занятия, заметив женскую фигуру, и они оба направились к портрету.             Обойдя несколько этажей, Гермиона успела снять пару десятков баллов с одного когтевранца и одного пуффендуйца. Спустившись на этаж ниже, гриффиндорка направилась к подоконникам, где договорилась о встрече с Драко. Сердце на удивление быстро застучало, а ладони стали влажными.             «Неужели у меня всегда будет такая реакция на него?»             Достав из кармана галстук, Грейнджер поднесла элемент одежды к лицу и вдохнула малфоевский запах. Аромат напоминал миндаль, свежую мяту и что-то такое, что принадлежало только слизеринцу. Сделав еще несколько шагов, Гермиона услышала за поворотом несколько голосов, один из которых абсолютно точно принадлежал парню.             Подойдя ближе, Гермиона выглянула из-за стены и увидела Малфоя, рядом с которым стояла Паркинсон, что-то бурно рассказывающая ему. Гриффиндорка вновь спряталась от чужих глаз, прижавшись спиной к каменной стене. Еще какое-то время Гермиона слушала эмоциональный диалог, в котором не смогла разобрать ни одного слова. Но вскоре коридор наполнился тишиной, а сердце забило тревогу. Аккуратно, стараясь не издавать ни единого шороха, девушка вновь решилась выглянуть из своего убежища.             Картина происходящего поразила до глубины души, что-то обрывая внутри.             Приблизившись вплотную, Паркинсон встала на носочки. Одно резкое движение и длинные пальцы обхватили затылок парня, приближая лицо к своему. Она впилась в губы, глубже проникая языком ему в рот. Он даже не посмел шевельнуться — просто стоял обескураженный, позволяя ей наслаждаться своим теплом.             Гермиона не смогла издать ни единого звука, который смог бы обратить их внимание на растерянную девушку, что внешне стояла на ногах, а внутренне падала в бездну, без возможности расправить крылья.             Развернувшись, Гермиона направилась в неизвестном направлении, лишь бы покинуть то место, где вдребезги разбилось сердце на сотни окровавленных осколков.             Никогда прежде она не ощущала такого.             Сердце стучало так, что было слышно звон в ушах. В горле стоял ком, будто всухую была проглочена огромная таблетка. Почти невесомый кулон на шее в один момент стал тяжелым грузом. Глаза застилала пелена из-за резко начавшегося потока слёз.             Она ненавидела Малфоя. Ненавидела.