Дэниел

      Высокие парадные двери раздвинулись в стороны, пропуская нас внутрь отеля. Глаза округлились от убранства главного холла. Хрустальная люстра изысканной дугой свисала с высокого потолка, украшенного фресками ангелов и мифических героев. Стены и пол сверкали мрамором и позолотой, оттеняя тяжелые бордовые шторы на окнах и яркие композиции цветов, расставленные по всему залу.       Неожиданно, я ощутил палец под своим подбородком, и только тогда заметил, что у меня отвисла челюсть. Слева послышался удовлетворенный смех.       — Я, без сомнений, очень польщен, что тебе здесь нравится, Барсучонок, но я бы не советовал тебе обедать мухами — дома нас ждет куда более сытный ужин.       Покраснев, я поспешил закрыть рот, и его рука сползла на мое плечо.       — Добрый день, мистер Мастерс, — послышалось справа. Повернув голову, я заметил спешащего к нам невысокого мужчину, одетого в чёрный фрак с бордовым галстуком и бледно-малиновый жилет. Темные волосы были зализаны назад и блестели жиром в свете ламп. Улыбка на его лице казалась неестественно широкой, напоминая, скорее, жуткую гримасу, чем вежливое выражение. Его глаза опустились ко мне, и в еле заметном сдвиге уголков губ и век я заметил презрение и отвращение, которые, однако, исчезли так быстро, что я засомневался в их исходном существовании. — А кто этот юный джентльмен?       Влад гордо сжал мое плечо, однако его глаза были холодны.       — Это мой сын, Дэниел. Прошу прощения, Юстас, однако мы спешим. Как и всегда, если увижу хоть царапину или развод на моем автомобиле, твоя голова полетит с плеч без лишних разбирательств, — он передал ему ключи от Ламборджини.       Лицо мужчины напряглось, но он вновь фальшиво улыбнулся.       — Разумеется, мистер Мастерс. Приятного дня.       Влад подтолкнул меня вперед, все еще держа руку у меня на плече, будто боялся, что если я отойду в сторону, на меня кто-нибудь тут же набросится. С подозрением я осматривал зал, однако мой взгляд не находил ни единой знакомой фигуры. Отсутствие пара изо рта доказывало, что поблизости призраков нет. Почему-то от этого легче не становилось.       В любопытстве мои глаза блуждали по холлу, рассматривая постояльцев отеля — все они были богато одеты и, судя по всему, состоятельны. Одиночки, обычно носившие строгие костюмы, быстро проходили к выходу на улицу, либо же, наоборот, к грандиозной широкой лестнице на второй этаж, нервно теребя в пальцах дипломат или сумочку. Некоторые гости собирались небольшими компаниями на удобных бархатных диванчиках около стен или, покуривая сигары, вели обсуждения у открытых окон. Время от времени слышались громкие приветствия Владу, а отдельные люди, одетые как Юстас — явно персонал отеля — даже почтительно кланялись Мастерсу. В горле моментально вставал ком, стоило мне увидеть в их глазах выражение обожания или страха, сравнимого с благоговейным ужасом.       “Что он делает со своими подчиненными, что они настолько сильно его боятся? — настороженно подумал я и ощупал свой рюкзак, с облегчением осознав, что Фэнтон-термос все еще находился внутри вместе с одной из маминых портативных тростей бо. — Пусть я даже не умею драться с этой штукой, все равно это лучше, чем быть совсем безоружным.”       И все же мне казалось, что подготовился я к возможному нападению хуже некуда.       Неосознанно я быстрее зашагал к лестнице наверх, однако Влад быстро развернул меня вправо.       — Нет-нет, Барсучонок, мы с тобой воспользуемся лифтом.       Справа от лестницы оказались расположены две кабины, входы в которые я поначалу принял за обычные, украшенные утонченными резными узорами двери. Заметив мое вытянутое в замешательстве лицо, Влад ухмыльнулся.       — Да, именно из-за подобной реакции я принял решение сделать лифты такими. Это растерянное выражение никогда не надоедает.       Я покраснел, но Влад тут же, вновь посмеявшись, игриво потрепал меня по волосам.       — Эти рисунки на дверях относятся к искусству сквозной резьбы по дереву, Дэниел. Перед тобой ручная работа одного очень известного художника.       — Почему художника? — задал я вопрос раньше, чем успел себя остановить. — То есть... Он ведь не рисовал это…       — Нет, но он вырезал видимый тобой рисунок из дерева. Художником называют не только человека, который рисует, но и любого другого, занимающегося любым из видов художественного творчества.       Послышался клацающий звук, и двери лифта разъехались в стороны, открывая просторное помещение, отделанное сверкающими от лака деревянными панелями. Мы зашли внутрь, и я с тревогой подумал, почему никто больше не зашел в лифт с нами — снаружи собралось несколько постояльцев, пока мы ждали приезда кабины. Однако они даже не взглянули в нашу сторону, кажется, предпочитая игнорировать факт открытого лифта перед собой.       Я хотел их окликнуть, но Влад уже нажал на кнопку нужного этажа, и двери лифта поспешили закрыться. Через секунду я ощутил, как кабина начала свое бесшумное восхождение.       — Почему никто из других гостей не сел с нами в лифт? — с подозрением спросил я.       Однако в ответ Влад лишь шире ухмыльнулся. Мне стало не по себе.       — Значит… ты остановился в отеле, — произнес я, дабы заполнить неприятную тишину.       — Не совсем так, Дэниел.       — А как? — раздраженно поинтересовался я. Нахождение с Владом в замкнутом пространстве напрягало меня все больше. — Тебе мало того, что персонал дрожит перед тобой как?..       — Они всего лишь показывают мне свое уважение, — пожал он плечами. — Как еще ты видишь удовлетворительное поведение по отношению к своему боссу?       Я растерялся.       — То есть? — внезапная догадка вспыхнула в сознании, и я ошарашенно выкрикнул. — Стой, это что, твой отель?!       Влад ухмыльнулся.       — Разумеется, мой, Дэниел. Я ведь говорил, мы приехали домой.       — Но ведь это отель! — не понимал я. — Серьезно, я не могу поверить, что с твоими дурацкими предпочтениями богача, ты вообще можешь жить в отеле и называть его домом. И что значит, ты босс? То есть, для персонала-то да, но для постояльцев ты чем так страшен? Разве все не наоборот? Разве не ты должен переживать, чтобы им все нравилось?       