Разве нет?

            Неделя сменила другую, напоминая поток маггловских машин, что проносятся с удивительной скоростью, оставляя после себя какие-то остатки черной грязи. Наступление весны все ближе подкрадывалось к величественному замку, напоминая в очередной раз, что еще немного и все те, кто вырос в этом месте, найдут какое-нибудь для себя место в Министерстве или станут затворниками и будут до конца жизни предаваться волнительным и бесконечным воспоминаниям.             Почему мозг так устроен у человека, что в конце мы начинаем думать о начале? Почему все то, что было нам безгранично дорого, в один миг может превратиться в шелуху, которую разносит ветер по каждому уголку Волшебного мира? И почему всё то, что презирают или просто не замечают, потом начинают ценить, а в последующем боятся это потерять, словно нет и не было ничего дороже и важнее?             Во взрослой жизни гораздо больше недостатков, нежели достоинств. В детстве ты не окружен проблемами, все вокруг тебе кажутся приятными и добрыми людьми, неспособными предать или сделать больно. Нет, в детстве ты мог совершить ошибку и вновь подняться, чтобы попытаться снова и снова преодолеть себя и дойти до цели уверенно, с гордо поднятой головой. Во взрослой жизни тоже можно совершить ошибку, но последствия будут куда хуже, куда опаснее. Каждый день становится не жизнью, а выживанием. Все те, кто когда-то в детстве смеялись, теперь внутри плачут и разрываются на части, а их души сожжены и превращены в пепел, который не сможет унести ветер, забирая печаль и боль с собой.             Хотелось бы хоть на миг вновь очутиться на небольшой поляне, что была недалеко от Малфой-мэнора и, сидя на густой зеленой траве, наблюдать, как один закат сменяет другой, и поражаться разнообразием красок, что разукрашивают небо в различные цвета. Но нет. Теперь закаты напоминают только о том, что твое время еще не пришло, а выбор, который ты сделаешь сегодня, завтра и через несколько лет, будет влиять на дальнейшую жизнь.             Грейнджер так и не пришла на встречу, о которой они договорились. Драко попытался выловить её на уроках, в коридорах, где угодно, но упрямая гриффиндорка отчаянно старалась не попадаться на глаза. То ли это было специально, по неизвестной причине, то ли просто для Малфоя это была не самая удачная неделя.             Оставалось только надеяться на встречу в библиотеке, где они договорились заниматься окклюменцией, но и тут Грейнджер сумела удивить. За те несколько часов, которые Драко провёл за написанием нескольких эссе, гриффиндорка так и не появилась в поле зрения слизеринца, что разозлило еще больше и заставило стены вокруг дрожать от быстро нарастающего гнева.             Малфой резким движением закрыл книгу и, даже не попрощавшись с мадам Пинс, покинул библиотеку, стараясь как можно скорее оказаться в подземельях и выбросить из головы затею стать героем и всемирным помощником для зануды и всезнайки Гермионы Грейнджер.             На следующий день все, что странно, в один миг стало невыносимо пресным, начиная с еды и заканчивая внутренним эмоциональным состоянием. Веселые лица, что сменяли друг друга в Большом зале, настолько были невыносимо противными, что даже флоббер-червь на их месте был бы куда живописнее и реалистичнее. Любимые зеленые яблоки, что Драко обожал есть на завтрак, сегодня оказались кислее, кофе — горячее, виноград — слаще, а омлет — сплошная соль.             «Неужели несколько дней, проведенных без взаимных упреков и подколов с Грейнджер, снова раскрасили мир в черно-белые тона? Что за…?»             Повернув голову в сторону, Малфой обнаружил свое отражение, наполненное своеобразной печалью, непониманием и отрицанием.             Пэнси.             Девушка безучастно слушала рассказ о долгожданном путешествии Дафны во Францию летом. Изо всех сил слизеринка старалась выдавить счастливую улыбку, но будто что-то внутри упорно сопротивлялось проявлению малейших чувств. После их откровенного разговора Пэнси ни разу искренне не улыбнулась, а в ее глазах до сих пор стояли слезы, что еще немного и брызнули бы из печальных глаз.             В дверях появилась кудрявая копна волос, что будто статуя прошла к своему месту, не удостоив посмотреть в сторону слизеринских столов. Проводив её до самого стола взглядом, Драко упорно и внимательно пытался разглядеть в упрямой девчонке хоть какой-то намёк на настроение, в котором она пребывала сегодня. Как и всегда она улыбнулась Поттеру с Уизелом, которые, непонятно как, всегда могут рассмешить её. Но было одно «но».             Её глаза не смеялись. Более того даже на расстоянии в них чувствовался ледяной холод и пустота. Её взгляд был устремлен куда угодно, лишь бы не пересекаться с Малфоем взглядом. Абсурдность и непонимание всего происходящего сводило с ума, а безучастие и игнорирование со стороны гриффиндорки заставляли кулаки сжиматься до хруста.             — Что у вас на этот раз произошло? — спросил Блейз, глядя прямо перед собой и попивая черный кофе.             — С чего ты взял, что у нас что-то произошло? — едко спросил Драко, переведя взгляд на мулата.             — Обычно вы друг друга глазами пожираете, — насмешливо ответил Блейз, повернув голову, — а сейчас вы готовы бросить друг в друга пару-тройку заклинаний, — удивительная наблюдательность Блейза злила и одновременно разочаровывала своей жгучей правдой. Драко отпил остывший кофе и скривился, улавливая горький вкус напитка. Слишком громко поставив на стол бокал, Малфой отодвинул от себя тарелку и поставил локти на стол, показывая стиснутые пальцы.             — Она невыносима, — начал Драко, с вызовом взглянув на гриффиндорский стол. — Уже который раз она бегает от меня, а понять её выходки уже не хватает терпения. Она для всех находит время, даже для каких-нибудь идиотских просьб и вопросов, — Драко помотал головой и устало вздохнул. — Она все вокруг переворачивает с ног на голову.             Забини ничего не ответил, а просто посмотрел в ту же сторону, что и Драко. Джинни Уизли, как и всегда, что-то рассказывала Гермионе, энергично размахивая руками. Блейз хмыкнул и снова повернулся, наблюдая за тем, как его блондинистый друг с интересом и азартом наблюдает за гриффиндорской принцессой. Что-то для себя поняв в проницательном взгляде Драко, Забини наклонился чуть ближе.             — Ты любишь её. Разве нет?             Вопрос прогремел словно гром среди ясного неба. В один миг перед глазами появился образ спящей гриффиндорки, что пребывала во сне и невинно, все еще по-детски, сопела, укутавшись в одеяло. Странное чувство окрыленности вдруг проснулось внутри слизеринца, превращая все растения с шипами в красивые и ароматные цветы. Искренняя улыбка, что так давно была спрятана от людских глаз вновь украсила суровое лицо в тот день. День, когда все началось. В день, когда всё также и закончилось.             — Я? — только и смог вымолвить Драко, прочистив горло. Он покачал головой и вновь отхлебнул напиток, напоминавший жалкое подобие кофе.             — Хорошо, давай по-другому, — не успокаивался Блейз, повернувшись всем корпусом к блондину. — Что ты чувствуешь к ней?             Этот вопрос никак не смог облегчить задачу. Признаться во всем Блейзу было не самой сложной задачей. Все дело было в том, что Драко сам себе не мог признаться в том, что самая упертая, занудная и раздражительная девчонка во всем Хогвартсе оказалась единственной, из-за кого сердце вырывалось наружу, а воспоминания каждый раз переносили в маленькую по-гриффиндорски обустроенную комнату.             Взглянув на Блейза, Драко понял, что не сможет сойти с этой до боли неприятной и личной темы. Искривив губы в уставшей ухмылке, Малфой посмотрел на кудрявую причину его сумасшествия.             — Я не знаю… не знаю, — проговорил Драко, вертя в руке вилку. — Когда её нет — мне хочется, чтобы она появилась. Но когда вижу её — хочу запустить в неё Ступефаем, а затем Авадой, — Забини задумчиво покачал головой, постукивая пальцами по столу.             — Тогда почему ты просто не отпустишь её? — спросил Блейз, стараясь либо подтолкнуть Драко к обрыву, либо схватить за воротник и удержать от падения. Только он не знал, что Малфой уже давно падает в неизвестность. — Зачем ты мучаешь и себя, и её? — кивнул в сторону гриффиндорки он.             Драко вновь попытался заглянуть в карие блюдца и невербально попросить её ответить на мучающие вопросы, на которые у него не оставалось сил соврать.             — Знаешь, что самое странное? — Малфой повернулся к мулату с легкой усмешкой на губах и отчаянием в глазах. — Я не могу её отпустить. Просто потому что… не могу, — Драко вздохнул и пристально посмотрел другу в глаза. — Знаю, что может это было бы правильно, но не могу. И не хочу.             Блейз слегка сузил глаза, а тёмные брови приподнялись, что придало его взгляду еще более заинтересованное выражение лица. Никогда Драко Малфой не говорил о своих чувствах. Никогда этот самодовольный аристократ не пытался привлечь внимание других только ради взгляда. Одного единственного взгляда, из-за которого он, сам того не зная, светился и излучал что-то наподобие счастья.             «Неужели маглы правы, предполагая о том, что каждому дьяволу положен свой ангел?» — подумал Блейз, переводя взгляд сначала на грустного Драко, а затем на опечаленную чем-то Гермиону.             До начала занятия оставалось чуть больше пяти минут, и коридоры школы наполнялись опаздывающими студентами. Блейз рассказывал про идею миссис Забини уехать обратно в Испанию на несколько лет, что, по интонации мулата, не обрадовало его. Отношения с Уизлеттой все больше и больше превращали Блейза в романтика, мечтающего поскорее подарить мир и свободу своей Джульетте.             Драко невольно представил, что находится в такой же ситуации, но уже с уезжающей Гермионой. Как бы он себя чувствовал? Поехал бы за ней или попросил бы остаться?             «Почему вечные выборы в этой жизни все только усложняют и портят?»             