Дэниел

      Это утро я представлял себе совсем по-другому. Солнце должно было бить лучами через окна, птицы обязаны были петь, Джезз, борясь со мной по пути в ванную, следовало проиграть и идти есть завтрак в пижаме и с грязными зубами. Мама с папой должны были быть внизу, готовя завтрак и накрывая на стол, подпевая веселой утренней песне по радио. Самое главное, моя семья должна была быть вместе, целиком, сплоченная как никогда!..       И это самое главное улетело прочь от меня с забитыми вещами чемоданами вчера днём на такси желтого цвета в неизвестном направлении.       Сказать, что моя мечта сегодняшнего утра разрушилась — это будет слишком легко. Прямо сейчас мне казалось, что была уничтожена вся моя прежняя жизнь.       Джезз почти не разговаривала со мной после отъезда папы, а мама, казалось, старалась запереться от себя же, вести себя так, будто ничего страшного и не произошло. Но как бы она не старалась улыбаться, угрюмая тишина в доме говорила громче ее теплых слов и вбивала в душу отчаяние тяжелее кувалды.       Мысль о сне пробивала мою голову лишь пару раз за всю ночь. В остальном для отдыха просто не оставалось места. Из меня будто вырвали огромный жизненно важный кусок, и я застрял в моменте между всепоглощающей пустотой, между тревогами и необъяснимым горем, и абисом своей кончины. В голове роились тысячи самых ужасных мыслей, и даже ответ на них, полный надежды, резал больнее ножа, ведь вероятность его свершения выглядела минимальной. Что, если папа ушел из-за меня? Что, если своим решением поехать к Владу на выходные, я папу таки обидел, пусть он и говорил, что это необходимо? Что, если это навсегда?.. Что, если я стану причиной развода своих родителей?..       Сердце забилось быстрее, и глаза защипало. Нет, стоп, тайм-аут, конец! О разводе еще никто не упоминал, нет! Такер ведь говорил, что для этого нужно произнести слово «развод», а его никто не сказал, значит, все еще будет в порядке, так?!. Так?!.       И все же, как бы я себя не старался убедить, прямо сейчас верилось во все обнадеживающее с трудом, и к утру подушка была мокрой от обрушившейся на меня волны вины.       Утро встретило Парк Дружбы так, будто вытянуло свою погоду прямо из атмосферы нашего дома. Дороги заливало дождем, и холод пробирал даже через закрытое окно комнаты. В какой-то момент, проснувшись от дремы, я понадеялся, что все произошедшее вчера мне приснилось, и сейчас я проснусь в комнате отеля “Реге Кастл”, и Влад будет настаивать, чтобы я оделся прилично к завтраку воскресенья.       Однако я был дома, в своей комнате в “Фэнтон Воркс”, и тишина таким же вакуумом накрывала коридоры. Не играла веселая песня по радио, и ей не подпевал фальшивящий родительский дуэт — мама действительно была одна. Папа и правда не вернулся.       — Доброе утро, солнышко, — тепло улыбнулась мне мама, когда я появился в проходе кухни. Ее брови сошлись на переносице в беспокойстве от моего вида, однако она не решилась отойти от плиты и лишь вернулась к переворачиванию сосисок на сковороде. — Как ты спал?       — Привет, мам, — глухо ответил я, взяв себе на тарелку пару вареных яиц и бутерброд с маслом. Однако, когда приготовился есть, осознал, что кусок в горло не лезет… прямо как вчера за ужином. — Все… нормально. А как ты, мам?       Ее губы слегка дрогнули, на секунду разрывая приятную улыбку.       — Все хорошо, Дэнни. Ешь, а то опоздаешь.       Спрашивать ее о папе я не хотел — мне казалось, таким образом я сделаю ей ещё больнее, а страдаем мы и так все. Нехотя я налил себе чаю и стал медленно завтракать, зная, что без этого точно засну в школе на каком-нибудь уроке. Вскоре спустилась Джезз — было непривычно видеть ее такой грустной. Обычно она буквально искрилась энергией (недавно у меня волосы после неё полдня были наэлектризованы!), все время куда-то спешила, болтала о своих школьных проектах и часто жутких психологических экспериментах, о которых узнала из документальных кино. Сегодня же она была молчалива как никогда.       Мы ели в непривычной для этой кухни тишине. Было слышно, даже как машины проезжают мимо дома по дороге. Впервые мне не хватало цокота инструментов и взрывов прототипов изобретений из подвала и громкого говора папы, пусть даже о призраках и желании расщепить мальчишку-духа для будущих исследований. Мне хотелось расспросить маму, что случилось в мое отсутствие, что заставило папу впервые за всю мою жизнь вот так взять и уехать. Вместе с этим я желал как-то поддержать её, заставить улыбнуться радостно, искренне, может, даже посмеяться. Однако вина грызла душу, словно собака тапочек хозяина, и из-за этого в горле встал огромной ком, не позволявший сказать и слова.       — Мам, — вдруг, к концу завтрака позвала Джезз, — а когда папа вернётся?       Медленно мама отложила ложку и наполовину опустошенную тарелку, устало потирая виски.       — Это... ненадолго, солнышко. Командировка скорее всего…       — Но он ведь не в командировке, — чуть громче и увереннее парировала Джезз. Я зло поглядел на нее и захотел стукнуть, лишь бы она замолчала. Однако Джезз совсем не выглядела злорадной или обиженной. Наоборот, казалось, она старается аккуратно подбирать слова. — Понимаешь… мы все заметили. Мы все знаем, что папа никогда не уезжает в командировку с чемоданами — при нем всегда только одна его особенная сумка, больше ничего лишнего.       В ответ было только молчание. И на этот раз давить на маму не пришло в голову ни одному из нас.       Ко времени, когда мы должны были покидать дом, ливень превратился чуть ли не в шторм. Мама настаивала нас отвезти, однако у нее сегодня было важная встреча на работе, меня ждали Такер и Сэм, а Джезз… наверное, ожидали ее друзья. Раньше я не задумывался о том, кем именно были друзья Джезз и были ли они у нее вообще. Я точно знал, что она нравится Дэшу, и что она лучшая ученица Лэнсера, но чтобы рядом с ней был кто-то наподобие Такера и Сэм для меня…       Погода быстро портилась, пока мы шли быстрым шагом к автобусной остановке. Начал греметь гром, и изредка молнии рассекали небо. Ветер сильными потоками хлыстал по ногам и спине, будто подгоняя вперед. В воздухе стояло ощутимое напряжение, но что оно было полностью вызвано непогодой, уверен я не был.       — Ты очень тихий сегодня, — заметила Джезз, поправляя зонтик, чтобы его не снесло порывом ветра.       — Как и ты, — пробормотал я в ответ и, раз она начала разговор, решил таки спросить. — Что произошло… пока меня не было?       Джезз нахмурилась, однако не стала сразу кричать, что в последнее время стало для неё привычным.       — Мама с папой очень поссорились в пятницу вечером, — произнесла она тихо. — Я читала в своей комнате, поэтому только слышала обрывки фраз, — она тяжело выдохнула и на секунду подняла глаза к небу, пытаясь перевести дыхание. — Но по тону разговора было ясно, что все очень плохо. Папа… спал в гостевой комнате в тот вечер.       Сердце сжалось от ее слов. За всю свою жизнь я помню лишь один раз, когда папе приходилось спать не в их с мамой спальне, и это было, когда он не запер дверь в лабораторию, из-за чего я пробрался внутрь и после активации портала попал в больницу (и наполовину умер…). Когда они помирились после того инцидента, я ощущал себя самым счастливым на свете, и даже последствия моей самоубийственной выходки виделись мне совсем никчемными по сравнению с возможностью их развода. Мне думалось, ничто больше никогда не сможет их разлучить, что больше подобных ссор вовек не будет!..       И вот это произошло вновь.       — На выходных они мало разговаривали, — продолжила Джезз. — А потом папа просто собрал вещи.       — Они… говорили слово «развод»? — сердце трепетало от страха ответа.       Джезз неуверенно пожала плечами.       — Я не слышала. Может, и говорили. Но это мало что может подтвердить, ведь так?       В горле вновь встал ком, а глаза зажгло.       — Они ссорились… из-за меня?       Неожиданно, Джезз приобняла меня за плечи и поддерживающе прижала к себе.       — Ты ни в чем не виноват, Дэнни, — уверенно сказала она. — Если они и ругались, то только из-за друг друга. Ты никак в этом не замешан.       — Но…       — Даже если речь шла… сам знаешь о чем… у них были лишь претензии друг к другу. Ты невольный пассажир этой истории, понимаешь? На тебе вина не лежит, ни за что, так что, пожалуйста, не грузи себя, хорошо? Твоей вины ни в чем нет.       Сам этого не замечая, я прижался ближе к сестре. В последнее время мы не очень ладили: я часто на неё срывался, когда она пыталась разузнать о моих делах и проблемах, а они сейчас были почти всегда связаны лишь с борьбой с призраками. Однако сейчас ощущать ее поддержку, не чувствовать ее обиды или злости на меня за то, что происходит у родителей — это было невероятно успокаивающе, будто меня накрыли куполом, через который ни одно горе никогда не сможет пробиться.       — Думаю, нас никто не будет ждать сегодня дома рано, — сказала мне Джезз, когда мы завернули за угол и вышли к автобусной остановке. — Может, хочешь пойти немного развлечься? Отвлечемся? Мы уже давно вместе никуда не ходили веселиться.       