***
— Вообще-то я слышал, что её нашли около реки, совсем без одежды. Она была вся обдолбанная… — монолог Франклина за обеденным столом прервала Адалия, резко вставшая со стола и вздёрнувшая свой стул так, что тот на всю столовую прогремел неприятным скрипом об пол. Шеесте вскинула голову, как и Ник. В висок словно бы бутылку кинули со всей дури. Девушка не могла перестать чувствовать боль там. В голове поднялся звон, а нутро всё вскипело от горячей злости. Маккоуери резко обернулась к одноклассникам, что сидели неподалёку сбившись в один ком. — Выйди из-за стола! Фраза, полная горечи, сама вырвалась изо рта Ады, а её руки сжались в кулаки непроизвольно. Она никогда раньше не дралась ни с кем. Но сейчас прямо-таки чувствовала порог. И знала, что если Шуллер пройдёт этот самый порог, она набросится на него и плевать она хотела, что он куда крупнее и сильнее её. — Ада… — начали было Ник и Шеесте, сидя рядом и чувствуя водрузившееся напряжение за общим столом. Казалось, что заинтересовались конфликтом даже дети за соседними столами, порою переглядываясь между собой и шепчась. — Ещё чего мне сделать прикажешь? , — огрызнулся парень, смерив девушку надменным взором, как и сидящие подле Франка одноклассники. — Ещё попроси меня научить вашу мать не ходить поздно ночью где попало! — Франклин! , — крикнула Шеесте. Цепочка терпения порвалась, словно бы её и не существовало никогда. Разозлённая Ада бросилась на парня с кулаками. Николас только и успел, что сдержать сестру, резко вскочив с места. — Отпусти! Взбешённо крикнула девушка, пихая брата в сторону. — Прекрати, чёрт возьми, этот придурок нарочно выводит нас! Ада, блин, хватит! , — только и успевал шипеть парень, тоже вскипая от злости и медленно, неосознанно погружаясь в себя. Дети вокруг столпились за столом класса близнецов. Всем таки не терпелось узнать, что же случилось. А смешки, шёпот и переговоры за спиной — злили Аду ещё сильнее. Франк вскинул голову, смотря, как его режет взор Маккоуери напротив в нескольких метрах, — Ой-ой-ой, ударишь меня что-ли? Боюсь, боюсь! Парень бы, рано, или поздно, но пожалел бы о своих словах. Пока он насмехался над близнецами, Шеесте с размаху дала тому в правую щёку кулаком, подойдя незаметно в вихре разборок. Дети закричали, завопили и началась неразбериха. Одноклассники, что сидели рядом с Шуллером, вспорхнули с мест, как голуби с провода. Парень отшатнулся и чуть было не свалился со стула, хватаясь за щёку и скалясь, переводя взор на художницу, что резко схватив того за шиворот, начала трясти со словами. — Дурак! Нельзя так говорить, а если бы это случилось с твоими родителями, Шуллер?! Какой же ты дурак! — Ай бля, да отпусти ты, сумасшедшая! Франк вцепился в руки Миллер на своём вороте. Потасовку уже кто-то снимал на телефон. А где-то вдалеке, в другой части столовой, на ссорящихся подростков, кричала повариха, раздавая оторопевшим, от картины драки в буфете, зрителям, порции с едой. Учителя повыскакивали со своих мест, торопясь к месту ссоры, дабы разнять подростков. Ада рвалась наподдать однокласснику так же, как и её подруга, но её всё никак не отпускал Ник, который словно встал в ступор. — Отпусти блин! Ник! Парень видел перед глазами лишь пелену, как только вспоминал вчерашний и позапрошлые визиты в больницу. А думал он об этом постоянно. Николас навещал Аманду. Маккоуери никак не мог справится с мыслями, что его что-то гнетёт и сжирает изнутри. Но он не мог понять, что именно и почему. Стоя в столовой в самом центре событий, он не торопился оттягивать свою подругу от Шуллера и отпускать Аду к ним. Пелена. Он находился где угодно, но не тут и не сейчас. Он не слышал криков