Там, где цветущая речка журчит

      Ты вечно жалуешься всем, как обиженный ребёнок, что тебя игнорируют, думая, что ты играешь со взрослыми. Они хихикают и только говорят: «ох, какой он мечтательный, мальчик!».       Но порою эти мечты так охота выбросить и сказать наивным взрослым: — Я не играю! Помогите мне!       Никон слышал в своей голове слово «помогите» так отчётливо, словно бы ветер сам приносил это слово и заставлял слышать его неустанно. Парень даже думать не хотел о том, чтобы сбавлять темп, он хотел его догнать, хотел поймать и наказать за тот ужас, что творился у него в голове. Если он посмел нацепить на своё грязное тело чёрный плащ, одеть шляпу и прикрыть своё лицо от позора, то это ему никогда не даст права подходить к детям. У него нету этих прав и об этом даже страшно было подумать. Просто невозможно!       Маккоуери не помнил себя сколько кричал прохожим, которых было немного во дворах. Он просил помочь ему остановить убегающего от него преступника. Волка, которого выдворили из курятника или же хитрого и голодного лиса. Но почему? Почему никто не откликается?! Почему они все только смотрят и отворачиваются?! Почему люди такие эгоисты?!       Ноги Никона не останавливались, а тело без устали подавалось вперёд. Мешок с продуктами он давно выронил из рук, ибо не хотел терять бегущего мужчину спереди. В глазах начинало непроизвольно темнеть. Разум падал в пучину, такую холодную и бездонную. Ноги отказывались останавливаться наотрез.       Бегущий далеко впереди отрывался. Ужасно быстрый.       «У тебя вообще есть дыхание, гад?!»       Ругался Николас на соперника. Нет. Это далеко не уровень Шуллера, это не уровень самого лучшего и успешного в спорте атлета. Это что-то большее. Только Маккоуери снова усиливал бег, видя перед глазами плывущие дома и площадки, деревья, соперник становился всё только дальше и дальше. Он словно бы растворялся в дымке воздуха.       Его не догнать.       Дыхание начинало спирать. Оно начинало, словно бы нарочно, подводить подростка, что чувствовал одно. Споткнётся и упадёт. Не догонит. — Чёртов урод!       Кричит Ник, видя впереди большую постройку из кирпича, ещё одно недостроенное здание. Площадки остались позади. Дальше было много деревьев, заборов и мусорок с гаражами. А вдали ещё новые дома возводятся. Разгар дня, а никто не смеет взять на себя ответственность и помочь остановить беглеца в чёрном плаще.       Николас не верил, что люди могут быть столь жестоки, что они могут быть такими трусливыми и надменными. Ему ведь тоже было страшно. Он тоже хотел уйти, но пошёл на это. Он пошёл и сейчас жалел только о том, что на него смотрят, как на больного шизофреника, который гонится за воздухом и кричит всякий бред не впопад. Но это же не так мать его!       Парень, снова заставив себя податься сильнее вперёд ещё быстрее, падает не справившись с собственными ногами. Слышится глухой мат и Ник быстро встаёт озираясь, вся одежда грязная, но как же плевать сейчас. Эмоции переполняют парня, а глаза неустанно бегают по сторонам и парень кричит от злости. — Чёрт! Нет!       Фигура в чёрном плаще словно бы испарилась. Её и след простыл, как недавно простыл след и мешка с продуктами в руках Маккоуери.       Фиаско.       Николас пытается отдышаться, дыхание, словно бы на зло, не выравнивается, а сердце готово выпрыгнуть из груди. Голова трещит, во рту пересохло, нервы на пределе. А объекта преследования нету. Близнец, пнув банку какого-то напитка на земле, бежит вперёд, но уже медленно, осматривая окрестности и потенциальные укрытия для преступника.       Да что уж тут гадать? Тут просто пруд пруди недостроенных домов, пролесков. Это бесполезно.       Николас сделал глубокий вдох и пошёл вперёд уже более тихими шажками, словно бы прислушиваясь к этому месту. Бег исчез, а вместе с его исчезновением появились какие-то непонятные и жуткие мысли.       Справа от Ника, уже более менее за его спиной, остались гаражи с деревьями и большими мусорными баками, обшарпанными, обтёртыми. Жуткое зрелище. А уже сейчас, по обоим бокам от Маккоуери появился потрёпанный забор с дырками в проволоке, тут мог бы пролезть кто угодно. Пролезть на ещё один заброшенный дом, что был весь из коричневого, тёмного кирпича. В нём было 5 этажей, недостроенный шестой и окна. Они были словно пустые глазницы, тёмные и безжизненные. Словно бы их кто-то вырвал, словно бы кто-то истязал эту постройку и бросил в то время, как сзади этого здания виднелись ещё постройки с двумя кранами, но там шла работа. А здесь?       А здесь словно бы время застыло. Застыло и спёрло вместе с собой воздух, ибо Николас чувствовал, словно бы слегка, но задыхается. С каждым шагом всё сильнее и сильнее кружится голова, земля уходит из-под ног.       На самом деле всё это было лишь в голове Маккоуери, что медленно подходил к одинокому дому, минуя разрыхлённую землю под ногами, осколки бутылок и прочий мусор. Было, как ясный день, очевидно, что любому бы стало не по себе в подобном месте одному. Учитывая ещё и то, что люди остались позади, а возможный преступник мог спрятаться именно тут. Но мысли о том, что он высокий, сильный, быстрый — говорили сами за себя.       Ник боялся его. Только сейчас он начал спрашивать себя в голове, зачем вообще полез в это дело. Только потому-что отец бы не отвернулся? Так? Но отец же был взрослым мужчиной! Он был высоким, хоть и ниже выродка в чёрном плаще. Он был сильным и уверенным в таких ситуациях, а Ник? Его сын хотел быть похожим на него, но это было так трудно на деле, так страшно.       Но он всё-равно шёл. По телу бегал адреналин и теперь уже подключился и азарт, что боролся со здравомыслием и самосохранением. И побеждал.       — Если умирать, то умирать с достоинством, — шептал чуть ли не про себя парень, чувствуя холод по всему телу. Заброшка была уже перед ним. Он встал прямо у самого входа внутрь, там оставалось метров девять, чтобы пересечь порог и стать гостем сия места.       Словно бы из самого здания шли непонятные звуки. Нику казалось, что оно стонет и плачет. Волосы на голове парня встали дыбом непроизвольно, а глаза округлились, кожа покрылась мурашками.       Сейчас было 28 ноября, через пару дней уже наступит декабрь, первый день зимы. А в Петербурге было дождливо, но снегом и не пахло. Хоть сейчас дождь и не шёл, но было довольно пасмурно, дул прохладный ветер, что приносил купу тревоги.       Почему быть смелым так страшно?       Парень встрепенулся и громко сказал, словно бы надеясь услышать ответ на свои слова.       — Ты поступаешь, как полный… — Ник осёкся и решил убрать оскорбления из обращения. Он замялся, но продолжил, придумывая слова на ходу и сжимая безрукавку руками, что хотели себя чем-то занять, — … как очень не хороший человек! Если в тебе имеется хоть капля совести, хоть что-то нормальное, человеческое…