Ее предложение заставило что-то в груди загореться радостью, и приятное тепло прошло по всему телу, заставляя маленькую улыбку расплыться на лице.       — Было бы классно. Чем хочешь заняться?       — Как насчёт попросить тренера Гэсби дать нам разрешение на посещение бассейна? Займем дорожку там, где мелко, и даже не помешаем тренироваться команде пловцов.       — Я только «за».       Поплавать в бассейне?! Это была лучшая идея из всех, что я слышал за последнее время!       — Думаешь, они дадут нам попрыгать с трамплина? — с надеждой спросил я.       Джезз смешно сморщила нос.       — Ну разве что после тренировки школьной команды по плаванию, — она заговорщицки подмигнула мне. — Считаю, мы сможем как-нибудь об этом договориться.       На остановке уже собралось довольно много людей. У скамейки я заметил Сэм и Такера. Они горячо что-то обсуждали и сразу меня не заметили.       — Что, уже и не поздороваетесь? — попытался пошутить я, но голос прозвучал глухо и жалко.       Они обернулись ко мне, удивленные. Брови Сэм сошлись на переносице, а кулаки сжались — она явно собиралась отчитать меня за пропущенные сообщения и звонки, когда Такер положил руку ей на плечо, немного оттягивая назад.       — Вот это да, мы тебя не ждали! — произнес он с радостной улыбкой и быстро обнял меня, не забыв поддерживающе похлопать по плечу. — Как это ты вырвался от вампира Мастерса?       Сердце вновь застучало в бешеном ритме — от гнева или страха понять было тяжело.       — Да так… Просто вышло и все, — промямлил я. В ответ друзья одарили меня недоверчивыми взглядами. — Слушайте, я не хочу ничего такого сейчас обсуждать, ладно? Мне… самому надо переварить все случившееся на выходных.       Такер и Сэм озадаченно переглянулись, но в итоге смирено кивнули. Это заставило меня облегченно выдохнуть.       — Спасибо. А чем вы занимались эти два дня? Ну, кроме того, что переживали из-за непрочитанных сообщений.       Этим утром шутки мне давались хуже, чем когда-либо ещё. Впрочем, всем стало трудно быть веселыми, когда ливень стал заливаться в сапоги и кроссовки, а автобус опаздывал уже на семь минут.       — Да где же он?! — злился Такер, прижимая к телу тонкую ветровку. Холодный ветер и сырость проникали под одежду и в обувь, быстро заставляя всех окоченеть. — Мы т-так опозд-даем! М-может, сломался?       — Ш-школьный автобус? — хмыкнула Сэм, пытаясь не стучать зубами от холода. — Разве они н-не должны б-быть под пост-тоянным наблюд-дением и проч-чей проверкой?       — Это же школа К-Каспера, — напомнил им я. — Какая т-тут может быть п-проверка?       Ещё минуту мы мёрзли, а потом, поддаваясь инстинкту и вспоминая уроки физкультуры, стали приседать и бегать на месте. Тепло медленно, но верно начало распространяться по телу, обходя разве что нос и кончики пальцев.       — А, может, это и к лучшему, — вдруг, оживился Такер. После упражнений зубы у него перестали так сильно клацать друг о друга. — Подумайте, первый урок у нас литература с Лэнсером! Если мы опоздаем из-за автобуса, он может отменить контрольную!       — Он оставит вас после уроков и заставит писать ее тогда, — встряла в разговор Джезз, туже затягивая капюшон толстовки на голове. — Он так делал и с нашим классом в прошлом году.       — Это вообще законно? Мы же не причём! — возмутилась Сэм.       — А мы тоже были не причём. Просто это у Лэнсера политика такая, как у завуча.       Я не удержался и в раздражении закатил глаза.       — Ну блеск, — прошипел я. — А кто-то вообще готовился? Можете мне сказать, чем закончился «Повелитель мух»?       — Ты не прочитал книгу? — изумилась Джезз, что было странно, ведь она по большей части была в курсе моего подхода к учебе.       — Можно подумать, я бы успел. Ты сама знаешь, было не до этого, — шикнул ей я.       Внезапно, толпа оживилась и разразилась злыми выкриками и вздохами. Я обернулся и заметил, что автобус, наконец-то, появился в конце дороги.       — Все, — обреченно заключил я. — Теперь я точно тест завалю.       — Сядешь со мной, — шепнула мне Джезз. — Я тебе помогу подготовиться.       Автобус остановился, и толпа возмущенных школьников, толкаясь, начала вмещаться внутрь. Водитель все устало повторял каждому проходящему:       — Да-да, опоздал, знаю, извините. Были проблемы с топливным баком, проходите, не толпитесь в проходе. Вам всем выдадут пропуска.       Такер и Сэм сумели пробраться в салон раньше нас с Джезз и заняли четыре места ближе к концу автобуса.       — Ну, ты и с нами поделись своими секретами раз на то пошло, — попросил Такер, переваливаясь через спинку своего сиденья, чтобы видеть нас с Джезз. Сэм последовала его примеру, невинно улыбаясь.       Джезз закатила глаза.       — Ладно, но я повторю только один раз. Все невероятно просто. Интернет — наш ответ на все. Лэнсер всегда берет тесты оттуда. Например…       Метод Джезз оказался очевидным. Она вбивала название книги в строку поиска и дописывала слово «тест». Выяснилось, что опросников по «Повелителю мух» было большое количество, десять так точно, и в процессе анализа каждого из них мы даже нашли тест, который Лэнсер давал классу Джезз в своё время. Ответы на него мы запомнили в первую очередь.       — То есть ты так готовишься? — изумился я, выходя из автобуса. На школьных часах над входом значилось, что пять минут первого урока уже прошло. — Просто ищешь тесты по теме в Интернете, проходишь их, а потом смотришь правильные ответы?       — Как один из вариантов, — кивнула она. — То есть, разумеется, я слушаю лекции в классе, учу по учебнику, стараюсь все делать сама, но если не успеваю что-то закончить, например, прочитать какое-нибудь произведение для урока литературы, то либо читаю краткий пересказ, либо ищу тест по теме, а иногда и то, и другое вместе.       Мы быстрым шагом зашли в здание школы. В главном холле у стойки регистрации образовалась небольшая очередь — каждому выписывали пропуска с причиной опоздания. Мне само собой подумалось, как бы было хорошо, если бы их выдавали и за борьбу с призраками — тогда бы наказаний у меня было в три раза меньше.       — Что ж, спасибо за мудрость, — едко усмехнулась Сэм, последней из нас получая свой пропуск. — Кто бы мог подумать — отличница Джезз Фэнтон жульничает.       — Я не жульничаю! — возмутилась Джезз так, что ее лицо раскраснелось. — Вся эта информация находится в свободном доступе в Интернете!       — Загруженная жуликами для жуликов, — издевательски ухмыльнулась Сэм.       — Это просто креативный подход к обучению! Сколько есть детей, которые просто не могут посещать школу, например? И вообще, если не нравится — не пользуйтесь! Я вообще хотела поделиться этой стратегией только с Дэнни!       — Джезз, спасибо тебе огромное, ты очень выручила меня! — поспешил поблагодарить я сестру. В сторону Сэм я кинул злой взгляд, на который она лишь вскинула бровь. — Правда, никто не считает тебя жуликом! Сэм всегда такая, ты же знаешь.       — Вот поэтому я и настаиваю, что тебе нужно больше друзей, — прошипела мне Джезз, на что получила оскорбленный взгляд Сэм. Глубоко вздохнув, сестра улыбнулась, будто злость Сэм удовлетворила ее, и игриво потрепала меня по волосам, вызвав этим у меня задорную ухмылку. — Жду тебя после уроков около офиса Гэсби.       — Хорошо, удачи, — и она удалилась по лестнице на второй этаж.       — Что это вы так ладите? — подозрительно прищурилась Сэм. — Джезз же тебя раздражала!       Настроение вмиг куда-то пропало, и улыбка исчезла с лица.       — Она моя сестра, Сэм, — холодно кинул я. — Такое иногда случается.       Не ожидая ее, я ушел по коридору к своему шкафчику.       — Да что с тобой? — услышал я, как Такер зашипел на Сэм. — Какая муха тебя сегодня укусила?!       В шкафчике на этот раз не оказалось лишних подарков от моего чокнутого «дядюшки», чем я был очень доволен. Быстро оставив все ненужные вещи, я уже хотел уходить, когда в голову, вдруг, пришла идея. Выбрав тетрадь, где осталось меньше всего чистых листов, я вырвал последний из них и на скорую руку начеркал, что хотел, удостоверившись, что каждая завитушка была как можно более жирной и видной. Приклеив листок кусочком скотча к задней стенке шкафчика, я захлопнул дверцу и направился к нужному кабинету.       Мистер Лэнсер с недовольным выражением лица собирал у всех пропуска у входа в класс. Быстро сунув ему свой и тихо поздоровавшись, я занял место в задней части кабинета. Часы показывали, что прошло уже больше десяти минут урока, а, значит, либо контрольную действительно перенесут на потом, либо у нас будет меньше времени.       Входя в класс, Сэм кинула в мою сторону озадаченный взгляд, а Такер, когда они сели по обе стороны от моей парты, наклонился ближе и зашептал:       — Не обижайся на неё. Она просто ревнует, вот и все.       — Это я ревную?! — тихо возмутилась Сэм с другой стороны от меня, тоже перегибаясь через проход, чтобы нам с Такером было ее слышно.       — А что? Ты хочешь, чтобы я сказал, как на самом деле ты себя повела? Так я скажу — это было гадко и абсолютно неуместно!       — Такер, это неправда!..       — А я согласен с Такером, — смело сказал я. Сэм казалась застанной врасплох. — Джезз пыталась помочь нам, и ее советы действительно были полезны, а ты издевательски посмеялась над ней.       — Но если это реально метод для жуликов?..       — Была бы Джезз жуликом она бы была самой лучшей ученицей в школе? — разозлился я. — Получала бы она тогда первые места на научных выставках и за разгромные статьи в школьной газете? Ей даже восхищалась та женщина из журнала о женщинах-гениях, которая брала интервью у мамы два месяца назад, когда Скалкер впервые начал нападать! Ей восхищался редактор журнала о гениях! А Джезз только четырнадцать! — обиженно сложив руки на груди, я отвернулся прочь от Сэм. — Уж кто-кто, а моя сестра не жулик, даже не старайся меня в этом убедить.       Уверенность Сэм раскрошилась вмиг. Мне показалось, она хотела сказать что-то ещё, но тут дверь кабинета громко хлопнула, закрываясь.       — Все, хватит галдеть, — обратился к классу мистер Лэнсер, однако никто не сдержал нытья и разочарованных вздохов, когда он начал ходить между рядами парт, кладя на каждую бланк с тестом. — Так как ваш автобус сегодня опоздал, мы не успеем начать запланированное изучение творчества Уильяма Шекспира, поэтому параграф по этой теме вы изучите самостоятельно дома. Письменные ответы на вопросы в конце параграфа я буду ждать у себя на столе к следующему уроку.       — А почему мы должны страдать из-за того, что автобус опоздал? — вскричал промокший до нитки Уэс Уэстон с переднего ряда парт.       — Вы в школе, мистер Уэстон, для того, чтобы учиться, — строго ответил Лэнсер, выдавая последний бланк теста и усаживаясь обратно за учительский стол. — Прошу прощения, если вас это обременяет.       — Но если бы!..       — Мне это неинтересно. Теперь, — он выставил время на электронных часах у себя на столе, — у вас есть полчаса, чтобы закончить тест. Время пошло.       Через двадцать минут бланк с вопросами уже расплывался у меня перед глазами. Мне было зябко, мокро, липко, хлюпко — из кроссовка вон даже набежала лужица дождевой воды под стулом — и я полностью разделял мнение Уэса. Впрочем, от Лэнсера другого ожидать было глупо. Чтобы он проявил понимание к кому-то младше его — кумовство какое-то. Ведь любимая его фраза…       — Не понимаю, с чем у вас могли возникнуть проблемы? — вдруг, озвучил он мои мысли вслух. — Тест очень легкий, необязательно корчить страдальческие рожицы.       Вот только тест был совсем непростой. Если бы Джезз не помогла мне посмотреть другие опросники по Голдингу и «Повелителю мух» в Интернете, я бы не знал ни одного ответа, хотя и читал учебник! И судя по искаженным стрессом лицам моих одноклассников они были в похожем положении.       Прозвенел звонок, и Лэнсер буквально вырвал из рук Эми Торрес бланк с ответами.       — Сдаём работы! И не забудьте их подписать. Не знал, что у вас нет имени, мисс Торрес. Подпишите работу.       Я сдал свой бланк и поспешил покинуть класс.       — Мистер Фэнтон! — окликнул меня Лэнсер, когда моя нога уже почти перешагнула порог. — Останьтесь, пожалуйста.       Закатив глаза, я встал в стороне от выхода в коридор, раздраженно сложив на груди руки. Дэш, проходя мимо, грубо толкнул меня в плечо, отчего я чуть не отлетел к стене.       — Удачного наказания, Фэндур!       Разумеется, даже после прихода Влада, Бакстер оказался безнаказанным! А Влад себя ещё и считает всемогущим.       — Мы подождём тебя в коридоре, — предложила Сэм, однако я покачал головой.       — Лучше идите на следующий…       — Мы подождём, — настоял Такер, и мне не осталось ничего другого, как кивнуть. Видимо, никто из них не забыл пятничный инцидент с боксерской грушей.       Вскоре в классе остались лишь я и Лэнсер. Он оперся боком об учительский стол и сфокусировал взгляд на мне.       — Вы что-то хотели, сэр? — спросил я, почему-то не ощущая нервозности, лишь раздражение.       — Как ты справился с тестом, Фэнтон?       Я пожал плечами. Да, что ещё я мог ожидать от Лэнсера?       — Все в порядке, сэр. Мне кажется, я на многие вопросы ответил верно.       — Неужели? — его голос был полон сарказма, и мой рот сам по себе злостно искривился. — Ну что ж, думаю, мы проверим это вместе, не так ли?       Неожиданно, он стал перебирать свежесобранные бланки ответов, пока, наконец, с презрительной усмешкой не вытянул один и потрепал его перед моим лицом — это был мой тест.       — Подойдите сюда, мистер Фэнтон, — он показал на место перед своим столом, а сам сел в учительское кресло и схватился за красную ручку.       Без споров я послушался. Лэнсер внимательно просматривал бланк, и я с удивлением заметил, как в предвкушении подрагивала его рука, держащая красную ручку. Однако каждый раз она останавливалась в последний момент, не приближаясь к листу. Самодовольная ухмылка на губах Лэнсера постепенно таяла, стягивая губы в узкую прямую линию. Наконец, он перевел на меня глаза, полные пренебрежения, и мое сердце подскочило от нервозности. Ручка, наконец, коснулась бумаги и нарисовала что-то в правом верхнем углу.       — Неужто стало скучно изображать рождественские ёлки и круги из закрашенных слотов вариантов ответа бланков, Фэнтон? — я взял у него из рук свой тест, и глаза расширились в изумлении, стоило увидеть оценку — девяносто восемь! Однако никаких исправлений в тесте не было.       — Но, сэр, вы ничего не исправили…       — Два балла я снял за жульничество, Фэнтон. Радуйся, что вообще не перечеркнул сразу всю работу.       — Какое жульничество? — вспылил я ошарашено. — Вы сами видели, что я писал тест самостоятельно!       — Думаете, я поверю, что вы не привлекли своего «всемогущего помощника»? — елейно произнес он.       — Но вы же составляли тест!       — А готовиться к нему — обязанность ученика, а не родителя, сестры или друга.       — В статутах об образовании прямо написано, что родители и опекуны могут и даже должны при надобности помогать детям с уроками! — выпалил я, вспоминая уроки с основ права прошлого года. — Это их прямое право как и преподавателей! Как еще тогда мы должны учиться, если чего-то не понимаем?!       — Самостоятельно, Фэнтон, — ухмыльнулся Лэнсер и отвернулся от меня. — Свободен.       Свободен?!. СВОБОДЕН?!       Ярость заполыхала в груди силой Великого Лондонского пожара. Это было уже чересчур! Громко топая, я вылетел в коридор и скрылся в ближайшем мужском туалете, игнорируя окрики Сэм и Такера. Закрывшись в кабинке, я сбросил рюкзак около унитаза и яростно ударил носком кроссовка пластиковую стенку.       Опять, опять, ОПЯТЬ ЭТОТ ЧЕРТОВ ЛЭНСЕР! Что ЕЩЕ я должен сделать, чтобы он от меня ОТСТАЛ?!       Мне вспомнилось, как один раз, в самом первом семестре в средней школе два года назад, когда он стал моим классным руководителем, он даже помог мне учиться к другому своему тесту, так почему сейчас он так меня ненавидит?!.       Не выдержав, я перевоплотился в призрака. Став невидимым и неосязаемым, я промчался сквозь стены обратно в класс литературы и, более не обдумывая свое решение, вселился в Лэнсера.       Через секунду я уже имел полный контроль над его дряхлым, жирным, лживым телом. Триумфально ухмыльнувшись, я вышел в коридор, думая, как лучше опозорить его, так, чтобы издевательства с него не утихали еще целый год!..       И тут сознание пробила мысль — именно так бы поступил Влад! Унизил своего врага самым ужасным и гнилым способом, разрушил бы его репутацию целиком и полностью, без какой-либо надежды на восстановление…       Вздрогнув от шока, я потерял контроль, и меня выкинуло из Лэнсера прямо в стену. Я еле успел стать неосязаемым! Меня выбросило в актовый зал, прямо за кулисы, и я поспешил превратиться обратно в человека.       Меня всего трясло. Я только что… вселился в тело своего учителя, свиньи, но все же учителя!.. и хотел уничтожить его честь прямо перед всей школой! А что... что, если бы его выгнали за неподобающее поведение в окружении детей?! Он бы потерял работу! А вдруг ему нечем будет платить за квартиру? И за продукты! Может, у него на попечении какой-нибудь больной родственник, а он бы все потерял! Да даже если он просто огромная мерзкая свинья, какой шанс у него был бы найти новую работу, опозорь я его так, как хотел?.. Я был бы виноват!.. И он бы умер от голода и холода где-нибудь в переулке, совсем один, совсем несчастный!..       Перед глазами встал Влад в тот самый вечер встречи выпускников, и с каким злорадством и гордостью он рассказывал, как, вселяясь в тело других бизнесменов, заставлял их продавать ему свои компании и дома за сущие гроши!.. И я… что, встал на его дорожку?!.       Быстрым движением я закрыл себе рукой рот — Боже, меня сейчас вырвет.       Вдалеке хлопнула дверь, и из зрительского зала раздались голоса — наверняка драм-кружок собирается на репетицию. Став невидимым и неосязаемым, я вылетел в коридор.

