Mountain angel

      Омеги разом замолчали. Зашелестели костюмы и платья, головы повернулись в сторону Тэхена, глаза загорелись любопытством. Слегка замявшись на пороге, он с широкой обезоруживающей улыбкой вошел в зал. – Добрый вечер, дамы и господа.       Грациозным движением сняв черную кружевную шаль, он повесил ее на крючок рядом с накидками других омег. На какое-то мгновение в зале наступила полная тишина. Взглянув из-под опущенных ресниц, Тэхен увидел на лицах присутствовавших неприкрытое возмущение, изумление, любопытство и много других оттенков эмоций. Все уселись в кружок, чтобы получше разглядеть наряды друг друга и вволю посплетничать. Рядом стоял стол с хрустальной вазой, наполненной пуншем, и блюдо с маленькими кусочками покрытого сахарной глазурью пирога. Тэхен направился к единственному свободному стулу. Сердце его билось где-то в горле, и он почти физически ощущал на себе десятки оценивающих, сравнивающих и осуждающих его глаз. – Наглость, – довольно громко прошептала одна из дам на ухо другой. – Какая наглость! – Что вы хотите? – ответила та сладким голосом так, чтобы Тэхен наверняка услышал ее. – Ведь он носит фамилию Чон.       Тэхена внезапно разобрал смех. Эти люди, называвшие себя христианами, просто истекали желчью! Им было мало облить грязью самого Тэхена – нет, в его «бесстыдстве» обвинялась вся семья Чон! – Не советую пробовать этот пирог, – тихо произнес чей-то голос, и Тэ вздрогнул от неожиданности. – Он почти зачерствел, да и на вкус не слишком хорош.       Рядом со столом с пуншем и пирогом сидел худенький молодой юноша с каштановыми волосами и глазами цвета ореха. Он был одет в наряд из коричневого коленкора, которое настолько сливалось с цветом отделанных деревом стен, что Тэхен не сразу заметил, что у стены кто-то сидел. Сказанные слова явно принадлежали этому парню, похожему на церковную мышку. – Здравствуйте, – продолжил он почти шепотом. – Меня зовут Мин Юнги, я сын Мин Пруденс. А Вы, должно быть, мистер Чон? – Разве Вы в этом сомневались? – тихо ответил Тэхен, едва заметно кивая в сторону возмущенно перешептывавшихся матрон. Юнги хихикнул. У него был совсем юный, мальчишеский голос, хотя по виду он был не моложе Кима. – Мне так хотелось познакомиться с Вами, – продолжал Мин. – С тех самых пор, как пастор Чон рассказал о Вашем браке с Чонгуком, Вы представлялись мне какой-то загадкой.       Чтобы продолжить расспросы и поближе познакомиться с Юнги, Тэхен взял хрустальную тарелочку и сделал вид, что внимательно разглядывает угощение. – Загадкой? – Ну конечно... – Казалось, Юнги удивился. – Ведь никто не мог поверить в то, что Чонгук действительно женился... – Некоторые и теперь в это не верят, – закончил его фразу Тэхен, снова бросая взгляд на дам, чье возмущение явственно нарастало, грозя перейти в скандал. Ему хотелось еще поговорить с Юнги, но он отлично понимал, что должен нанести упреждающий удар. Подмигнув ему, Ким неторопливо повернулся лицом к остальным омегам как раз вовремя, чтобы услышать очередное оскорбление, на этот раз исходившее от дородной женщины, явно верховодившей в этой компании. – Бесстыжий омега! Интересно, как ему удалось дотащить Чон Чонгука до алтаря? Не услышать эти слова было невозможно, и Тэхен произнес ясным нежным голосом: – Собственно говоря, мне пришлось воспользоваться лассо. Очень эффективно действует на таких закоренелых холостяков, как Чон Чонгук.       На мгновение снова наступила полная тишина. Все омеги ждали, что скажет на это Мин Пруденс, некоронованная королева их общества. Увидев, что она изумленно улыбнулась, они принялись тихо, но оживленно переговариваться, глядя на Тэхена. – Никогда не пробовала, – сказала Пруденс, все так же улыбаясь. Она представилась Тэхену, и вслед за ней это сделали одна за другой все остальные омеги.       