***

      Шляпа всё так же скрывала его лицо, хотя рот был виден. Он был скривлён, а обе руки сжимали плащ на мускулистом теле. Ни единого движения. Оффендермен умудрялся быть незаметным даже в такие моменты. Мужчина был в этом же здании на четвёртом этаже. Забежать так высоко за всего считанные секунды для него было расплюнуть. Так же как было расплюнуть выйти к человечку возле входа и затащив его внутрь тёмного здания, просто изнасиловать с исходом того, чтобы убить в конце концов. Но его что-то остановило в этот момент, прибив к земле, словно гвоздями. Он слушал слова парня и чувствовал внутри так много салютов и взрывов. Это был тропический микс. Микс, который Оффендер встречал редко, а когда встречал, то выпивал с особой жаждой. Глотая напиток и иссушая стакан, маньяк не мог остановиться, он разбивал стеклянный сосуд и падая на колени перед речкой этого микса, он пил от туда, словно зверь голодный. Его пасть рвалась от скулы до скулы безликой морды и огромный язык черпал этот напиток, отправляя жидкость в пасть чудовища.       Он почувствовал голод. Голод, что способен свести с ума его прямо тут и сейчас. Руки монстра невольно сжали плащ в районе паха.       А голос внизу продолжал говорить: — … то прошу, выйди и сними со своей души этот камень! Ответь уже за ту грязь, о которой ты думал в окружении этих детей! Не прячься!       Безликий словно бы сгорел. Он только сейчас понял, что его посмели оклеветать за то, к чему он не прикасался никогда. Людей, что занимались тем, о чём говорил человек, Оффендер убивал. И убивал жестоко, заставляя тех долго мучиться, долго кричать и просить о помощи. Маньяк обожал заставлять их смотреть на их же кровь. А живыми их, после встречи с существом, никто уже не находил. Монстр не позволял человеческим властям находить их даже мёртвыми и изуродованными.       Они просто в один свой счастливый день пропадали без вести.

