***
Как и было понятно с самого начала, Лейла — встретила женщину с пакетами всякой всячины. Там были даже детские принадлежности, такие как: бутылочки, соски, пелёнки. Аманда была поражена своей подругой. Нет, она конечно знала, что подруга печётся о её здоровье во время беременности, но все эти вещи. В голове не укладывалось. Когда? А главное, зачем? Маккоуери уселась за довольно миниатюрный столик из простого дерева, что был накрыт яркой скатертью с изображением цветов — роз. — Лейла, но я же не просила, а даже бы если бы и просила ты же не серьёзно? Он же родится совсем не скоро, а я просто на просто ухожу в декрет, вот и всё, дорогая. В шоке говорила Аманда, принимая чёрный чай, что поднесла светловолосая подруга. На кухне было довольно тесно, зато уютно и тепло, она была яркая. На холодильнике налеплены разные магниты с путешествий матери Лейлы и её мужа, что раньше часто бывал в командировках. На стене были примагничены разные ножи для разных овощей, много миниатюрных шкафчиков на которых стояли декоративные фрукты: яблоки, виноград, мандарины и груши. Одним словом — красота! Лейла тут же приземлилась рядом с Амандой и махнула рукой, радушно улыбаясь. — Пей чай! Никаких возражений! Эти пять месяцев пройдут как пять дней, обернуться не успеешь. — Четыре месяца, дорогая, — с улыбкой сказала смущённая женщина, начав пить чай. — Вот-вот! Даже четыре, о боже, Аманда, я поверить в это не могу просто! На кухню вошёл Том, муж Лейлы, довольно плечистый мужчина с проседью седых волос и бородкой на лице. Он тут же усмехнулся словам шустрой жены и не смог не вставить свои пять копеек в разговор взволнованных подруг. — Так это, Леля, если бы не верила, то мы бы не набрали аж два таких приличных, больших пакета! Не волнуйся, Ама, всё хорошо, Лейлу чёрт кто отговорит от походов в магазин! Аманда улыбнулась шире. Том всегда ей нравился и она считала, что они с Лейлой — идеальная семья. — Спасибо, Том! Правда не хотелось доставлять такие неудобства! — Ой да ну брось ты! , — перебила взвинченная Лейла, посмотрев на капающегося в шкафчике с мешками мужа, а-ля «конечно же я верила, Том!». — Том просто любит пошутить надо мной, но машина сама себя не загрузит! , — буквально рявкнула женщина в сторону мужчины. — Вот и нет, уже прогретая считай, я сейчас только мешки отнесу, Леля, не волнуйся. Аманда, как пообщаетесь, спускайся вниз, моя машина на заднем дворе стоит, всё, как обычно. Успеть поймать парковку с утра около подъездов — это нерешаемая задача для меня, — проговорил Том, многозадачно отыскивая нужный мешок и наконец-то находя его. — Хорошо, скоро спущусь, я не долго! — Ой да ладно тебе, он в своей машине и подождать может, вон сколько моих кроссвордов утащил туда и всё никак не вернёт! — Жду в машине, Аманда! , — стушевался мужчина, нервно посмеиваясь. Том поспешно ретировался из кухни, махая Аманде и поскорее убегая от гнева жены, что так хотела отнять у него кроссворды, которые он давно потерял, уезжая в прошлом году в командировку. Конечно же он их не вернёт. Женщины остались одни за столом. Окно было слегка приоткрыто и от туда поддувал ветерок, внося в квартиру запахи скорых холодов. Аманда сделала пару глотков чая. Ком в горле застрял, так хотелось отблагодарить добрую и отзывчивую подругу, но вот сказать было совсем страшно. Так как Маккоуери считала, что обидит этим Лейлу. Руку Амы взяла в свою руку Лейла, тем самым выведя её из транса. Их глаза встретились и женщина увидела добрые серые глаза, что были полны волнения. — Эй! Выше нос! Это ты из-за родов тут мне сидишь переживаешь?! Не смей! Ты же знаешь, что я всегда рядом, как и твои дети? — Лейла, я просто хочу чтобы ты знала, что твоя помощь просто невероятная и я… — Маккоуери сжала руку подруги, улыбнувшись, — … всегда буду готова отплатить тем же, дорогая! На лице Лейлы так же засияла улыбка, — ну вот! Совсем другое дело, теперь я узнаю не унывающую мастерицу шляп — Аманду Маккоуери! Ни пуха ни пера! — К чёрту! , — ловко ответила женщина только сейчас осознавая почему-то, как же ей ужасно повезло с Лей-Лей, доброй, мягкой. Если она в детстве с трудом понимала, что такое «дружба», то сейчас она точно могла понять, что эта самая «дружба» сидит напротив неё.***