__________________________________________

      — Ты кинул нас! — зло зашипела на меня Сэм, только миссис Рокхольм отвернулась к доске написать задачу. — Мы ждали тебя, а ты нас кинул!       — Я говорил меня не ждать, — раздраженно кинул я в ответ. Да что с ней сегодня?       — Мы твои друзья, поэтому и остались!       — И поэтому ты меня сейчас достаешь?! — произнес я чуть громче, чем следовало, привлекая внимание класса и учителя.       — Дэнни, тебе есть, что сказать? — недовольно спросила миссис Рокхольм, поворачиваясь к нам. — Тебя кто-то отвлекает? — ее взгляд упал на Сэм.       Я тут же помотал головой.       — Н-нет, прошу прощения, мэм, — произнес я, надеясь, что с раскаивающимся видом. — Я... просто включил видео на телефоне и громко отреагировал. Простите.       Миссис Рокхольм пару секунд раздумывала, переводя взгляд с меня на Сэм и обратно, пока, наконец, не решила:       — Вам известно, мистер Фэнтон, что телефоны, планшеты, любые другие игрушки, ненужные в конкретный момент для обучения, запрещены в классе. Пожалуйста, сдайте мне свой телефон. Он полежит в безопасности у меня до конца учебного дня. Потом придете заберете.       Сэм покраснела от стыда и хотела уже что-то сказать в протест, но я поймал ее взгляд и еле заметно покачал головой. Она резко остановилась и с виноватым выражением сгорбилась за партой. Тихо я встал и отдал миссис Рокхольм свой мобильный. Стоило лишь надеяться, что об этом не узнают родители.       Звонок на перемену был моим спасением, и я уже почти вскочил с места, когда…       — И не забудьте, что на следующем уроке в среду у нас будет гость, — объявила миссис Рокхольм. — Вы узнаете о пользе математики в реальных исследованиях и разработках…       Однако ее уже никто не слушал и, махнув рукой, она отпустила нас с урока.       — Дэн!.. — окликнул меня Такер, однако я уже вылетел в коридор. Разговаривать с кем-либо у меня не было ни малейшего желания.       «Слава Богу, следующий урок у нас раздельный» — подумал я, направляясь к кабинету рисования.       Художественная студия — это название было настоящим комплиментом для небольшого класса, где мольберты были староваты, а стены увешивали лишь изображения идеальных форм, безупречных фигур и непревзойденного копирования. Игнорируя других учеников, я сел в заднем ряду, подальше от учительского стола, намереваясь хоть здесь расслабиться. Правда, учитывая ожидания о безупречности миссис Торнхилл… я сомневался, что выберу этот предмет в следующем семестре.       — Добрый день, класс! — театрально воскликнула миссис Торнхилл, захлопывая дверь в кабинет, только прозвенел звонок на урок. Ее руки были раскинуты в стороны, и меня в который раз посетила мысль, что она скорее напоминала руководителя драмкружка, чем художника. — Сегодня, мои дорогие, мы будем рисовать — куб! — она резко поставила на постамент посередине класса небольшой серый муляж кубика. — Вы только посмотрите на эти формы, дети! На эту безупречную симметрию! Разве это не достойно восхищения, полного, идеального копирования? Разумеется, именно этим мы и займемся прямо сейчас! Помните, смысл искусства — в невероятном, точном отображении реальности. Вспомните великих придворных художников — они имели право лишь безупречно передавать внешний вид вельмож и монархов! Идеальность — вот главная цель всех художников, к которой стоит стремиться! Поэтому я хочу, чтобы вы почувствовали куб, ощутили каждый его угол и ребро, его вес и непревзойденность форм! Вы!..       Больше ее слушать у меня не хватило терпения. Незаметно надев наушники, я включил на своем маленьком старом плеере, все еще постоянно валяющемся у меня в рюкзаке, музыку и взялся за карандаш. Постепенно меланхоличная рок-баллада заглушила все вокруг, и, наконец-то, душа будто отрастила крылья и сорвалась с приковавших ее к земле цепей. Нота за нотой я освобождался, и вскоре меня больше совсем не интересовал Лэнсер, я не думал о Сэм, сознание всеми силами игнорировало произошедшие события, и на какое-то время я зажил лишь линиями и переходами оттенков серого простого карандаша на бумаге. На мгновения самым интересным в жизни стала растушевка цветов и сохранение жестких линий там, где этого требовала идея. Совсем неожиданно куб в какой-то момент перестал быть лишь фигурой, и начал разрастаться в стороны, его внутренности приобрели свои собственные формы, и тени одна за другой расступались перед новыми предметами.       Лэнсер… Неужели я действительно чуть так с ним не поступил?.. Не исполнил свое такое давнее желание?.. Но разве это не было оправдано? Сколько наказаний он мне давал совершенно незаслуженно, как часто снижал оценки без возможности пересдачи, которую давал членам команды американского футбола? Да, футбол приносит школе деньги, даже прославляет ее в каком-то смысле, но разве это как-то может ограничивать мои права как ученика? И есть ли у меня права вообще? В последнее время это казалось лишь пустым словом — “право”.       Перед глазами вновь проигрались все те случаи, когда папа с мамой врывались в школу с противоэктоплазменными ружьями, пугая учеников и случайно позоря самого Лэнсера. Возможно… он ненавидит меня именно поэтому? Я слишком дорого ему обхожусь? Мои родители чересчур часто переходили черту дозволенного?..       Мысль о них пронзила сердце иглой. Знали бы они, на что я чуть не решился, они бы были раздавлены. Папа точно бы убедился, что я не его сын, даже по воспитанию не его, а мама… как бы она страдала, увидев схожести между мной и Владом… Схожести, на которые он столько раз ссылался… И даже сейчас, я не хочу быть им, никогда!.. Но, выходит, становлюсь…       Все чаще мне кажется, что это уже необратимо…       Песня играла, наверное, повторно уже в пятнадцатый раз, когда перед моим лицом появились грубо летающие вверх-вниз пальцы руки с ярко-красными ногтями. Сняв наушники, я поднял глаза.       — Мистер Фэнтон! — скандально вскричала миссис Торнхилл, уперев руки в бока. — Что такое вы творите?! Вы испортили замечательный идеальный куб!       Она показывала трясущейся от возмущения рукой на мой рисунок, оперевшийся о холст на мольберте. Альбомный лист был полностью изрисован. Посреди него на белом фоне парил куб, внутри которого расположилась комната, очень похожая на нашу гостиную в “Фэнтон-Воркс”, и под трещиной на стене плачевно лежала разбитая доска для игры в шашки. Густые тени заставляли стены казаться грязными, а мебель — совсем старой. Будто жизнь и счастье давным-давно покинули это место, оставляя за собой лишь разлагающиеся воспоминания… ненадежные образы, обманывающие изо дня в день… рассыпающиеся в испорченные чернила, отходящие кляксами от сторон куба-комнаты, которыми когда-то была написана вся моя жизнь… превращающееся в простое… ничто.       Слева послышалось негодующее фырканье, и миссис Торнхилл сложила руки на груди.       — Два, Фэнтон, — объявила она. — Не будешь в следующий раз выпендриваться. Задания было нарисовать куб, идеальный, симметричный куб!.. а не эту!.. бессмысленную размазню!       Ее рука ловко выхватила из кармана фартука красную ручку, которой она часто перечеркивала работы учеников, и я рефлексивно вырвал с холста рисунок как раз вовремя, чтобы по нему не прошлись красные чернила. Не сказав ни слова, я схватил с пола свой рюкзак, сжал крепче в пальцах свою работу и вылетел из класса.       — Фэнтон! — вскричала мне вслед Торнхилл, однако, как раз вовремя, звонок вновь разнесся по коридору, не оставляя ей иного выбора, кроме как отпустить меня.       Из классов повалили ученики, и я, чувствуя себя в большей безопасности, замедлил шаг. Взгляд опустился обратно к рисунку, и сердце сжалось от боли. Да что со мной не так?!. Не имея сил расстраиваться еще больше, я аккуратно свернул лист и спрятал в спинной отсек рюкзака, прямо рядом с папками.       — Я не согласна с ней, — вдруг, послышалось сзади, и я обернулся. Валери нервно топталась на месте, прижимая к груди учебники. С опозданием я вспомнил, что она тоже посещала уроки рисования. — Мне кажется… у тебя очень классно все вышло. Очень... выразительно. Аж до мурашек, если честно.       Почему-то у меня не возникло желания на нее огрызнуться, хотя еще секунду назад я был уверен, что накинусь на любого, кто посмеет со мной заговорить. И мне казалось, что Валери говорит… искренне. Я чуть не фыркнул со смешком. Кто бы мог подумать, что нас так сблизит какой-то глупый проект по присматриванию за мешочком муки.       — Эм… Спасибо, — неловко протянул я. — Ам… Как дела?       Она пожала плечами, и мы отошли с прохода.       — Получше, если честно. Ситуация еще далека от той, что когда-то была, но… мы стараемся, — ее лицо на секунду затвердело, и в глаза проник угрожающий огонек. — Ты же никому?..       — Ты что?! Конечно нет! — поспешил уверить ее я. — Я бы никогда!..       Я осекся, вспоминая произошедшее утром с Лэнсером. Тогда я тоже думал, что никогда бы так не поступил… Мало чем мне это помогло. И все же я, собрав всю свою уверенность, закончил:       — Я бы никогда так не поступил. Обещаю.       Она кивнула мне и благодарно улыбнулась, ее лицо вновь приятно разгладилось. Она неловко поморгала, явно подбирая слова.       — Слушай, по поводу рисования… Не слушай Торнхилл. Она ужасный учитель, я считаю. Твоя работа была намного интереснее какого-то там куба. Я думаю, ты очень талантливый.       Неожиданно даже для себя, я фыркнул.       — Это ничто, — пробормотал я. — Просто... выпустил пар, ничего особенного. Куда более талантливые художники сидят дома без работы и признания за свой труд. К успеху это приводит только экстравертов, а я… скажем так, я несильно люблю постоянное присутствие людей.       — Часто все возможно при правильном подходе и запале идеей, —пожала она плечами. — Если тебе это правда нравится, я в тебя верю. Конечно, если не будешь лениться.       