Будто услышав его мысли, в коридоре из ниоткуда появилась гриффиндорка в компании Сандерсона. Тот что-то бегло и эмоционально объяснял ей, не забывая улыбаться своими белыми зубами, ослепляя всех вокруг. Остановившись около кабинета, Гермиона продолжила слушать такого же занудного пуффендуйца. Драко замер, не смея сдвинуться с места. По какой-то невероятной причине его злило нахождение гриффиндорки в компании парней школы. Не то, чтобы он ревновал, просто появлялось желание забрать её и спрятать в самом неприметном и темном углу Хогвартса, а этим смельчакам бросить парочку заклинаний для урока.             Рассмеявшись одними губами, гриффиндорка осмелилась посмотреть в сторону, и её взгляд тут же выстрелил шипами.             Неделя. Почти восемь гребаных дней эта зануда не удостоила его взглядом. Презрительным, ласковым, да каким угодно. И теперь, когда не озвученное желание, которое вырывалось изнутри, осуществилось, Драко не смог понять характера её настроения. Ощущение было такое, будто она что-то задумала. И он не ошибся.             Гермиона облизнула нижнюю губу и вновь посмотрела на Клэя. Парень что-то бурно объяснял, маша руками, но одним резким движением он сумел замолчать. Гриффиндорка встала на носочки и прислонилась своими губами к щеке пуффендуйца, оставив легкий поцелуй. Она улыбнулась и за что-то поблагодарила опешившего Сандерсона.             Внутри вспыхнул огонь, зрачки сузились до щелочек, а лицо затопила ужасающая злость.             «Она провоцирует?»             — Драко, не надо, — послышалось Малфою, когда Блейз сильно обхватил его предплечье в попытке остановить от последующего шага.             Гермиона лишь гордо подняла голову и исчезла за дверью класса. Окинув злобным взглядом Сандерсона, что зашел вслед за ней, Драко скинул руку Блейза и быстрым шагом двинулся в сторону лестниц, направляясь в теплицы на Травологию.             — Что это только что было? — удивленно спросил Блейз, догнав быстро идущего Драко.             — Не знаю, — ответил Малфой сквозь зубы.             «Но если он еще раз прикоснется к ней, то на одного пуффендуйца в Хогвартсе станет меньше».             День приблизился к вечеру, а точнее к ночи, даря приятную прохладу, что освежала мысли. Слизеринцы собрались в гостиной, водрузившись несколькими бутылками огневиски. Тео удобно развалился на диване, закинув руку под голову, а напротив устроились Драко и Блейз. Парни обсуждали ближайшие планы на будущее, которое теперь, слава Салазару, им было предоставлено.             Блейз упорно отказывался от затеи матери переехать в Испанию, ссылаясь на «неотложные планы здесь». Драко лишь усмехнулся его словам и сделал большой глоток. Тео даже понятия не имел, кем хотел стать и что планировать на будущее, что не стало открытием для других слизеринцев. Такой же вопрос был предоставлен и Драко, но тот лишь устало покачал головой и посмотрел на огонь.             — Так как отец запустил свои дела, буду их восстанавливать. Возможно я создам свой бизнес и ударюсь в скучную жизнь бесконечных бумажек, отчетов и переговоров, — заявил Драко, покачивая стакан в руке.             — Тебе же профессор Слизнорт предлагал работу, связанную с зельями, — сказал Блейз.             — Да, почему один из лучших зельеваров не хочет заниматься приготовлением зелий за деньги? — согласился Тео с Блейзом, взмахнув палочкой и притушив яркий свет в гостиной.             — Как я уже и говорил, — обратился к нему Драко, — не хочется совмещать хобби и работу. Все должно оставаться на своих местах, чтобы одно не мешало другому.             — Справедливо, — поднялся Тео и, подняв стакан, чокнулся с каждым слизеринцем.             Еще какое-то время слизеринская троица наслаждалась насыщенным вкусом огневиски и, по словам Тео, «изысканным обществом». Уже достаточно опьяневшие, парни делились прошлыми победами в своей личной жизни.             — …И вдруг заходит их отец и начинает бросаться в меня всеми убивающими заклинаниями, которые знал, — рассказывал Нотт о своем сексуальном опыте с двумя близняшками-волшебницами.             — Ну, я бы его понял. Тебя пригласили просто познакомиться с его дочерями, а не прыгать сразу в койку к ним, — большим пальцем убирая слезу, что вырвалась от смеха, объяснил Блейз.             — Но самый главный вопрос в том, что они в таком придурке, как ты, разглядели? — удивлялся Драко, также надсмехаясь над этой ситуацией.             — А что, не видно? — с неким высокомерием спросил Тео, обеими руками проведя сверху-вниз по своему телу. — Если бы я захотел, то добрая половина девчонок Хогвартса уже лежала в моей постели, — Блейз и Драко переглянулись и оба закатили глаза, надсмехаясь над самоуверенностью Нотта.             — Неужели такой мачо, как ты, еще не успел обойти каждую девчонку? — спросил Блейз, подливая всем огневиски.             — Я сплю с избранными, дружище, — ответил Нотт, поднимая вверх бровь. — Спать с одной и той же девчонкой не для меня — быстро наскучивает, — закинул вверх голову Тео.             — То есть, даже если бы тебе предложили за деньги переспать с самой незаметной студенткой Хогвартса, ты бы это сделал? — спросил Блейз, задумчиво обводя пальцем горлышко бутылки.             — Я азартный, Блейзи, — пожал плечами Тео. — Я даже бы с Грейнджер переспал. Учитывая то, как она целуется… — протянул Нотт, и в ту же секунду повисло неловкое молчание, прерываемое шумом ветра за окном и хрустом пальцев, что послышалось со стороны дивана, где сидел Драко.             — Грейнджер? — удивленно вскинул брови Блейз, переводя взгляд с Малфоя на Нотта. — А откуда ты знаешь, как она целуется?             — А, я же вам еще не рассказал, — со смехом в глазах и с улыбкой на лице Тео выпрямился и сел поудобнее, опираясь на спинку дивана. — Перед тем, как прийти сюда, я очень удачно пообщался с одной когтевранкой, — Тео указал на двусмысленность этой реплики. — После того, как мы уединились в одном из кабинетов и разошлись, я пошел вниз, к вам. Я старался идти тихо, чтобы Филч не заметил и не доложил об этом Макгонагалл. Но меня ждало другое, более странное стечение обстоятельств, — Драко скинул ноги со стола и сел прямо, упираясь локтями в колени и неотрывно слушая рассказ слизеринца. — Спустившись вниз, я услышал какие-то голоса, точно не профессоров. Выглянув из-за угла, я обнаружил целующихся Грейнджер и Сандерсона, — Тео довольно усмехнулся, но выражение лица Драко и Блейза осталось непреклонным.             Что-то внутри разгорелось пожаром, и появилось дикое желание сравнять весь замок с землей, лишь бы не принимать эту омерзительную правду. Лишь бы озвученное оказалось плодом больных фантазий Нотта.             «Нет, она не могла».             — А ты уверен, что это была она? — неуверенно спросил Блейз, открыв рот в изумлении.             — Только у этой львицы такие кудрявые каштановые волосы, — пожал плечами Нотт, постукивая по своему стакану пальцами.             Блейз с неверием взглянул на Драко, но тот лишь повернулся к огню, сузил глаза и допил огневиски в стакане в один глоток. Пододвинувшись ближе к столу, Драко налил себе еще порцию и также осушил содержимое. Задержав во рту обжигающую жидкость, что в данный момент только усиливала то гневное, что совсем недавно уснуло беспробудным сном, и теперь снова проснулось, в надежде разорвать, разбить, убить.             — Драко, ты чего? — спросил Тео, все это время наблюдавший за странными действиями блондина.             — Ничего, — выплюнул Малфой и поднялся с дивана. — Я устал, пойду прилягу.             Еле устояв на ногах, Драко добрался до своей кровати и упал на нее камнем. Почувствовав страшную усталость вперемешку со злостью, он ударил несколько раз кулаком по спинке кровати, что не помогло успокоить то гневное, что вулканической лавой растекалось по всему телу. Возможно это был огневиски, но скорее всего лава. Раскаленная, огненная лава, что разрушала образ покорной гриффиндорки, что извивалась под его телом и просила не останавливаться.             «Если уж она и начала эту игру, то ей не выйти из неё победителем».             На следующий день, проснувшись от режущей боли в голове, Драко выпил отрезвляющее зелье, привел себя в порядок и направился на занятия.             Войдя в гостиную, Драко обнаружил такого же разбитого Блейза и, никакого удивления, бодрого Тео.             — Как самочувствие? — насмешливо спросил Нотт, раскачиваясь из стороны в стороны.             — Как будто моя голова — котёл, и в ней варят Вредящее зелье, — проговорил Малфой, застегивая свою мантию.             — То же самое, — пробубнил Блейз, направляясь на выход.             После первого занятия Драко вместе с Блейзом и Тео направились на первый этаж, провести несколько минут на свежем воздухе. Состояние уже значительно улучшилось, но остался тот осадок от неожиданного заявления Нотта, что не давал покоя и бередил свежую рану, что не затягивалась.             Спускаясь по лестнице вниз, Драко глазами нашел причину своего гнева, что сейчас радостно улыбалась и не замечала те искры, что полетели из серых глаз.             Сандерсон.             Ступенек становилось все меньше, а нервы уже на пределе. Чем больше заносчивый пуффендуец улыбался, тем больше хотелось стереть эту наивную улыбку со смазливого лица. Проходя рядом, Сандерсон не нарочно задел плечом Драко, что стало спусковым крючком.             — Извини, Малфой, — поспешил извиниться Клэй, но продолжал улыбаться шутке, что рассказал ему рядом стоящий пуффендуец.             Драко остановился и медленно развернулся. Увидев спину Сандерсона, слизеринец вытащил руки из карманов и, с явной злостью в голосе, проговорил:             — Нет, это ты меня извини.             