— Вот! — Ещё и сама связала?! , — спросила ошарашенная Маккоуери стоя в небольшом холле квартиры Леон Маар. Вся прихожая была в мягких коврах с цветами. Перед Амандой было большое зеркало на шкафу с одеждой, где и весело бежевое пальто гостьи всё это время. Лейла слегка, но пихнула беременную подругу в плечо. — Обижа-а-аешь, Маккоуери! Училась у самых лучших! — Тут стежки прямо, как на носочках, которые я вязала Нику с Адой в их детстве! Л-Лейла… Казалось, что от счастья женщина была готова разрыдаться и Лей-Лей это тут же заметив, обняла подругу. — Всё, одевайся, пока мне весь ковёр слезами не залила! , — просмеялась женщина, поправляя тёмное худи на своём теле. На шее Аманды красовался тёмный шарф. Тёмно-синий, этот цвет обожал Уильям ещё при жизни. Муж Аманды любил красить яйца на «пасху» именно в тёмно-синий, всё время говоря жене и детям, что сегодня они уж точно не смогут победить его яичко в битве, как бы странно это не звучало. Зато вся семья смеялась. Остальное не важно. — Спасибо, Лей-Лей, — тихо проговорила улыбающаяся и тронутая женщина, сжимая шарф в руках, как что-то ужасно ценное и то, что вот-вот может пропасть прямо из её рук. — Не за что! Аманда довольно быстро оделась. Развернуться в узком коридоре вдвоём всегда было не легко, но именно сегодня подругу отозвал в спальню звонок. Лейла сказала, чтобы Аманда подождала совсем немного, наверное звонил отец, надо было быстро ответить. Случилось так, что на скамейке, женщина прождала около десяти минут, может и немного меньше, но подруга так и не возвращалась провожать. Разувшись, Маккоуери прошла по узкому коридору через кухню в комнату подруги. Дверь еле слышно отворилась и женщина заглянула в самую просторную комнату в доме — спальню. — Лей-Лей? Ты чего? Спросила женщина, она смотрела на Лейлу, что понурая сидела спиной к ней, слегка сгорбившись, подружка что-то усердно писала, тыкая пальцами по клавиатуре сенсорного телефончика. — Лей-Лей? Аманда, обойдя постель, подошла к женщине. — Что случилось?! Лейла… Вопросы стухли не выйдя из недр головы Маккоуери. Она увидела заплаканные глаза подруги, которая попыталась тут же спрятать свой взгляд, только вот не успела малость. Аманда тут же присела рядом, со страхом смотря на женщину справа, руки сами тут же обняли Лейлу и прижали к хозяйке. Только в объятиях, тихо и нерасторопно, всегда взвинченная и весёлая Лей-Лей ответила, с трудом держа выключенный только что мобильник. — Сын сестры Тома… — Джонатан? , — дрожащим голосом спросила Аманда, готовясь к чему-то неприятному. Лейла посмотрела в глаза подруги в упор мертвенным взором. Губы и кожа все побледнели, а тело пробрала дрожь. — … повесился. Глаза Аманды тут же приняли стеклянный взгляд подруги и, казалось, тоже остекленели. Женщина ушам не поверила. Словно бы сейчас подруга произнесла какую-то совсем не смешную шутку. Хотя это даже шуткой назвать было нельзя. Казалось, что обе подруги провалились во времени после слова «повесился». Вокруг не было слышно отчётливых звуков, всё словно бы остановилось и перестало существовать. Умерло. Аманда знала Джонни. Парнишка был ужасно воспитанным сыном прекрасной сестры Лейлы — Крис. Кристин была словно бы копия своей родной старшей сестрёнки. Всего на три года младше, зато уже сумела семью завести и родить ребёнка, в то время, как Том и Лейла пока не решались на это. Кристин видела неоднократно Аманду. Она видела и Никона и Аду, но когда те были чуть помладше, но тем не менее. Ник и Ада хорошо сумели найти язык с всегда тихим, но довольно смышлёным Джонни. Особенно Николас. Представить хоть на малейшую секунду, что парнишка жить не захотел было из рода вон выходяще. Да, он не имел кучу друзей! Да, он не был популярным, часто не гулял, но он был со своей семьёй, он любил их, ухаживал. Всё вокруг сейчас казалось бредом сумасшедшего. — Крис сказала, что он ходил часто