Дэниел

      Не давая себе возможности окончательно попасть в ловушку, я оттолкнул от себя Влада и вжался в спинку кресла. Испуг холодной волной смыл любые зачатки доверия. Игнорируя раненый взгляд Влада и стягивающее ощущение в груди, я стал неосязаемым и прошел сквозь кресло.       “Соберись и перестань быть тряпкой, — приказал я себе, медленно пятясь к двери. — Перед тобой враг, твой злейший враг, мечтающий убить папу, жениться на маме, а тебе промыть мозги. Не забывай это, Фэнтон, держи в уме.”       И все же у меня не выходило делать вид, что я не был одной ногой в капкане Влада.       “Не получается, так уйди от него и соберись.”       — Я… пойду в ту комнату… — сказал я неуверенно и, наклонив низко голову, рванул к выходу в холл.       — Постой, Дэниел!       Я повернулся, а от печального Влада не осталось и следа. Его спина была выпрямлена, плечи уверенно уведены назад. Он казался таким же могущественным и собранным, как и всегда, и мне подумалось, может, мне вообще показалось, что мои слова его ранили…       — Да?..       Влад посмотрел на старинные напольные часы у стены, прежде чем вновь впиться в меня тяжелым взглядом. Желание отвести глаза было практически непреодолимым.       — Через пятнадцать минут я буду ждать тебя в столовой, — я кивнул и уже хотел уйти, но Влад продолжил. — У меня есть к тебе просьба, Дэниел. В доме Мастерсов ужин всегда был важным семейным мероприятием. Это не только время, когда все могут поделиться чем-то важным с остальными, но и выразить уважение друг другу. Именно поэтому традиция велит, чтобы все присутствующие за ужином были одеты… подобающе.       Неожиданно, я ощутил, как все смущение сползает с меня, будто тяжелое одеяло. Брови сошлись на переносице в недовольстве.       — То есть…       — Я хочу, чтобы ты был одет в один из костюмов, что висят в твоей гардеробной, — прямо и твердо сказал Влад. Моя челюсть отвисла в возмущении, но он не дал мне возможности возразить. — Это не подлежит обсуждению, Дэниел. Пусть ты и не считаешь это место своим домом, ты — Мастерс, а, значит, должен следовать традициям своего рода, хотя бы находясь в помещении под эгидой нашей фамилии. И пусть официально твоё имя принадлежит, на данный момент, чете Фэнтон — попомни мои слова, это ненадолго, — буквально выплюнул он с отвращением, — эти выходные предназначены для твоего познания истории и традиций рода Мастерсов, твоего рода, и я настаиваю на полном погружении!       — Но я терпеть не могу всю эту вычурность, и ты это прекрасно знаешь!..       — И все же ты здесь, и я, как твой отец, имею над тобой авторитет, — эти слова резанули по ушам, и я ощутил как кровь отливает от лица. Уголок рта Влада еле заметно метнулся вверх в самодовольной ухмылке. — Сегодня днем мы детально обговорили наши позиции относительно этих выходных, не так ли? — я непроизвольно вздрогнул. — Хм, вижу, ты тоже помнишь. Раз так, советую тебе поторопиться и подготовиться к ужину, Барсучонок. Я бы предпочел не обговаривать дальнейшие условности нашего времяпровождения на пустой желудок, и уж тем более не хотел бы прибегать к наказаниям в первый же наш семейный вечер.       Мои глаза метнулись к нему, округлившиеся от волнения.       — Что значит… наказания?       Ухмылка Влада стала шире, и я ощутил себя крольчонком, над которым вот-вот захлопнется пасть лисицы.       — Не забивай свою голову этими неприятными мыслями, мой мальчик. Эта сторона рода Мастерсов пока не касается тебя. И, почти уверен, никогда не коснется. В конце концов, ты ведь будешь хорошо себя вести, не так ли, сынок?       Взгляд ненависти, которым я встретил глаза Влада, было не остановить. Однако мне было ясно, что в этом раунде поражение за мной.       — Да, сэр, — прорычал я сквозь зубы, быстро развернулся и вылетел из гостиной.       Я мчался по коридорам, намеренно громко топая по паркету. У меня в голове не укладывалось! Он считает, у него есть надо мной авторитет! И что он может меня наказывать! Кулаки яростно сжимались и разжимались, и я удивлялся, как не выжег лицо этого придурка эктобластом! Я ведь мог!       — Если б не суд, подчинялся бы я тебе, Сырная Голова, ага, как же! — гневно прошипел я и с силой распахнул двери в спальню, выделенную мне в пентхаусе. С удивлением я заметил, что покрывала на кровати были поправлены, а поверх них… уже лежал деловой костюм!       Раздражение с новой силой зажгло в груди, и я ощутил, как глаза загорелись неоново-зеленым огнем. Боже, удивительно, как я сразу же не сжег эти официальные дрянные тряпки.       — Как же тебе повезло, что я учусь контролировать себя, Плазмиус, — выдавил я из себя, схватил костюм и ворвался в ванную, чтобы принять душ и переодеться.       Меня не удивило, что ванная комната оказалась размером с гостиную Фэнтон Уоркс, но увидеть в ней джакузи… это было уже чересчур.       — Да сколько вообще у тебя денег, Сырная Голова?.. — потрясенно пробормотал я, вспомнив, что как минимум еще несколько пентхаусов, подобных этому, располагается на вершинах других отелей “Реге Кастл”.       Ванная была светлой, выполненной в белых и зеленых цветах с вкраплениями золотого. В ближнем углу расположилась высокая ширма для переодевания, а над джакузи нависла огромная лейка душа. На широком умывальнике я заметил свежий кусок мыла и подставку с новой зубной щеткой и не распакованным тюбиком пасты, а над всем этим — гигантское, отполированное зеркало.       Повесив костюм на вешалку с полотенцами около ширмы, я ближе рассмотрел предоставленные средства гигиены. В марках зубной пасты или мыла я не имел привычки разбираться, но все выглядело дорого, и у меня возник вопрос, действительно ли существуют отдельные линии продукции всех товаров специально для богачей. Из интереса я заглянул в шкафчик, и первым, что мне попалось на глаза стала… нераспечатанная коробочка с гелем для волос!       Не помня себя, я тут же захлопнул дверцу шкафчика и отскочил назад. Ну нет, это уже точно перебор всех переборов! Никогда, ни при каких обстоятельствах я больше не стану наносить эту дрянь на свои волосы, никогда, и точка! С дрожью в коленках я вспомнил рождественский праздник на работе у родителей, куда мама потащила нас с Джезз, когда мне было девять. Это был не просто корпоратив с конкурсами и музыкой — нет, это был настоящий банкет, с дресс-кодом и официантами, где все гости были чересчур разодеты и накрашены. В тот вечер мама настояла на том, чтобы мои волосы, всегда короткие, но непослушные и торчащие во все стороны, были уложены, «как подобает юному джентльмену», с помощью геля. Тот день, когда некачественный гель не вымылся из волос и заставил меня идти в школу с настоящей липкой катастрофой на голове, запомнился мне навсегда как один из худших моментов моей двенадцатилетней жизни, и повторять этот опыт у меня нет и явно никогда не будет никакого желания.       "Я все еще помню их ужасный, громкий смех…" — дав дрожи пройти вновь по телу, я помотал головой, стараясь выкинуть из неё картинки издевающихся одноклассников. Вспомнив о времени, выделенном на приведении себя в порядок, я принялся за дело.       Спустя десять минут я стоял у зеркала в ванной и с неприязнью смотрел на своё отражение. Одетый в дорогой темно-синий костюм с белой рубашкой и нежно-голубым галстуком, я был скорее похож на посмешище, чем на «юного джентльмена». Мне было неудобно и неприятно вешать на себя роль пай-мальчика Влада, а костюм не только придавал этому какое-то значение, но ещё и заставлял меня чувствовать себя мартышкой на выступлении в цирке.       — Какой-то идиотизм!.. — пробормотал я себе под нос, пытаясь завязать галстук, однако как бы я не старался, у меня не выходило вспомнить, как именно папа мне показывал узел.       И в тот момент, когда петля снова зацепилась неправильно о рубашку, до меня дошло — а мне ведь совершенно не надо стараться!       "Влад хочет, чтобы я придерживался традиций рода Мастерсов? Хах, да пожалуйста! Он сказал о костюме, а не о том, что я должен быть аккуратным! Кажется..."       Радостный от своего открытия, я тут же вытащил рубашку из брюк, расстегнул ее верхние пуговицы и жилет. Оставив галстук петляться на шее в том же непригодном состоянии, я взлохматил влажные волосы настолько сильно, чтобы они стояли дыбом, и, слегка расстроенный, что не удастся никак выбраться из лаковых мужских туфель, бегом покинул отведенную мне комнату. Более мне не казалось важным оттягивать ужин с Владом, ведь увидеть его потрясенное от моего невежества и небрежности лицо того стоило.       Подходя к главному холлу, я замедлил шаг, когда эхо от стен донесло разговор, явно происходивший между Владом и Годфри где-то за вестибюлем.       — … попытается быть неуправляемым, — услышал я отрывок предложения, сказанного Владом.       — Не вижу, что ему может в этом помешать, господин. В конце концов, вы ясно дали ему понять, что фактически у него нет выбора касательно его нахождения здесь.       — Это нужно для него, для его ознакомления со своим родом, — голос Влада был резок и одновременно глух. — Впрочем, у меня нет иллюзий насчет его отношения к истории нашей семьи. В конце концов, даже когда я излил ему душу, ему оказалось в тягость проявить ко мне сочувствие.       — Сочувствие, господин? — переспросил Годфри, и по его тону мне подумалось, что он ехидно ухмыляется. — Как раз это он вам дал в полной мере — поправьте меня, если я ошибаюсь, но, кажется, только что это был первый раз за всю историю ваших встреч, когда он дал вам себя обнять. Не насильно, не из-за угрозы, а просто из эмпатии, разделяя вашу боль. Разве это нельзя назвать прогрессом? Гигантским, прошу заметить, шагом вперед.       — И все же он как ошпаренный затем отскочил от меня! — голос Влада обдали горечь и злость, и я вздрогнул. Ох, видимо, он очень зол из-за моей выходки.       — Вы очень зря вините его за это, господин. Прошу вас не забывать, что вы имеете дело не с одним из ваших бизнес-партнеров, но с ребенком двенадцати лет, которому еще обязан быть свойственным эгоизм, — Влад промолчал, но у меня было четкое ощущение того, что в реальности ему было, что сказать. — Вы жаждете его сочувствия к вам, его страдания за вас. Это исходно эгоистичное желание. И пусть оно свойственно каждому из нас, вы не имеете права дать ему овладеть вами в полной мере. Что касается детей, они являются именно теми существами, которые могут сочувствовать вам в полной мере и при этом совершенно не заботиться о вас, просто потому что себя им всегда будет жалко больше, несоизмеримо от проблемы. Это свойство, однако, также часто не оставляет их и в зрелом возрасте, и из этого вытекает мой аргумент.       