Тэхен вел себя крайне учтиво и уважительно по отношению к своим новым знакомым, и в глазах Пруденс он увидел всевозрастающее удивление и интерес. Дама явно была приятно поражена тем, на сколько хорошо Тэхен знал все мельчайшие правила этикета, так как сама слыла тончайшим знатоком в этой области. Тэхен наслаждался ошеломляющим впечатлением, которое он произвел на тех, кто ожидал услышать от него лепет необразованного уличного парня.       По любезному приглашению самой Пруденс Тэхен занял стул справа от нее, потеснив таким образом женщину с угодливым выражением лица по имени Жюстина Гаррет, явно недовольную таким поворотом событий. Тэхен заметил это лишь тогда, когда та с шумом направилась к столу с угощением. Впрочем, Пруденс не дала Киму сконцентрироваться на миссис Гаррет, засыпав его вопросами. – Какой у вас приятный акцент, мистер Чон. Вы родом с юга? – Штат Миссури, – учтиво склонил голову Тэхен. – Ну конечно, как я сразу не догадалась! Моя кузина живет в Сент-Луисе. Вы знакомы с Харперами?       Тэхен начал было объяснять, что Сент-Луис находится на противоположном краю штата от его родного города Индепенденс, но Пруденс уже не слушала. Ее острый взгляд был устремлен на кого-то другого, вошедшего в зал. – Шлюха, – неожиданно прошипела Пруденс.       Вздрогнув от неожиданности, Тэхен тут же вздохнул с облегчением, поняв, что это слово относилось не к нему. Обернувшись вместе с другими омегами, Тэхен увидел необычайно яркого рыжеволосого омегу, одетого в бледно-голубой шелк, нарушившего неписаные законы Триумф-холла и явившегося без всякого приглашения. – Да это... мистер Пак, – тихо произнес сидевший справа от Тэхена мужчина.       Все посмотрели на Пруденс, ожидая ее реакции. Мать Юнги выпрямилась во весь рост, став похожей на гремучую змею, готовую к атаке. Тэхен молча наблюдал за происходящим, смутно жалея ни о чем не подозревавшего мистера Пака и восхищаясь самообладанием и королевским негодованием Пруденс.       «Теперь все они ведут себя так, будто я святой, а бедный мистер Пак – шлюха», – подумал Тэхен и покраснел, вспомнив, что еще утром так называли его. Миссис Пак величаво поднялась с места и угрожающе двинулась вперед, чтобы достойно встретить непрошенного гостя.       Через несколько секунд Тэхен уже не считал мистера Пака «бедной» жертвой. Лукаво и насмешливо улыбаясь накрашенным ртом, рыжеволосый красавец сделал вид, что не заметил угрожающего жеста Пруденс. На его шее и запястьях сверкали фальшивые бриллианты, тонкий шелк костюма бесстыдно обрисовывал все линии тела.              Блуждающий взгляд по-кошачьи зеленых глаз переходил с одной омеги на другую, на мгновение вспыхнув любопытством при встрече с глазами Тэхена, который, как и все остальные, ждал дальнейших действий Пруденс. Юнги бесшумно подошел сзади к стулу, на котором сидел Тэхен, и оперся рукой о его спинку. – Кто это? – тихо спросил Тэхен. – Как, вы не знаете, кто такой Пак Чимин? О, он просто певец, о котором в этих местах идет очень дурная слава. Некоторые уверены, что на самом деле он зарабатывает на жизнь совсем другим ремеслом...       Услышав шепот Юнги, женщины и мужчины неодобрительно оборачивались в их сторону. Им хотелось получше расслышать, что скажет Пруденс этому самому печально известному всему городу омеге. – Распутник! – С этим словом Пруденс театральным жестом протянула свою полную руку в сторону удивленному Чимину. – Как ты смел войти в обитель Бога, где беседуют порядочные омеги?       