сестры и других детей. Подросток даже и не заметил, как его разум ушёл из этой столовой в другое место. — Ник! , — вскрикнула сестра, понимая, что брат до боли сжимает её руки. Всё произошло быстро. Учителя молниеносно прекратили драку. Парень резко отпустил сестру, когда его ткнули в плечо преподаватели. Очнулся ото сна словно. — А? — Б! , — шикнула Ада, сминая руки, — думаешь у тебя у одного проблемы?! Слова сестры кнутом ударили парня по щеке, немного, но приводя в чувства. Она прокричала это довольно громко и с читаемой болью в голосе. — А-Ада? Но близняшка уже выбежала из столовой, даже не слушая ругань преподавателей и разборки с Миллер и Франком. Николас остался стоять, не понимая, что с ним происходит вообще.***
Школьное время тянулось, словно бы большая мрачная туча над маленьким селом, что значительно уступало ей в размерах. На последних уроках Ник всё время ловил себя на разных мыслях касаемо того, что сейчас его тут быть не должно. Именно в классе. На очередной контрольной, которая снова принесёт очередную оценку в кипу других таких же оценок. Парень не мог понять от куда эти мысли и как они появляются в его голове. Это не были просто слова, это были навязчивые грёзы с картинками в голове. Такими отчётливыми и яркими, что Николас, как ему казалось, чувствует себя болезненно. Он даже успел подумать, что такие ощущения, зачастую, могут быть только у людей, что сидят на игле. Иных мыслей об этом было мало, да и они были глупыми и странными. Ведь не может он так себя чувствовать трованувшись в столовой, или от недосыпа, хотя может он и недосыпает? Всё вероятно. Но спит он крепко. Порою ночью его не разбудишь, как будто он находиться под действием транквилизаторов. Это словно наркоз. Пелена? Парня отвлекла от рассуждений и мыслей учительница, которая, видимо, только сейчас закончила распинаться о заданиях в контрольной и пошла по партам, раздавая варианты. Маккоуери посмотрел на сестру, что сидела справа от него. Ада крутила в руках ручку и явно была настроена написать на хорошую оценку. Близнец никак не мог начать с ней разговор. Он хотел извиниться за то, что произошло в столовой. И сказать, что сам не отдавал себе отчёта в том, что делал и зачем именно причинил ей боль. «Неужели это из-за мамы и брата? Н-Но, в жизни же случаются беды, люди же справляются с ними как то! Вылезают из тёмных дыр и живут дальше!» Восклицал Николас в своей голове, буравя взглядом ручку в руках сестры. Парня дико задели новости о том, что у матери случился выкидыш. Ник всегда считал, что должен быть примером подражания для сестры. Он должен быть сильным ради неё и мамы. Он обещал сам себе, когда отца не стало. Он же способен быть сильным, смелым, когда это надо. Прямо, как папа. А что сейчас? Сам раскис. Причинил сестре боль, не помог Шеесте с Франклином в столовой, так ещё и сам себе на уме. — Прости. Слова сорвались сами по себе с губ подростка, что опустил взгляд в парту. Сестра посмотрела на того, перестав теребить ручку. За партой воцарилась своя атмосфера. Словно бы близнецы остались одни в классе и не было справа и сзади на других рядах их одноклассников. Девушка, немного потупив взгляд, проговорила, положив руку на плечо брата. — Ты тоже прости. Я была не права в столовой, не стоило кричать на тебя. Я просто была на взводе, — близняшка так же опустила взгляд на парту. Рука соскользнула с плеча брата, но тот успел схватить её за кисть и слабо сжать. — Это я должен был дать Франку в лицо за его глупые слова, но не ты и не Шеесте. За эту неделю мы, как на иголках, но не должны рычать друг на друга. Обещаю, — Ник толкнул слегка девушку в плечо, улыбнувшись, — никаких