Господин Дэниел действительно сочувствует вам, иначе бы он не дал вам даже приблизиться к нему. Но как бы вы сильно не пытались, вы не настолько близки с ним, чтобы ваша нужда в понимании и принятии стала выше подобной потребности его матери и его самого. Как бы вы его сейчас не убеждали, как бы не угрожали, это только оттолкнет его дальше, ведь больше всего он сочувствует своей матери, которая может его лишиться, и себе, ведь его могут забрать от его семьи и друзей, даже не считаясь с ним. И причиной этих его бед можете стать вы. Поэтому на вашем месте я был бы счастлив тому прогрессу, который есть, и не ждал невероятных продвижений без усилий и времени. Мальчик потеплеет к вам, вы составили замечательный план заботы о нем. Однако постоянное напоминание о вашем превосходстве над ним, особенно в ситуации его опекунства, не то орудие, что расположит его к вам. Об этом я попрошу вас помнить, сэр.       Влад не ответил, но я был уверен — он не согласится с Годфри. Нет, иначе бы он потерял надо мной власть. И все же знание того, что дворецкий был на моей стороне хотя бы в этом, самом главном вопросе, было более, чем приятным.       “Возможно, он даже может стать моим союзником!” — с надеждой подумал я.       — К тому же господин Дэниел не показался мне чересчур буйным, — вдруг, непринужденно дополнил Годфри.       Я услышал, как Влад вздохнул и тут же легко посмеялся. От этого звука мне стало неудобно — вновь абсолютно из ниоткуда этот сердечный, совсем не помогающий мне в задании оставаться начеку, смех.       — Нет, он не буйный, Годфри. Мой Барсучонок — образец послушания и приличия, в этом я убеждён. Если бы только он принял мою помощь сразу, его репутация ни в школе, ни дома не пострадала бы. Я очень рад, что теперь все изменится.       — Непременно, сэр.       Брови сошлись на переносице от непонимания. Это была постановка или действительно Влад говорил искренне? Мог ли он знать, что я подслушиваю? Теоретически нет, поскольку, по крайней мере, насколько я заметил, я не ощущаю его присутствия рядом, а он не ощущает моего — видимо, это гибридная странность. Но ведь Годфри явно мог меня заметить и дать ему знак — или нет?       "А призраки раньше могли меня чувствовать, как я их? — почему-то прямо сейчас я не мог этого вспомнить. Как и не мог понять резких смен настроения Влада. — У него явно раздвоение личности”.       — Дэниел опаздывает, — услышал я, как ни странно, встревоженный голос Влада. — Лучше пойти проверить, как он…       Не дав ему это сделать, я вышел из коридора в холл. Влад и Годфри оказались в гостиной, стоя в ожидании у рояля. Следуя привычке, я хотел извиниться за опоздание, но не смог подобрать слов, когда самодовольная ухмылка сама собой стала расплываться на моих губах от меняющейся на глазах картины. Влад, до моего прихода держащий собранное выражение, медленно давал своему лицу отразить его изумление моим растрепанным, ужасным видом. И Годфри, судя по всему, пребывал в таком же шоке.       Грозный взгляд Влада нашел мой, явно требуя объяснений. Я лишь невинно улыбнулся и пожал плечами, искренне наслаждаясь его недовольством.       "Вот, сейчас! Прямо сейчас! — подумалось мне радостно. — Вот-вот он окончательно потеряет контроль от злобы и набросится на меня! И уж тогда я смогу разыграть жертву и убедить всех, что Влад опасен для меня, даже если он пойдет в суд!"       Однако в следующую секунду случилось немыслимое — Влад выпрямился, пригладил волосы и посмотрел на меня совершенно по-другому. Его лицо разгладилось, взгляд потеплел, а руки оказались заведены за спину, наверное, чтобы случайно меня не придушить. Мое же ликование, наоборот, стремительно тухло, освобождая место замешательству.       — Ох, Барсучонок, ты только посмотри на себя, — неожиданно мягко проговорил Влад, неодобрительно цокая языком и качая головой. — Абсолютный кавардак. Как обидно. А я только решил, что могу довериться тебе в таком тривиальном деле, как переодевание, — он потёр друг о друга ладони, и я, только чтобы перестраховаться, отступил назад. — Ох, что ж, в какой-то мере, это и мое упущение. Значит, и мне его исправлять.       Быстрым шагом он направился ко мне, и я в панике бросился к выходу. Однако прежде, чем моя нога успела переступить порог, Влад поймал меня сзади и притянул ближе к себе. Холодный пот выступил у меня на спине, когда он быстрыми и ловкими движениями стал заправлять мою рубашку обратно в брюки.       — Ч-что ты делаешь?! — вскричал я, густо краснея.       Влад лишь закатил глаза и повернул меня в сторону, чтобы заправить остатки рубашки.       — О, Дэниел, не стоит быть таким драматичным, — закончив, он вновь развернул меня к себе лицом и стал застегивать жилет. Его голос был нарочно снисходительным, будто он разговаривал с первоклассником. — Ты явно показал, что не можешь подобающе одеться самостоятельно. Это моя обязанность как твоего отца, следить, чтобы ты выглядел аккуратно и чисто, пока ты слишком маленький, чтобы контролировать это без посторонней помощи.       От потрясения и возмущения мне стало не хватать воздуха. Лицо раскраснелось еще больше от стыда и гнева.       — Я-я не маленький! — поспорил я, безрезультатно пытаясь оттолкнуть его, когда он поправил воротник моей рубашки и приступил к завязыванию галстука. — Мне двенадцать лет! Да отстань уже!       — Разумеется, отстану, мой мальчик, непременно, как только мы приведем тебя в порядок, ведь так, малыш? — он сверкнул мне уверенной усмешкой, и я был уверен, что если бы уже освоил эктоплазменные лучи из глаз, Влад бы сейчас корчился на ковре от боли. — О, мы сегодня немного сердитые, правда, Барсучонок? — наигранно проворковал он и потрепал меня по волосам. Наконец-то освобожденный, я резко выдернул голову из-под его руки, вызвав у него тихий смех. Он оценивающе оглядел меня. — Ну вот, разве так не лучше, малыш?       — Нет! — выкрикнул я прежде, чем смог себя остановить, и поежился от того, насколько по-детски глупо и жалко прозвучал мой голос. При виде моей неуверенности, ухмылка Влада стала еще шире.       — Что ж, я бы сказал, это большой прогресс, — кивнул Годфри, выступая вперед. Его такое же снисходительное, как у Влада, выражение лица, заставило меня в напряжении попятиться. — Однако, о Боже, что с вашими волосами, юный господин! — воскликнул он в притворном потрясении. — Это немыслимо! Я не позволю, чтобы наследник уважаемого рода Мастерсов садился за стол, имея вид грязного оборванца!       Лицо Годфри оставалось возмущенным, однако его тон был полон удовольствия и забавы.       — О, насколько же ты прав, Годфри, — поддакнул ему Влад. — Будь добр, принеси нам гель и расческу, — я побледнел от ужаса. — Думаю, пора укротить эту непослушную гриву.       Годфри одобрительно сверкнул глазами в сторону своего хозяина, прежде чем быстро поклониться.       — Сию минуту, сэр.       И он быстрым шагом покинул комнату. Мне хотелось побежать за ним и остановить, вцепиться в него и не дать взять гель, но ноги оказались будто прилипшими к полу. Я со страхом в глазах взглянул на Влада — он самоуверенно ухмылялся мне.       — Ты правда разочаровываешь меня, Барсучонок, — покровительственно произнес он. — Ты такой умный мальчик, и все равно надеялся, что подобная выходка сойдет тебе с рук?       Я промолчал, чувствуя себя невероятно глупо. Однако это не помешало мне свирепо глядеть на него.       — Я не успел рассказать тебе о некоторых правилах этого дома, — он вальяжно сел на диван и поманил меня к себе пальцем. — Будь добр, подойди и сядь рядом со мной, мой мальчик.       Его тон в мгновение ока превратился из воркующего и насмехающегося в жесткий и властный, а увидев твердость в его взгляде, я не смог заставить себя не подчиниться. Я был заперт в этом доме и все же сомневался, что Влад так просто отпустит меня, даже если я попрошу. Неуверенными шагами я подошел ближе и хотел сесть как можно дальше от него, но Влад ухватил меня за руку и усадил рядом с собой.       — Хороший мальчик, — недобро усмехнулся он. Его пальцы с пренебрежением пригладили мои волосы, заставив меня вздрогнуть. На секунду воспоминания перенесли меня в его шале в Колорадо, когда он пытался принудить меня и маму остаться. Ледяные мурашки пробежали роем по позвоночнику.       — Итак, сын, — его рука осела у меня на плече твердой, хоть и безболезненной хваткой, — главная цель этих выходных — познакомить тебя с историей и традициями рода Мастерсов. Учитывая важность данного мероприятия, я решил, что для этого лучше всего подойдет метод полного погружения. У меня нет сомнений, что тебе не понравится подобный путь, однако прежде чем ты начнёшь протестовать, я предложу отнестись ко всему на этих выходных, как… к игре.       Я в непонимании нахмурился и недоверчиво взглянул на него.       — Вроде… притворства?       Влад одобрительно улыбнулся мне и кивнул.       — Да, Барсучонок, что-то вроде этого. В конце концов, ты довольно хорошо ориентируешься в подобных играх, не так ли? — его рука на секунду сжала мое плечо, и я осознал, что не один вспоминаю то времяпровождение в Колорадо.       — Я не буду называть тебя папой, — твердо заявил я.       — Может, не прямо сейчас, но со временем, — самонадеянно ухмыльнулся Влад. — И все же, я был бы тебе очень благодарен, если бы ты немного помог мне в ознакомлении тебя с родом Мастерсов. В конце концов, это и в твоих интересах.       — Прям так, да? И что же входит в эту твою игру? — спросил я, дерзко кривляясь.       — Ну, — он успокаивающе потёр мое предплечье, склоняя меня облокотиться головой о его плечо, чему я энергично сопротивлялся, — я планировал воспроизвести с тобой все активности, обычно присущие времяпровождению отца и сына. Например, заняться спортом. Ты любишь какой-нибудь спорт, Дэниел?       С большим трудом я все же смог сбросить его руку с себя и немного отодвинулся в сторону.       — Ну, мне футбол нравится, — счастливая улыбка озарила лицо Влада, и я, вспомнив о его одержимости Грин-Бей Пэкерс, поспешил добавить, — да нет, обычный футбол. С воротами, там, и без квотербеков.       Радостное выражение немного померкло, но Влад старался оставаться приятным.       — Что ж, это, отличный выбор, Дэниел. Я вижу, в душе ты истинный англичанин. Знаешь ли, несмотря на то, что исходные знания о происхождении футбола размыты, современный футбол зародился и развился именно в Англии, усвоил первые правила и возымел популярность. Род Мастерсов также приобрел богатства и уважение в Великобритании.       — То есть я… наполовину англичанин? — скривился я. — Но я не скучный! — Влад рассмеялся, и я заволновался. — Я ведь не скучный, правда?       Его рука тут же вернулась мне на голову пригладить волосы, будто была заколдована это делать как можно чаще. Я с раздражением отбил ее в сторону.       — Ох, Дэниел, ты какой угодно, но только не скучный, — удостоверил меня Влад.       — Ваш гель, сэр, — Годфри вернулся в гостиную, и в руках у него был гребень и баночка того самого геля из шкафчика в моей ванной комнате.       Влад внимательно оглядел мое перепуганное выражение.       — Благодарю, Годфри, оставь все на столе, — дворецкий положил гель и расческу на кофейный столик перед нами. — Думаю, уже время ужинать. Мы будем в столовой через несколько минут.       — Разумеется, господин, — Годфри кинул в мою сторону задорный взгляд и пропал в проходе на кухню.       "Предатель" — горько подумал я и еле удержался от того, чтобы не показать вслед дворецкому язык.       — Что ж, Барсучонок, — Влад взял в руки баночку геля и снял с нее крышку. — Давай закончим приводить тебя в порядок.       Я сглотнул, придумывая отговорки. Мне так хотелось отпрыгнуть на другую сторону дивана, но Влада бы явно это обидело и заставило проигнорировать любые мои просьбы избавиться от геля. Поэтому с большой силой воли я заставил себя не двигаться.       — Э-э, Влад, я… — он повернулся ко мне, на первый взгляд, с безразличным выражением лица, но, зная его, я был уверен, что он просто ожидает моих просьб. — В-возможно, мы можем обойтись и без геля?       Влад сделал вид, будто раздумывает над моим вопросом.       — О, я даже не знаю, Дэниел, — произнес он нарочито поучительным тоном. — Ты повел себя очень неприлично и разочаровал меня своей выходкой. Ты мог не осознавать это полностью, но ты оскорбил традиции нашей семьи и обидел меня как ее представителя. Мне кажется более чем уместным и заслуженным теперь дать тебе понять важность подобных наследий.       — Н-но… возможно, я могу что-то сделать, чтобы… как-то по-другому соблюсти традиции? — с надеждой предложил я.       Он без интереса изучил мое неуверенное выражение лица, прежде чем высокомерно пожать плечами.       — Что ж, в первую очередь, будет правильно и достойно с твоей стороны извиниться за свою дерзость…       — Прости! Правда, мне очень жаль, я поступил глупо и по-детски, я постараюсь вести себя более зрело! — тут же выпалил я, даже к своему удивлению. Ох, видимо, я ненавижу гель для волос больше, чем казалось.       Влад довольно ухмыльнулся.       — Очень хорошо, я принимаю твои извинения, — я уже хотел облегченно выдохнуть, — однако, — и тут же вновь напрягся, — мы всё еще не можем обойтись без расчески. И, разумеется, уложить подобную шевелюру, как у тебя, будет невероятно сложно без геля… — он нарочно покрутил в руке банку, играя со мной. — Конечно, мы сможем закрыть на это глаза, если на этих выходных ты будешь одет подобающе, — он кинул в мою сторону ожидающий взгляд.       — Ты хочешь, чтобы я ходил в этом все выходные?! — возмутился я и показал на костюм, от которого, я точно уверен, у меня уже начинается сыпь.       Влад снисходительно усмехнулся. Для него это все было обычным развлечением!       — Ну, разумеется, не в одном и том же костюме. Нет, Барсучонок, я был бы счастлив, если бы ты просто был послушным и одевал то, что тебе дают, без скандалов и проделок. Тогда, мне кажется, мы сможем проигнорировать гель. Правда, если ты предпочитаешь одеваться как оборванец, мне придется искать способы удовлетворения традиций хотя бы возможностью видеть тебя аккуратно причесанным.       Не видя никакого другого выхода (кроме как назвать его папой, чего я точно не собираюсь делать), я взвесил свой выбор. Что хуже: костюм или гель? Мне хватило одного воспоминания издевающегося смеха одноклассников, чтобы определиться с ответом.       Выдохнув, я постарался не говорить сквозь зубы:       — Мне очень жаль, что я обидел тебя. Я постараюсь быть более аккуратным и не устраивать детских истерик.       Баночка тут же была опущена обратно на кофейный столик. Рука Влада в который раз легла мне на голову и в утешительной манере пригладила волосы, но на этот раз, я ему позволил.       — Я знал, что в тебе есть зачатки послушания и приличия, — его голос был гордым, будто он не издевался, а действительно хвалил меня. Это меня смутило. Влад потянулся за расческой. — Теперь, будь добр, посиди спокойно всего тридцать секунд.       Бордовый цвет стыда не покидал мое лицо, пока Влад пытался зачесать мои волосы назад. И все же я еле сдерживал победоносную ухмылку, когда челка упрямо прыгала обратно поверх лба, не считаясь с его усилиями.       Наконец, когда он закончил, я еле сдержался, чтобы не отпрыгнуть вон от него — Господи, насколько же это все было унизительно!       Довольный проделанной работой, Влад повел меня в столовую. Ее заливал приятный золотистый свет люстры, огромный стол был накрыт на двоих. Посреди столешницы возвышалась небольшая, но красивая пиала с мятой — скорее всего, для запаха — а рядом с ней расположились графин с чем-то темно-красным и полная салфетница.       Влад сел во главе стола спиной ко входу в кухню. Я же проигнорировал второе подготовленное место и хотел сесть с другой стороны, но Влад тут же похлопал сиденье стула справа от себя.       — Садись сюда, Дэниел.       Я скривился от недовольства. Мне вспомнились рассказы Сэм о званых вечерах, куда ее таскали постоянно родители. Она всегда жаловалась на неформальные правила этикета, по которым наследники всегда сидели по правую руку от главы семьи, а супруг или супруга — по левую. Раньше мне не казалось это настолько несуразным, однако теперь я во всей степени осознавал и разделял ее возмущение. Более того, именно это самое место по правую сторону от Влада было приготовлено для использования — была поставлена тарелка и салфетка — а, значит, Влад изначально планировал придерживаться этих самых неформальных правил. Больше всего сейчас мне хотелось схватить тарелку и запустить ее прямо!..       — Должен ли я напоминать тебе, о чем мы договорились, Дэниел? — чуть с большим напором обратился ко мне Влад, и я, негодующе насупившись, занял отведенное мне место. Краем глаза я заметил как Влад довольно кивает мне, отчего мне стало еще более гадко. — Дэниел, мой мальчик, посмотри на меня.       Я резко повернулся, намереваясь сказать что-то неприятное, но увидел, как Влад, явно с целью инструктажа, показывает мне салфетку справа от тарелки и в развернутом состоянии кладет себе на колени. Внутренне я возмутился. Что, еще и это? Но Влад не сводил с меня взгляда, и, вспоминая, к чему привела моя последняя попытка бунтарства, я повторил за ним, чем заслужил одобрительную улыбку и кивок.       “Можно подумать, что я собака и он тренирует меня для какой-то престижной выставки” — зло подумал я.       — Ужин готов, господа, — неожиданно, клубок голубоватого пара вырвался из моего рта, и тут же миски разнообразной еды пролетели в воздухе, окутанные зеленоватым свечением, и мягко опустились на стол. Моя челюсть сама собой отвисла и я впился в Годфри удивленным взглядом.       — К-как вы это сделали? — воскликнул я, и Влад тихо посмеялся, развеселенный моей реакцией.       Руки Годфри перестали светиться зеленым и он легко их отряхнул.       — Всего лишь моя небольшая способность к телекинезу, юный господин, — с приятной улыбкой ответил он. — Уверен, у вас она также проявится достаточно скоро. Если вас интересует этот вопрос, я бы вам посоветовал обсудить это с господином Мастерсом.       Все восхищение вмиг исчезло с моего лица, и я отвернулся.       — А… Ясно, спасибо.       — Приятного аппетита, господа.       Он исчез в маленьком облаке зеленоватого дыма, оставив меня и Влада одних в комнате. Я тут же ощутил, как неловкость тяжелым камнем стала в горле.       — Позволь мне тебе помочь, Барсучонок, — Влад ловко выхватил тарелку у меня из-под носа и стал накладывать на нее вареные овощи и зелень.       — Эй! Я и сам могу!..       — Ты растущий организм, Дэниел, тебе нужны витамины, — строго оборвал меня Влад и укоризненного взглянул на меня. — И поверь мне, я точно знаю, из чего состоит твоя диета, и я не намерен бездействовать по этому поводу. Тебе необходимы витамины из овощей, чтобы расти здоровым и сильным.       — Я полу-призрак, какое уже до этого дело?       Лицо Влада стало еще серьезнее, если это было возможно, будто я только что произнес самое ужасное на свете ругательство.       — Дэниел, это не шутки. Я понимаю, что на данный момент твои знания относительно твоего состояния ограничены, и, поверь мне, я намерен это исправить. Однако я прошу тебя довериться мне, и поверить, что я делаю все в твоих интересах. А теперь скажи, что бы ты еще хотел? — его тон резко наполнился легкостью, когда он кивнул на другие миски на столе. Теперь меня подобные его перепады настроения начинали очень сильно напрягать.       — Э-э… пюре, пожалуйста.       Влад положил мне на тарелку несколько ложек картофельного пюре и, не дожидаясь моего одобрения, еще и большой кусок тушеного мяса.       — С подливой? — уточнил он и, когда я кивнул, полил ею всю еду на тарелке. — Держи, Барсучонок.       Я с подозрением посмотрел сначала на поставленную перед собой наполненную до отказа тарелку, затем на Влада, начавшего накладывать еду и себе, и неуверенно пробормотал благодарности.       Влад довольно быстро приступил к трапезе, запивая еду чем-то, напоминающим вино, однако, когда он предложил выпить из графина и мне, оказалось, что на самом деле это был гранатовый сок. С недоверием я потыкал вилкой мясо на своей тарелке.       — А это…       — Индейка, — тут же ответил Влад. — Очень диетическое и богатое полезными жирами мясо. Как раз то, что нужно мальчику твоих лет.       Медленно, я тоже начал есть, и чуть не подавился от удивления. Все было невероятно вкусно! Мне стоило больших сил, чтобы не начать уплетать ужин за обе щеки, откинув любые хорошие манеры, которым меня учили родители. Влад, однако, заметил мой усилившийся аппетит и удовлетворенно улыбнулся.       “Ох, насколько же была, наверное, счастлива Миран, если она целых два дня подряд обедала как королева!” — подумал я, впервые жалея, что отдал Такеру те ланч-пакеты, которые Влад оставлял в моем школьном шкафчике всю неделю.       — Помедленней, малыш, можешь подавиться, — посмеялся Влад, и я, с лицом вспыхнувшем от смущения ярко-красным цветом, замедлился. — Я очень рад, что тебе нравится ужин, Барсучонок, но, будь добр, не забывай об овощах. Да-да, тех самых на краю твоей тарелки. Вот так, молодец.       