За моим таратореньем Влад следил с выражением легкой насмешки, и при этом почему-то мне казалось, что в его глазах плясал лучик… некой привязанности. Примерно так на меня часто смотрит Джезз, когда я ей с чувством рассказываю о чем-то совершенно глупом и неважном, например, о возмутившем меня решении автора в комиксе о Бэтмене. И сам факт того, что я сравнивал мои наблюдения о Владе с реакцией члена моей семьи… пугал меня.       — Насчет постояльцев все очень просто, дорогой мальчик, — терпеливо произнес Влад. — Под моим руководством работает несколько очень известных и успешных компаний и корпораций, а также мест общественной потребности, таких как отели и рестораны. Сеть отелей “Реге Кастл” считается престижной, и люди, останавливающиеся здесь, часто являются представителями сферы бизнеса и продаж, а также политики и науки, и никому из них не имеет смысла вступать со мной в конфликт или недопонимание. В конце концов, для них когда-нибудь это может обернуться потерей инвестиций или выгодного контракта, а как ты, наверное, знаешь, я являюсь тем человеком, который никогда не забывает своих обидчиков, — он гадко ухмыльнулся и посмотрел куда-то в сторону, будто что-то вспоминая. — Все же я люблю быть уверенным, что не я останусь пострадавшей стороной.       Его речь заставила меня вспомнить о нашем разговоре на трибунах школы днем, и с большим усилием я прикусил язык. Вступать в неважные для моей ситуации споры мне сейчас было невыгодно — лучше сосредоточиться на удовлетворении желания Влада думать, что я постепенно плыву в его сети, чтобы затем иметь достаточно свободы действовать в своих интересах.       Вдруг, послышался звонок счетчика этажей, и двери лифта разъехались в стороны, представляя моему взору светлый коридор, украшенный парой картин-пейзажей и светильников на стенах и изысканной люстрой, легко покачивающейся на волнах сквозняка.       Мы вышли из лифта, и я обернулся посмотреть номер на счетчике — мы оказались на шестнадцатом этаже, самой верхушке отеля!       — Сюда, Дэниел, — Влад направил меня вдоль коридора к прочной дубовой двери. Я с любопытством осматривал светильники и картины, размышляя, могут ли они быть ключом к какому-нибудь тайному проходу. Особое внимание от меня получил третий от лифта светильник, сверкающий серебром в лучах люстры, в то время как остальные лампы отливали золотом. Не успел я сосредоточился на пейзаже океана на картине после светильника, как тело пробила дрожь, а изо рта вырвался клубок голубоватого пара.       “Рядом призрак!” — испугался я, но Влад, видимо, заметив мою реакцию, перехватил меня за плечо и остановился около двери. Я постарался вырваться, но прежде, чем мне это удалось, дверь отворилась…       На пороге нас встретил призрак… удивительно похожий на живого человека. Высокий, бледный, стройного телосложения и преклонного возраста, он был одет в выглаженный темно-коричневый костюм, рубашку и старомодный жилет. Его лицо выглядело строгим, с кустистыми бровями, нависшими над темно-зелеными глазами, и с крючковатым носом, под которым разместились, словно две сороконожки, короткие усы. Седые волосы сложились в два толстых рога, будто встали дыбом от электрического разряда, а хозяин так и не решил привести их в порядок. От живого человека его можно было отличить только по еле видному зеленоватому свечению, окутывающему все тело.       — А, господин Мастерс, — произнес призрак с легким поклоном и отошел в сторону, открывая проход внутрь. Его взгляд перенесся на меня и, как мне показалось, стал чуть более радостным. — Добро пожаловать домой. Господин Дэниел, — он поклонился и мне, прежде чем исчезнуть за спиной Влада, первым пересекшим порог помещения.       Рука, все еще крепко держащая меня за плечо, потянула вон из коридора, и дверь за моей спиной с тихим щелчком захлопнулась.       Первым, что бросилось в глаза, стало, на удивление, отсутствие зеленых и золотых оттенков, присущих замку Влада в Висконсине. Передо мной раскинулся просторный холл с серебристо-синими стенами. Арка впереди вела в роскошную гостиную с камином и стеной панорамных окон, за которыми открывался потрясающий вид на Парк Дружбы и окружающие его леса и озера. Проход слева вел, судя по длинному обеденному столу, в трапезную залу. Справа виднелся широкий коридор, уходящий в глубину апартаментов.       Рука на моем плече притянула меня ближе к Владу, и он с широкой улыбкой обвел рукой помещение.       — Добро пожаловать в пентхаус Мастерсов, Барсучонок! — объявил Влад, а я все продолжал в восторге осматривать современно обустроенный холл. Влад вытянул вперед руку и показал на встретившего нас призрака. — Дэниел, рад представить моего дворецкого Годфри.       “Так вот оно что!” — подумал я.       — А я думал, ты имел в виду повара, — промямлил я, и Годфри слегка улыбнулся. — Нет-нет! — замахал я руками, краснея. — То есть, Влад говорил об ужине, вот я и подумал…       — Я занимаюсь всеми делами, касающимися ухода за домом и его жителями, господин Дэниел, — сказал Годфри, заставив меня неуютно заерзать на месте от обращения “господин”. — В мои обязанности также входит приготовление трапез.       — Да, сэр. Извините. Приятно познакомится, — я вытянул руку, стараясь не дрожать, когда холодные пальцы коснулись моей кожи.       — Что вы, господин Дэниел, это мне приятно познакомиться с таким воспитанным молодым человеком.       Я ощутил, как щеки запекло сильнее и мысленно проклял свою склонность постоянно краснеть.       — Благодарю, сэр. Но я просто Дэнни… Совсем не нужно называть меня… эм, господином.       Заливистый смех Влада заполнил прихожую, заставив меня вздрогнуть от неожиданности.       — О, Дэниел, ты просто прелестный, честное слово! — он дружелюбно похлопал меня по плечу и потянул в сторону правого коридора. — Годфри, пожалуйста, приготовь Дэниелу легкий перекус, он присоединится к тебе позже, — дворецкий кивнул и исчез через проход в столовую. — Пойдем со мной, Барсучонок, у меня есть для тебя сюрприз.       Стараясь изо всех сил в раздражении не оттолкнуть от себя Влада, я послушался и позволил ему увести меня в глубину пентхауса.       — Так значит, — начал я тихо, — этот пентхаус…       — Весь мой и только мой, — кивнул Влад. — Каждый отель сети “Реге Кастл” имеет свою башню, чем, собственно и славится среди туристов и выделяется на фоне архитектуры конкурирующих отелей. И в каждой башне “Реге Кастл” находится пентхаус Мастерсов, где я останавливаюсь во время деловых поездок. Эти апартаменты не сдаются как номер для постояльцев, кем бы они ни были и сколько бы не платили, особенно без моего разрешения.       — Но почему? — не понимал я. — Это… грандиозное место! — пусть льстить гордыне Влада мне не хотелось, но соврать по поводу пентхауса у меня просто не поворачивался язык. — Ты бы мог заработать столько денег, если бы сдавал его.       Влад горько усмехнулся и остановился.       — Некоторые вещи стоят намного больше, чем кто бы то ни было мог предложить, Дэниел, — сказал он негромко, с чувством, подобное которому я слышал, должно быть, только когда он открыл мне правду о своей призрачной сущности во время встречи колледжа. — Башня “Реге Кастл” всегда предназначалась для моей семьи, Барсучонок. Все, что ты здесь видишь, — комнаты, окна, люстры, техника, мебель, — все это было сделано ради комфорта моих жены и детей, и никак не для зарабатывания денег. И пусть до недавнего дня я был одинок, — он сжал мое плечо сильнее и притянул меня ближе, словно боялся, что в любой момент я убегу, — я все равно не хотел жертвовать храмом моих грез ради бездушных бумажек. Ведь как бы деньги не были необходимы, все равно они не дадут тебе ни сочувствия, ни душевного тепла, ни настоящей любви, — он посмотрел мне в глаза с серьезным выражением, и мне оказалось очень тяжело отвести взгляд. — Я хочу, чтобы ты хорошо запомнил это, Дэниел. Деньги — это далеко не все.       Застигнутый врасплох, я стоял и наивно хлопал глазами. Влад мягко улыбнулся и провёл меня чуть дальше по коридору, минув дубовые двойные двери.       — Это мои покои, Дэниел. Чуть раньше, если ты заметил, мы прошли вход в мой личный кабинет. Я был бы очень благодарен, если бы ты не заходил в эти комнаты без моего приглашения, — в конце коридора мы остановились у двойных дверей, украшенных необыкновенными, оригинальными узорами. Улыбка на лице Влада стала шире, излучая такое счастье, что мне стало неудобно. — А вот это, мой милый мальчик, — твоя комната. Готов увидеть, что внутри?       На его заговорщицкий взгляд я смог лишь неловко пожать плечами. Влад кивнул и пафосно распахнул двери, пропуская меня войти первым.       Переступив порог, я ощутил, как дыхание застряло в горле. На секунду я подумал, что мы ошиблись дверью, и это, должно быть чья-то другая спальня — например, Годфри — но мне быстро стало ясно, что это не могло быть так. Стоя напротив окна во всю стену, я в изумлении осматривал огромную комнату. Светло-голубые стены оттеняли раздвинутые кремовые шторы. Королевских размеров кровать стояла слева, прямо напротив игровой зоны с большим плазменным экраном, под которым разместилась последняя модель Playstation, и широким кожаным диваном. Справа от входной двери устроился большой крепкий письменный стол, на котором расположился дорогой на вид ноутбук и убранные в отдельные подставки канцелярские мелочи. Слева же пристроился большой книжный шкаф — пройдясь взглядом по корешкам, я заметил, что на полках находились полные собрания моих самых любимых книжных серий. По сторонам от телевизора вытянулись две приоткрытые двери, за ближней из которых виднелась личная ванная. При повторном рассмотрении я заметил восседающим на кровати среди множества подушек того самого гигантского фиолетового барсука, недавно выигранного в аркаде.       Казалось, вместо минуты прошла вечность, но у меня все еще не было слов. Эта комната… Она была идеальна… Так почему же вместо восторга и радости, всем, что заполняло меня, стало смятение и печаль?.. Нет, все же, это вранье — какая-то часть меня была в изумлении от осознания того, что эта спальня была названа моей… Но другая часть — явно преобладающая — забивала весь восторг стыдом и виной, ведь если я с таким рвением был готов принять подарки от Влада… делало ли это меня легко покупаемым? Означало ли это… что я неосознанно предаю своих родителей, своего папу?..       Заметив мое растерянное выражение, Влад прокашлялся и провел меня дальше в комнату.       — Это, уверяю, не все, что я могу предложить — в Висконсине твои апартаменты куда более обширные и оригинальные — но, мне кажется, для визитов сойдет.       — Сойдет? — поперхнулся я. — Что значит просто сойдет? Это… Это ведь хоромы! Даже у Сэм комната меньше и скромнее, а она богатая!       Влад посмеялся, и я вздрогнул — за сегодня он уже третий раз смеялся так искренне и располагающе, так… по-доброму…       — Мой дорогой, милый мальчик, ты прелестный, я уже упоминал? — он по-отцовски обнял меня за плечи и притянул к своему боку. — Мне очень приятны твои комплименты, я бесконечно рад, что смог тебе угодить! Пройдем, сюда, — он потянул меня к дальней двери справа и открыл ее. — Это твоя гардеробная.       Слово гардеробная было бы последним из всех, что я мог бы применить в отношении этого помещения, размером с кухню в Фэнтон-Уоркс — помещения, полного аккуратно сложенной одежды и обуви. И самое настораживающее, пока мне на глаза попадались лишь официальные костюмы и туфли, причем точно моего размера.       — Это скорее магазин, — пробормотал я тихо, вызвав у Влада тихий смех.       — Лишь самое необходимое, Дэниел.       — Тогда где футболки и джинсы?       — О, Барсучонок… Поверь, теперь твои понятия самого необходимого изменятся. Конечно, я понимаю, что ты сейчас думаешь, — что я хочу “купить” тебя радостями жизни, но на самом деле… Я просто мечтаю дать тебе все самое лучшее, что могут приобрести деньги. Взамен я не жду ничего от тебя. Честно скажу, я намереваюсь избаловать тебя подарками и привилегиями, — он аккуратно провел рукой по моим волосам, приглаживая их. — Все для моего любимого мальчика.       Прежде, чем я успел отшатнуться, Влад сам отошел от меня и направился к выходу.       — Сейчас у меня, к сожалению, есть дела по работе, которые нужно завершить. Однако к ужину я буду свободен, а после — в полном твоем распоряжении. Пока что я бы предпочел, чтобы ты занялся своей домашней работой, и я попрошу, чтобы ты расположился в трапезной — Годфри будет заниматься сервировкой стола для нас и приготовлением блюд и сможет помочь тебе, если понадобится.       Мои глаза сузились в подозрении.       — Другими словами, ты хочешь, чтобы он присматривал за мной, чтобы я никуда не делся и ничего не вынюхал, не так ли?       Влад невесело усмехнулся, подтверждая мои догадки.       — После ужина я проверю, что ты успел завершить по домашней работе, чтобы…       — Ты не будешь проверять мою домашку! — вскричал я в возмущении. — Мне не пять лет, мне не нужен такой контроль!       Выражение лица Влада стало серьезнее.       — Твои оценки отвратительны, Дэниел, и мы оба знаем, что это не связано с твоими умственными способностями. Причина твоим школьным неудачам — отсутствие внимания к этому вопросу твоих драгоценных опекунов, и я, как твой родной отец, имею полное право исправить это ужасное упущение своим вниманием к твоей работе. И я крайне рекомендую тебе делать задания на совесть, Дэниел, сразу. Знай, я очень придирчив и желаю видеть лишь результат лучшей твоей попытки. А я знаю, насколько ты талантлив, — не ожидая моего ответа, он развернулся и вышел в коридор, но прежде чем закрыть за собой двери, добавил. — Ты можешь не одобрять мои попытки заставить тебя относиться к учебе серьезно, Дэниел, но я прошу тебя помнить, что выгораживать тебя от наказаний, которые ты по праву заслужил — например, за невыполнения домашних заданий или заваленные контрольные — я не собираюсь. А учитывая мое сегодняшнее вмешательство в школе Каспера относительно тебя… я бы не советовал тебе привлекать к себе негативное внимание.       С этими словами, двери закрылись с тихим щелчком. Тяжело выдохнув, я с омерзением захлопнул дверь гардеробной и сел на постель. Взгляд упал на прикроватную тумбочку — на ней стояла изысканная лампа, электронный будильник и… две знакомые фотографии. На одной из них были изображены мы с мамой в горах Колорадо во время похищения нас Владом, а на второй…       Мое лицо перекосило от ярости, и я резко перевернул фотографию изображением вниз. Затем схватил с кровати плюшевого барсука и с силой кинул его через комнату. Игрушка ударилась о приоткрытую дверь ванной и упала на пол. Не сдержавшись, я зарычал и вскочил с кровати.       — Это просто смешно!.. — пробурчал я, шагами меряя комнату. — Я вообще не должен здесь быть!       Я вспомнил слова Влада, и пламя гнева разгорелось в груди ярче.       — И как он смеет говорить мне, что делать! Кто дал ему право проверять мою домашку?! Кто он мне вообще?!.       Но ответ пришёл так же быстро, как и вопрос — он, лишь биологически, мой отец, держащий над моей головой угрозу судами разлучить меня с семьей, и поэтому считает, что имеет право воспитывать меня!..       И самое главное, что он прав — мне действительно следует подумать об оценках и не привлекать к себе внимания учителей, особенно мистера Лэнсера. А для этого надо хорошо сдать тест в понедельник и достойно сделанные домашние работы. Тогда ни у кого не будет причин придираться ко мне.       С тяжелым выдохом я сел обратно на кровать. А, значит, мне действительно лучше послушать Влада и принять его помощь.       Но только в этот раз.       С неприязнью я взглянул на рюкзак, оставленный около книжного шкафа… и завыл.       — Но я не хочу-у это де-ела-а-ать! — в отчаянии я упал спиной на кровать.       Спустя пару минут нытья и сочувствия к самому себе, я перевернулся на живот и достал из кармана джинсов мобильник. Стоит позвонить семье и друзьям, чтобы они не переживали. Первой я решил набрать маму.       — Дэнни, зайчик, как ты? — тут же спросила она, лишь подняв трубку.       Мама была очень обеспокоена из-за моего отъезда к Владу. Она все спрашивала, хорошо ли он со мной обращается, не обижает ли меня, и пусть в любое другое время меня бы ее волнение раздражало, сейчас я был даже ему рад. Это означало, что обо мне заботятся, что меня любят и ценят. Самое приятное, однако, было слышать ее голос, полный нежности, заботы и поддержки:       — Дэнни, солнышко, помни — если что, только дай нам знать, и мы с папой сразу заберем тебя домой. Неважно, будет ли тебе страшно, беспокойно или просто не комфортно — только скажи, и ты дома. Запомнил?       Сердце наполнилось теплом от ее слов, и маленькая улыбка сама собой расплылась на губах.       Быстро и однотипно прошли звонки сестре и друзьям. После, с трудом преодолевая лень и подталкиваемый неприязнью к комнате, я сполз с кровати, схватил рюкзак и покинул спальню.       Найти путь к главному холлу оказалось легко, пусть пентхаус и поражал меня своими размерами. Ещё никогда я не оказывался в квартире столь… обширной. Но я был благодарен судьбе, что этот «дом» Влада, по крайней мере, не был гигантской выставкой славы Грин Бэй Пэккерс и, что еще важнее, находился в Парке Дружбы.       Тихими шагами зайдя в столовую, я оказался в просторном помещении, посредине которого стоял длинный дубовый стол — вокруг него я насчитал восемь стульев. Панорамные окна занимали половину стены, позволяя вдоволь налюбоваться главной площадью города. Справа виднелся камин, а недалеко от входа расположился большой сервант.       — А, вот и вы, господин Дэниел, — я развернулся. Слева от арки в столовую почти сливались со стеной двойные двери, очевидно, ведущие в кухню. Из них показался дворецкий Годфри. Его лицо при виде меня приобрело приятное выражение. — Прошу, присаживайтесь. Дайте мне секунду, я принесу ваш ланч.       Прежде, чем я успел возразить, он удалился. Неуверенно оглядевшись, я сел напротив окна и вытащил из рюкзака нужные учебники.       — О, нет-нет, — Годфри вновь появился в трапезной, на этот раз с серебристым подносом в руках, на котором возвышалась тарелка с бутербродами, графин с соком и пустой стакан. — Никаких занятий, пока вы не пообедаете.       — Но я уже обедал, в школе…       — Прошу, господин Дэниел, ложь вам не к лицу, — мои щеки залил лёгкий румянец. Мистер Годфри же глядел на меня с легким весельем в глазах. — Я сожалею, что недавние события не вызвали у вас доверия к особым посылкам с моей кухни, — я догадался, что он имеет в виду пакеты с блюдами, которые я находил в своем шкафчике, — однако, надеюсь, — он аккуратно поставил поднос на стол, — что ваши любимые бутерброды с индейкой и плавленным сыром все же придутся вам по вкусу.       