Чимин склонил голову, и его яркие волосы блеснули в свете газовых ламп. – Прошу прощения, дамы и господа, за непрошеное вторжение, – вежливо сказал он низким гортанным голосом, как будто Пруденс только что не называла его шлюхой. – Но мне нужен муж Чонгука по очень важному делу.       Слишком удивленный, чтобы быть оскорбленным фамильярностью, с которой Чимин произнес имя его мужа, Тэхен медленно встал. – Мистер Чон – это я. В чем дело?       Зеленые глаза внимательно оглядели его с головы до ног, и в них мелькнула искра удивления. – Нам с Вами нужно переговорить по срочному делу, – сказал Пак звучным голосом. – Может, нам лучше выйти? – Не надо никуда с ним выходить! – негодующе произнесла Мин Пруденс, и все омеги подхватили хором ее предостережение.       Заинтригованный словами Чимина, Тэхен вызывающе взглянул на него. – Хорошо, я только возьму шаль, – проговорил он.       Вслед ему раздался осуждающий ропот, но он уже ничего не слышал, набрасывая на плечи черное кружево шали. Юнги был готов последовать за ними, но Тэхен отрицательно покачал головой, подходя к двери. – Итак, в чем дело? – спросил он певца.       В ответ тот лишь покачал головой, как бы не желая ничего объяснять при посторонних. – Так, значит, Вы и есть мистер Чон, – пробормотал он. – Забавно, я ожидал увидеть нечто другое.       Тэхен не знал, как ему следовало отнестись к словам Пака. – Идемте же, я не могу тратить на Вас весь вечер, – нетерпеливо схватив его за руку, сказал Чимин.       Выйдя за дверь, Пак остановился перед окнами, за которыми толпились дамы и господа общества, горевшие желанием своими собственными глазами увидеть скандальную сцену, которая, несомненно, должна была произойти между Чимином и мужем Чонгука. Пак помедлил еще несколько секунд, потом отпустил руку Тэхена и повернулся к нему лицом: – Давай ударь меня, милый. – Что? – Не веря своим ушам, Тэхен уставился на красавца. – Ты правильно меня понял, – быстро сказал Чимин тихим голосом. – Давай же, прямо сейчас, пока они все смотрят на нас. Играя на публику, Чимин издевательски улыбнулся Тэхену. – Только не слишком сильно, я только что починил свои зубы, – добавил он шепотом. – Вы сошли с ума! Как я могу ударить Вас... – Так вот знай – я спал с твоим Чонгуком!       Бац! Тэхен даже не понял, как его ладонь, будто по своей собственной воле, оставила яркий красный от печаток на напудренном лице Чимина. – Отлично! Из тебя бы получился прекрасный актер, – кисло заметил Чимин, осторожно касаясь горевшей от удара щеки. – А теперь слушай меня очень внимательно, цыпленок. Чонгук просил меня спасти твою репутацию, поэтому на счет «три» я повернусь и помчусь по улице, так будто за мной гонятся псы Ада. Ты должен преследовать меня, выкрикивая что-нибудь грубое в мой адрес, чтобы все выглядело максимально правдоподобно. И ради Бога, не останавливайся! На карту поставлена жизнь Чона!       Тэхен во все глаза смотрел на Пака, чувствуя, как внутри него поднималась волна дурного предчувствия. Не к добру было это неожиданное появление Чимина в Триумф-холле. При одном только упоминании имени Чонгука сердце Тэхена болезненно сжалось. – Что случилось? – Чонгук попал в засаду, – кратко ответил Чимин. – Только что в него стреляли неподалеку от салуна Джейка. – Беги за мной! – не обращая внимания на горестный вопль и причитания Тэхена, сказал Пак.       С этими словами он повернулся и быстро побежал по улице. Не ощущая холода, не видя внимательных глаз толпившихся у окон омег, Тэхен помчался вслед за городской шлюхой, выкрикивая непристойные ругательства в его адрес.       