гулять в последнее время… Практически в трауре проговорила Лейла, что сейчас была в шоковом состоянии и практически не видела ничего перед глазами, только слёз пелену. — К-Куда? Мать знала, Лей? Что говорит Крис? С кем? — Он один, — на автомате говорила Лейла, — один… говорил, что любит ходить книжки почитать около цветущей речки какой-то. — Речки? Это та, что за селом в пролеске за пустырём? Аманда крепко держала подругу, ибо та была не в состоянии уже усидеть, а голос становился всё тише и тише с каждым ответом. — Н-не знаю… Обрывисто простонав ответ, девушка потеряла сознание на руках подруги. Аманда тут же сжала её тело сильнее. — Лейла! Чёрт! Женщина схватилась за телефон и нашла в контакте номер Тома, что всё это время ждал в машине, точнее уже дремал под тихую музыку. Мужчина резко проснулся от звонка. Звонила Аманда. — Ало, Ама? Вы там всё ещё сидите? — Том! Скорее домой, я сейчас позвоню в скорую, Лейле плохо, живо! — Аманда?! , — когда связь оборвалась, весь на нервах, Том выйдя из машины, кинулся к квартире, забыв даже закрыть эту самую машину ключом.***
«Имеют ли эти глупые создания инстинкт самосохранения? Инстинкт такого качества, который бы перекрывал их желание выжить» Оффендермену попадались самые разные жертвы за века его существования. Они имели, практически, всегда один характер — бесстыжие и опущенные. Они шли за ним, влюбляясь, как школьницы. Его тело никогда не забывалось у них в голове, когда он знакомился с ними. Некоторых он сводил с ума, если они не брали его цветок, но во всех них рано или поздно была одна реакция — страх. Паника и ужасные взгляды вперемешку с желанием выжить. И именно слово «выжить» не давало маньяку покоя. Этот придурок, который за ним побежал тогда, о чём он вообще думал? Героем стать захотелось? Зато, как припустил то успешно, стоило лишь безликому посмотреть на того заинтересованным взглядом. А казалось то, что парень его и не увидел. Лишь тень мельком, зато такой животный страх. И он бежит неплохо так, словно бы нацепив на ноги невидимые «сапоги-скороходы». Оффендермен сидел на качелях на небольшой, детской площадке. Мужчина выбрал это место не с проста. От сюда открывался прелестный вид на школу. Пока что единственную построенную в новом Девяткино. Высокое здание, три этажа и множество окон. Просто прелесть. А сколько там красивых учителей то. Маньяк не мог не думать об этом. Все его мысли тонули в вопросах «люди реально глупые или есть такие, что через-чур смелые?». Казалось бы, такой смешной вопрос для существа, которому за 500 лет уже стукнуло. — Мда уж, лучше бы бухнул бы в компании прекрасных цыпочек, нет же, сижу тут, как пёс, думаю о всякой херне. Ругается мужчина тихо себе под «нос». Его часто раздражал тот факт, что люди и не маленькое количество, привлекали его и он, словно не упокоенная душа, бродил по городу за ними, изучал. Он не мог ничего с собой поделать. Эта вечная привязанность раздражала безликого, но иногда он её не замечал. Странно, охотиться на более слабых, немощных существ, чем ты сам, но при этом быть вечно в «заложниках» этих самых своих жертв. Прям драма какая-то, а не существование. Маньяк поморщился, сжимая в зубах сигарету. Качели раскачивали безликого довольно медленно, ибо тот вовсе то и не пытался набрать высоту и скорость. Его ноги твёрдо стояли на земле, а сам он думая, смотрел то на школьный вход, то на свои ботфорты. Сигаретный дым, слегка отлетая от хозяина сигареты, растворялся в прохладном зимнем воздухе. Снега не было, зато погода была пасмурная, назревал не хилый такой дождь. 