Не удержавшись, я усмехнулся. Было… невероятно приятно слышать, что кто-то в меня верил, и не просто ради того, чтобы расположить меня к себе. По крайней мере, я надеялся, что Валери действительно верит в то, что говорит.       Вдруг, я вспомнил, с кем веду беседу. Голова тут же вскинулась в намерении.       — Валери, извини, я хочу спросить кое-что неожиданное, — произнес я неуверенно, однако она кивнула, чтобы я продолжал. — Твой папа работает в "Аксионе", так? — снова кивок. — Скажи, они занимаются исследованиями ДНК?       Она вопросительно вскинула бровь, но в следующую секунду начала отвечать, будто по какой-то причине решив не уточнять у меня ничего.       — Э-э, да, занимаются. Они вообще много чего исследуют, можешь почитать на их сайте. Мы даже с моим классом биологии в прошлом семестре ездили с экскурсией в "Аксион" и нам рассказывали, как работают с образцами ДНК для получения ответов на те или иные вопросы по ним. Ну, каких национальностей были наши предки и так далее.       — А... Это классно, спасибо большое, — пару секунд мы стояли молча, вновь желая, но не зная, что сказать. — Эм… Ещё раз спасибо… что поддержала. Я, пожалуй, пойду. Мне надо поменять учебники.       — Да, конечно, — спохватилась она. — Мне тоже. Тогда… до встречи?       Я закивал, и мы разошлись в разные стороны. В голове уже разворачивался план.       “Понесу образцы туда, в "Аксион", — решил я, и только тогда вспомнил, что в нервозности последних дней забыл взять у Влада хоть какой-то образец ДНК. Раздраженный рык вырвался из горла. — Вот блин! И неизвестно же, смогу я или нет пробраться в пентхаус “Реге Кастл” — там же должен стоять антипризрачный щит. А человеком идти рискованно. Не удивлюсь, если у него везде напичканы камеры наблюдения”.       Но ничего. ДНК-тест не горит прямо сейчас, все еще может подождать. Влад точно скоро придет донимать меня, и пусть я бы скорее съел вонючие счастливые носки Бакстера, прославленные в нашем классе мифом о том, что благодаря им Дэш выигрывает школе все футбольные матчи… мне придется перетерпеть минутную мерзость в виде Влада ради того, чтобы больше никогда, никогда его больше не видеть.       В размышлении опустив голову, я добрался до шкафчика и поменял учебники…       — Дэнни!       … и с наивысшей для себя скоростью скрылся за поворотом. Когда Сэм завернула за мной, то меня уже и след простыл. Иногда я с трепетом благодарил высшие силы за возможность становиться невидимым.       — Сегодня вы работаете в парах, задание на странице 134, — объявил мистер Гайз, просматривая учебник истории. — Советую выполнять все с умом и вчитываться в текст. Есть вероятность, что именно подобные вопросы попадутся вам на контрольной в четверг… Нет-нет, не спешите. Пары буду выбирать я, — по классу пронесся разочарованный гул вздохов и охов. — Ну-ну, не жалуйтесь. В конце урока вы сдадите тетради, и вместе с заданием за сегодня я также проверю ваше сочинение об империализме, так что наставляю поторопиться тех, кто еще хочет у кого-то списать. Итак, пары для работы: Шеппард и Уэстон, Санчез и Фэнтон…       Я в скупом любопытстве взглянул на Полину, сидящую рядом с Дэшем и Кваном впереди класса, и смог лишь фыркнуть на ее отвращенное выражение. Можно подумать, я бы с ней хотел работать.       — Итак, Фэндур, я уверена, ты сейчас просто на седьмом небе от счастья, — принялась с чувством шептать Полина, только пересела ко мне за парту, — но это совсем не означает, что не будет правил…       — Мне плевать, — кинул я, раскрывая учебник на нужной странице. Домашнее эссе гордо вырисовывалось на страницах тетради, но после всего случившегося вчера любая ассоциация с Владом вызывала у меня лишь неприязнь.       Полина в шоке застыла с открытым ртом.       — Ч-что ты сказал?       — Я сказал, мне плевать, — повторил я, спокойно смотря на нее. Хм… раньше она мне казалась намного привлекательнее. — Я в таком же не восторге от ситуации, как и ты, поэтому давай просто выполним это тупое задание и уже покончим с этим. Договорились?       Не ожидая ее ответа, я принялся читать условия, цепляясь за любую возможность избежать дурных мыслей. Сказать, что Полина была большой помощью с выполнением задания — вообще нет. Но, по какой-то причине, она заставила меня вспомнить о том немногом хорошем, что было во вчерашнем дне. Зачем-то я вспомнил о Диан и ее милой улыбке… о густых волнистых волосах и шикарных глазах… На первый взгляд она казалась намного приятнее и умнее Полины, и я словил себя на том, что мне грустно от факта, что, скорее всего, вчера это была наша первая и последняя встреча, и мне уже не удастся узнать ее получше.       Однако что самое ужасное, вместе с воспоминаниями о Диан пришли и моменты, когда… мне было почти весело с Владом. В памяти пронесся наш поход в кино, и как Влад, Годфри и Клинтон терпеливо выслушивали мои громкие впечатления, а еще, как Влад хитростью заставил меня пойти поиграть и даже не навязывался, как не стал заставлять меня вести себя перед своими коллегами в церкви по-взрослому, а, наоборот, вновь отправил развлекаться, давая мне побыть просто… ребенком. И он мне блестяще помог с домашней работой и так часто хвалил… В который раз мне показалось, что не будь он таким придурком, возможно, лишь возможно… мы могли бы когда-то поладить.       Пальцы сильнее сжали карандаш, чуть не ломая его напополам. Что за наивный бред?! Такие как он никогда не меняются. И ему всегда, всегда будет мало. Он все это доказал вчера использованием меток. Мама ему интересна, пока она любит другого, и если бы даже я когда-нибудь согласился с его условиями и стал всем, чем он так хочет меня видеть, он бы все равно рано или поздно отбросил меня в сторону, словно надоевшую игрушку. Я больше не был бы ему интересен, ведь за меня больше не надо было бы бороться; я был бы уже его, и он положил бы глаз на что-то еще, что-то новое, чего у него пока еще нет. Так было всегда, и так и останется. В этом сомнений у меня уже не оставалось.       — Эй, поторопись! — шикнула мне Полина. Я вопросительно поднял на нее бровь. — Ты работаешь слишком медленно! Ты что, не хочешь сделать и мою часть?       Не впечатленно ее оглядев, я покачал головой.       — Нет, спасибо.       И вернулся к своей половине задания. Полина вновь застыла, пораженная.       — Ты же был влюблен в меня!       Я раздраженно выдохнул.       — Слушай, я знаю, такое тяжело осознать избалованным папиным дочкам, как ты, но вокруг тебя не крутится целый мир, — я жестко посмотрел на нее, не мигая. — Произношу по слову. Ты. Мне. Не интересна. И за тебя я делать ничего не буду. Так что предлагаю не терять время зря и попытаться успеть сделать хоть что-то, иначе я за тебя не буду вступаться.       С минуту Полина сидела, не зная, что ей делать, пока не заправила прядь за ухо и не принялась неуверенно за работу. Остаток урока я ловил на себе ее удивленные взгляды, и если раньше я бы прыгал по всему классу от счастья от подобного внимания… сейчас мне было абсолютно не до этого, совершенно все равно.       Звонок разнесся по коридору, и я, шустро собравшись, одним из первых сдал свою тетрадь мистеру Гайзу, покидая класс. Наконец, настал обеденный перерыв, и я надеялся взять из шкафчика приготовленный мамой ланч и усесться где-нибудь в тихом месте около школьного телефона и позвонить отцу. Вроде сегодня у него должен быть выходной. Возможно… Возможно, он ответит, даже если увидит, что звоню я.       Вдруг, в меня врезалась гигантская туша, скинув на пол. Локоть больно ударился об пол, заставляя прикусить язык, лишь бы не вскрикнуть.       — Эй, Фэндур! — противно засмеялся на весь коридор Дэш за моей спиной. — Ты сегодня дерзкий или что?       Я встал на ноги и отряхнулся. Закинув рюкзак на плечо, я еле удержался, чтобы не показать Дэшу отвратительный знак на пальцах, за который мама отчитывала бы меня где-то с час, а папа и вовсе отобрал бы телефон и запретил идти гулять…       От мысли о папе внутри что-то словно провалилось, и я просто развернулся уходить.       — Ты глухой, Фэнтон? — вновь крикнул Бакстер, но теперь его тон был чуть ли не разъяренным. — Я вообще-то с тобой не договорил!       Сзади послышались тяжелые, громкие шаги, и я напрягся сильнее.       — Дэш, не надо! — попросила Валери.       — Дэнни, беги! — крикнул Такер.       — Такер, зови учителя! — прикрикнула Сэм.       — Так ты глухой? — переспросил Дэш, его голос куда ближе. — Или просто такой же чудик, как твои предки?       Рука Бакстера с силой сжала мне плечо… прежде чем оказаться схваченной за кисть и заломленной под самый неудобный угол, заставляя Дэша вскричать от боли. Встав вне зоны досягаемости его второго кулака, я стоял смирно, держа его в достаточном дискомфорте, но не ломая руку.       Со всех сторон послышались ошарашенные вздохи, и не обращать на них внимания было тяжело. Глаза пекло, и я точно знал, что на этот раз дело не в слезах.       — Запомни раз и навсегда, Дэш, — ядовито, со злостью прошипел я ему в ухо. — Я могу быть меньше тебя. Я могу быть слабее тебя. Я могу сколько угодно казаться тебе чудиком, и за это тебе ничего не будет. Но посмей хоть еще раз открыть свой рот криво на мою семью, и вывихом ты больше не отделаешься. Мое терпение истекло. Я тебя предупредил.       Отпустив его, я поправил лямку рюкзака на плече и с опущенной головой, чтобы никто не заметил сияющих неоново-зеленым от ярости глаз, направился к своему шкафчику, не интересуясь множеством взглядов, в удивлении следящих за мной. Сейчас моего внимания на них не хватало. Передо мной стояли куда более важные задачи.       Следовать за мной никто не решился, что я посчитал очень мудрым решением. Как никогда мне хотелось побыть в одиночестве, что, я считал, было парадоксально. В голове пробежала мысль, что от компании папы я бы и не подумал отказываться. Открыв шкафчик, я потянулся взять ланч, но… В раздражении заметил внутри новый пакет ресторанного обеда от Влада. На записке, что я так старательно начеркал утром, появился ответ.