Мне было не по себе от похвал Влада. Ассоциация себя с собакой на дрессировке неприятно крепко засела. Родители никогда меня не засыпали одобрениями, в отличии от Джезз, которая, разумеется, этого полностью заслуживала со всеми своими наградами и замечательными оценками, поэтому сейчас, получая похвалы за каждое правильное движение… я не знал, как должен реагировать.       — Дэниел, позволишь взглянуть на твои руки? — внезапно, попросил Влад. Я в непонимании пожал плечами, но исполнил его просьбу. Влад аккуратно осмотрел еще видимые порезы на костяшках пальцев и порицательно взглянул на меня, хотя его голос оставался мягким. — Что именно привело к подобным травмам, Барсучонок?       Я вновь пожал плечами и отвел глаза, не желая ни о чем говорить. Влад, однако, не планировал оставлять меня в покое.       — Дэниел.       — Да все нормально, ладно? — выкрикнул я и попытался оттянуть руки, но Влад держал мои запястья крепко. — Может, отпустишь?       — Что произошло? Это свежие порезы, которые до исцеления явно были отбиты о что-то тяжелое.       — Ну я с боксерской грушей подрался, что такого-то?!       — Без перчаток?!       — Мне не в новинку!       — Дэниел! Я тут не шучу с тобой! — я приутих, давая ему выговориться. — Речь о твоем здоровье и благополучии. С твоей стороны было невероятно безответственно вести себя подобным образом и никому об этом не говорить. И пусть наши силы регенерации не обманывают тебя — существуют раны, которые могут оставить шрамы даже на таких, как мы, поэтому играть с этим абсолютно нельзя.       Он на секунду отпустил мои руки, чтобы вытащить из внутреннего кармана пиджака небольшую баночку. Внутри оказалась какая-то странно светящаяся субстанция.       — Что это? — спросил я с подозрением.       — Мазь от ран и рубцов.       — Ладно. Почему она светится?       — В ее склад входят некоторые целебные призрачные растения, — признался Влад. — Я много лет с пользой использовал свои знания как биолога для сотворения мазей и других лекарственных средств для поддержки своей призрачной сущности. Теперь все это поможет и тебе.       Он взял из баночки большое количество мази и потянулся к моим рукам, но я их резко отдернул.       — Не-а, нет! Мне не нужна эта странная дрянь! Можешь ее убрать.       — Дэниел, не веди себя так. Неужели ты и правда хочешь, чтобы эти рубцы остались навсегда на твоих пальцах?       — Мне все равно! — я упрямо сложил руки на груди и показательно отвернулся. — У меня были раны и похуже, и все нормально обошлось.       — Неужели? — хитрая ухмылка расплылась на его губах. — А, возможно, лишь может быть, ты просто боишься попробовать?       Я резко повернулся обратно к нему, оскорбившись, и фыркнул.       — Ага, сейчас! Мечтай!       — Мне кажется ты неискренен.       — ЧТО?!       — И абсолютно неубедителен, — Влад с самодовольной ухмылкой осмотрел баночку с мазью. В ответ я вновь негодующе фыркнул. — Не стоит так нервничать, мой мальчик. В конце концов, нет ничего постыдного в том, чтобы бояться.       — Да не боюсь я! — обреченно крикнул я.       — Разумеется, нет, Барсучонок, я знаю, что ты у меня очень смелый мальчик.       Этого я вынести уже не мог. Он… по-родительски воркует надо мной?! Будто мне два года! И словно я нытик! В ярости я поднялся из-за стола и выхватил мазь из его рук.       — Смотри сам, Сырная Голова! Ничего я не боюсь!       Окунув пальцы в мазь, я быстро обмазал ею рубцы и кинул баночку обратно на стол. Я сел обратно на стул, и, вдруг, ощутил приятный холодок, который обволок кожу в месте помазаний мазью. В изумлении я наблюдал, как рубцы на глазах затягиваются и исчезают, оставляя за собой лишь чистую неповрежденную кожу.       — Ну вот видишь, — с триумфом произнес Влад. — Так намного лучше, не правда ли?       Кинув в его сторону ненавистный взгляд, я вернулся к своему ужину, стараясь держать голову низко, чтобы не было видно, как сильно покраснели мои лицо и уши.       Пару минут мы ели в молчании, и только тогда я смог оценить свое место за столом — я сидел прямо напротив панорамного окна и имел замечательный вид на красивейший закат, розовым небом застывший над главной площадью Парка Дружбы. Краем глаза я заметил, как Влад тоже иногда поглядывает в сторону окна — его место также позволяло любоваться городом, и, возможно, именно в этом заключался его план рассадки.       “Неужели он подумал о том, чтобы мне было интересно сидеть за ужином, видя красивый закат?” — размышлял я в замешательстве. С одной стороны ничего такого в этом не было, а с другой мне было в какой-то мере… приятно, что он мог обо всем подумать в таких мелочах и ради меня.       — Что ж, Дэниел, может, расскажешь, что тебе нравится делать в свободное время? Чем ты увлекаешься?       Я медленно положил вилку и внимательно оглядел Влада. К чему это он?       — И зачем тебе это?       — Мне просто хочется узнать тебя, мой мальчик, вот и все, — невинно ответил он, и на этот раз я не заметил никакого блика злорадства в его глазах или подозрительного искривления уголка рта.       — Ну, а мне не хочется, чтобы ты меня узнавал, — упрямо кинул я. — Так что отстань.       Я вернул глаза к городу за окном и попытался представить, что нахожусь не здесь, а дома вместе со своей семьей или с Такером и Сэм в “Тошниловке”. Я бы даже был не против сейчас помочь Валери с ее домашней работой. На секунду чувство вины пронзило грудь. Все же я должен быть более дружелюбным и понимающим к ней. В конце концов, я виноват в том, что она и ее отец оказались в не самом приятном финансовом положении.       — Что ж, — прокашлялся Влад, привлекая мое внимание. — Раз ты не желаешь начать, начну я.       Мои брови непонимающе сошлись на переносице.       — Что начнешь?       — Внедрение тебя в историю рода Мастерсов, разумеется, — он, кажется, был очень рад возможности этой темы, и я с тяжелым вздохом закатил глаза. Он действительно помешался на этом своем роде. — Но, думаю, подобная дискуссия будет более уместна за десертом. Ты доел, Дэниел? — я кивнул, и Влад в повелительной манере щелкнул пальцами. — Годфри!       Вмиг все на столе засветилось зеленым и быстро и слаженно перелетело на кухню. Сразу за этим в столовую влетели миски с нарезанными свежими фруктами, пиалки с сиропами и кремами, тарелки с мороженым и йогуртами и разными пирожными. Столько десертов сразу я, кажется, видел только в магазине сладостей! Около моей тарелки опустился высокий стакан, наполненный чем-то белым и сливочным, располосованным медово-коричневыми трещинками.       — Молочный коктейль! — вскричал я радостно и жадно схватился за стакан.       Влад улыбнулся.       — Рад, что смог угодить, Барсучонок, — перед ним же опустилась чашка горячего чая. Влад с нежностью наблюдал, как я уплетаю коктейль, что заставляло меня чувствовать себя слегка неудобно.       — Что ж, думаю, следует начать с самых основ, — предложил он. — Семья Мастерсов, как я уже упоминал, приобрела большую часть своего богатства и авторитета в Англии еще в середине 19-го века. Наши предки были представителями интеллигенции: учеными, писателями, врачами, даже художниками. Однако большая доля имущества рода все же была собрана на невероятно актуальном тогда фармацевтическом бизнесе, — на мой озадаченный взгляд, он уточнил, — то есть на лекарствах. Что касается именно меня, моя семья иммигрировала в Америку, а именно в Висконсин, когда я был немного младше тебя. Хотя, насколько я знаю сейчас мои родственники вернулись обратно в Великобританию.       — Стой, твои родители, они ещё живы? — удивился я, и Влад кивнул. — То есть… у меня что, есть еще бабушка и дедушка?       — Разумеется, Барсучонок. Пойдём со мной.       Бросив десерты, Влад вывел меня в коридор и подвел к дверям в свой кабинет. Напротив них висела большая картина, изображающая строгих на вид мужчину и женщину в деловой одежде.       — Это Азриэл и Миранда Мастерс. Мои родители. Твои бабушка и дедушка, — Влад положил руку мне на плечо и ненавязчиво прижал ближе к себе, но я даже не обратил на это внимания. Мой взгляд был прикован к паре на картине, и почему-то у меня не выходило отвести от них глаза. — Мой отец занимал высокопоставленную должность в политике, был дипломатом, однако при всем этом имел невероятно дурной характер, — я еле удержался от того, чтобы не прыснуть от иронии. — Он почитал все традиции рода Мастерсов, даже когда они были явно пережиты временем, и не терпел их несоблюдения. Признаюсь, несмотря на то, что сейчас я также испытываю уважение к множеству обычаев нашей семьи, тогда, много лет назад, все это невероятно осложняло мое детство. Отец был в большей части приверженцем самых строгих правил воспитания, — я ощутил, как Влада передернуло от этих слов, и почему-то сам испугался, неожиданно, представляя те самые кадры с урока истории о методах обращения с детьми в предыдущем столетии, — и поэтому не сыскал моей всепоглощающей любви и преданности.       Что касается моей матери, она… была не менее строгой, однако если моего отца интересовали дисциплина и полное повиновение, она была озабочена прилежностью и образованием. Благодаря ей я учился в престижной школе-пансионе и, должен сказать, больше всего в твоем возрасте я не любил приезжать на лето домой.       На секунду я оторвался от реальности, в голове метались устрашающие мысли. Это что же такое происходило у Влада дома, что ему так нравилось быть вдалеке от своей семьи — в школе, будучи окруженным скучными преподавателями и явно не всегда дружелюбными одногодками? Я вздрогнул и Влад, явно почувствовав это, успокаивающе потер мое предплечье.       — У тебя была не самая приятная жизнь, — пробормотал я неуверенно, глядя на лица своих родственников на картине. Если еще минуту назад меня разрывало необъяснимое желание узнать о них как можно больше, встретиться с ними, то сейчас мне больше всего хотелось просто убежать и спрятаться где-нибудь, а еще лучше, вернуться домой и обнять своих родителей, все время благодаря их за их любовь и заботу.       — Ну, у многих моих одногодок была такая жизнь, Дэниел, особенно, если они происходили из так называемых почетных семей, — он тяжело вздохнул и расплылся в натянутой улыбке. — Однако все это закончилось после окончания мной старшей школы. Отец очень хотел, чтобы я пошел по его стопам, фактически стал им во всех смыслах. Мать же соглашалась с ним и мечтала, чтобы я поступил в самый престижный университет. В то же время я за их спинами отправил заявление в университет Висконсина на образовательную программу изучения биологии и химии, чем до сих очень горд.       — И что было, когда они узнали? — на удивление, с придыханием спросил я.       — О, они были в ярости! — посмеялся Влад, но было слышно, что с некоторой болью и злом. — Я действительно никогда не забуду, как отец пригрозил мне той самой “воспитательной тростью” — розгой, если мы будем называть вещи своими именами — которая держала меня в страхе и повиновении все мое детство, и каким шокированным было его лицо, когда я голыми руками расколол ее надвое.       Обеспокоенный, я взглянул на Влада — у него было то самое устрашающее выражение, которым он награждал врагов перед тем, как уничтожить их на месте. С бешено колотящимся сердцем я отвернулся, и вес его руки на моем плече, вдруг, показался намного более тяжелым, чем ранее.       — Я ушел из дома, поступил в университет своего выбора, и с того самого дня мы с родителями не разговаривали, — продолжил Влад, его тон намеренно без эмоциональный. — Они отреклись от меня и лишили наследства. Правда, сейчас я располагаю намного большим, чем они могли когда-либо мечтать, — он посмотрел на меня, его взгляд тут же смягчился и потеплел, а улыбка стала искренней. Он аккуратно погладил меня по волосам, что явно стало его любимым способом проявления привязанности. — Но самым главным моим сокровищем являешься ты, Барсучонок. И я обещаю, что никогда не дам тебя никому в обиду и всегда буду заботиться о тебе, какие бы решения ты ни принимал.       Неожиданно он наклонился и легко поцеловал меня в макушку, отчего по телу пробежалась испуганная дрожь. Влад, однако, не обратил на это внимания.       — Я думаю, будет лучше закончить на этом наш небольшой урок семейной истории, по крайней мере на сегодня, хм? — долго не думая, я закивал. — Ты еще голодный, мой мальчик? — я отрицательно покачал головой. Теперь после его рассказа я боялся, что меня скорее может начать тошнить, если я потревожу свой желудок даже водой. — Что ж, тогда чуть позже, если захочешь, мы можем выпить чаю с бисквитами, а пока я бы очень хотел взглянуть на то, что ты успел за сегодня сделать из домашней работы.       Не сдерживая себя, я тихо заныл и угрюмо сложил руки на груди, все еще недовольный этой идеей. Влад же рассмеялся и легко подтолкнул меня обратно в сторону главного холла.

__________________________________________

      Мой взгляд с интересом бродил по гостиной. После того, как я отдал Владу все свои выполненные задания, он осел в кресле и попросил меня пока тихо заняться, чем захочу в пределах комнаты. Я тут же подошел к панорамным окнам, с трепетом разглядывая Парк Дружбы с такой высоты. Город выглядел потрясающе. Мне приходилось много раз видеть его во время полетов, но было в нем что-то такое... что-то особенное, когда я смотрел на него отсюда. Возможно, дело было даже не в самом месте, откуда я смотрел, а в положении солнца или теней конкретно сегодня, но почему-то главный парк казался в этот момент намного красивее и богаче, чем в другое время.       “Может, просто ты начинаешь ценить все больше, теперь, когда ты не знаешь, сможешь ли здесь остаться” — прозвучало в голове грустное предположение, и я молча кивнул сам себе.       Да. Может быть.       История Влада о его детстве была жесткой. И пусть он пообещал не причинять мне вреда, как это делал его отец, я не знал, касается ли это и отрезания меня от людей, которых я люблю, и от города, в котором вырос. Ведь это тоже было больно. Стараясь оставаться незамеченным, я через плечо кинул взгляд в сторону Влада — он, казалось, был полностью погружен в проверку моей домашней работы, и на секунду я задумался, осознает ли он в полной мере, насколько сильно нервирует меня своей позицией по поводу моего опекунства.       “А разве он когда-нибудь действовал, спрашивая тебя? — продолжал внутренний рациональный голос. — Вспомни Колорадо. Он спросил тебя и маму, хотели ли вы ехать к нему? Нет, он просто взял и похитил вас. А сам вечер встречи колледжа? Он поинтересовался, хочешь ли ты вообще быть его сыном? Опять нет, он лишь стал выдумывать планы, чтобы заставить тебя согласиться. О, а как насчет совсем недавно? Ему было интересно, хочешь ли ты вообще знать, что он твой родной отец? Он поволновался о том, как ты это воспримешь? Разумеется, нет. А знаешь, почему всегда выходит “нет”? Да потому что он всегда, всегда будет думать только о себе и только о своих потребностях и нуждах. Твои же всегда будут откладываться на задний план. Думаешь, он далеко ушел от своих родителей, которых так не любил? Пока что верится с невероятным трудом.”       Помотав головой, я разозлился на себя.       “Опять распускаю нюни и ведусь на его сказочки, — подумал я, отходя от окна. — Нет, чтобы оставаться начеку — надо всем сопереживать. Лучше б я помнил, что надо сопереживать себе.”       Все еще пребывая в своих мыслях, я подошел к роялю и из любопытства нажал несколько клавиш. Их звук был чистым и звонким, из чего следовало, что инструмент был настроен. Может, он здесь стоит не просто для красоты, а им кто-то пользуется?       — Ты играешь? — прозвучало со стороны. Подняв голову, я встретился глазами с Владом.       — Что?       — Ты играешь на фортепиано? — повторил он, указывая на рояль.       Я тут же помотал головой.       — Нет-нет, я не… я не музыкант. Мне… просто захотелось услышать, как звучат клавиши.       Влад задумчиво кивнул и вернул внимание к проверяемому им заданию. Я же нервно выдохнул и поспешил отойти от рояля. Класс, теперь, наверное, он задумается над тем, чтобы научить меня играть на пианино.       Заметив, что стопка непроверенных заданий еще достаточно велика, а заняться мне было уже нечем, я вытащил из рюкзака тетрадь и ручку и уселся на диван. Вырвав чистый лист, я начал на нем рисовать первое, что пришло в голову — а, значит, сценку из “Юных Титанов”, которые, наверное, прямо сейчас уже идут по телевизору, и наверняка новый эпизод, который мне здесь не дадут посмотреть.       “Вот бы Джезз записала эфир”, — подумалось мне, но я решил не расстраиваться, ведь в любом случае, эпизод через какое-то время вновь покажут по телевидению. Вместо этого я сосредоточился на рисунке, не подозревая, что Влад исподтишка наблюдает за мной.       Я не следил, сколько именно прошло времени, но когда Влад окликнул меня и отвлек от рисования, на улице уже было довольно темно, а в гостиной зажгли камин и несколько напольных ламп для комфортного мягкого освещения.       — Что, уже все? — уточнил я.       — Да, я проверил твои работы, — кивнул Влад и встал с кресла, чтобы пересесть на диван. Я поспешно спрятал рисунок в тетрадь, а ту — в рюкзак. Влад наградил меня вопрошающим взглядом, но я сделал вид, что не заметил этого.       — Ну, так что там?       Влад сел рядом со мной, отчего мне очень захотелось отодвинуться подальше, и положил передо мной на кофейный столик пару тетрадей.       — Честно говоря, ты поставил меня в тупик, Дэниел, — я вопросительно вскинул бровь. Я что, и в тупик умею ставить? Домашкой? Влад взял первую тетрадь и открыл ее на последнем моем задании. — Твое эссе по истории сделано некачественно. Все факты беспорядочно разбросаны по тексту, ты допустил много грамматических ошибок, и, что самое главное, в конце ты пренебрег выводами.       — И что? Все так делают, — безразлично фыркнул я. — На тройку мне хватит.       — Неужели? — скептично вскинул бровь Влад. — И тебе не будет обидно, когда твои одноклассники, которые потратили чуть больше времени и усилий, чем ты, получат пятерки и похвалы от учителя? Тебе не хотелось бы быть на их месте?       — Хм, нет, — ответил я, нервно выкручивая пальцы. На самом деле, да, получить хорошую оценку было бы классно, однако определённые учителя уже и так дали мне понять, что не верят в подобную возможность для меня. Да и зачем тратить лишнее время на какое-то там глупое эссе, когда я могу пойти и спасти город от буйных призраков, верно? — Я не хочу быть любимчиком учителя, чтобы все потом надо мной издевались. Плюс, все равно все подумают, что я списал, и хорошее эссе только втянет меня в новые проблемы. Оно мне нужно? Нет. Да и что в этом такого превосходного, в учительской похвале, что ее так все хотят?       — Дело не только в этом, Дэниел. Оценка учителя часто отражает его видение твоих способностей и усилий, которые ты прилагаешь в улучшение себя как личности. Похвала же, проявляемая в виде отличной оценки или вербального одобрения, всегда дает человеку прилив энергии и уверенности в себе, гордости за себя и свои достижения. Это великолепное, вдохновляющее и заразительное чувство, Барсучонок. Более того, ты ведь умный мальчик и можешь легко справиться с этим эссе на отлично. Так почему не попробовать?       Я угрюмо сложил руки на груди и опустил взгляд к полу. Ну почему Влад не может просто оставить все это в покое? Или быть как мои родители — просто отругать меня, лишить телевизора на вечер и забыть обо всем? В чем такая необходимость мотивировать меня стараться больше? Да и зачем это ему?       — Хорошо, — кивнул Влад, когда не получил от меня ответа. — Давай тогда посмотрим на это с другой стороны. Ты великолепно справился с математикой — все задания по алгебре и геометрии ты решил правильно.       С безразличием, я пожал плечами.       — Просто совпадение. Да и к тому же, ты не можешь быть уверен, что я не списал.       — Вообще-то могу, — хитро ухмыльнулся Влад. — Знай, Барсучонок, я всегда присматриваю за тобой, даже если не лично.       — Годфри?! — удивился я и получил в ответ кивок. — Я думал, он просто следил, чтобы я из столовой никуда не ушел!       Влад засмеялся.       — О, Дэниел, поверь мне на слово, Годфри имеет много скрытых талантов, которые помогают ему быть идеальным дворецким и воспитателем.       Я негодующе фыркнул.       — Доносчик он, а не дворецкий.       Влад вновь тихо посмеялся — в последнее время он стал делать это чаще — и быстрым движение легко взъерошил мне волосы.       — В любом случае, ты решил все задачи и примеры сам, даже те, что были для повышенной оценки и стояли в группе со звездочкой.       На секунду я застыл. Ох, а я и забыл, что действительно сделал те примеры.       — Это значит ты способен решить задания категории повышенной сложности, что противоречит информации из твоего табеля с оценками.       — Ты все еще просматриваешь мой табель?! — рассердился я.       — Ну разумеется, Дэниел, я очень серьезно отношусь к твоему обучению, — без тени насмешки кивнул Влад. — И поэтому у меня сейчас к тебе два вопроса. Начнем с более легкого. Как так получается, что твои плохие оценки не соответствуют твоим более чем адекватным способностям в предмете?       — Я не обязан тебе отвечать.       — Конечно, не обязан, — к моему изумлению, согласился Влад, чем заставил меня резко взглянуть на него в неверии. — Однако я помню, насколько ты был расстроен, когда мистер Лэнсер дал тебе незаслуженное наказание…       — Это другое!       — Разве? Судя по твоей домашней работе, твои плохие оценки также являются незаслуженными. Вопрос лишь в том, виноват в этом учитель или сам ты?       Если бы мы говорили о литературе и мистере Лэнсере, я, не задумываясь, обвинил бы его в своих провалах и, наверное, даже потом не ощутил мук совести. Но речь шла о миссис Рокхольм, которая из раза в раз давала мне шансы и призывала не растрачивать мой "большой потенциал" к математике напрасно. Она... была доброй, даже ко мне, и идея сбросить все на нее, особенно после того, что Влад устроил мистеру Лэнсеру днем... это казалось мне огромным, мерзким перебором.       — Ну, не всегда я успеваю справляться с домашкой, ладно? —признал я, чтобы он скорее от меня отстал. — У меня ночной патруль и охота на призраков вообще-то, а они не всегда ловятся быстро и приходят по графику!       — Значит, это же является причиной стольких записок домой о том, что ты засыпаешь на уроках.       Я зло нахмурился и опустил голову.       — Возможно. Но тебе-то какое дело?!       — Такое, Дэниел, что я понимаю твою ситуацию и хочу тебе помочь, — настаивал Влад, чем заставил меня тяжело вздохнуть. — Тебе сейчас так не кажется, но оценки очень важны, ведь когда ты будешь поступать в университет, они будут учитываться.       — До этого еще далеко!       — Справедливо, однако знания, которые ты получаешь сейчас, являются базой для того, что будет необходимо знать для поступления в будущем. Если ты сейчас позволишь себе разучиться работать и стараться, то через десять лет будешь очень жалеть об этом, будь уверен. Мы уже говорили об этом с тобой сегодня.       Я отвернулся. Мне было сложно спорить с ним — ему все время удавалось перекрутить все так, чтобы я оказался не прав! Прямо сейчас мне очень не хватало намного более лояльного подхода родителей…       Влад устало вздохнул и провел по лицу рукой.       — Мой второй вопрос к тебе, Барсучонок, звучит так: ты хочешь улучшить свое академическое состояние? Хочешь вновь начать получать хорошие оценки, как это было до происшествия с порталом?       Моя голова резко повернулась к нему в шоке — откуда он мог знать?       “Наверняка вынюхал все тем же способом, как и об оценках и учительских записках родителям”, — догадался я.       И все же навязчивая мысль все еще крутилась где-то там, на задворках сознания: а, может, он действительно хочет и в силах помочь?       — Да, — пробормотал я, сдаваясь. — Да, я хочу учиться лучше.       Рука Влада опустилась мне на спину и утешительно потерла между лопаток.       — Тогда при чуть большем приложении усилий у тебя все получится, мой мальчик, я в этом убежден. Предлагаю начать с этого эссе, — он положил передо мной тетрадь по истории. — О чем оно, напомни мне?       — Об империализме, — пробурчал я.       — Хорошо. Зачем тебя просят написать именно эссе по этой теме?       Я неуверенно покачал головой.       — Потому что так требует учебная программа?       Влад сдержанно улыбнулся.       — Да, верно, но почему учебная программа уделяет внимание конкретно этой теме для эссе, а не какой-нибудь другой из учебного блока?       Не найдя ответа, я вновь покачал головой.       — На самом деле, все очень просто, Дэниел. Сейчас вы проходите тяжелые исторические темы, которые в свое время полностью меняли мир — промышленная революция, гражданская война, великая депрессия. Тебя просят написать об империализме, чтобы ты оценил несостоятельность и разрушительность подобной государственной политики, основываясь на ее исторических результатах. Вспомни: римская империя, испанская, китайская, российская и многие другие — их всех настигли последствия жестокой, бесправной и безвольной внутренней и внешней политики через проигранные военные конфликты и, как следствие, экономические крахи. Твой учитель желает увидеть анализ тобой подобных режимов в разные времена их применения, их влияние на мир в целом и прийти к выводу, почему сама по себе политика империализма является исходно проигрышной для населения и мирового порядка, и почему несмотря на всю видимую мощь каждая из империй все равно пала.       — И я это должен знать… чтобы в будущем случайно не построить новую империю? — предположил я с гадкой ухмылкой.       Влад грустно усмехнулся.       — Не только поэтому, Дэниел. Интерес общества к империализму в частности объясняется настроением самого населения захваченных территорий. Ведь что такое империя — это страна, которая методом военного и политического вторжения оккупирует территории других, обычно близлежащих стран, часто уничтожая или превращая в рабов коренное население этих земель. Этому предшествует информационное влияние как на собственное население страны, так и людей планируемых присоединенных территорий, и очень часто благодаря этому империя прощает себе геноцид других народов выставляя это как благодать, как это было в частности во время захватнических походов римской империи, например, на Древнюю Грецию. Воровство культуры, присвоение себе чужой истории и фольклора — так действует политика империализма.       Еще раз, Дэниел, это важно. Тебя хотят заставить самостоятельно понять не просто то, что империя — это плохо, а почему именно это так ужасно. Я тебе объяснил лишь самые основы данной темы, но мировая история справится с внедрением тебя в детали намного лучше. И так обстоит абсолютно с любой темой любого эссе. Ты можешь не согласиться со мной, а можешь полностью поддержать, или же собрать абсолютно другую картину обозреваемой темы. Главное, что делает твое уже написанное эссе некачественным, — он указал на мою тетрадь, — это отсутствие доводов, доказательств и выводов, анализа исследуемой тобой темы. Например, твоя работа фиксируется на рассмотрении римской и испанской империй, так? — я кивнул. — Попробуй исследовать их, основываясь на общих признаках империализма и затем сравнить, чтобы найти точки соприкосновения, которые привели к кризису и распаду этих двух конкретных государственных политик. И не забудь дать вес своим доводам. Помни, доказательства — это именно то, что дает тебе возможность выносить свои суждения как реальные. Я так понимаю, у тебя есть достаточное количество материалов?       — Ну… В общем-то да, в учебнике много написано об этом.       — Хорошо. Разумеется, в любом исследовании полезна информация из разных источников, дабы уйти от возможности некорректных данных и найти золотую середину, где чаще всего и лежит правда. Поэтому, если тебе понадобится моя помощь или материалы из Интернета, завтра я могу дать тебе доступ.       — Ты мне дашь свой компьютер? — поразился я.       — Для образовательных целей, разумеется, Барсучонок. Однако, наверное, к этому мы приступим уже завтра. Честно говоря, я не рассчитывал делиться стольким многим из своего мнения и знаний о теме твоего эссе. Наверняка я тебя утомил.       К своему потрясению, я осознал, что нет — мне было интересно. Правда, многое из сказанного Владом явно не успело основательно укорениться в моей голове, но зато теперь я точно знал, в каком направлении двигаться с написанием работы.       Влад разрешил мне провести один час перед телевизором в выделенной мне комнате, прежде чем ложиться спать. На выпуск "Юных Титанов" я так и не попал, однако пара эпизодов "Генератора Рекса" вполне удовлетворили мой интерес и тягу к телевизионному развлечению. Когда я зашел, в спальне на кровати меня уже ждал комплект светло-зеленой, приятной на ощупь пижамы, в которую я поспешил переодеться. О, наконец-то свобода от этого ужасного, тесного костюма! Радость обычной одежды заставила меня ощутить, будто я заново родился! Да и оказаться один на один с собой было более, чем замечательно — постоянное присутствие Влада рядом было удушающим, хотя я не пробыл с ним даже полного одного дня. Этот факт говорил уже сам за себя, что мне явно было не место в этом пентхаусе.       После окончания эпизода мультсериала, я решил позвонить домой. Трубку взяла мама.       — О, солнышко, как ты? — начала она расспрашивать. Я вкратце пересказал ей свой день, упуская все самые неприятные и постыдные моменты.       — … но, конечно, я бы предпочел сейчас быть с вами, — в конце концов, грустно признался я.       — Дэнни, зайчик, если хочешь, мы с папой прямо сейчас приедем и заберем тебя, — голос мамы был полон решимости, и я поспешил ее успокоить.       — Нет-нет, мам, не надо! Все не так плохо, я потерплю эти два дня, честно! Все же… — я нервно оглянулся на двери в комнату и понизил голос. — Все же это лучше, чем если он обратиться в суд, правда?       Мама не ответила, но даже через телефонную трубку я ощущал ее ярость от безысходности.       — Хорошо, Дэнни. Только, пожалуйста, если что-то случится, что испугает тебя или насторожит, если тебе станет некомфортно, не надо принуждать себя — просто позвони мне или папе, и мы приедем и заберем тебя домой. Хорошо, солнышко?       — Да, мам, — выдохнул я, точно зная, что заставлю себя терпеть эти выходные до конца. — Хорошо, — внезапно, я вспомнил кое о чем. — А где папа?       — У него сегодня ночная смена. Но он сказал, ты можешь звонить в любое время...       — Нет-нет, я не хочу его отвлекать, — все-таки, папа может работать со взрывоопасными препаратами и химикатами, и лучше не мешать ему, возможно, посреди опасного эксперимента. — Просто... передашь ему от меня “привет”?       Мне подумалось, что мама улыбнулась.       — Конечно, Дэнни, — на другой стороне линии послышался странный шорох, и мама запнулась. — Ой, прости, родной, тут Джезз вырывает трубку. Я тогда дам вам поговорить наедине, хорошо?       — Конечно, мам, спасибо. Доброй ночи.       — Доброй ночи, Дэнни.       Разговор с Джезз… был неловким. Отчасти потому, что она задавала очень странные вопросы, явно принадлежавшие к ее любимой методичке психологии. Крайне уставший от времяпровождения с Владом, я был не готов отдать часть своего свободного вечернего времени анализу своего психологического состояния, поэтому поспешил попрощаться и повесить трубку.       