больше ссор и отрешённости! Только сплочённость! Ада усмехнулась, так же толкнув брата в плечо в ответ. Слова девушки прозвучали уже бодро и с оптимизмом. — Мы должны поддержать маму! Только сплочённость! Повторила она за братом и оба рассмеялись еле слышно. Шеесте с задней парты улыбнулась, смотря на брата и сестру. Художница любила видеть, как близнецы мирятся после незначительной ссоры. В душе становилось тепло. А это значило только то, что сама Шеесте будет чувствовать себя хорошо в ближайшее время. — Маккоуери, так бурно обсуждаем решение уравнений с четырёхзначными цифрами? Или графики? — Графики! Бодро ответила Ада, со смехом во взгляде, посмотря на приободрившегося брата. — Да! А то это моя тема нелюбимая, чертить всё это, обводить там… — Обводить будешь на технологии, что-то вырезая из дерева, но никак не на математике. Хватит впустую болтать, молча сидим и решаем, у вас 40 минут осталось на всё про всё! Сказав это, женщина положила на парту близнецов сразу два листка с разными вариантами. Адалия еле сдержала смех после «обводок» брата. За что в свою сторону услышала недовольное бурчание Ника. Ну не знает он эту математику, а она смеётся!***
Все ученики были напряжены решением задачек. Некоторые судорожно переглядывались и дёргали соседей по парте, дабы те помогли. Но при этом судорожно поглядывая на преподавателя, которая могла увидеть попытки списать, или же увидеть переговоры учеников между друг другом. А третьи, что были хорошистами и примерными учениками, поглядывали на часы, боясь не успеть решить всё. Им было куда легче. Шеесте уже решив всё, спокойно рисовала в блокноте. На сей раз пейзаж за окном класса. Холодная и пасмурная картинка. Даже карандашом у неё хорошо выходило передать этот самый холод и мерзлоту. Школьный стадион, лавочка около деревьев со скворечниками, да заборы расписанные хулиганами. Девушка на секунду поймала на себе взгляд Дениса Остервана, который силился спросить у неё что-то, закручивая на палец пряди своих кучерявых волос. Но парень тут же оставил свои попытки, когда она кинула на него свой взор — холодный, как и её рисунок. В глазах так и читалось. «Присмири своего друга, пусть следит за словами, а то получит ещё» Николас был рассеян, он был рад примирению с сестрой, но в данный момент не силился списать у кого-нибудь, а лишь водил ручкой в черновике, клеточки закрашивал и был погружён в себя. Так бы и просидел весь урок, если бы не голос, довольно-таки возмущённый тем, что он не решает задачи. «Хоть бы одну извилину напряг, написав что-то в тетради» Парень, резко бросив ручку на парту, оглянулся. Ада лишь шикнула в его сторону, явно давая понять, чтобы не тряс парту. «Это сейчас в моей голове было?», — чётко задал у себя в мыслях этот вопрос Ник. И тут резко парню в нос ударил душистый запах. «Этот цветок» Выпалил про себя парнишка. И ещё более резко, чем запах, внутри Николаса проснулся страх и всё его тело покрылось мурашками. Этот ужас можно было сравнить только с тем ужасом, который он испытал чуть больше недели назад. Это он вспомнил молниеносно, ибо часто думал об этом случае. Тогда, когда пытался остановить его. Перед глазами метнулся чёрный плащ и фетровая шляпа. Он был высок и хорошо сложен, а в скорости ему было не занимать. Ни один спортсмен никогда бы не настиг его в бегу. Словно ветер, словно звук. Словно… Николас вздёрнулся, уронив на пол пенал. Глаза его округлились, а нутро сгорело от холода, что обволокло всё тело. — Ник? , — шикнула Ада, толкнув брата в плечо и посмотрев на того, как и учительница за своим столом, что так же, как и Адалия, проговорила, переставая заполнять классный журнал. — Николас, что