1 декабря, а маньяк всё так же на охоте. Зато люди во всю обсуждают грядущие праздники — 31 декабря, каникулы. А он всё сидит и думает о том, как бы расслабиться, «спустить бачок», «придушить змею». — И всё-равно твоя охота куда скучнее моей, хер ты, — мямлит себе под нос мужчина, снова смотря на школьный вход вдали. Его «глаза» хищно старались выцепить недавнего подонка, смельчака с глупой, ветреной головой. Говоря про охоту, безликое существо говорило именно о своём старшем брате. Уж лучше быть отданным людям, похоти, веселью и страсти, чем холодным лесам, нещадному ветру и одиночеству. — Дяденька! Маньяка вырывает из его меланхоличных, ленивых мыслей маленькая девочка, лет таки семи точно. Оффендер удивлённо смотрит на неё. И как это он не почувствовал приближение человеческого детёныша к своей непоколебимой персоне? «Стареешь, Оффендермен! Скоро вообще дальше своего «носа» видеть не будешь! Рассыплешься, как прах!» Дурацкий голос в безликой голове нарочито подъёбывал и без того понурово с утра Оффендера. — Просто не выспался, падла… Рычит маньяк сам на себя. Девочка с широко раскрытыми, голубыми глазками смотрит на незнакомца. Оффендермен тут же это вспоминает и моментально его губы превращаются в нежную, отцовскую улыбку. — Это ты мне? , — еле слышно спрашивает малышка. — Да ну что ты, детка! Нет, это я по телефону разговаривал. Маньяк язвительно вытаскивает правой рукой из кармана чёрного плаща потёртый, сенсорный телефончик с круглой кнопкой внизу, посередине. Мужчина немного пошевелил рукой вправо, влево — телефончик потрясся в чёрных когтях, словно бы гипнотизируя смотрящую на него девочку в розовом комбинезоне. — Но… ты не прикладывал его к уху, — многозадачно говорит малышка, почёсывая свой затылок маленькой ручкой. Ветер усилился и подул более холодным порывом. Мужчина даёт вполне вкрадчивый ответ, поправляя немного съехавшую набекрень шляпу. — А вот и прикладывал, надо быть повнимательнее… — безликий приглядевшись к малышке, хрипло проговорил, докуривая сигарету, — Стася! А то так можешь и мужа своего проглядеть в будущем. — Му-жа? Папу моего? — Дочка! Иди быстро ко мне! Оффендер тут же обернулся за спину, увидя молодую мамочку, что только сейчас, видимо, заметила пропажу шустрой дочки. Маньяк сразу же улыбнулся, слегка, еле заметно, поклонившись девушке. В голове изувера тут же пронеслась мысль. «Не удивительно, что людей так просто увести за собой в пустырь и изнасиловать» На кровожадной морде под шляпой чуть было не сверкнул зловещий оскал, только вот мужчина успел вовремя остановиться и скрыть острые зубы, а-ля пиранья. — Сколько раз говорила не убегать, пока переходим дорогу?! Отчеканила худощавая девушка в голубом пальто, нарочно игнорируя высокого «знакомого» своей дочки возле качелей. А мужчина в плаще моментально почуял её страх и опасения, ещё бы. Оффендер решил немного расслабить красавицу, паника — излишня сейчас. — Мама! Ну я хотела покачаться на своей любимой! — Нет я сказала! Живо домой! «Какая стерва» Безликий хмыкнул. — Дорогая! , — восклицал сидящий на качели, довольно лениво, но вставая с нагретого им места (штаба наблюдения), — у вас очень общительный и хороший ребёнок, не будьте с ней так строги. Какая сегодня отличная погода, а? Самое то для качелей! , — Оффендер выплёвывает окурок, раздавив его ногой. Мужчина махнул рукой, приглашая Стасю сесть. Имя девочки маньяк успешно прочитал с нашивки на комбинезоне. Малышка с улыбкой прыгнула на качели, усевшись поудобнее. А взор мужчины впился прямо в глаза женщины. В миг её окутал цветочный аромат, вскружив голову и заставляя страх и опасения уйти в сторону. Девочка довольно хихикала, раскачиваясь и что-то напевая себе под нос, пока маньяк гипнотизировал её мать, внушая той безопасные мысли. Капаясь в голове. — В-вы кто? Опьянённая девушка не может оторвать взора от оппонента. Оффендер делает шаг вперёд, прямо к ней. Казалось, что в этот момент у неё дыхание спёрло, земля испарилась из-под ног. Гравитация? Маньяк уже было готов был начать знакомство, как вдруг его «планы», что менялись, как перчатки — утонули в его специфическом сознании. — Так а ну быстро рассосались с детской площадки! Какой блять пример детям то подаёте, пьёте свои спиртные! Колитесь, ходите всё воруете, тащите в свой дом! Головой то хоть сама думаешь, молодая же совсем мать! Ахуевший маньяк, мамочка и весёлый ребёнок уткнули свои взоры на дом напротив площадки. Из девятиэтажки, этаже на пятом, кричала какая-то пухлая женщина лет так пятидесяти. Она была в мягком, синем