***

      Близнец резко замолчал. Он начал вслушиваться в тёмное и бездонное здание.       Конечно же тот, кто убегал от него не откликнется. Как же глупо было считать, что всё случиться, как в сериалах или в мультфильмах на худой конец. Как же глупо!       Парень корил себя за то, что сейчас совсем ничего не может сделать. А вдруг этот мужик вовсе и не был тем за кого его принял Ник? Зачем тогда он ломанулся, как ошпаренный от него? Это ли не доказательство? В полицию идти бессмысленно, парень вообще не увидел лица преследуемого ранее. Мог только сказать про рост и всё. Но в Петербурге пруд пруди высоких и плечистых людей, как в принципе и во всём мире. В том числе много плащей и шляп. Но почему то этот образ вклинился в память Ника. Кто сейчас вообще так одевается? Николасу ещё на секунду показалось в тот момент, когда он гнался за этим индивидуумом, что тот не был в штанах. Когда мужчина бежал, то плащ порою развивался на ветру и под высокими, чёрными сапогами… не было штанов? Просто голые ноги.       Какой же это был абсурд. Парень снова встрепенулся и сделал решительный шаг вперёд, когда у него буквально заорал телефон в кармане. — Чёрт! Блин, стой!       Ругался подросток, сжимая устройство в кармане и скорее отвечая на звонок, так же озираясь по сторонам и не прекращая быть начеку.       — Ало, мам, слушай, я сейчас совсем не могу говорить! , — громко шипел Николас, стараясь сохранять спокойствие и не паниковать, отбрасывая мысли, что преступник тут и что он может наброситься на него в любой момент, стоит ему только зазеваться и потерять бдительность.       Телефон тут же принёс ответ взволнованному Нику.       — Ник, сегодня не засиживайся у Антонины Васильевны, как обычно. Передай продукты, помоги с уборкой и сразу же езжай домой. Неделю назад мы смотрели новости по телевизору с Адой, точнее новости, что прервали фильм на пол пути и там была девушка, с которой что-то случилось, и сейчас недавно мы с Адой… — Мам! Давай позже! Я понял тебя, сегодня сразу же домой, слушай, не переживай, мне 17 лет, я уже давно не ребёнок!       — Ник! , — голос её был не как обычно. Странно. В нём парень слышал нотки тревоги, никаких упрёков, чистое переживание за своего ребёнка, — не перебивай меня пожалуйста. Я тебе говорю, что сейчас снова видела по телевизору отрывок из новостей, но уже более длинный. В коттеджном посёлке «ПриЛЕСный» недавно нашли ещё девушку, только совсем другую с такими же проблемами, Ник… — Какую девушку, мам? К чему ты сейчас клонишь? — К тому, чтобы мой сын быстрее приезжал домой. Ты меня понял?       — Ты к тому, что в городе маньяк завёлся? , — слегка шутливо просмеялся парень.       Он никогда не сталкивался с мыслями о том, что в Петербурге когда-нибудь начнёт орудовать серийник. Это было, для Маккоуери младшего, словно сон. Не правда.       Мать словно бы не хотела подтверждать резкий вопрос сына, но и смешки его по телефону ей не понравились. — Николас, перестань! Ради своей матери, просто скорее возвращайся домой. Я скоро на работу еду, поэтому отзвонись мне, как придёшь!       Последняя просьба женщины окутала парня жутью. Мама так переживает за него? Нет, это конечно нормально, когда тебя любят и ждут, но в её голосе было какое-то странное и непонятное отчаяние, словно бы слова о серийнике её задели. Она верит в это? Верит в новости, куда попадает много сплетней и неправды? Почему, неужели там было что-то такое, что заставило её сейчас взять телефон и позвонить ему?       Ник убрав смешки, ответил Аманде без препирательств. — Ладно, хорошо, мам. Прости за несерьёзность, я люблю тебя и уже скоро буду дома. — Жду звонка по прибытию. Ник, я тоже тебя люблю.       Подросток улыбнулся, когда в телефоне повисло молчание и пошли редкие гудки. Она отключилась. Маккоуери решил сегодня не доходить до Антонины, а сразу идти домой. Мать обычно не слушала телевизор, до степени такой веры в то, что там говорят и уж тем-более не звонила ни Адалии ни ему и не предупреждала о чём-то из новостей. Он расскажет семье о странном мужчине в плаще и пояснит почему так и не дошёл до бабушки Шеесте, предупредит саму Антонину и свою девушку по телефону по пути домой. — Странно…       Обрывисто выговорил подросток. Странное чувство колыхалось внутри. Тревога.       Внезапный порыв ветра ударил в спину и Ник тут же снова покрывшись мурашками, поднял испуганный взгляд на окна заброшенного здания. Его зрачки упёрлись именно на четвёртый этаж справа от входа. Парень не смог перебороть страх. Его ноги подкосились, ибо на секунду ему показалось, что именно с того окна на него смотрел кто-то и буквально прорезал взглядом не имея глазниц.       Где-то закричала ворона на дереве и Маккоуери, словно ошпаренный кипятком, бросился бежать из жуткого места, чуть ли не закричав от страха. Всё тело била дрожь, появился холодный пот, который подросток никак не мог объяснить. Он никогда так не пугался за всю свою жизнь, а сейчас гонимый ужасом, вылетел к гаражам и исчез за заборами, оставляя лишь изредка следы на рыхлой земле.