Несмотря на доброжелательный вид Годфри, мне все равно казалось, что я обидел его, отдав пакеты из шкафчика подружке Такера — а, судя по всему, дворецкий точно был об этом осведомлен — и чувствовал невероятный стыд, что в погоне за игнорированием подачек Влада, мог задеть чувства невинного челов… призрака.       Сглотнув, я предпринял попытку оправдаться.       — Сэр… мистер Годфри, простите…       — Не нужно извинений, юный сэр, — его холодная рука вдруг легла мне на плечо и успокаивающе сжала. — Я все понимаю. Вам не за что чувствовать себя виноватым. Я абсолютно не обижен.       Меня изумила его проницательность, но я продолжил.       — Сэр, я думал, еда была из ресторана…       — Просто Годфри, юный господин, — улыбнулся дворецкий и выпрямился. — Если не возражаете, я оставлю двери на кухню открытыми. Мне нужно следить за приготовлением ужина, однако я бы не хотел оставлять вас без компании. В конце концов, даже я помню, насколько бывают скучны задания учителя, пусть и написал последнее из них десятилетия назад. Знайте, если захотите побеседовать, я всегда к вашим услугам.       Он исчез в проходе на кухню, оставив меня наедине с моим перекусом. Неуверенно, я взял в руки один из бутербродов, поражаясь источаемому ими приятному аромату, и попробовал на вкус. Глаза тут же расширились, и я с жадностью откусил еще. Бутерброд был необыкновенным, и я подумал, что, должно быть, Годфри может превратить любой, даже самый отвратительный продукт — например, брокколи — в шедевр, способный разорвать вкусовые рецепторы в клочья. Закончив первый бутерброд, я тут же потянулся за следующим, оправдывая свой голод отличной игрой в футбол на физкультуре и победой над Бакстером. Не прошло и десяти минут, как поднос оказался пуст, а графин с соком — наполовину осушенным, и я удовлетворенно откинулся на спинку стула, радуясь сытости, в которой из-за занятости так часто себе отказывал.       — Прекрасная работа, господин Дэниел, — похвалил меня Годфри, забирая со стола поднос и посуду. — Вы разбили бутербродную армию в клочья. Можете быть уверенным, награда не заставит себя ждать.       Я в непонимании выгнул бровь.       — Какая награда, сэр?       Годфри лишь хитро ухмыльнулся.       — Разве вас не ожидают учебники, юный господин? Думаю, им очень грустно без вашего внимания.       Мне захотелось остановить его и попросить больше никогда не называть меня “господином” — от этого титула у меня складывалось неприятное впечатление, будто я рабовладелец — но Годфри уже вышел из столовой, а идти за ним на кухню у меня желания не возникало. Казалось, пространство плиты, холодильника и кучи ящиков и шкафчиков — это царство Годфри, а как показал опыт с Ланч Леди, вторгаться в подобные королевства лучше не стоит.       Решив отложить все переживания в долгий ящик, я сосредоточился на островке нормальности во всей текущей ситуации — на выполнении домашней работы. В первую очередь я решил начать с задач по геометрии. Миссис Рокхольм была одной из немногих преподавателей, кто относился ко мне с неким пониманием, давал шанс и верил в мой успех, и в который раз разочаровывать ее у меня не было ни малейшего намерения. Совсем скоро, сам того не заметив, я ушел в работу с головой, в какой-то мере даже испытывая наслаждение, стоило какому-нибудь заданию оказаться законченным или верно выполненным. С постоянными делами и погонями за призраками, я уже и забыл, что учеба иногда может быть… увлекательной.       Солнце медленно проходило свой путь, постепенно опускаясь все ниже и ниже к горизонту. На столе образовалась гордая стопка с выполненными заданиями по геометрии, физике и алгебре. Уже и половина эссе по истории была закончена, когда изо рта, вдруг, вырвался сгусток голубоватого пара. Вскинув голову, я осмотрел столовую и выход в прихожую, но призрачного дворецкого нигде не было видно.       — Мистер Годфри? — позвал я, но никто не ответил. Встав, я заглянул на кухню, но и там оказалось пусто. — Сэр?       Неожиданно, за окном что-то ярко сверкнуло, и присмотревшись… я узнал Скалкера! Он рассекал воздух еле заметным зеленым силуэтом, и только металл его костюма, отражавший лучи заходящего солнца, выдавал его местонахождение. Понаблюдав за его траекторией, я понял, что он направляется… к лабораториям Аксиона!       Не теряя ни секунды, я перевоплотился в призрака, стал неосязаемым и…       … ВРЕЗАЛСЯ В ОКНО!       Со стоном потирая ушибленный лоб, я в непонимании оглядел стекло. Сделав руку неосязаемой, я аккуратно протянул ее вперед… и в шоке замер, когда пальцы наткнулись на препятствие.       — Но этого ведь не может быть… — брови сошлись на переносице в недоумении.       Ради эксперимента я попытался просунуть неосязаемую руку через столешницу — и она прошла.       “Значит, дело не во мне, — заключил я. — С моей неосязаемостью все в порядке. Это с окнами что-то не так.”       Нехорошее чувство засело занозой в груди. Изучая пространство, я попытался повторить трюк со стенами, полом и потолком — каждый раз кулак сталкивался с твердой поверхностью. Почти полностью отчаявшись, я вылетел в холл. Убедившись, что входная дверь заперта и не найдя нигде от нее ключей, я постарался пройти сквозь нее — но и эта попытка увенчалась провалом.       Сама собой вспомнилась сегодняшняя поездка на Ламборджини, и как у меня не вышло сбежать из автомобиля с помощью призрачных сил, потому что Влад привел в действие какой-то новый механизм…       Яростное рычание вырвалось из глотки, и я со всей силы ударил по двери.       — Этот придурок запер меня! — стало тяжело дышать, и паника угрожала удушающим туманом обвиться вокруг меня. Не давая ей шанса, я решил действовать силой. — Не выпустишь меня призраком — я выйду человеком!       Со всей силой я стал бить по двери, и звук ударов страшным эхом проносился по пентхаусу. Внимание сосредоточилось лишь на выбивании двери. Я должен был выбраться! Я обязан был! Иначе он никогда меня не отпустит!       Еще удар, и еще!.. Собрав силу для нового, я занес руку… И, неожиданно, ощутил сильные пальцы, сжавшиеся на запястье. Рывком меня оттащили от двери.       — Что ты, черт возьми, делаешь?! — Влад развернул меня лицом к себе, и сквозь пелену ярости, я удивился, что его лицо не было искажено гневом — лишь раздражением и… тревогой? Мотнув головой, я постаралась вырваться, но Влад перехватил мою вторую руку. — Успокойся, Дэниел, возьми себя в руки!       — Ты запер меня! — прокричал я. — В этом и был весь твой план, так? Ты притащил меня сюда и запер, чтобы даже по истечению выходных я не смог от тебя сбежать, верно?!       — Дэниел, не мели чепухи!..       — Я так и знал, что тебе нельзя доверять! Ты злой, хитрый, манипулятивный!..       — Дэниел, успокойся немедленно! Только тогда мы сможем поговорить!..       — Ты подлый лжец и злодей! Ты!..       — ДОВОЛЬНО!       Словно гром среди ясного неба, угрожающий голос сотряс стены и заставил меня остановиться. В проходе в коридор стоял Годфри — ранее еле видимая зеленоватая аура искрилась ярко вокруг его прямой, как струна, фигуры. Лицо, до этого светящееся добротой, сейчас выглядело грозным. Его неодобрительный взгляд впился мне в лицо.       — Годфри…       Однако прежде, чем Влад успел сказать что-то еще, Годфри широкими шагами пересек холл и зашептал ему на ухо. Влад недоверчиво взглянул на него и отпустил меня. Я отшатнулся назад, но строгий взгляд дворецкого тут же будто болтами приковал меня к полу.       — Ваше поведение удивляет и возмущает меня, молодой человек. Вы произвели на меня впечатление здравомыслящего и умного юноши, однако сейчас вы даете волю своему гневу, будто это что-либо решит. Вас попросили успокоиться и позволить господину Мастерсу все объяснить. У вас есть два варианта — поступить мудро и выслушать версию не удовлетворяющей вас стороны, либо продолжить свою детскую истерику и добиться обращения с собой соответственно вашему поведению.       Последнее предложение он произнес так, что ледяные мурашки пробежали по позвоночнику. Мне очень не хотелось узнавать, что он имеет в виду под “обращением соответственно поведению”. Годфри напоминал мне строгого преподавателя из фильмов о 1800-х годах, которые нам иногда показывали в школе, а вспоминая, что там делали с бунтующими учениками… Крупная дрожь пробила мое тело.       — У вас есть пять секунд, чтобы выбрать дальнейший путь действий. Давайте считать вместе. Один…       Когда начался отсчет, душа ушла в пятки. Захотелось сразу согласиться на условия дворецкого и просто убежать. Проблема в том, что мне никак не удастся сбежать отсюда. И Влад был тому виной.       — Два…       Я кинул ненавистный взгляд в сторону Мастерса, и он ответил на него спокойным выражением, словно приглашал меня рискнуть и не подчиниться. Но я не собирался ему поддаваться.       — Три… Я тут не молодею, юноша…       Пот выступил на лбу. Боже, почему он должен считать?!.       — Четыре…       С другой стороны, если я притворюсь пай-мальчиком, может, Влад расслабится и расскажет мне что-нибудь полезное… что-то, что поможет мне выбраться отсюда. И тогда я смогу еще и избежать гнева дворецкого.       — Четыре с половиной…       — Хорошо-хорошо, ладно! — выкрикнул я в спешке, и в доказательство превратился обратно в человека.       Глаза Годфри чуть смягчились.       — Замечательно, юный сэр. Уверен, господин Мастерс ответит на все возникшие у вас вопросы, когда освободится. Почему бы вам пока не вернуться в столовую и закончить ваше эссе по истории?       Брови в удивлении сошлись на переносице от знания дворецким, какое конкретно задание я делал, но эту мысль быстро затмила другая.       — Н-Но Скалкер!..       — Может вполне прожить, не оказавшись избалованным вашим вниманием хотя бы этим вечером, господин Дэниел. Что же, неужели мне стоит продолжить отсчет? — надавил Годфри. — Кажется, мы остановились на четырех с половиной…       — Ладно! — выпалил я, но добавил. — Вот только если он принесет какие-либо неприятности…       — Уверен, ваш авторитет среди призраков убережет его от столь наивных ошибок.       Я гневно взглянул на хитрого дворецкого и ушел обратно в столовую.       — А я только начал считать тебя нормальным парнем, — пробубнил я себе поднос, и за спиной послышался легкий смешок, явно принадлежавший Годфри. Зарычав от безысходности, я с грохотом сел обратно на стул и, душа ручку в своей хватке, взялся дописывать эссе.       В холле пару секунд царила тишина, пока удаляющийся голос Влада не обратился к Годфри.       — Ты точно уверен, что всегда был дворецким?

__________________________________________

      Ждать ответов мне пришлось долго, однако после угроз Годфри мне не хватало духу требовать их раньше, особенно когда он орудовал на кухне всего в паре метров от меня. Изредка я наблюдал за ним и заметил, что, в отличие от многих других призраков, он не парил над полом и не проходил сквозь стены, не использовал левитацию и неосязаемость для исполнения своей работы. Нет, он предпочитал ходить по полу, открывать ящики и шкафчики, вести себя… так, будто он и вовсе не призрак, а живой обычный человек.       Пару раз я увлекался своим наблюдением за дворецким, и он кидал в мою сторону строгие взгляды, отчего я сразу возвращался обратно к своей работе. Каким бы приятным не казался Годфри, он все равно работал на Влада, а, значит, был моим врагом. А если я что и усвоил за все прошедшие три месяца борьбы с призраками, то это был факт того, что врагов нужно изучать досконально и стыдиться здесь нечего. В конце концов, их совесть не мучает, когда они исследуют мои привычки и слабости.       — Приятно видеть тебя в кои-то веки занятым обыденными для твоего возраста вещами, Барсучонок, — произнес довольный голос у меня за спиной, но я, пусть и не без раздражения, проигнорировал его. Влад сел на место справа от меня и положил руку на мое плечо, однако я ее резко скинул. Это никак не повлияло на его тон. — Уже пять тридцать, Дэниел. В этом доме мы ужинаем в шесть часов. У нас есть около тридцати минут, чтобы обсудить любые вопросы, которые, я не сомневаюсь, накопились у тебя за сегодня.       Впервые в жизни я был готов продолжить конспектировать учебник по литературе, а не разговаривать с кем-то. И все же ответы, о которых шла речь, были важны, и я не был готов терять свой шанс их заполучить. Поэтому я молча закрыл учебники и тетради и спрятал все обратно в рюкзак. Влад встал и вышел из столовой. Я последовал за ним.       