Завернув за угол городской парикмахерской, Чимин остановился у задней двери узкого двухэтажного здания, которое было чем-то знакомо Тэхену. Но он слишком волновался за Чонгука, чтобы негодовать или удивляться, когда понял, что это городской публичный дом. – Это единственное место, где Чонгук в полной безопасности, – быстро сказал Чимин в ответ на немой укор в глазах Тэхена. Рывком распахнув дверь, он почти втолкнул Тэхена внутрь помещения. Приглушенные звуки расстроенного пианино донеслись до них сквозь задрапированные бархатом двери справа. Где-то наверху хриплым голосом смеялась женщина. Волоча за собой Тэхена вверх по узкой лестнице, Пак, казалось, ничего этого не замечал. Остановившись перед дверью за красными портьерами, он осторожно постучал. Войдя в комнату, Чимин тут же отошел в сторону, и Тэхен увидел мужчину, лежавшего в постели. – Чонгук! – с нескрываемым ужасом воскликнул он.       Подойдя неверной походкой к постели, Тэхен увидел бледного и совершенно неподвижного Чона. Он резко повернулся к Чимину: – Где же доктор? – Доктор уже был, – откликнулся певец. – Он зашил Чонгука, сделал все, что мог. Теперь остается только ждать.       Тэхен посмотрел на пропитанные кровью бинты, закрывавшие левое плечо и предплечье Чонгука. Едва слышно застонав, он заметался в постели, и Тэхен облегченно вздохнул – значит, жив! И тут же его пронзило острое чувство отчаяния и беспомощности. – Я знал человека, – сказал Чимин, – в которого попала шальная пуля, и он очень быстро поправился. – Но ведь это не шальная пуля, не так ли? – Тэхен повернулся к Паку, ожидая ответа. – Вы же сказали мне, что он попал в засаду. – Разве? – задумчиво произнес Чимин. – Я неправильно выразился. Скажем, это был буйный вечерок в салуне у Джейка.       У Джейка? Должно быть, так назывался салун, в который Чонгук отправился, пока Тэхен был в Триумф-холле. Он прикусил губу и снова обратил свое внимание на мужа. Ему хотелось склониться над ним и обнять его голову, но омегу сдерживало присутствие Чимина. – Давай, не стесняйся, – без слов понял его омега. – Сейчас ты ему очень нужен. Тэхен взял влажную вялую руку Чона в свои ладони. – О Гук, – в отчаянии прошептал он. Его ресницы дрогнули, знакомые серо-стальные глаза открылись, и лицо исказилось гримасой боли. – Лучше бы я пошел вместе с тобой, – хрипло пробормотал он. Пак захихикал, но Тэхен не находил ничего смешного в словах альфы. – Господи, что случилось, Чонгук? Прошу тебя, расскажи мне. – На меня напали. – Он облизал сухие губы. – Какой-то негодяй выстрелил в меня из салуна. – Но почему? – недоуменно вырвалось у Тэхена. – Действительно, почему? – саркастически произнес Чимин, вмешиваясь в их разговор. В этот момент Тэхен по-настоящему почувствовал неприязнь к этому омеге. – Когда человек владеет золотым прииском, – продолжал Чимин, – который вот-вот начнет давать промышленное золото, то какая еще причина может быть? Тэхен не хотел больше молчать. Не стерпев, он повернулся к Паку: – Он владеет лишь частью прииска, другая половина принадлежит мне. Значит, в меня тоже можно стрелять?       Удовлетворившись удивлением, написанным на лице певца, Тэхен снова повернулся к Чонгуку. Он изо всех сил старался придать лицу сердитое выражение, но у него получалась лишь гримаса боли. – Мой маленький сварливый скво, – пробормотал он, морщась при каждом слове. – Самые нахальные любители нажиться за чужой счет не осмелились бы напасть на тебя. Тэхен не был уверен в том, что его слова были комплиментом. – Я вернусь в дом Хосока и все ему расскажу. Слова Тэхена подействовали на Чонгука, как соль на рану. – Нет!       