***

      Безликий стоял снова за стеной, он совсем на мгновение выглянул из окна и казалось, что снова увидел глаза человека снаружи. Монстр почувствовал его животный страх и то, почему он так резко сорвался и убежал.       — Какая заботливая женщина, — проговорил мужчина, расстёгивая свой плащ и скользя по стене здания, уваливаясь на грязную землю, точнее пол, что был весь в пыли, камнях и мусоре. Тут часто ошивались бездомные, наркоманы и сам Оффендермен, который именно сейчас наплевал на свой плащ, который он так ропотно отмывал недавно после пира.       Большие, когтистые руки буквально сжали толстый, мраморный член Оффендера, что тут же сматерился, начав мастурбировать себе, плюя на орган своей густой, чёрной, как смола, слюной и слыша, как ворона продолжает каркать. — Насильник, мальчик?       Говорил сам себе под нос мужчина, сжимая клыки и удовлетворяя себя между ног, слыша с вороньим карканьем и слюни, что обтирались об ноющий член пальцами безликого.       — Да если бы я не любил откладывать сладкое на десерт! , — резко зарычало существо, пнув правой ногой камень около себя, — я бы тебя уже выебал прямо тут! Грёбанные принципы блять! Чтоб их!       Матерился маньяк ещё долго, ибо ему предстояло разрядить себя и успокоиться. С таким большим желанием между ног, он никуда не уйдёт.       Но одно монстр понимал точно.       Перчатка была брошена. И каким бы трусливым не был бы говоривший парень внизу здания, он так или иначе, сам того не понимая, открыл охоту, выпустив зверей Оффендермена из тёмного шкафа.       Только эти мысли дарили чудовищу кривую и жуткую улыбку на безликом «лице» куда больше, чем руки, что пытались успокоить стоящий, «конский» ялдык.