халате и с бигудями на голове, хотя закручивать там было почти то и нечего. «И-иу!», пронеслось быстро в голове безликого, который никогда бы не хотел растить свои розы для таких «особей». — Добрый день! Кричит малышка на качелях, радостно улыбаясь и махая тёте. Оффендер и девушка поёжились в ответ. А женщина с окна продолжала кричать, что заставляло Оффендермена раздумывать над тем, как бы быстро ретироваться от сюда к чертям собачьим. Весь кайф обломала, мымра старая — все возможные мысли маньяка. — Девочку то хоть пожалей, мамаша! А ты чего? Нацепил на себя плащ и уже всё тебе можно стало?! А ну быстро пошёл вон от сюда, пока я полицию не вызвала! Запахло гнилью. Когти на руках существа слегка вышли из-под кожи, становясь куда острее чем обычно. Во рту собрался ком грязи словно бы. Мужчина представлял, что плоть и органы у этой суки все сгнившие, грязные и испорченные. Есть её тушу — себя не уважать. А сейчас как никогда раньше, безликому хотелось вспороть этой курице живот, но он и вида не подал, лишь слегка скривил рот. Охота — это не только еда, это ещё и умение не выделяться из толпы наглым поведением. Оффендеру приходилось всегда быть хамелеоном. Но порою это было сложно, когда появлялась такая гниль, что везде свой нос засунет. Девушка вздрогнула. Обернувшись, она тут же увидела мужчину, что прижав ту к себе, проговорил холодным, ровным тоном, словно бы отец. — За ребёнком тщательнее следи, глупая. Пропадёт ж по твоей наивности. Эти слова были проговорены, словно бы заклинание. Мамочка снова вздрогнула. В лицо ударил резкий поток ветра, заставляя отвернуться и закрыть глаза, прикрыть лицо руками. Так произошло не только с молодой девушкой, но с орущей с балкона женщиной. Всё произошло за долю секунды. И только маленькая Стася, мечтательная и наивная, ребёнок — увидела на земле следы в виде лепестков роз, что стремительно уходили в даль и постепенно исчезали. — Мама! Смотри! Э-это лепестки роз! М-мама! Девушка широко улыбнулась. И подсев к ребёнку, тут же её обняла, рассмеявшись, как только ветер унёсся прочь от площадки. — А пойдём в гости к бабушке, Стась? Мужчина, что недавно стоял рядом — пропал. — Ага! Мам, а следы?! А дядя? А… Женщина только рассмеялась, беря дочь за руку и прижимая к себе. Она не видела лепестков алых роз, зато внезапно лучше увидела своего ребёнка. Она увидела, наконец-то, Стасю. В мгновении ока ей стали не интересны никакие мужчины и гулянки. Волшебство какое-то. Она, словно бы, проснулась, вылезла из кокона. Начала… жить?***
Женщина берёт ручку и рисует высокий силуэт в чёрной шляпе и чёрном плаще. Про себя она ругается. — Поползли сюда, фрики! Рядом с корявым рисунком, она подписывает: «Околачивался на детской площадке, говорил с людьми, выглядел странно. 100 процентов — наркоман. Не забыть!» Женщина всегда была идеальна, не в теле, а вот вокруг неё должно было быть всё идеально, как и двор, где место фрикам и таким, как сегодняшний «гость» — нету! У пухлой женщины был не только рисунок индивида в чёрном плаще, что она сейчас быстро нарисовала, но и ещё парочку других мужчин самых разных размеров и телосложения (кто курил, кто пил на площадке, кто громко музыку слушал). Она прицепила очередной «фотопортрет» на холодильник магнитом. — Урод, надо с этим уже что-то делать! Завязывая покрепче пояс на халате, женщина берёт трубку и звонит. — Ало, Людмила, поговорить надо! — Что случилось, Любовь? Опять телевизор барахлит? Муж сейчас прийдёт, он… Женщина с кудрями спешно перебила свою подружку, поправляя халат. — Нет, бог с ним с этим ящиком! О другом совсем! На том конце трубки слышится секундная, но тишина. Раздумья, ибо соседка звонила за частую из-за вечно ломающегося телевизора 80-х годов. — А о чём? Я сейчас немного занята, блины пеку внуку завтра в школу. — Пеки, пеки. Я сама зайду, откроешь через пять минут? — Ну давай, заинтриговала прям! Слышаться гудки и женщина отправляется на балкон, всё ещё ругаясь про себя, она закрывает окно на балкончике. — Чёртов ветер! , — ругаясь, она вышла из кухни переодеваться.