Оставив мобильный на прикроватной тумбочке, я перевернулся на спину и расслабленно выдохнул, в полной мере чувствуя магию мягкого покрывала и одеяла. Наверное, это была самая удобная кровать в мире! У меня складывалось ощущение, что я лежу на самом настоящем облаке.       "Влад — злостный манипулятор и настоящий придурок, — решил я. — Однако живет он действительно в настоящем комфорте..."       Неожиданно, мысли вернулись к наставлениям Влада об эссе. Он объяснил все так… просто. То есть, да, все по самому империализму я не полностью понял, но вот касательно построения сочинения все стало намного более прозрачным. Всего-то нужны доводы, доказательства и выводы.       “Хм… А что можно считать весомыми доказательствами?” — заинтересовался я.       Доказательства — это ведь что-то, что подтверждает какой-то тезис. Например, утверждение Влада о том, что я — его сын. Выводом явилось присуждение его словам статуса правдивых, но… Я нахмурился в раздумьях. Стоп, а что конкретно служило доказательством перед принятием мной вывода о возможности Влада быть моим родителем?       Я постарался вспомнить вечер похода в пиццерию друга Бэрри в подробностях. Влад весь день намекал, что я, моя мама и он связаны теснее, чем кажется. Потом, практически сказал все напрямую. Затем мама поведала мне явно облегченную историю того, как Влад может быть моей родней и тогда… я просто поверил. На слово. Не видя перед собой более никаких доказательств.       “Но ведь мама должна была их видеть, — размышлял я. — То есть, она терпеть Влада после Колорадо не может, она сто процентов бы ничего ему не подтвердила, если бы у него не было доказательств. Однако что может дать ответ о возможном родстве? Тест ДНК? Но ведь его можно подделать…”       Внезапная догадка озарила меня и заставила так дернуться, что я чуть не упал с кровати. Ухватившись за тумбочку, мне удалось удержать равновесие. Возможно, точно и неизвестно, настоящий ли документ Влад представил маме! Он же богатый, миллиардер! Он живет в чертовом гигантском замке, а в других городах располагает пентхаусами в дорогущих отелях! У него точно хватило бы денег все подстроить! Специально подделать все так, чтобы у меня не было другого выхода, кроме как начать хоть изредка жить с ним и принять титул его сына, как он всегда и хотел!       Вдруг, вся сила покинула меня, и я сполз на пол, для поддержки облокотившись спиной о кровать. Что если… если все действительно еще не окончательно? Если я могу быть не его сыном? Мама действительно могла быть с Владом, ее реакция была точно искренней, а вот был ли результат... Но с другой стороны Влад так искренне себя вел со мной… Может, он тоже не знает, что тест может быть неверным? Такое ведь тоже случается. Какой-то интерн не туда посмотрел, что-то пролил, ввел другой образец, и все — результат испорчен!       “Надо все проверить самому и увидеть правильный результат своими глазами, — твердо решил я. — Но все это должно происходить без участия Влада. Он обхитрил меня во время танцевальной битвы на аттракционе, как я могу быть уверен, что он точно так же не подстроит и в этот раз, даже прямо у меня на глазах? Я должен все выяснить сам. Вот только как именно начать?”       Резким движением я сел на кровати, скрестив ноги. Оставить заявку на ДНК-тест вместе с образцами будет легко — всего-то нужно будет найти подходящий исследовательский центр, заполнить нужные бланки и в режиме невидимки оставить их на столе… регистрации, наверное? Или даже прямо в лаборатории. А, ладно, это я решу уже на месте.       Но ведь тест делается не быстро. Вроде на уроке биологии, когда мы поверхностно изучали эффект наследственности, мистер Фаллука утверждал, что результаты тестов на родство обычно приходят в течении от пяти до десяти рабочих дней. От Влада я не избавлюсь аж до понедельника, выходит, заявку на тест я смогу оставить только на следующей неделе.       «Но, может, есть ещё что-нибудь, что я могу выяснить, и что докажет невозможность моего с Владом родства ещё до получения результатов?» — понадеялся я.       В этот момент в двери постучали. Уже догадываясь, кто это, я устало повалился на подушки.       — Открыто! — крикнул я раздраженно.       Влад вошёл в комнату и улыбнулся, увидев меня распластанным на кровати.       — Уже отдыхаешь, Барсучонок? — спросил он, и я кивнул, тщетно надеясь, что он быстро уйдет и оставит меня в покое. — Как твой мультфильм? Хороший был эпизод?       В раздражении, я выдохнул.       — Да, нормальный. Что ты хочешь?       — Всего лишь зашел сказать, что пока ты здесь, твой комендантский час начинается в десять.       — ЧТО?! — вскричал я в возмущении и резко сел. — Так рано?!       — Это не обсуждается, Дэниел, — спокойным тоном ответил Влад. — Мне не нравится, что ты постоянно недосыпаешь, и я намерен это исправить. Минимум в течении твоего нахождения здесь ты будешь иметь и соблюдать график, в который также входит и время отбоя. Поверь, ты сам меня поблагодаришь за это, когда ощутишь, насколько сильно помогает твоему самочувствию и здоровью подобная практика.       — Но у меня патруль!..       — Никаких патрулей не будет! — сказал он твердо. — Меня не волнует, что тебе диктует твой бессмысленный синдром героя, и я не позволю тебе ему потакать. У детей твоего возраста не бывает и не должно быть никаких патрулей, охот на призраков и всего в таком духе. Твоя главная цель — прислушиваться к родителям, хорошо учиться и наслаждаться жизнью. Именно этим и будет ограничен твой список дел на эти выходные.       — Да это же несправедливо! — не унимался я. — Призраки, они ведь… весь город уничтожат, если я не буду их останавливать!       Влад хитро осклабился.       — О, Дэниел, мне кажется, ты просто мыслишь в неверном направлении, — на мой недоумевающий взгляд, он объяснил. — Возможно, лучше подумать не как ловить призраков, а как не давать твоему идио… кхм, Джеку все время открывать портал и выпускать их?       Я смерил Влада злым взглядом за почти высказанное оскорблением в сторону папы, но был слишком заинтересован в его основном утверждении, чтобы сразу обругать его.       — Ну, продолжай, — попросил я, пожав плечами.       Губы Влада расплылись в более приятной улыбке.       — Мы сделаем так: ты позволишь мне тренировать тебя хотя бы на этих выходных — допустим, по часу — а взамен по окончании этой недели я дам тебе прибор, который позволит тебе и только тебе распоряжаться открытием и закрытием портала.       — Что?! — взбунтовался я. — Никогда!..       — Я бы на твоём месте подумал над этим, Барсучонок, — все так же спокойно продолжил Влад. — Я бы с удовольствием помог тебе лучше освоиться с твоими силами, абсолютно безвозмездно, и при этом кроме опыта и знаний ты получишь ещё и свой билет в спокойные будни и ночи, что обеспечит тебе здоровый сон и гибкий график. Ну и, разумеется, значительно увеличит твоё время для занятий учебой и проведения времени с друзьями, а также уменьшит количество травм и синяков, которые ты получаешь во время защиты этого неблагодарного городка.       Мне нечего было ответить, ведь несмотря на все его высокомерие… предложение было и правда очень привлекательным. За эти три месяца я так соскучился по сну и регулярному питанию, не говоря уже о возможности больше времени уделять своей личной жизни. Более того, перспектива не быть каждый день побитым, искусанным или поджаренным каким-нибудь духом — к примеру, Скалкером — тоже выглядела невероятно заманчиво.       — Можешь не торопиться с ответом, Барсучонок, у тебя есть время подумать обо всем до завтрашнего вечера, — заверил меня Влад и взглянул на настенные часы. — А сейчас, думаю, тебе пора готовиться ко сну.       — Но я не устал!       — Дэниел! Мы только что с тобой обсудили важность графика. Не заставляй меня повторять и уж тем более прибегать к снотворному — можешь быть уверен, я дам его тебе, если ты не перестанешь играть себе в ущерб прямо сейчас, — пригрозил он. Я лишь в несогласии сложил руки на груди. Влад облегченно выдохнул. — Это уже что-то. Пожалуйста, иди почисти зубы и умойся.       Я был возмущён до предела! Наверное, никогда, ещё никогда никто меня так не злил, как Влад сегодня! Ладно, он поставил комендантский час, это ещё можно понять: все же его дом — его правила. Может, он просто не хочет, чтобы я мешался под ногами и тоже дал ему отдохнуть наедине с самим собой. Однако даже когда я вышел из ванной, готовый ко сну, он заставил меня показать ему зубы, чтобы убедиться, что я их хорошо почистил! Он вынудил дыхнуть на него, дабы он мог быть уверенным, что я не вру! Это было уже за пределами нормального!       Невероятно злой, я лёг в кровать и отвернулся от него, но тут же насторожился, когда, вместо звука закрывающихся дверей, услышал скрежет стула. Развернувшись обратно, я увидел, что Влад сел в кресло около моей кровати.       — Э-э… Что ты делаешь? — спросил я обеспокоенно.       — Собираюсь подождать, пока ты уснёшь, чтобы выключить свет, — просто ответил он, чем заставил меня в удивлении вскинуть бровь.       — Мне вообще-то двенадцать, а не два, ты в курсе? — уточнил я, и он кивнул. — Ладно. Я знаю, что ты не разбираешься в детях, но двенадцать — это абсолютно не тот возраст, когда нужно сидеть рядом и следить. Я не боюсь темноты, мне не нужен контроль и уж тем более нянька.       — О, но я хочу быть рядом с тобой, Барсучонок, — улыбнулся Влад, и мне стало не по себе. — Дэниел, я пропустил двенадцать лет твоей жизни, из-за того, что твоя мать скрыла от меня твое существование. Мне не было дано увидеть тебя ещё совсем крохой, рассказать тебе истории или уложить спать. И сейчас мне хочется наверстать это все.       — Да, я понимаю, но это жутко, — без тени сомнения или сострадания кинул я. — Мне неудобно, что ты сидишь там и собираешься смотреть, как я сплю.       — Хорошо, ты выставил адекватный аргумент, — согласился Влад, раздумывая. В конце концов, он обратился ко мне со странным выражением. — Позволь мне хотя бы тогда рассказать тебе историю перед сном.       Я не удержался и закатил глаза. Ох, это просто какой-то цирк!       — И тогда ты уйдешь и оставишь меня в покое хотя бы на ночь?!       — Разумеется.       — Тогда валяй.       Внезапно сияющий от счастья, Влад пододвинул кресло ближе ко мне. Я же медленно сел, облокотившись о спинку кровати, будто боялся раззадорить его ещё больше.       — Какие истории ты любишь, Барсучонок?       — Честно? Мне как-то все равно.       Влад оценивающе оглядел мое безразличное лицо и пожал плечами.       — Что ж, ладно. Ложись поудобнее, Барсучонок, я расскажу тебе сказку.       