Чонгук даже привстал с постели, и омеге пришлось схватить его за неповрежденную руку, чтобы удержать на месте. – Хосок ничего не должен знать, – свистящим шепотом произнес он. – Но это просто смешно! Должен же он знать, где я и почему! Когда ты прекратишь эту глупую вражду, Гук? Он упрямо молчал, и Тэхен сокрушенно вздохнул. – Но как я ему объясню, что вместо Триумф-холла очутился в этом... веселом заведении? – Предоставь это мне, – быстро вмешался Чимин. – Я провожу тебя к дому пастора Чона. Не волнуйся, мы с Чонгуком уже придумали правдивую историю о том, как его подстрелили.       По тому, как Чимин при этом хитро подмигнул Чону, было совершенно ясно, что они давно знали друг друга, и Тэхен не имел к этому никакого отношения. – Спасибо, Чим, – устало поблагодарил его Чонгук. – Не знаю, что бы я делал, если бы не ты. – Не стоит, Чонгук. Ты же знаешь, что я на все готов ради тебя. «Интересно, – подумал Тэхен, что это «все» может означать?» – Даже не думай об этом, милый, – сказал Чимин, спускаясь вместе с Тэхеном вниз, в холл. У дверей они посмотрели друг на друга. – Не понимаю, что Вы имеете в виду, – ответил Ким. – Прекрасно понимаешь, – укоряюще произнес Чимин. – Ты вышел замуж за Чонгука, но если ты думаешь, что будешь жить с ним без проблем, то горько заблуждаешься.       Чимин подошел к обитому кожей небольшому бару и налил себе порцию золотистого ликера. Тэхен огляделся. Холл для посетителей, находившийся на первом этаже заведения, был пышно украшен бархатом цвета красного вина и золотой парчой. Тэхен перевел взгляд на певца, стоявшего к нему в профиль. Слова, только что произнесенные им, показались странно знакомыми. Ну конечно, Эльза Лоринг тоже предупреждала его относительно мужчин! Но пышнотелая немка явно имела в виду совсем не то, о чем теперь говорил Пак. – Чонгук ведет крайне опасный образ жизни, – продолжал певец после краткого молчания. – И рано или поздно ты тоже попадешь под перекрестный обстрел. Если же он будет уделять слишком много внимания твоей безопасности, то сам может потерять бдительность и осторожность.       В словах Чимина Тэхен уловил нотки явного не одобрения и начал понемногу злиться. Да кто он такой, эта певичка из веселого заведения, чтобы судить Тэхена? По словам Мин Пруденс, он просто шлюха и ничего больше! – Я бы хотел знать, почему вы так озабочены судьбой Чонгука? – резко спросил Тэхен. Слегка приподняв одну бровь, Чимин улыбнулся. – А я-то думаю, когда же он заговорит об этом? Несомненно, ты самый терпеливый и невозмутимый из всех известных мне мужей. Мы с Чоном знаем друг друга очень давно – одарив Тэхена милой, обезоруживающей улыбкой, начал Чимин. – Я познакомился с ним в вагоне поезда, шедшего на запад, в котором мои родители, бедные ирландские иммигранты, и я ехали искать лучшую долю. Им не суждено было ее найти... Они обрели вечный покой здесь, в Скалистых горах.       Чимин тяжело вздохнул, и Тэхен смутился. В его душе сочувствие к Чимину боролось с ревностью. – Я не собирался оставаться здесь, – снова заговорил Чимин. – Я хотел уехать отсюда в какой-нибудь большой город вроде Нью-Йорка или Сан-Франциско. Но для этого мне были нужны деньги, много денег. Поэтому, когда мне предложили неплохо оплачиваемую работу певца в салуне, я не стал долго раздумывать и согласился. Тогда я был глуп и не понимал, что тем самым навсегда поставил на себе клеймо. – Певца? – Нет, шлюхи! К удивлению Тэхена, в голосе Чимина не было ни малейшего сожаления. – Только пойми меня правильно. Видя, как я растрачиваю свой талант по салунам, люди тут же налепили на меня ярлык шлюхи. Вскоре никто в городе уже не сомневался в этом, и ко мне относились не иначе как к падшему омеге. Я не мог найти себе приличного жилья нигде и ни за какие деньги. Вот тут-то Чонгук и помог мне. Под внешней