Он привел меня в гостиную. Как и остальная часть пентхауса, она была выполнена в серых и синих тонах и в себе совмещала современный стиль с роскошью классических интерьеров. Панорамные окна во всю стену напротив прохода, явно ставшие визитной карточкой башни “Реге Кастл”, выходили на главный парк города, давая возможность насладиться всеми прелестями природы и городских торжеств. У правой стены расположился черный рояль, переливающийся в свете заходящего солнца. Посредине комнаты стоял стеклянный кофейный столик, вокруг которого разместились изысканный диван и подходящее под него кресло. Перед зоной отдыха возвышался камин из белого камня, прятавший трубу в неширокой искусственной стене. Над камином висела большая картина… копия фотографии меня и мамы, сделанной не так давно Владом у водопада в Колорадо.       — Пройдем сюда, — Влад прошел вперед, этим выводя меня из ступора, и сел на диван. Я, не желая находится рядом с ним, оставил рюкзак на полу у кофейного столика и занял место в кресле. Еле заметный лучик разочарования проскользнул в его глазах, но я равнодушно списал это на отблеск заката.       — Ну что ж, как я и обещал, Дэниел. Мы оба свободны, и теперь ты можешь спрашивать меня, о чем угодно.       За язык меня тянуть не пришлось.       — Почему ты запер меня? — мой голос был грубый, пропитанный злостью и раздражением. Но Влад оставался непоколебим.       — Твое присутствие здесь не при чем, Дэниел, я тебя не запирал. Почти во всех моих имениях существует генератор анти-призрачного щита. Я включаю его, когда приезжаю, чтобы не иметь дело с надоедливыми духами, и в то же время быть защищенным от них. Призраки не могут войти, но не могут и выйти. Этот факт, разумеется, может быть неудобным для таких как мы с тобой, поэтому у меня есть специальный пункт выхода для отступления из-под действия щита. Было бы глупо не иметь его: в конце концов, выпрыгивать в образе человека из окна, только чтобы превратиться в призрака — не самая приятная и разумная идея, согласись? — я промолчал, но кончики ушей залились краской. Мысленно фыркнув, я подумал — прямо таки неразумно... зато весело. — Поэтому уверяю — ты можешь уйти отсюда, когда захочешь. Все, что тебе нужно будет для этого сделать, это попросить об этом меня. Вот и все, Дэниел, — никакого плана твоего заточения тут нет.       Я похвалил себя за терпение, с которым выслушал его. И все же верить я не спешил, пусть объяснение и имело для меня смысл и казалось довольно обоснованным.       — Что-нибудь еще? — уточнил Влад.       — Я не хочу, чтобы ты проверял мою домашку, — прорычал я.       — Это не обсуждается, Дэниел, — серьезным тоном заявил Влад. — По моим наблюдениям именно отсутствие контроля за выполнением тобой школьных заданий является причиной большей части твоих проблем. Этот вопрос должен решаться сейчас, пока у подобных инцидентов нет серьезных последствий, — он наклонился вперед, пытаясь усилить эффект от своих слов. — Образование необходимо тебе, Дэниел. Люди разных стран, пола и статуса боролись за права получать знания и навыки многие столетия, и сейчас, когда эта возможность дается тебе без требования отдать что-нибудь взамен, я не позволю тебе просто так отказаться от этого, мой мальчик. Школьное образование — это первый шаг к мечте, любой цели, которую ты себе выставишь, и пусть я всегда буду рядом, чтобы помочь тебе, я не собираюсь все делать за тебя — только направлять. А вот опыт и знания, полученные от выполнения сейчас выглядящих скучными и ненужными для тебя заданий, предоставят тебе пути для достижения твоих устремлений прямо на блюдечке. Так что нет, Дэниел, — я буду проверять твои задания и буду заставлять тебя переделывать их до уровня идеальности, потому что ты должен научиться работать на совесть, а что еще важнее, работать на себя и для себя. Поверь мне, другого надежного пути к успеху нет — любой другой в итоге приведет тебя либо к несчастьям, либо к разбитому корыту, либо к жизни, полной паники и паранойи. А это совершенно не то, что я для тебя хочу и что ты бы для себя хотел. Со временем ты и сам это поймешь.       Стоило ему закончить, между нами повисло странное молчание. Мне было абсолютно непонятно, как человек, способный на похищение, планы убийства и манипуляции, мог говорить настолько мудрые, правильные вещи… По крайней мере, они мне такими виделись. Иногда мне казалось, что Влад, бьющий меня электротоком, и Влад, сейчас терпеливо разговаривающий со мной, — это два абсолютно разных человека. Первый был жестокий, хитрый, злопамятный, ненадежный и безумно опасный. Второй же представал понимающим, умным, сильным и заботливым человеком, которому не страшно было доверить свою жизнь. И вопрос, каким именно образом это был один и тот же человек… Мне было это непонятно.       Наверное, поэтому следующий вопрос, терзавший мою душу, но постоянно игнорируемый, сейчас выплыл тихим, неуверенным шепотом:       — Почему тебе это так важно? — я поднял голову, и наши взгляды встретились. — Почему тебе так важен я? Почему тебе был я важен еще до того, как ты узнал... что мы родственники?.. Ведь ты не знал, что… когда мы познакомились?       Пару секунд Влад сидел без движения, словно статуя, затем медленно откинулся на спинку дивана и устало выдохнул. Но ни на мгновение он не отрывал взгляда от меня.       — Когда я пригласил твою семью в свой замок на празднование воссоединения колледжа, я не предполагал, что Мэдди и Джек возьмут вас с сестрой с собой. Как ты сам догадался, это должен был быть тихий, легкий план, который бы убрал ненужную мне пешку с шахматной доски. Однако приехали вы, что в общем-то мало меняло намеченные действия. Открытие мне твоей тайны все изменило. Я признаю, что изначальной причиной моего к тебе интереса стали твои призрачные силы, однако эта, на первый взгляд, очень важная деталь стала быстро меркнуть, стоило мне начать узнавать тебя поближе. Еще до окончания праздника я был в невероятном волнении от общения с тобой. Я предвкушал наши будущие встречи и разговоры, мне хотелось заботиться о тебе и дарить внимание, и представь мое удивление, когда я осознал, что часто факт твоей сущности, привлекший мое внимание к тебе, просто ускользал от меня. Он перестал быть так важен, стоило мне немного узнать тебя как личность. И я не могу сказать, что именно так поразило меня. Возможно, знание о твоем секрете давало мне возможность строить косвенные выводы о твоих чертах и способностях. Но мне ясно было одно — я хотел тебе помочь, и твое присутствие, такое непривычное, комфортное и свежее, заставило меня изменить многое в моем плане. Поэтому что бы ты не думал, истина такова — мне не важно, есть у тебя силы призрака или нет, ты мне будешь всегда одинаково дорог, и ничто, буквально ничто, этого изменить не сможет.       