Я скептически взглянул на него, но, поняв, что он настроен серьезно, вновь закатил глаза и лег на спину, сложив на груди руки.       — Давным-давно в далеком-далеком королевстве жил бедный молодой крестьянин. Каждый день он глядел на королевский дворец, отчаянно желая когда-нибудь иметь возможность жить в нем. Несмотря на своё происхождение, крестьянин был очень умным и сообразительным. Однажды во время работы на рынке, он увидел, что проходящему мимо вельможе стало плохо…       — Разве на рынке бедняков бывают вельможи? — спросил я недоверчиво.       — Дэниел, перебивать нехорошо. Так вот, крестьянин дал выпить вельможе целебный отвар, который сам варил из лесных трав, и тому стало легче. Вельможа оказался придворным доктором и взял крестьянина себе в ученики. Во дворце крестьянин встретил любовь всей своей жизни — прекрасную и добрую принцессу. Он понимал, что не достоин ее, но всеми силами пытался овладеть хотя бы частичкой ее внимания. Оказалось, принцесса увлекалась целительством с таким же азартом, как и крестьянин, и это их сильно сблизило. Однако его надежды были тщетны — у принцессы уже был кандидат на ее сердце. Им оказался один из стражей, новичок, с которым она, однако, любила проводить время. Крестьянин был взбешен. Он пришёл к своему другу-стражнику, который часто выходил на пост ночью, ведь он охранял границы города, дабы сыскать хоть какое-то утешение. Но прежде, чем он успел выразить свои переживания, друг-стражник объявил ему о своей любви к особенной девушке, с которой, однако, он никогда не сможет быть вместе.       Как вскоре оказалось, он говорил именно о принцессе. Молодым людям абсолютно не нравилось, что дворцовые приличия не разрешают им общаться на глазах у горожан, и решили изменить это. Они придумали зелье, которое сможет загипнотизировать короля, двоюродного дядю принцессы, и даст им возможность принять указ о равноправии, открыв этим дорогу новому миру.       Однако как бы идея ни была хороша, стражу было не до нее, ведь он всеми силами пытался показать себя перед принцессой, надеясь на ее ласку. Во время нестабильного этапа варки зелья, страж перепутал ингредиенты, и зелье взорвалось, обрушившись всей своей массой и мощью на бедного крестьянина.       Не осознавая этого, я повернулся больше к Владу, теперь активно вслушиваясь в его «сказку»… которая почему-то вызывала у меня сильнейшее ощущение дежавю.       — Много лет крестьянин провёл в заботе лекарей другого королевства, и лишь сильная воля и любовь к его принцессе помогли ему выдержать испытания ожогами зелья. Однако, наконец, выйдя на волю и вернувшись домой, он осознал, что мир, который он знал, изменился. В его королевстве правил новый король, и никто ничего не знал ни о принцессе, ни о страже — они будто испарились.       Крестьянин не унывал. Он стал известным зельеваром и ученым, был часто приглашаем в другие королевства для помощи лекарям в их исследованиях и людям с их болезнями. И однажды во время праздника летнего солнцестояния в одном из королевств он встретил знакомую девушку — это была его принцесса. Но оказалось, что за это время она отреклась от него, нашла себе другого мужа. Им был страж.       — Стой-стой-стой! — замахал я руками. — Принцесса никогда ничего не обещала крестьянину! С какой это стати он, вдруг, решил, что она отреклась от него? Очевидно же, что она спасала свою жизнь и бежала, когда власть захватил тот другой король!       — Ты придираешься к словам, Барсучонок, сначала дослушай до конца. Итак, принцесса оказалась в сопровождении старых знакомых крестьянина — бывшей женщины-гонца и придворного шута. Принцесса призналась, что родила ребёнка от стража, но была совершенно несчастлива в браке с ним. Эмоции и праздник ослепили двух возлюбленных, и на утро они проснулись вместе в доме крестьянина. Принцесса поняла, что всегда была счастлива лишь с ним и, забрав ее первого ребенка, вместе они сбежали и отправились в новое путешествие. Вскоре у крестьянина и принцессы родился их общий ребёнок, маленький мальчик, озаривший всю их жизнь счастьем. В своих приключениях они объездили весь свет и в итоге даже создали свое могущественное и процветающее королевство. Теперь, после стольких испытаний, крестьянин стал королем и рука об руку правил своим королевством вместе со своей любимой женой. Вместе они растили ребенка королевы и готовили своего маленького мальчика, принца, когда-нибудь занять трон. Их жизнь была счастливой и полной приключений и радости. Конец.       Влад посмотрел на меня с нежностью, и как бы мерзко мне не было об этом думать, выглядел он… невероятно счастливым. Будто рассказать мне сказку на ночь всегда было его большой мечтой. Он кинул взгляд на часы и вздохнул.       — Ну вот, Барсучонок, надеюсь, тебе понравилась моя сказка.       — Не очень, — признался я, обвиняющее глядя на него. — В этой истории все как-то очень неправильно перемешалось.       — Ты думаешь? — поинтересовался он, вставая и ставя кресло на его место около стены. Его глаза коварно блестели в полумраке комнаты, а губы искривились в заговорщической ухмылке. — Возможно, просто некоторые детали тебе не были до конца понятны.       — О нет, я думаю, что все понял правильно, — пробурчал я.       — Что ж, может и так, — он наклонился и аккуратно взъерошил мне волосы. — Доброй ночи, Дэниел. Приятных тебе снов.       Отвернувшись, он собирался выйти, когда я его окликнул.       — А те люди в твоей сказке, — он в ожидании застыл, — э-э, шут и… и женщина-гонец, которые были с принцессой на празднике. Как их звали?       Влад мягко улыбнулся мне и, похоже, не видя ничего вредного в правде, решил удовлетворить мое любопытство.       — Если тебе так интересно знать, Барсучонок, их звали мисс Гарри и мистер Гоббис. Они… в своё время были приятными друзьями крестьянина.       Я кивнул, думая. Одно из имён точно было мне знакомо. С другой стороны они были довольно стандартными и распространенными.       — Не забивай себе этим голову, Дэниел, — мягко произнес Влад. — В конце концов, это была лишь сказка, — он выключил свет в комнате и улыбнулся мне из светлого проема двери. — Тебе нужно отдохнуть. Приятных снов, Барсучонок.       С этими словами, он покинул комнату, оставив меня одного с единой мыслью — где именно я слышал эти имена?..       Долгое время я лежал в постели, пытаясь заснуть, но из головы все не лезла сказка Влада. Устало выдохнув, я перевернулся на бок, и оказался лицом к лицу с фотографией себя вместе с фиолетовым плюшевым барсуком из аркады в руках. Злость и стыд прилили кровью к лицу, и я перевернул фотографию лицевой стороной вниз.       — Сырная голова, — пробурчал я недовольно.       Взяв в руки телефон, я открыл приложение “Галереи”. Может, просмотр фотографий позволит мне вспомнить что-то приятное и, наконец, заснуть? Я пролистывал снимки, останавливаясь на каждом всего на несколько секунд, иногда улыбаясь, вспоминая, например, как весело мы с Сэм и Такером провели прошлое лето, еще до инцидента с порталом. Или как мы впервые оказались на школьных танцах — у меня даже осталась фотография Сэм в виде дракона…       “Ей, конечно, идет” — посмеялся я про себя.       О, а вот и то позорное фото, сделанное Дэшем, когда я врезался в шкаф с костюмами для мюзиклов после боя с Ящичным призраком.       “Было вообще не смешно” — нахмурился я, а вспомнив свое времяпровождение в черно-белом мире Пойндекстера… бр-р, до сих пробирает до самых костей.       Новый снимок занял экран, и я был удивлен, когда это оказалась цифровая копия фотографии моей семьи вместе с Владом на празднике встречи колледжа. На фото Влад по-собственнически обнимал маму, оттолкнув папу назад, и я, не удержавшись, высунул язык от отвращения. Фу, какая мерзость! Он просто невыносим! Я уже хотел удалить снимок с концами, но что-то на заднем плане привлекло мое внимание — это была стройная женщина азиатской внешности в светло-зеленом костюме. Кажется, это она приставала к моему отцу тогда весь вечер с какими-то скучными статьями…       Дэнни, это Гарриет Чин, — вспомнился громкий и взволнованный голос папы. — Сейчас она знаменитый корреспондент “Милуоки Джорнал”, а когда мы учились в колледже она была просто Гарри — Гарри Чин!       ...принцесса оказалась в сопровождении старых знакомых крестьянина — бывшей женщины-гонца и придворного шута…       “Точно! Это Гарриет Чин, и она же в сказке Влада — гонец мисс Гарри! — догадался я. — И ведь часть сказки, что Влад рассказывал, была даже похожа на описание папой инцидента с порталом в колледже. Что, если… Влад не прямо рассказал мне свою версию того… как я появился на свет?.."       И Гарриет Чин была вместе с мамой в тот вечер…       Когда я ее увидел в первый раз за столько лет на ярмарке… я был вне себя от счастья. Мне так хотелось провести с ней время, поговорить, подержать ее за руку… И даже тот факт, что она замужем и имеет дочь мало что меняли. Я понимал тогда, что вряд ли стану ей мужем, хотя жаждал этого до беспамятства, но рассчитывал заполучить хотя бы крошечный лучик ее любви, пусть она даже будет дружеской. А потом ужин с компанией в ярмарочном кафе, поездка на лодке по реке… Ужасная головная боль и туман перед глазами, словно отключающий мозг…       Возможно, все так — мама и Влад были в тот вечер не одни, с ними были еще люди. И если сказка Влада верна, одной из них могла быть Гарриет Чин.       Ужасная головная боль и туман перед глазами, словно отключающий мозг…       Мама не сказала, как так вышло, что они с Владом оказались вместе. Но Влад признался, что ничего не помнит. Однако ведь кто-то из их компании мог увидеть, что они были не в порядке. Может, между мамой и Владом даже ничего и не было и все это недоразумение — они ведь только сделали вывод без промежуточной информации, которую могли просто не помнить.       “Но ее может помнить Гарриет Чин” — осознал я.       Автоматически я зашел в Интернет, только чтобы вспомнить, что мне не дали пароль от Сети.       “Она точно должна быть в лобби — это ведь отель! — подумал я и хотел уже вылезать из постели, как вспомнил о щите вокруг пентхауса. Точно, я ведь заперт. — Плюс, если Влад узнает, что я хочу опровергнуть его отцовство надо мной, он сделает все, чтобы остановить меня и поскорее промыть мне мозги!”       Расстроенный, я выключил телефон и положил его обратно на тумбочку.       “В понедельник я уже вырвусь отсюда и смогу спокойно начать поиски правды, не боясь того, что Влад что-либо заподозрит. А пока тогда у меня только одна цель — достать и сохранить для ДНК-теста образец Влада.”