маской он разглядел мою настоящую душу. В прошлом мы не раз еще приходили на помощь друг другу. Тэхен понимающе вздохнул. – А теперь ты должен помочь ему, цыпленок. Понадобится еще несколько дней, пока он сможет встать на ноги... Но если по городу распространится слух, что он лежит здесь, в этом доме, раненный и беспомощный, его жизнь снова будет в опасности. Мы с тобой должны укрыть его от всех и никому не рассказывать об этом. И если для его безопасности нам придется разыграть скандальную сцену, вцепившись друг другу в волосы и яростно визжа, то мы сделаем это в высшей степени правдоподобно. Больше всего Чонгук сейчас нуждается в надежном укрытии. И поверь мне, то место, где он сейчас находится, и есть самое надежное во всем Оро.       Тэхен с отвращением посмотрел на кричащую безвкусицу холла. Чимин упорно настаивал на том, чтобы Чонгук остался здесь на какое-то время. Было ли это в его интересах, или Чон действительно нуждался в этом? – Даже не знаю, как быть, – пробормотал Тэхен. – А как же прииск? Певец пожал плечами. – Когда Чонгук оправится от раны, он сумеет одолеть любого, кто захочет поживиться за его счет. Ничего страшного не случится на прииске за эти несколько дней. Может, это и к лучшему – те подонки, что стреляли в Чона сегодня вечером, уберутся из города. По телу Тэхена пробежала дрожь. – Как Вы можете оставаться таким спокойным после того, что произошло? – Да очень просто, милый. – С циничной улыбкой Чимин отпил из рюмки. – Вот это притупляет даже самую острую боль. Если хочешь, попробуй сам! – О нет, спасибо! – Тэхен вспомнил пьяные кутежи отца и его страсть к картам. Опечаленный воспоминанием, он замолчал.       Хотя Чонгук действительно был серьезно ранен, он почти ненавидел его сейчас за то, что он поставил его в такое положение. И никакой Пак Чимин не мог ему помочь. – Пожалуй, я пойду к пастору Чону, – спокойно сказал Тэхен. – Ну конечно. Предлагаю следующую версию происшедшего: мы с тобой поссорились из-за Чонгука, омеги это с удовольствием подтвердят, потом ты погнался за мной, но я успел захлопнуть дверь перед твоим носом. О Чонгуке ни слова! – Но как я смогу навещать его? – Не надо навещать его. Будь уверен, я как следует позабочусь о нем. А ты поживи еще несколько дней в доме у пастора Чона. Потом Чонгук сам объявится, как ни в чем не бывало, и все будут довольны.       «Все, но не я!» – хотелось крикнуть Тэ. Он с трудом подавлял в себе желание вернуться в комнату, где лежал Чонгук, и остаться с ним до его выздоровления. Слова и действия Чимина казались ему разумными, но сама мысль о том, что за Чонгуком будет ухаживать не он, его законный муж, а какой-то певец с сомнительной репутацией, приводила его в бешенство. С другой стороны, если Чона действительно хотели убить, чтобы захватить его прииск, было бы глупо не согласиться с планом Пака. – Я прошу тебя подыграть мне, – тихо сказал Чимин. – Возможно, это будет самая большая роль в твоей жизни. От твоих актерских способностей зависит теперь жизнь Чонгука. Поверь, сейчас он находится в серьезной опасности. Чем меньше люди будут знать о том, что произошло с ним сегодня вечером, тем лучше для нас всех. Его враги не должны ничего узнать о нем! – Враги? – не удержался от восклицания Тэхен. – Значит, их много? В ответ Чимин долго молчал. – Для твоего же собственного блага мне лучше умолчать об этом, – сказал он наконец. – Возвращайся в дом пастора и постарайся сыграть роль разгневанного мужа.       Сыграть? Тэхен чуть не расхохотался. Он на самом деле был разгневан и оскорблен тем, что Чонгук останется в руках другого омеги.       