я говорила про возню? Но её слова сжигались на пути к Маккоуери. Парень не реагировал. «Но я… но он. Это же только в моей г-голове?» Лишь эти обрывки фраз и летали в сознании брата Ады. Он смотрел в окно, прямо на улицу. На лавочке, под деревьями, сидел тот самый мужчина за которым он гнался безуспешно неделю тому назад. Незнакомец был во всё том же плаще и чёрных ботинках до колен, а на голове его была фетровая шляпа, поля которой, скрывали его лицо. Мужчина держал в руках кубик Рубика и разгадывал его, сжимая в своих кистях и ловко подбирая нужные цвета каждой стороне. Парня спустили с небес на землю, когда преподавательница уже крикнула в сторону подростка. — Николас! — А? , — резко среагировал парень, обернувшись к женщине и заметив, что класс посматривает на него довольно странными и непонятными взглядами. — Простите, Любовь Михайловна! Я просто хотел чихнуть, но… Близнец снова посмотрел в окно. Незнакомец, как сквозь воду провалился. Парень мотнул головой, отходя от шока. — … но у меня не получилось, — уже неловко закончил Ник, торопясь поднять пенал. Ада вскинула бровь, в упор смотря на брата вопросительным и обеспокоенным взглядом. Парень, игнорируя сестру и класс с учителем, тут же уткнулся в тетрадь, пытаясь делать вид, что упорно борется с решением задач. «Да что же со мной происходит?!» Метнулся вопрос в голове Ника, что сжав ручку, пытался сдерживать тремор всего тела. И не подавать вида, что всё НЕ хорошо.***
После уроков Шеесте с Адой еле догнали Ника, что вихрем слетел с лестницы на первый этаж к раздевалкам, проходя толпу второсменников. Ада еле как окликнула брата, а Шеесте пробиралась через кучку первоклассников, боясь сбить кого-нибудь из них впопыхах. — Что случилось на математике то? Ты что-то вообще странно себя вёл. Что-то случилось? Опять нехорошие мысли? Парень отмахнулся, отчеканив. — Девчонки, всё хорошо. Я реально чуть не чихнул! Скажи спасибо, что не тебе в лицо! — Ник! , — вскипела Ада, идя за братом. Ну не любила она такие шутки в моменты, когда переживала за родных ей людей. — Ахаха, да шучу я! Парень искренне пытался скрыть от подружки и сестры свои истинные ощущения и правду про мужчину в чёрном плаще. Для Маккоуери эта история стала ужасно странной, непонятной и запутанной. Именно она не давала ему покоя. Сейчас он окончательно убедился, что вся его пелена и нечёткие мысли, его топорное поведение и его, в некоторых местах, страх — всё это нитями стекалось к незнакомцу. Но говорить это сейчас кому-либо нельзя. Сочтут сумасшедшим и больным. Не существует такого быстрого человека, такого странного, непонятного. Он больше был похож на наваждение и на галлюцинации. А потому парень решил, что говорить пока рано. Он решил прикупить себе парочку таблеток и витаминов — успокоительных. Голова перестанет болеть, мысли рассосутся. А вместе с ними исчезнут и воспоминания с галлюцинациями, главным героем которых был, словно бы несуществующий персонаж. Так же Маккоуери искренне надеялся, что запах роз тоже исчезнет, испарится с глаз долой из сердца вон. Он точно и чётко знал, что никогда не пользовался такими духами, как и сестра с Шеесте. Этот чёртов запах, словно шлейф тянулся за ним. Да что уж там говорить, он никогда не чуял у своих одноклассниц подобного аромата. Парень вообще убеждался в том, что это не духи, а запах реальных, живых роз. А что самое странное, непонятное и загадочное, так это то, что кроме самого Николаса — этот аромат никто не в силах был учуять. Но такого же не бывает! Ник пытался уверить Аду в первые два дня, как появился запах роз, чтобы та принюхалась, учуяла. Но всё было тщетно! Сестра тогда была на взводе и лишь негодовала, мол, шутки брата неуместны в такой тяжёлый период. Когда мама в больнице. Именно тогда близнецы ругались больше всего. А Ник постепенно, но убедился, что запах роз — чует только он.***