***

      Николас так ещё никогда в своей жизни не бежал, как он это делал сейчас. Он без отдыха проносился мимо людей и дворов, оббегая дома и даже остановки, где прохожие смотрели на него и ему в спину, с явными мыслями, что он куда-то проспал или опаздывает на автобус.       Куртка Никона принимала в грудь парня потоки ветра, как и волосы, что трепались всё сильнее и сильнее, ибо были не короткие. Локоны били по глазам, но парню это не мешало помнить дорогу к селу и мчаться к дому. В голове всё смешалось и он и вовсе забыл, что мог сесть в автобус и доехать до окраины нового Девяткино минут за 5, а там уже и село неподалёку. Ноги всё решили за подростка.       Сжав телефон в руке и кое-как открыв контакты, прижав его к уху, взволнованный Ник позвонил на бегу бабушке Шеесте — Антонине Васильевне Миллер. Он долго извинялся перед пожилой жениной и говорил, что сегодня не сможет приехать, что завезёт продукты завтра после школы. В ответ Маккоуери слышал тёплые слова о том, что всё хорошо и что она со всем справляется, уборка идёт отлично. Она говорила, чтобы парень больше ел, лучше спал и не волновался ни о чём, она в порядке. Её слова ужасно грели близнеца. Не зря Антонину он просто обожал, как и Шеесте. На том разговор был окончен. Как и путь подростка до дома.       Залетев в село и добежав до калитки дома, парень услышал соседа, что окликнул его совсем внезапно. — Ник, постой!       Маккоуери младший тут же остановился, только сейчас поняв, как сильно он запыхался от бега.       Джереми выйдя из-за ограды, тут же нагнав Николаса, протянул парню свёрток. Подросток в недоумении принял подарок. Пытаясь всё это время подавлять отдышку, но получалось с трудом.       — Спасибо за соль неделю назад. Я вернул хоть, но жена прямо-таки и грела желанием дать вам ещё подарок за блины примерно неделю назад. Стася просто была в восторге от них, так как Феня не часто печёт блины! — Спасибо, Джереми! А это…       Ортвуд хихикнув, убрал прядь золотистых волос назад, — Это окунь! — Окунь? Сейчас?       — Ой не спрашивай, Ник, моя жена всё везде найдёт и приготовит даже, если это и быстро скупается! , — мужчина снова просмеялся, разводя руками. Он снова был в клетчатой рубашке, бежевых штанах и нацепил на ноги лишь тёмные сланцы. — Спасибо большое! Маме понравится! — Очень надеюсь на это, как и Феня тоже!       Парень улыбнулся и начал идти к калитке, провожая соседа взглядом. Казалось, Джереми хотел спросить о том, почему Николас такой запыхавшийся, куда бегал и почему так, но, на счастье подростка, умолчав эти вопросы, помахал и пошёл в сторону своего дома.