Вернувшись в дом пастора, Тэхен с жаром рассказал Хосоку выдуманную историю про то, как он поругался с Чимином из-за Чонгука. Выслушав его, Чон как-то помрачнел и даже слегка побледнел.       «Пожалуй, Чимин прав, я мог бы стать неплохим актером», – подумал Тэхен, видя, как озабоченное выражение лица Хосока сменилось на огорчение, а потом и гнев. – Тэхен, я и представить себе не мог... Я знал, что у Чонгука есть странности в характере, но... – бормотал он, краснея под взглядом его больших, наполненных слезами глаз.       Разрыдаться для Тэхена не составило никакого труда, потому что он действительно переживал за альфу. К тому же ему не давало покоя то, что между ним и Чимином существовали какие-то особого рода отношения. – А что Вам известно об этом... певце? – спросил он охрипшим голосом, вытирая платочком глаза.       Казалось, Хосок не хотел отвечать на этот вопрос. Но потом, вздохнув, он сказал: – Совсем немного... В церковь он не ходит, мои прихожане с ним не общаются. – Он очень красив. – Тэхен, не терзайте себя... – Разве я не прав? – продолжал гнуть свое Тэхен, вглядываясь в темное окно, как будто надеясь найти там ответ. – Такой изысканный, утонченный... – Он падший омега, – с отвращением произнес Хосок. – Неудивительно, что Чонгук был поражен им, любой альфа, оказавшийся на его месте, не устоял бы. – Дорогой, Вам нужно немного отдохнуть. Мы продолжим разговор завтра утром и тогда решим, что делать. Внезапно Тэхену в голову пришла идея. – Хосок, Вы совершаете обряд бракосочетания? – спросил он. – Да, конечно, – удивленно отозвался пастор. – Отлично. Тогда, я полагаю, Вам известны все правила... Вы случайно не знаете, является ли законным брак по доверенности? Казалось, он был несколько озадачен таким вопросом. – Полагаю, является вполне законным, – медленно и осторожно ответил он наконец. – Если у Вас имеются все необходимые документы, оформленные в установленном законом порядке, то я не вижу причин, по которым такой брак мог бы считаться недействительным. – Понятно, – сказал Тэхен не то с радостью, не то с огорчением. Чон встревожено молчал, и он, не в силах переносить это молчание, взволнованно воскликнул: – Хосок, я даже не знаю, насколько действителен мой брак с Чонгуком!       Сбивчиво рассказав всю предысторию их странного брака, Тэхен почувствовал некоторое облегчение от того, что поделился с Хосоком мучавшими его сомнениями, тяжёлым камнем лежавшими на душе. Слушая путаный монолог, Чон сочувственно качал головой. – Дело действительно странное, – задумчиво произнес он, когда омега закончил рассказывать и с тревогой ждал его реакции. – На мой взгляд, маловероятно, чтобы кому-то нужно было таким, я бы сказал, необычным способом женить Чонгука. Если только... – Хосок заколебался, сочувственно глядя на Тэхена. – Если только мой брат не лжет по какой-то одному ему ведомой причине. – Но зачем ему лгать? – недоуменно спросил Тэхен. – Что он от этого будет иметь?       Как только этот вопрос был произнесен вслух, Тэхен похолодел от догадки. Прииск! По закону половина прииска принадлежала ему. Если Чонгук каким-то образом знал об этом и хотел заполучить весь прииск в свою собственность, то самым правильным способом для этого был брак с Тэхеном. А в случае, если он станет упрямиться... В горах нередко происходили несчастные случаи со смертельным исходом.       Холодная дрожь пробежала по его телу, и это не укрылось от глаз Хосока. Он стал успокаивать его, снова повторяя, что ему необходимо отдохнуть и что утром они все обдумают и положение прояснится. Да, действительно! Как будто пелена спала с глаз Тэхена – похоже, теперь он начинал понимать, зачем Чонгук женился на нем. Какие еще неприятные открытия ожидали его?