Был ли смысл сомневаться, что рыбка была уже на крючке? Нет. Его не было и близко рядом с маньяком. Оффендер, давясь диким желанием рассмеяться от нелепости людей, крутил в руках кубик Рубика, облизывая истошно пересохшие губы. Ещё бы секунды времени, и монстр бы залился диким хохотом прямо на лавочке, пока чувствовал на себе взгляд парня с окна школы. Такое желание поржать, от души, у безликого существа было в последний раз тогда, когда он, по приколу, толкнул бизнесмена под поезд в метро смеха ради. Тогда то он и давился слюной от хохота. Какой же смешной, глупый зайка. Мужчина обожал играть и заставлять своих «партнёров» испытывать дикий ужас. Но не тот ужас, который будет отваживать от существа его жертву. Нет. Именно тот, что посеет семя жаркого раздора. Война в осином гнезде. Побоище. Оффендер это обожал, как обожал и сладкий алкоголь, или курение. — Какая геморная зависимость, ах, — словно бы театрально печально и протяжно, простонал маньяк, всё ещё сдерживая смех и облокачиваясь на ограду самой школы. — Дайте мне шланг, дайте лишь шанс выкачать эту гниль из организма! Восклицал мужчина, глотая свои слюни, которые были чернее ночи, что так и хотели валить из бездонной пасти потустороннего существа. Его так и распирало. Умом мужчина знал, что сейчас подозрителен, но какая нахрен разница, когда ты так кайфуешь от чувств и мыслей своей жертвы. Какой же оргазм — залезть в голову. Копаться в ней, как в бюро находок и искать самые потаённые вещи, раскрывать их. И голосом в голове — рвать тело человека, открывая старые раны. Слышать его стоны, его плачь, его страх. А потом попытки вспомнить самого безликого. Попытки найти самого Оффендермена. Как же сладко! Оффендер согнулся пополам, сдерживая внезапно накатившуюся ломку. Ему надо туда. Ему надо разворошить гнездо! Но не так скоро! Нет! Он должен быть сильным! Чем сильнее сейчас он держится, чем настойчивее, тем слаще вкус победы и поражения его «питомцев». — Рррргхх… Срывается глухой рык с белоснежной пасти под подолами шляпы. Когти вонзаются в плоть, сминая чёрный плащ на мускулистом теле. Как же трахает эта ломка в самые неподходящие моменты. — Сейчас, — стонет Оффендермен, в последний раз облизывая свои губы чёрным, склизким языком. Массивное тело подаётся вперёд, гонимое желанием голода.***
— Галь, ты чего? , — девушка вопросительно посмотрела на подругу, поправляя рюкзак на плече. — Да так, мне просто показалось, что я кого-то отчётливо слышала. Девушка сжимала в руках кубик с полностью подобранными одинаковыми цветами на каждой стороне. Озираясь по сторонам, подросток выискивал глазами кого-то. — Слушай, я тоже. Но блин, давай не будем заострять на этом внимание. Ёлки палки, сейчас итак девушки пропадают, а мы ещё будем ко всем подряд подходить. Девушка подошла к подружке за тёмную ограду и посмотрела на ту встревоженным взглядом, явно давая понять, что хочет скорее уйти в стены школы. — Откуда он у тебя? Обе уставились на грязный кубик Рубика, что Галина подобрала с земли. — Это не мой, тут валялся. Обе переглянулись. — Слушай, пошли скорее внутрь, мне не по себе. — Пфф, трусиха. Мы итак около школы, что вообще может случиться? Подруга девушки, что держала находку, тут же уверенно ответила, хватая одноклассницу за рюкзак и уводя толчками в сторону школы. — Глупая! Не слышала что-ли истории, где могли убивать прямо за кустами. Хладнокровно и безжалостно, пока люди ходили по тропинкам и в нескольких метрах от самих же себя не могли услышать убийство?! Я вот не хотела бы испытать это на себе! — Но они же не убивают! А что-то делают с девушками… — Какая разница?! Я слышала, что насилуют, да пойдём уже блин! Обе спешно ретировались, оставив злополучный кубик Рубика на скамейке под деревьями от греха подальше.***