Эти слова должны были меня успокоить, и в какой-то мере им это даже удалось. Но не до конца.       — А если бы я не был твоим сыном? — спросил я. — Не будь мы кровными родственниками, что бы тогда делал? Как бы относился ко мне?       Серьезный взгляд Влада не дрогнул.       — Я бы относился к тебе точно так же, как сейчас. Разумеется, понятия приличия и закона ограничивали бы некоторые мои действия, ведь тогда у меня не было бы одобренного авторитета над тобой, но это не остановило бы меня в том, чтобы помогать тебе всеми силами, будь то с учебой, твоими талантами или жизненными ситуациями. Окажись тест на отцовство отрицательным, это не помешало бы мне заботиться о тебе, как о своем сыне.       Я кивнул, чувствуя как тоска быстро расправляет крылья в моем сердце.       — Вот оно как, — произнес я тихо. — Это все, конечно, очень приятно, правда, это было крайне красиво. Но неважно, какой сценарий мы выберем, ты все равно считаешь меня своим сыном. Своим. Могу поспорить, так ты думал и о маме, верно же? — я видел, как взгляд Влада стал темнее, а плечи напряглись. Получается, я задавал верные вопросы. — Как о своей. Ты постоянно это повторяешь. Неважно какова реальность, я твой сын, а она твоя жена, так? Твоя собственность, так сказать?       — Дэниел, ты совершенно не понимаешь, о чем говоришь…       — А что я не понимаю? — повысил я голос. — То, что ты собственник? То, что вся твоя мотивация в овладении мамой и мной, это факт, что мы просто не твои? Что я знаю наверняка, что мама бы никогда не предала моего папу ради тебя, что она не могла это сделать по своей воле, что ты ее явно принудил?!       Гробовая тишина заполнила гостиную, стоило мне перестать кричать. Мои глаза были влажными от наступающих слез, но я заставил себя не показывать слабости. Сейчас меня лишь интересовала защита моей мамы, моей замечательной мамы. И ответ Влада на мою провокацию покажет всю реальность, целиком, без красивых занавесок и ширм, так часто скрывающих правду.       Я ждал, что еще секунда, и Влад встанет с дивана и задушит меня от ярости. Я ждал, что он схватит меня за шею и сунет лицом в разожженный в камине огонь. Я ждал, что он швырнет меня об стену и начнет бить, пока последний вдох не покинет мои губы.       И вот настал тот самый момент, когда мой враг поднялся на ноги, не сводя с меня горящих гневом глаз… и отошел к камину, внезапно, в бессилии опираясь о него рукой. Я в удивлении наблюдал, как он в отчаянии провел рукой по лицу и поднял голову к картине, смотря на изображение моей мамы, словно на икону.       — Твоя мать была всем для меня, — проговорил его тихий, охрипший голос. — Я безумно любил ее, терял голову от одного ее присутствия рядом. Я был готов на все ради нее, и я знал, что не напрасно, ведь она была и до сих пор остается невообразимо прекрасным человеком. И даже после аварии, даже после нескольких лет, проведенных мной в больнице, в заточении, в карантине, это не изменилось. Когда… Когда я ее увидел в первый раз за столько лет на ярмарке… я был вне себя от счастья. Мне так хотелось провести с ней время, поговорить, подержать ее за руку… И даже тот факт, что она замужем и имеет дочь мало что меняли. Я понимал тогда, что вряд ли стану ей мужем, хотя жаждал этого до беспамятства, но рассчитывал заполучить хотя бы крошечный лучик ее любви, пусть она даже будет дружеской. А потом ужин с компанией в ярмарочном кафе, поездка на лодке по реке… Ужасная головная боль и туман перед глазами, словно отключающий мозг…       Влад развернулся обратно ко мне, и я был поражен его глазами — тусклыми, полными боли и вины. Это не были глаза жестокого собственника. Это были глаза мученика.       — Я никогда бы не причинил боль Мэдди, — сказал он с силой. — И никогда бы не дал никому другому это сделать. И все же нас отравили и оставили без каких-либо воспоминаний о той ночи. Единственным ее результатом… стал ты, Дэниел, — неожиданно, его губы изогнулись в слабой улыбке, а глаза посветлели, словно кто-то посветил в них фонариком. — И за это чудо я буду вечно благодарен.       “... это чудо…”       Я смотрел на Влада в полном шоке, не веря, что из всех людей на земле, услышал эти слова именно от него.       “... это чудо…”       Совершенно неожиданно, это стало последней каплей для моих измученных нервов, и я ощутил, как несколько слезинок непроизвольно вырываются из плена глаз и стекают по щекам. То, что стягивало в груди так долго, что тяжелым грузом лежало на моих плечах и так упорно игнорировалось, вдруг, исчезло, оставив после себя приятное тепло. Моя мама не страдала… Над ней не надругались, и это было таким огромным облегчением, что я не мог не дать себе шанс поверить его словам. А серьезное, но искреннее выражение, с которым смотрел на меня Влад лишь подпитывало это желание, молило принять его правду.       И в ту секунду, когда я это сделал, мне стало намного легче.       Я не сразу заметил, как сильные руки обвились вокруг меня, заключая в крепкие объятия. Несмотря на то, что еще совсем недавно сама идея того, что Влад может меня обнимать, казалась мне немыслимой, сейчас... сейчас я не мог заставить себя оттолкнуть его. Что-то внутри не давало мне этого сделать. Что-то, что кричало мне о потребности узнать его, услышать о его прошлом, познакомиться с его стороной моей семьи...       И именно в тот момент, когда я позволил ему себя обнять, когда принял его заботу, я осознал, что первая стена моей защиты пала. Приняв его утешение, позволив этому чувству, разливающемуся в груди теплой волной — ощущению заботы, защиты, нужды — задержаться хотя бы на секунду, я дал себе разрешение больше не сопротивляться. Прямо сейчас, в эту самую секунду, я чувствовал, как начинаю принимать тот факт, что Влад является моим отцом... как имея негативный опыт общения с ним, все равно начинаю ему доверять...       И это осознание заставило кровь застыть в моих жилах.