КАТИТЕСЬ К ЧЕРТУ, ОБА! ГОДФРИ, ТВОИ ПОДАЧКИ ПОЙДУТ В УРНУ! ВЛАД — ГОРИ В АДУ!

Дэниел, я понимаю, что ты расстроен, но ругаться абсолютно необязательно. Разумеется, мне жаль, что все так произошло. Предлагаю следующее: я заеду за тобой после школы, мы вместе пообедаем и все обсудим. Ты можешь выбрать любой ресторан, какой захочешь, и заказать все, что пожелаешь, даже бургер. Надеюсь, твой день проходит чудесно. — С любовью, твой дядя Влад P.S. И прошу, Барсучонок, поешь — тебе нужно набрать здоровый вес.

      Раздражение с новой силой зажгло в груди. Он еще смеет у меня что-то просить или что-либо предлагать, будто я просто устроил бессмысленную детскую истерику?! Чуть не скомкав записку, я выхватил из рюкзака маркер и дописал в самом конце:

КАТИСЬ К ЧЕРТУ!!!!

      Выхватив из шкафчика пакет Влада с обедом, я, не задумываясь, со всей силы бросил его на пол и с чувством стал топтать, и лишь маленькая часть меня, где-то очень далеко внутри, глухо протестовала против подобных действий, напоминая наставления мамы, что к еде надо всегда относиться с уважением и ценить труд того, кто ее приготовил. Пусть не признавать талант Годфри в готовке было глупо, жаль мне его усилий было минимально. Совсем скоро белый бумажный пакет у меня под ногами стал напоминать грязную лепешку, и только тогда я с отвращением выкинул его в ближайшее мусорное ведро. Ошарашенность окружающих насчет меня стала сегодня, судя по всему, основной эмоцией школы.       Не желая сталкиваться с Такером и Сэм, я ушел в противоположную сторону от кафетерия, бережно сжимая в руках пакет с ланчем, приготовленный моей мамой утром. Мне удалось найти тихое, безлюдное место у лестницы в подвал, прямо рядом с бывшим кабинетом Спектры. От мысли о ней позвоночник пробило дрожью. Какой же я счастливчик, что успел избавиться от нее до всего этого. Если тогда , месяц назад, я был настолько слабой и желанной мишенью… было жутко представить, сколько силы мое страдание могло бы дать ей сейчас.       Развернув пакет, я вытащил бутерброд с маслом, ветчиной и сыром и бутылочку дешевого сока, что мы покупали в местной бакалее. Стационарный телефон висел на стене за моим плечом, иногда попадая в поле зрения, будто невинно призывая позвонить. Я быстро вгрызся в бутерброд, с нервозностью поглядывая на старомодную трубку. В голове прокручивались все возможные сценарии. Что, если он не ответит? Он ведь может быть занят, так? А еще может быть зол на меня… Стоп, ну, он ведь даже обнял меня на прощание вчера, конечно, Джезз права, и он злится не из-за меня… Если только Джезз просто не пытается быть оптимисткой…       При мысли о сестре, мысли разбежались… Но ведь если Влад хочет заехать за мной… понятное дело, что он меня в любом случае не дождется, однако он ведь упрямая зараза, может пойти выяснять в школу, и тогда испортит нам все веселье в бассейне!       “Эта Сырная Голова просто нарывается! — злостно подумал я, запивая бутерброд соком. — Серьезно, еще чуть-чуть, и я начну сливать его бизнес-секреты его конкурентам. Кстати, а это ведь очень хороший бы вышел рычаг давления…”       Я тут же помотал головой. Нет, не будет этого! Угрожать и шантажировать — это его метод, а я не он и никогда не буду, НЕТ! Но ведь надо как-то его отвадить, чтобы он не добрался до нас с Джезз и не испортил все времяпровождение…       Идея возникла внезапно, и я тут же в ней засомневался. Ну, нет, это ведь не шантаж и не угроза. Я просто сделаю так, чтобы он не мог оказаться в человеческом облике в школе. Максимум ему придется меня похитить, а на это он не пойдет, потому что вчера он уже уступил, отпустил меня домой, несмотря на свое нежелание подобное позволять. Ему важнее долгосрочная выгода, чем моментальная. А, значит, он не посмеет идти напролом против меня, не сейчас. И уж этим у меня есть шанс воспользоваться.       Вскочив со ступеньки, я спрятал обед обратно в пакет и побежал к кабинету математики. Миссис Рокхольм отсутствовала, скорее всего, все еще обедая в кафетерии, и в ожидании я сам доел свой ланч. За пять минут до звонка на урок она показалась в коридоре.       — Миссис Рокхольм! — позвал ее я. — Извините, можно с вами поговорить?       — Дэнни, через несколько минут начнется урок, — неодобрительно проговорила она, занимая свое место за учительским столом. — Уверена, это может подождать до конца учебного дня, когда ты придешь за своим телефоном…       — Тогда уже будет поздно, правда! Понимаете… — она нехотя отложила в сторону журнал класса, с которым еще секунду назад намеревалась работать, и я принял это за знак продолжать, — есть один человек. Он притворяется другом моих родителей, но на самом деле они терпеть его не могут! И он преследует меня!       Миссис Рокхольм тут же выпрямилась, обращая все свое внимание на меня.       — Продолжай, Дэнни.       — Он… Видите ли, он не в себе. Он уже еще с прошлой недели поджидает меня после школы, и я точно знаю, что сегодня он вновь собирается за мной заехать. Мне чудом удавалось от него убегать в прошлые разы, но… я боюсь, что в этот раз он уже знает все выходы, откуда я могу выбраться из школы, и в этот раз он может меня поймать.       — Ты обращался по этому поводу к кому-нибудь, к своим родителям? — обеспокоенно поинтересовалась она.       — Да, они знают, что он мной одержим, но у них еще и этот огромный важный проект на работе, а нам нужны деньги. Они не могут прогуливать работу. Сегодня мы с Джезз хотели остаться поплавать в бассейне, но боюсь, что когда он поймет, что я из школы не выходил… что он зайдет внутрь искать меня, понимаете? И я очень, очень не хочу, чтобы Джезз тоже пришлось столкнуться с ним.       Мои глаза защипали от наигранных слез, и я внутренне похвалил себя. Все-таки не зря меня выбрали тогда на главную роль в одной из рождественских пьес в младшей школе — у меня явно есть некоторые задатки актера.       Звонок прозвенел, и я испугался, что не успел убедить миссис Рокхольм. Ученики стали заходить в класс, рассаживаясь по местам, но учительница не сводила с меня глаз.       — Дэнни, детка, не переживай, — успокаивающе проворковала она, вдруг, становясь похожей на очень добрую, довольно еще молодую бабушку. — У тебя есть его фотография? — я отрицательно покачал головой. Показывать ей фото самого Влада Мастерса было бы стратегической ошибкой. — Хорошо, имя он может назвать другое, лучше расскажи, как он выглядит.       Кратко я описал ей все основные черты, и она закивала.       — Хорошо, Дэнни. Не волнуйся, на следующей перемене я подойду к охраннику, передам ему все твои показания и попрошу, чтобы он ни в коем случае не впускал в школу этого мужчину, хорошо? Вот, держи пропуск, он тебе сейчас понадобиться, — спешно, она выписала мне объяснительную записку. — Отдашь ее учителю, с которым у тебя сейчас урок. И ни о чем не волнуйся. Все будет хорошо, ладно?       Я закивал, глухо благодаря ее и стирая с щеки все же вырвавшуюся из глаза слезу. Все-таки мне надо подумать о карьере на Бродвее.       Мне оставалось всего несколько шагов до выхода в коридор, когда миссис Рокхольм меня окликнула. В руке она держала мой телефон.       — Держи, Дэнни. Он тебе сейчас нужен. Но только не используй его на занятиях, ты знаешь, это против правил.       Благодарная улыбка сама расплылась на губах.       — Спасибо.       — И еще кое-что, — в ее глазах появился гордый огонек. — Я очень довольна твоей домашней работой, — на мое вопросительное выражение, она лишь кивнула. — Я уже проверила ее из любопытства. Так вот, продолжай в том же духе, постарайся в этом году и тогда я с удовольствием порекомендую тебя к зачислению в продвинутый класс математики на следующий год. Хорошо?       У меня не было слов. Продвинутый курс математики?! Она серьезно?! Это… было невероятно! Я в продвинутом классе! По математике! Неужели я достаточно умен для класса для настоящих отличников, класса для действительно умных детей, как моя сестра! Папа с мамой... уверен, они бы так гордились, получись у меня подобное!..       — С-спасибо, — заикнулся я от потрясения. — Я… Я буду стараться, правда!       — Очень надеюсь на это. Теперь иди и будь аккуратен.       Вновь поблагодарив учительницу, я покинул кабинет, удивляясь… что хоть что-то хорошее сегодня произошло в школе со мной.