Слухи о сектантах лишь сильнее расползались по Девяткино и за его пределы. Родители строго контролировали своих детей. Но больше боялись за девушек и женщин, ибо жертвами выступали именно они. Три жертвы с одинаковыми симптомами, словно бы на подбор. Взрослые забирали со школ детей. Никто зачастую не гулял один на площадках. Правоохранительные органы спешно силились разогнать с трасс девушек лёгкого поведения, которые часто ловили машины. Сейчас за этим шли большие штрафы и выговоры. Случались даже скандалы, когда кто-то говорил о бреднях того, что нету опасности и что он не собирается подчиняться какому-то там комендантскому часу в селе, или в городе. За это, конечно, даже увозили, не обходилось без драк. За месяц происшествий люди знатно так измотались и встали все на иглы, постоянно видя в любом прохожем — виновника. Тяжело было их за это винить, но и кидаться на каждого встречного поперечного было не лучшим решениям. Подобные выкрутасы, порою, приводили к бесчисленным звонкам в отдел полиции и новым скандалам из-за недопонимания.***
Словно лис в курятник, Оффендер с сигаретой в зубах, буквально перелетел через забор семьи Маккоуери. Любого подозрительного человека уже давно бы заметили, ибо забор был не маленький и не хлипкий, но не его. Одно мгновение, одна миллисекунда и существо уже стоит около окон самого домишки. Где-то в пасмурном и сером пейзаже, виднеется его мёртвый оскал и его томная походка в перевалку. Как же сейчас ему пристало употребить и закинуться к чёртовой бабушке. Он сам это понимал. Хоть наркотики на него нихрена считай не действовали, зато легко сможет влиться в роль обдолбанного подростка вандала, который совершенно намеренно, очень даже намеренно — сломал монтировкой окно своих «друзей». — Окно не сломал, репутацию нах проебал, ай-яй-яй. Хихикало про себя существо, нагло взламывая панораму окна и без труда отворяя его. Лишь его длинные чёрные когти ему и понадобились, словно отмычка, словно ключик к сердцу дома. И вот он уже лезет внутрь. Справедливости ради, маньяк умел телепортироваться куда только пожелает, но он дико любил ломать всякое. А потому ему было проще испортить что-то, чем просто появиться из неоткуда. Сколько же домов существо подобным образом обчистило и посетило в целом. В основном мужчина забирал порнографию, журналы с ней, камасутру, а порою, и нижнее бельё его кисок. Ему не сдались деньги. Зачем, когда существо интересовали только самые животные, низкие потребности людей — секс и всё, что с ним было связанно. Деньги и драгоценности туда не входили, разве что только взять ожерелье, чтобы очередной девушке на «свидании» подарить, а-ля джентльмен. — Познакомимся ж поближе, мои киски. Прокуренным, низким голосом протягивает монстр, выкуривая сигарету до конца и спокойно проглатывая окурок, как ни в чём не бывало. Потусторонний гость отправился вглубь дома решив, что хочет для начала найти самые интересные места сия гнездовья. И, гонимый похотью и грязью человеческого мира, безликий отправился в комнату родителей. Именно тогда у мужчины родился интересный, как считал он сам, план. С помощью которого он и познакомится с Николасом, перестав прятаться в тени самых затворных мест в сознания паренька. Он станет его спасительным островком, его надувным кругом в океане. Его единственным другом. Другом, который ни-ког-да не предаст.