Тео и Блейз не успели ничего понять, как вдруг увидели уходящего обратно к лестницам Драко, что резко развернул пуффендуйца лицом к себе, и в того прилетел первый удар в челюсть. Сандерсон не смог устоять на месте и упал на спину с характерным звуком. Драко стоял над ним и одними глазами издевался, мысленно представляя каждый удар, каждый синяк, что появится на раздражительном лице. Нависнув над ошалевшим парнем, Малфой не терял времени и наносил размеренные удары, один за другим. С каждым выбросом агрессии удары становились жестче, а чистое лицо, что несколько минут назад искажалось в беззаботной улыбке теперь превратилось в насыщенно красного цвета, а по губам стекали капельки крови. Драко на миг остановился, и в ту же секунду Сандерсон выиграл себе время и повалил противника на пол, теперь доминируя над ситуацией. Мгновенный удар, и на аристократичном лице появилось несколько ссадин, что раззадорило еще больше. Одним резким движением Малфой скинул с себя не такого хлипкого, на первый взгляд, пуффендуйца и вновь повалил того на спину. Лицо больше не украшала улыбка. Теперь его украшал разбитый нос и рассеченная бровь.             Блейз и Тео попытались оттащить друга за плечи, но Драко упорно сопротивлялся. Выпутавшись из крепкого захвата Забини, Малфой вновь навис над противником и взял того за грудки.             — Никому не позволено трогать то, что принадлежит мне, ты понял?! — выплюнул Драко, из глаз которого полетели молнии.             Наградив друг друга еще порцией гнева и раздражения, по коридору раздался властный и обеспокоенный голос.             — Что здесь происходит? — воскликнула Макгонагалл, разгоняя немногочисленную толпу, что собралась понаблюдать за жутким зрелищем.             Нотт и Забини кое-как смогли оторвать обезумевшего Драко от схватки с явно сильнее побитым Сандерсоном. Оба тяжело дышали, школьная форма больше напоминала оставшиеся лоскутки ткани, а кровь стекала по ладоням, превращаясь в кровавую лужицу. Профессор Макгонагалл оценила взглядом обоих и недовольно уставилась на толпу.             — Всем разойтись по классам! — крикнула директор, и все послушно стали расходиться, провожая взглядом место стычки. — Мистер Малфой и мистер Сандерсон, — обратилась к студентам профессор, сцепляя руки в замок, — ваше поведение непростительно и ужасно. Какой пример вы подаете младшим курсам? — Драко вытер тыльной стороной ладони кровь с губы и шмыгнул носом. — Прошу вас пройти со мной в мой кабинет, — директор развернулась и направилась вверх по лестнице.             На максимально увеличенной дистанции студенты шагали за Макгонагалл, обмениваясь уничижительными взглядами. Каждый думал о своем. Сандерсон, вероятно, переживал за испорченный статус спокойного и безобидного парня школы, а Малфой внутренне радовался вкусу победы, что наполнял все тело от головы до кончиков пальцев.             Пройдя в небольшой, но уютный кабинет, парни сохранили приемлемую дистанцию и смотрели куда угодно, только не на директора. Профессор встала около своего письменного стола и поправила на переносице очки.             — Мне очень тяжело понять, почему одни из лучших студентов школы устроили такое кровожадное безумство, — начала директор, — поэтому потрудитесь сами объяснить, что произошло!

***

            Все присутствующие в зале были заняты оживленной беседой, тему разговора которой Гермиона не смогла понять. Сначала все чересчур эмоционально разводили руками, но после прикрывали рты в удивлении. Закинув в рот ложку супа, гриффиндорка решила беглым взглядом пройтись по слизеринскому столу в надежде не встретиться глазами с Малфоем. На удивление его не оказалось на месте, а рядом сидящий Забини что-то объяснял обеспокоенной Паркинсон. Мулат положил локти на стол и посмотрел в сторону Гриффиндора. Джинни сразу по взгляду поняла, что у Блейза что-то случилось, но решила оставить этот разговор на потом. Внезапно слизеринец обратил внимание на рядом сидящую Гермиону, что нервно покусывала губы. Блейз разочарованно покачал головой, продолжая смотреть на гриффиндорку. Грейнджер смутилась, но странное любопытство захлестнуло её с головой.             «Где Драко? Почему его здесь нет? И почему ты так странно смотришь?» — молча спросила Блейза девушка, но тот лишь вновь отпил тыквенного сока из бокала.             Гермиона устало вздохнула и легким движением руки поправила волосы. Рон что-то рассказывал Симусу, отчего тот схватился за живот, пытаясь остановить беспричинный смех. Грейнджер в непонимании сузила глаза и посмотрела на Гарри, молча спрашивая о причине веселья гриффиндорцев и всех остальных, что пришли в Большой зал. Гарри чуть ближе наклонился к столу и посмотрел на подругу.             — Меньше получаса назад мы с Роном собирались выйти во двор, отдохнуть после занятия, но увидели огромную толпу, стоящую около лестниц, — начал Гарри спокойным и размеренным голосом. — Подойдя ближе, мы наткнулись на странную, но знакомую картину. Все наблюдали за потасовкой Малфоя и Сандерсона.             «Что? Малфой и Клэй? Но почему?»             Гермиона в удивлении открыла рот и с силой сжала край стола. Её глаза бегали с Блейза на пустое место рядом с ним, что совсем недавно занимал Малфой.             — Ты сейчас серьезно? — спросила Джинни, переводя взгляд на Блейза, но тот лишь поджал губы.             — Да, — покачал головой Поттер. — Не знаю, что между ними произошло, но оба они были не в лучшем виде, — Гермиона резко повернула голову и ждала продолжения предложения друга.             — Что ты имеешь в виду? — в непонимании поинтересовалась младшая Уизли.             — У Сандерсона, кажется, сломан нос, — вклинился в разговор Рон, что говорил с большим энтузиазмом, нежели Гарри, — и пара синяков под глазами. Но Малфой тоже не остался чистеньким, — насмешливо заметил рыжий Уизли, и Гермиона сосредоточилась на последующей информации. — Как я успел заметить, у него губа разбита и пару ссадин на лице. Хоть кто-то подпортил его самодовольное лицо, — злобно выкинул Рон, но Гермиона не издала и звука.             Сердце вдруг сжалось до горошины, одна мысль сменяла другую, подкидывая не самые приятные картины этой драки.             — Где они сейчас? — спросила у мальчиков Джинни, заметив смятение и переживание в глазах подруги.             — Вроде в кабинете у Макгонагалл, — ответил Гарри. — Она была явно рассержена. Кто знает, что она им даст в наказание.             Гермиона резко вскочила с места, собрала свои конспекты в сумку и поправила юбку.             — Ты куда? — спросил Рон.             — Мне… я забыла, что старосты отвечают за дисциплину и в дневное время, — ответила неуверенно Грейнджер, — поэтому мне нужно поговорить с профессором, — Гарри и Рон синхронно покачали головой. Джинни перекинула ногу и встала напротив Гермионы, поправляя воротник.             — Не забудь потом рассказать, что случилось, хорошо? — шепотом попросила рыжая, чтобы эту просьбу могла услышать только Грейнджер. Гермиона согласно кивнула и поспешила покинуть Большой зал, шум которого только добавлял беспокойства и переживаний.             Невозможно было посчитать, сколько прошло времени, пока Гермиона стояла рядом с кабинетом директора и нервно покусывала потрескавшиеся губы. В Хогвартсе уже давно ощущалось присутствие весны, легкая прохлада, но в тот момент было невыносимо жарко и душно, отчего девушка постоянно оттягивала тугой воротник. Она металась из стороны в сторону, размышляя о том, зачем она здесь.             «Он причинил мне боль. Невероятную боль, которую не смогло залечить время, которое было предоставлено только для себя».             Чем больше она старалась не сталкиваться с ним в коридорах, тем больше хотела хоть на немного вновь попасть под малфоевские чары, что могли излечить душу и также с легкостью её растоптать. Поцелуй с Паркинсон стал еще одним кошмаром, который сопровождал её в бесконечных снах, из которых выбраться стало непосильной задачей.             Может это его жестокие игры? Сначала очаровать собой, влюбить, а потом выбросить ненужную вещь, наигравшись?             Влюбить.             Неужели Гермиона смогла себе в этом признаться? Неужели она больше не сможет отказаться от вечных попыток спасти его душу. Точнее то, что от нее осталось.             Звук каблуков громко и гулко раздался, отталкиваясь от стен, и Гермиона с облегчением выдохнула, но в следующую секунду замерла. Его лицо исказила ненависть, а сам Малфой позволил своему голосу задрожать от ярости.             — Зачем ты пришла сюда? — Гермиона опешила от грубого и надменного тона слизеринца, но решила пропустить мимо ушей заметное раздражение.             — Я узнала, что случилось, и… я испугалась за тебя, — эти слова дались слишком тяжело, но скрывать то, что уже давно вырывалось наружу, считалось единственным правильным решением в этой ситуации.             — Пф, — фыркнул Драко, качая головой. — Лучше бы побеспокоилась за Сандерсона. Его вид сегодня оставляет желать лучшего, — в его голосе явно прослеживалась издевка вперемешку с гордостью, что вызывало дрожь.             — Кто первый начал? — он вновь посмотрел на испуганную гриффиндорку. Под его глазом красовался лиловый синяк, губа была сильно разбита, а на щеке образовалось несколько глубоких ссадин, что говорило о ее плохом состоянии.             — Тот, кто спровоцировал эту драку, — пытаясь избежать гнусной правды, Драко решил ответить общим ответом.             Гермиона решилась подойти ближе и разглядеть отличное от остальных дней лицо, по цвету напоминавшее больше рубин, а не мел. Он многозначительно усмехнулся, проследив за взглядом гриффиндорки.             — Никогда не видела царапин или ты предпочитаешь парней с синяками? — съязвил Малфой, облизнув разбитую губу, из-за чего тут же скривился от боли.             — Тебе нужно в больничное крыло, — объяснила Гермиона свой порыв. — Твоя губа сильно разбита и…             — Нет, не нужно, — грозно заявил Драко. — Без советов справлюсь, — он обошел гриффиндорку и направился в неизвестном направлении.             — Засранец, — пробубнила себе под нос девушка.             Гермиона простояла еще несколько минут и решила развернуться и догнать упрямого слизеринца. Долго бежать не пришлось: Малфой шел нерасторопным шагом мимо решетчатых окон, что пропускали в коридор лучи палящего солнца.             — Малфой, постой! — крикнула гриффиндорка, и мужская фигура повернулась в ее сторону.             — Чего тебе, Грейнджер? — он безэмоционально взглянул на нее, но потрепанный вид и мутный блеск в глазах отражали его усталость.             — Если ты не хочешь красоваться по всей школе в таком виде, — она оглядела его сверху донизу, — то позволь мне помочь тебе. Я немного разбираюсь в колдомедицине.             Его лицо исказила насмешливая улыбка, а в глазах противостояли друг другу желание и гордость.             — Чтобы ты вообще изуродовала мое лицо или убила? — вновь съязвил Малфой, переминаясь с ноги на ногу.             — Если бы я хотела тебя убить, я бы это сделала по-другому, — в тон ему ответила Гермиона его же фразой, что того позабавило.             — Мне не нужна помощь, — помотал головой слизеринец и оглядел гриффиндорку. — Тем более от тебя, — он неторопливо развернулся и собирался сделать шаг вперед, но тут же сзади услышал скорее мольбу, чем крик.             — А ну стой! — Драко вновь встал лицом к Гермионе и увидел знакомое древко, что было направлено прямо ему в грудь. — Либо ты сейчас же пойдешь со мной, и я уберу весь этот ужас с твоего нахального лица, чтобы у тебя шрамов не осталось, — Грейнджер указала на явную дисгармонию между аристократическими чертами и побоями, — либо я кину в тебя Петрификусом и сама лично отлеветирую к мадам Помфри.             Они стояли друг напротив друга и выжидающе замерли, не сводя друг с друга взгляда. Каждый ждал хоть какой-нибудь знак, который бы сигнализировал о том, что делать дальше. Малфой сделал несколько небольших шагов вперед, и палочка уперлась ему в грудь. Гермиона непонимающе рассматривала непредсказуемого слизеринца, а он делал то, что у него получалось лучше всего — разговаривал глазами.             — Не знал, Грейнджер, что ты любишь насилие, — его глаза пытались уловить смущение или неуверенность, но гриффиндорка не позволила ему такой роскоши, поэтому источала только любознательность и решительность.             — Если хочешь мира — готовься к войне, — ответила Гермиона и пожала плечами.             — Ладно, веди меня, — сдался Драко и направился следом за радостной девушкой, что смогла, пусть и угрозой, заставить Драко Малфоя подчиниться.             Гермиона произнесла пароль портрету, и тот отъехал в сторону, приглашая жительницу башни и её неожиданного гостя. Жестом руки девушка пригласила Малфоя присесть на диван, пока она поднималась наверх за своей сумкой. Хватило буквально нескольких минут, чтобы достать самое необходимое. Драко наблюдал за быстрыми, но уверенными руками, что доставали из сумки какие-то склянки с непонятными жидкостями.             — Твой Петрификус еще в силе? — спросил слизеринец, и Гермиона улыбнулась краешком рта. — Неужели? — неизвестно чему удивился Малфой.             Грейнджер присела на колени и принялась обрабатывать раны Драко.             — О чем ты? — стараясь действовать уверенно и профессионально, Гермиона капнула на салфетку несколько капель бадьяна и приложила к побоям.             — Первый раз за эту неделю улыбнулась по-настоящему, — его наблюдательность иногда выбивала из груди весь воздух. Даже друзья, с которыми девушка на этой неделе находилась с утра до вечера не заметили перемен её настроения. А этот хорёк даже осмелился указать на это.             — Просто очень смешно наблюдать за побитым лордом Малфоем, — он также усмехнулся и закатил глаза.             Гермиона проводила по пострадавшей части лица и пальцами задела бархатную кожу. Судорожно вздохнув, Грейнджер посмотрела вверх и увидела в серых глазах отражение своего смущения. Будто загипнотизированная девушка провела костяшками пальцев по четко очерченным скулам, стараясь при каждом прикосновении запомнить каждую морщинку, каждую ямочку. Он немного склонил голову набок, неосознанно прижимаясь к ее ладони. Океан в глазах вновь заштормил, сбивая все вокруг и сжимая комнату до маленькой коробки, в которой даже одному человеку было бы тесно.             «Его глаза. Я бы могла без конца смотреть на него и тонуть все глубже, если бы не боялась встретиться с ним взглядом. Каждый раз, когда это происходит, я совершенно теряюсь. На душе становится очень радостно, но и в то же время очень тоскливо».             Обрабатывая рану на губе, Гермиона очертила подушечками пальцев контур губ, что стали пухлее из-за удара. Его рот немного приоткрылся, а его дыхание обожгло пальцы. Мысли вновь вернулись ко всем моментам, когда сладкий привкус запечатлелся на её губах. Его поцелуи всегда напоминали войну: сначала осторожные, почти невесомые, затем становились глубже, вырывая сладкие стоны, а потом он несильно прикусывал губу, но тут же обводил укус языком, рисуя только ему известные символы.             Такие воспоминания хотелось запечатлеть, словно фотографию, у себя в голове, но тут же приятная картина сменилась болью и разочарованием. Эти розовые губы уже после неё целовали другую; ту, с которой он разделил тишину коридора.             Встряхнув головой, Гермиона вернулась в гостиную, больше напоминающую большую кладовку, и почувствовала мокрые дорожки на своих щеках.             — Ты плачешь? — спросил обеспокоенным голос Драко.             — Пылинка в глаз попала, — прошептала Гермиона и стерла пару капель тыльной стороной ладони. — Какое наказание вам дала Макгонагалл? — решила перевести тему девушка.             — Сандерсон будет всю неделю помогать мадам Стебль в теплицах, а я буду в библиотеке помогать мадам Пинс сортировать книги, — с легким раздражением ответил Малфой.             Промочив последний раз очередную ссадину, Гермиона встала с колен и повернулась лицом к камину, убирая вещи обратно в сумку.             — Надеюсь, это будет для тебя уроком, что не нужно решать проблемы кулаками, — проговорила Грейнджер и повернулась снова к Малфою, который уже привел себя в порядок и встал с дивана.             Сделав маленький шаг вперед, Драко подошел вплотную к Гермионе. Небольшие серые глаза с прищуром смотрели сверху вниз прямо на гриффиндорку, насквозь пронизывая её своим взглядом и вызывая в её теле легкую дрожь и озноб. Опустив глаза ниже, Драко подхватил двумя пальцами знакомый кулон и провел по нему. Застыв на месте, Гермиона металась между выбором: поцеловать или прогнать. Но не дано было случиться ни одному, ни второму. Малфой взял ответственность на себя и первым сделал выбор.             — Надеюсь, это станет для него уроком, что если еще раз он позарится на то, что принадлежит мне, в следующий раз я достану палочку.             Гермиона сглотнула ком в горле и уже хотела сказать что-нибудь, но Малфой резко развернулся и направился на выход из башни.             — Кстати, — он остановился и оперся рукой о стену. Повернув голову в сторону девушки, его взгляд смягчился, а на губах снова заиграл малиновый оттенок, — спасибо.             Грейнджер коротко кивнула и проводила взглядом уходящую спину. Плюхнувшись на диван, Гермиона покрутила в руке серебряную луну, где всего пару мгновений назад мужские пальцы оставили свой маленький отпечаток.             «Что он имел в виду?»             В этот же вечер Гермиона решила зайти в библиотеку и наконец разобраться с тем лабиринтом неясностей, в котором она оказалась на пару с Драко. После ужина гриффиндорка попрощалась с мальчиками и направилась на четвертый этаж.             Библиотека, на удивление, была пуста, за исключением нескольких студенток, что готовились к сдаче СОВ. Проходя стеллаж за стеллажом, Гермиона наткнулась на того, кого искала.             Он с недовольным лицом леветировал книги с одной полки на другую, успевая при этом одной рукой писать что-то на пергаменте.             — Мне кажется, я нашла отличную кандидатуру для будущего библиотекаря школы, — начала Гермиона, обращая на себя внимание слизеринца. — Ты можешь смело попробовать себя в новом амплуа, разумеется, для расширения границ познания мира, — усмехнулась девушка, но Малфой по-прежнему стоял с недовольным лицом.             — Ты пришла, чтобы поиздеваться? — спросил он с раздражением.             — Нет, но от этого я тоже испытываю удовольствие, — легко ответила гриффиндорка и подошла к столу, где были разбросаны книги и исписанные пергаменты. — Тебе долго еще? — Гермиона оперлась руками о стол и прислонилась бердами к деревянному краю.             — Пара книг и все, — не оборачиваясь, ответил Драко. — А что?             — Есть разговор, — Малфой отлеветировал последнюю книгу и повернулся к ней, убирая палочку во внутренний карман мантии.             — Разговор? — Гермиона кивнула. — И о чем мы будем разговаривать?             — Почему вы подрались с Клэем? — по его взгляду можно было понять, что это последняя тема, которую он хотел бы затрагивать. На его скулах заиграли желваки, а губы побелели от плотного сжатия.             — Почему ты бегаешь от меня всю неделю? — Гермиона уловила иронию в его словах и также промолчала, сложив руки на груди. — Забавно, не правда ли? — усмехнулся Драко и приблизился к девушке. — Я должен отвечать на твои вопросы, но ты имеешь право не отвечать на мои? — гриффиндорка склонила голову набок. — Грейнджер, тебе не кажется, что у тебя странное понимание слова «разговор»?             Гермиона закатила глаза и нервно вздохнула.             — Я староста школы, и мне важно следить за порядком, — ответила девушка.             — Ты уклоняешься от ответа, — покачал головой Малфой, не переставая улыбаться.             — Но это не значит, что я вру или умалчиваю.             — Но и не значит, что ты говоришь правду, — парировал Драко. Он ненадолго посмотрел в окно и выдал свою идею. — У меня есть предложение. Ты разрешишь мне залезть к тебе в голову и открыть любое твое воспоминание.             — А что я получу взамен? — Гермиона пожала плечами и свела брови к переносице.             — Я тебе разрешу залезть в мою и проделать то же самое. По рукам?             Гермиона металась. С одной стороны, очень хотелось оказаться в его голове и подтвердить, либо опровергнуть, воспоминания, поселившиеся в ее сознании. Но с другой стороны, было слишком опасно пускать к себе в воспоминания Малфоя, не имея понятия, что ему нужно.             Поколебавшись несколько минут, Гермиона согласно кивнула.             — Хорошо. Я первая, — Малфой также кивнул и распрямился.             «Игра началась».