***

      Николас залетел домой и положив рыбу на стол, хотел было броситься в комнату к сестре, как вдруг Ада, вошедшая на кухню, застала брата врасплох. От чего тот чуть не подпрыгнул на месте, ибо был взволнован. — Чего это ты такой? Обычно кричишь на весь дом, что это ты, предупреждая меня, а тут… — Ада! Мне надо тебе кое-что рассказать, пошли в твою комнату! Мама давно уехала на работу?       Девушка, вскинув бровь, явно заинтересовалась братом, но её взгляд упал на свёрток, который Ник положил на стол и, словно бы, забыл о нём.       Маккоуери младшая была в своей излюбленной тёмной пижаме с рисунками космоса. Она прошла мимо брата к столу и ответив на вопрос, так же и спросила в ответ. — Она недавно уехала, минут двадцать назад. А что это? Ты что, пхах, убил кого-то?       Ник закатил глаза и рявкнул. — Очень смешно, Ада! А теперь в сторону шутки, ты представляешь, что я сейчас видел?!       Девушки развернула свёрток и повернулась к брату. — Рыбу?       Подтрунивать друг друга Никон и Ада любили всегда, но сейчас парень не был на это настроен, а потому подойдя к столу, резко задёрнул рыбу обратно. Девушка аж вздрогнула от его резкого действия и его лица.       — Да что случилось то блин? Чего такой дёрганый? Откуда рыбу взял? Бабушка Шеесте дала? , — она всматривалась в лицо брата и не могла понять, он напуган или просто переживает, — Ник?       Близнец увалился на стул и разведя руками пояснил на одном дыхании. — Короче! Ты же знаешь, что сегодня я должен был идти к бабушке Шеесте? — Ну? — Так вот! Я уже выйдя из магазина с продовольствием пошёл к дому Антонины Васильевны, как вдруг меня привлекла сцена в последнем дворе к высоткам Девяткино. Там ещё пятиэтажные дома стоят с захламлёнными балкончиками!       Ада внимательно слушала, смотря на брата, который активно при этом жестикулировал руками, время от времени поправляя слезающую на глаза чёлку. — Короче в этом дворе дети ругались со старушками о чём-то, я был довольно далеко и совсем не понял о чём, что-то про городок говорили для игр, но не в этом суть!       Девушка перебила брата со смехом в голосе, — ты так останавливаешься посмотреть на все споры пожилых женщин и детишек? — Ада!       Рявкнул Никон, показывая жест рукой «рот на замок».       Сестра пожав плечами, отрезала, закатывая глаза. — Ла-а-адно, ла-а-адно!       Парень продолжал.       — Я смотрел себе и смотрел, уже хотел вскоре идти, так как по времени всё-равно раньше вышел. Так вот… — Маккоуери младший подвинулся ближе к стоящей сестре, — … вижу, к этим пожилым бабкам какой-то мужик подходит в чёрном плаще и чёрной шляпе, Ада, и он просто берёт и чуть ли не сальто делает через скамью, чтобы сесть между этих старух! — Что прости? — Я вообще сейчас не шучу блин! Он просто взял и перепрыгнул через скамью к старушкам!       Ада выгнула бровь, уперев руки в бока, но продолжала слушать брата, который рассказывал всё это с большими глазами и не менее большим волнением. — И короче он потом пристал к детям, начал их куда-то блин уводить, а старушки их просто отпустили со смехом! Я вообще ничего не понял, но надо блин было что-то делать, естественно я пошёл его останавливать! — Так стоп! Ник, ты сейчас снова шутишь надо мной тут сидишь?       — Да не шучу я блин! , — парень вскинул голову. — Ага, конечно. Где ты хоть раз в жизни видел, чтобы взрослые мужики в плащах, прости меня, просто делали сальто около скамьи со старухами, которые ещё и злые на этот мир. Где ты видел, чтобы пожилые пенсионерки не вызывали полицию на таких типов? Ну где, Никон?       Парень взвинчено отмахнулся. — Ты дальше слушать будешь?! Дай мне договорить!       Сестра лишь кивнула, хмурясь и понимая, что это вообще не смешная шутка.       — Я бежал за ним, ибо он тут же побежал от меня прочь. Люди вообще не помогли мне его остановить, они смотрели на меня, как на больного психа. В итоге я его потерял, добежав до заброшенного, жуткого здания из кирпичей. А потом… потом я, — парень замялся, говорить сестре о звонке матери он не стал, пока сам не разберётся что к чему и не поговорит с мамой, возможно, но Аду пугать этим совсем не стоило, — а потом я побежал домой, ибо я его всё-равно потерял.       Девушка пожав плечами, сказала. — Шутить ты знатно умеешь. Где пакет с продуктами посеял? И ты что упал по пути? Есть будешь?       Ник встрепенулся, расстёгивая безрукавку.       — Ты что не веришь мне? Блин! Да, я упал, позже в стирку вещи брошу, а пакет, да, я его выронил во время погони, — в его голосе читалась досада.       Девушка вытащила из холодильника большую кастрюлю борща и поставила её на плиту. Пояснение, что брат выронил пакет гоняясь за странным мужиком в чёрном плаще звучало так себе, но допрашивать Никона она сейчас не хотела. — Никон, ты меня так много подкалывал, что сейчас твоя шутка совсем не смешная, понимаешь?       Брат хмыкнул. — Ну и пожалуйста! Это вообще не шутка!       Близнецы переглянулись. И Никон, сдавшись от усталости, наконец-то спросил. — Положишь мне в тарелку поглубже? Есть дико охота!       Ада улыбнулась и кивнула, открывая кастрюлю.

***

      Парень лежал в своей комнате, сестра уснула сегодня пораньше. Они оба не хотели проспать завтра в школу. Но в отличае от Ады, Никон не смог заснуть пораньше. В голове словно всё смешалось за день. Матери и Шеесте он позвонил и всех предупредил, что дома, извинился перед девушкой за её бабушку, но объяснять обоим по телефону, и матери и Миллер, то, почему он не смог зайти к бабушке, парень не стал. Придумал лёгкую отговорку с автобусами и тем, что уснул уехав далеко. А возвращаться было поздно, так как много домашней работы. Так себе оправдание, но, на удивление подростка, сработало.       Парень уже ближе ко сну понял и осознал, что где-то глубоко внутри себя, он словно бы чует запах цветов. Этот аромат был с ним половину дня после беготни, но внимания он на это вообще не обращал. Обратил только сейчас, а потом понял, что цветами пахнет его безрукавка.       Маккоуери подтянул к себе верхнюю одежду, так и не забросив её в стиральную машинку. Подросток принюхался к дутой безрукавке, сжав её в руках. Запах почти исчез, но оставался ещё уловимым.       Никон поморщив нос и брови, проговорил себе под нос еле слышно, спрашивая сам себя. — Розы?