__________________________________________

      Остаток дня прошел в подозрительно тихой обстановке. Все оставшиеся уроки я все замечал, как Уэс Уэстон и Дэш пялятся на меня, и от этого мне становилось не по себе. От Бакстера я бы ожидал… ответной агрессии, но никак не подобного пассивного исследования. Пф! Дэш и исследование в одном предложении — умереть не встать! Но вот Уэстон… Чего он пялится? То есть, я слышал от кого-то, что он что-то вроде личного фотографа меня как Дэнни Призрака, и весь его шкафчик завешан моими фото в призрачной форме, да еще и с какими-то ниточками (почему всем так нужно быть жуткими в моем отношении?), но никогда сам доказательств этому не видел, считал, что все это слухи. Однако видя, как даже, когда я замечал его слежку, он не отводил глаз, а, наоборот, в подозрении сужал их… Я начинал думать, что попросил миссис Рокхольм защищать меня не совсем от того человека.       В любом случае, нам всем было по двенадцать лет — что вообще Уэс или Дэш могут такого сделать, что несоизмеримо усложнит мне жизнь? Особенно учитывая, какая в этом вопросе у них огромная и креативная конкуренция.       Однако вот уже звонок определил конец последнего урока, и я смог сбежать от этих странных взглядов и неудобных ситуаций. Собрав вещи, я вышел в коридор и направился к лестнице на подземный этаж, где располагались кабинеты спортивных секций и бассейн.       — Дэнни, подожди! — я нехотя обернулся. Такер бежал за мной по коридору. Остановившись, он отдышался и взглянул на меня раскающимся взглядом. — Друг, слушай… Ты извини нас. Мы правда не хотели тебя обидеть. Просто… Ты же знаешь Сэм, ей всегда нравится издеваться над Джезз…       — … потому что она слишком нормальная, да, я помню, — сухо кивнул я. Да… еще недавно я бы полностью разделил мнение Сэм. Однако после всего… для такого у меня бы не хватило уважения к себе.       — Давай начистоту. Ей казалось, шутки над Джезз поднимут тебе настроение. Типа… иногда ты и правда часто на нее жалуешься. Сэм лишь думала, что как-то поддержит тебя таким образом, как бы странно это не звучало.       Я опустил глаза, ощущая, как краска стыда расплывается по щекам.       — Джезз поддержала меня, когда могла просто возненавидеть, — глухо объяснил я. — Она приняла меня даже зная, что мы и не до конца-то родственники. Оказалось... это значит для меня куда больше, чем я сам мог подумать.       Такер понимающе закивал.       — Мы отвлечем его если что, — вдруг, пообещал он. — Влада. Уверен, он уже тебя поджидает, как старый тупой сталкер. Скажем, ты уже улетел куда-то. Вряд ли поможет, но… а вдруг?       Легкая, благодарная усмешка осветила мое лицо.       — Спасибо, Так. Это было бы как нельзя кстати.       Он ободряюще улыбнулся и по-дружески потрепал меня по плечу.       — Всегда пожалуйста, дружище. Может, как-нибудь заглянем в аркаду? Или приходи ко мне поиграть. Я скажу маме с папой, и Влад туда не попадет.       — Да, класс, — воодушевился я. — Чур, я Бэтмен!       — Что?! Но я хочу быть Бэтменом!       — А я первый его занял! — посмеялся я. — Ладно, мне пора. Пока!       В последнее время между нами тремя будто черная кошка пробежала, однако то, что Такер и Сэм все еще за меня переживают... Возможно, ничего еще не потеряно в нашей дружбе.       Грезы о прохладной воде бассейна и спорах с Джезз, кто доплывет до противоположного бортика быстрее, поддерживали меня целый день, и я уже пытался вообразить, какие приколы воспроизведу на сестре с помощью эктоплазменных лучей (когда я попробовал это недавно в аквапарке, Такер визжал как девчонка, подумав, что в бассейн пробрался Ктулху)!..       И все эти мечты рухнули, стоило мне подойти к кабинету тренера, чтобы обнаружить там до ужаса сердитую Джезз.       — Что случилось? — разбито поинтересовался я.       — Он не пустил нас, ты представляешь?! — возмущалась она. — Видите ли скоро начинаются соревнования, и тренировки теперь закрытые! — она фыркнула. — Что вообще можно подглядеть у пловцов! Они даже не составляют командных планов, это одиночный спорт!       Любые искорки хорошего настроения моментально угасли. Я поглядел на Джезз, которая была готова выбить дверь в раздевалки, лишь бы провести время со мной, как и обещала… И почему-то в груди тут же потеплело.       — Не расстраивайся, Джезз, — попросил ее я и слабо улыбнулся. — Нам же не обязательно плавать. Пойдем… пойдем в боулинг! — предложил я. — Ты же говорила, что хочешь научиться играть.       Однако ее лицо приобрело задумчивое выражение. Она с неуверенностью взглянула на меня.       — А как насчет… съездить к папе?       Я застыл.       — К… папе? — переспросил, подумав, что мне, вероятно, послышалось. Но Джезз утвердительно кивнула. — Н-но откуда ты знаешь, где он?       Она пожала плечами.       — После оплаты счетов папа часто забывает выйти из своего банковского аккаунта на компьютере в лаборатории. Вчера аккаунт тоже оказался открыт во вкладке браузера. Ну-у, и я… подсмотрела, где он расплатился картой. Он заказал номер в отеле "Сити Роуз" на другом конце Парка Дружбы, как раз недалеко от научного центра, где они с мамой работают.       Меня охватил ступор. Сердце бешено заколотилось, тело бросило то в жар, затем в холод от возможности предстоящей встречи… И все же восторг перед Джезз непобедимым цунами накрыл меня с головой.       — Ты просто супер, Джезз! — не удержался я и крепко обнял ее. Неловко посмеявшись, она обхватила меня в ответ. — Но мы не можем идти через главные двери, — предупредил я, отстраняясь. — Там уже поджидает Влад. Идем через выход к трибунам.       — О, но ты же можешь нас... — она резко оборвала себя, и подозрение сжало душу. Неужели она... неужели она все знает?.. — Не важно, — она отвернулась, скрывая раскрасневшееся от нервозности лицо. — Пошли, может, успеем на автобус.       Она первая зашагала по коридору по направлению к спортивному залу, а я лишь через пару секунд смог заставить ноги двигаться. Она... она знала! Точно знала! О чем еще она могла говорить?! И она никому больше не рассказала... даже мне не предъявила этот факт... Но когда она обо всем успела догадаться?..       Стараясь оставаться на всякий случай тихими, мы пробрались через спортивный зал к заднему входу. Но не успели мы даже открыть двери и выбежать на улицу… как столкнулись лицом к лицу с ним.       — Дэниел, — произнес он с серьезностью, сверля меня взглядом. Даже не взглянув на нее, он кивнул Джезз. — Джезмин.       — Отойди, — прорычал я, еле сдерживая себя, чтобы не пульнуть в него шаром горячей, жгучей эктоплазмы, прямо в это наглое лицо!..       — Нам нужно поговорить, — настаивал Влад. — Ты знаешь, что нуждаешься в этом, Дэниел…       Громким, резким смешком я перебил его.       — Я нуждаюсь в этом?! — вскричал я возмущенно. — Не то же самое ты мне говорил в пятницу? Что-то я так и не ощутил той нужды или удовлетворения от на самом деле совсем ненужного знания, о которых ты так долго мне разглаголивал! — я обиженно покачал головой. — Ты не очень изобретателен со своими манипуляциями, не так ли?       — Не скажу того же самого о тебе, Барсучонок, — внезапно, злорадно ухмыльнулся он. — Соврать учителю и настроить охрану против меня. Не подобное ли называется манипуляцией, мой мальчик?       Его слова ударили, словно ножом в сердце. Не удержавшись, я отступил на шаг назад. И Влад ждал этого, чтобы сильнее прокрутить клинок в ране. Его глаза мерцали нескрываемой, нездоровой гордостью.       — Как бы ты не убеждал себя в ином, с каждым днем, с каждым часом и минутой ты становишься все больше похож на меня, дорогой мальчик.       Не имея ничего, что ответить, я мог лишь беспомощно стоять. Но, неожиданно, копна длинных рыжих волос закрыла от меня самодовольное лицо Влада.       — Не смей так разговаривать с моим братом, — прошипела она, и еще никогда, даже со Спектрой, я не слышал, чтобы ее голос был настолько… ядовитым. — Ты не имеешь на него никакого права и никогда его не добудешь.       Влад без интереса оглядел ее.       — Слыша все похвалы в твой адрес, Джезмин, я ожидал, что ты будешь более разумной.       Будто отзеркаливая меня, Джезз вздрогнула, и ее лицо раскраснелось, словно помидор.       — Да она даст тебе фору, — резко вмешался я, вновь выступая вперед и закрывая собой Джезз. Никто. Не смел. Обижать мою сестру! — То, что ты вычислил благодаря глупому совпадению, она узнала, руководствуясь лишь логикой. Она всегда знает, как всех помирить и образумить, она помогает бескорыстно! В то время как ты умеешь лишь разрушать! — даже отойдя от темы, я, внезапно, осознал, что уже не могу остановиться. — И она всегда будет куда большей частью моей семьи, чем ты когда-либо можешь вообще надеяться! Поэтому лучше, наконец-то, заткни свой рот, зарегистрируйся на сайте знакомств и заведи уже кота! Может, тогда ты сможешь затащить женщину в постель не обманом, чтобы завести ребенка!       Оглушающий треск просвистел по залу, и голову отбросило в сторону с такой силой, что меня отбросило назад, снося с ног. Глаза расширились от шока, а рука неуверенно прижалась к пылающей щеке. Джезз испуганно вскрикнула и закрыла рот руками.       Влад навис над нами угрожающей тенью. Но очень быстро опасность слетела с него, словно отпущенная простыня. Жуткая ненависть на его лице растаяла, и его выражение в ужасе исказилось, заставляя его выглядеть на десяток лет старше.       — Б-Барсучонок, — прошептал он, почти с нечеловеческой скоростью опустился на одно колено и аккуратно прижал меня к себе, почти с заботой проводя рукой через мои волосы. — О Боже, прости меня, малыш… Мне не следовало…       — ОТВАЛИ! — закричал я, изо всех сил стараясь вырваться. Рукой схватив его за волосы, я потянул, заставив его вскричать. Ногой мне удалось ударить его прямо в живот, и он согнулся пополам, ослабляя хватку.       — Дэнни! — Джезз с силой оттолкнула от меня Влада и подхватила меня под руку, помогая встать на ноги. — Тебе очень больно? Дай посмотреть…       — Все пройдет быстро, Джезз, не волнуйся, — пробурчал я, кладя в карман толстовки свой приз и закрывая его на молнию. — Пойдем.       Воспользовавшись моментом, мы выбежали из зала наружу и вокруг трибун к дальней автобусной остановке. Где-то сзади послышались уверенные шаги, и я испугался, что Влад будет нас преследовать.       — Нет, господин Мастерс, — глухо и укоризненно произнес знакомый, старческий голос. — Вы сделали уже достаточно.       Пусть я все еще ненавидел Годфри за то, что он сделал… у меня не выходило не быть благодарным, что он сдерживал Влада. Почему-то мне казалось, что без него я давно бы уже был заперт в жутком замке в Висконсине, мертвый для всего мира как Фэнтон и промываемый ложью Влада для представлению свету как Мастерса…       В моей библиотеке это давало маленькую, но все же надежду, что, может, Годфри не такая же большая тварь, как его хозяин…       Удача была на нашей стороне. Мы успели забежать в общественный автобус прямо перед тем, как двери закрылись и он отъехал от остановки. Проходя к свободным местам в задней части транспорта, я скрючился, с такой интенсивностью смотрели на меня некоторые люди, решившие взглянуть на неожиданных пассажиров. С нервозностью я отметил, что взгляды их были прикованы к ярко-красной отметине в форме пальцев на моей щеке.       — Эй, все хорошо, — успокаивающе потерла мое плечо Джезз, когда мы заняли места в конце автобуса. Я не знал, куда отвернуться — моя щека была видна со всех ракурсов. — Можно? — я кивнул, и подушечки ее пальцев осторожно коснулись отметины. — Тебе не больно?       — Уже нет, — прошептал я, только сейчас осознавая, что совсем не ожидал, что Влад после всех своих попыток и сдерживания на этих выходных… сможет еще когда-нибудь меня так ударить.       — Он поплатится, — решительно проговорила Джезз. — В зале есть камеры слежения. Мы обратимся в полицию, и им удастся изъять записи. Мы сможем наложить на него запрет приближаться к тебе, ты понимаешь это? С наличием подобного запрета у него никогда не получится выиграть суд, даже со всеми своими богатствами и связями!       То есть, было даже хорошо, что он дал мне пощечину. Хм… Ну, сначала надо успеть нам официально получить эти записи и таки добиться подобного запрета, и Влад точно не даст этому пройти благополучно. Более того, мне абсолютно не хотелось, чтобы хоть кто-нибудь еще узнал, что произошло в том зале...       — Думаешь… — неуверенно начал я. — Думаешь, я не переборщил? С постелью, котом и… прочим?..       Джезз неудобно заерзала на месте, и тяжелый вздох сорвался с моих губ.       — Ты ни в чем не виноват, Дэнни, — ее рука накрыла мою и поддерживающе сжала. — Не важно, что ты говоришь, взрослый не имеет права поднимать на тебя руку. И уж тем-более не имеет права тот, кто называет себя твоим родителем.       Я закивал, соглашаясь… и все же где-то внутри грудь несильно сжимало, и стыд за себя активно рос.       Остаток поездки мы провели в молчании. До улицы Бассета мы ехали целых двадцать минут, зато вышли практически прямо перед небольшим отельным комплексом, где поселился папа. В отличии от гордых колонн “Реге Кастл”, его сияющих букв названия и серебристых оконных рам, отель “Сити Роуз” удивлял лишь множественными оттенками серого. Облицовка кое-где послетала, а плитка перед входом была вся в грязных от следов разводах; тканевый навес над главными дверями прогнулся от количества воды, что накопилось в нем во время утреннего дождя, и казалось, что в любой момент ткань разорвется вовсе, обдав какого-нибудь неудачливого постояльца холодным душем.       Мобильный в кармане Джезз зазвонил, и, увидев идентификатор, ее глаза радостно сузились.       — Привет, пап, — с хитрой ухмылкой взяла она трубку. — А мы уже здесь, у тебя под окнами!       — Здесь? — удивился папа. — Джеззи, вы должны были предупредить меня!..       — Пап, не начинай! — заныла она. — Лучше спустись и впусти нас, мы соскучились!       Совсем скоро мы сидели в маленьком зале, где еле помещались раскладной диван и мини-кухня. Папа встретил нас с широкой искренней улыбкой, крепко обнимая нас обоих одновременно.       — Хотел сбежать от нас? — шутила Джезз. — А мы тут как тут!       — Я не сбегал от вас, — печально посмеялся папа, вытаскивая из холодильника колбасу и хлеб. — Извините, нормальной еды пока нет. Вас устроят бутерброды? — мы активно закивали, хотя, честно говоря, я не думал, что мне в горло сейчас полезет даже кусочек. — Чай?       Он поставил чайник закипать, и сел рядом с нами на диван. Его взгляд с подозрением пробежал по моему лицу, и я осознал, что отметина от пощечины еще не полностью исчезла.       — Что случилось, Дэнн-о? — с тревогой спросил он. Джезз подскочила на сиденье, готовая ворваться с объяснениями, когда…       — Подрался с Дэшем, — быстро вставил я, игнорируя пораженный взгляд сестры. В конце концов, я даже не врал. — Ничего особенного. Он меня несильно задел.       — Выглядит больно, — покачал головой папа, вставая. — Пойдем обработаем это безобразие.       Он отвел меня в ванную, и я неловко присел на закрытую крышку унитаза, ощущая себя маленьким ребенком. И при этом… сейчас мне не казалось это чем-то плохим. Папа всегда обрабатывал мне содранные коленки, порезы и синяки, когда я был младше. И знать, что он готов на это и сейчас… глаза защипало еще до того, как он приложил к щеке пропитанную медицинским спиртом вату.       — Эй, ну что ты? — тепло улыбнулся мне он. — Неужели так больно?       Я помотал головой.       — Простите меня, — пробормотал я, глотая эмоции, чтобы не дай Бог не заплакать, не сейчас.       Папа аккуратно приобнял меня за плечи, все еще не отрывая ваты от моего лица.       — За что, Дэнни? — не понял он.       Взглянуть ему в глаза у меня не хватило мужества.       — Вы поссорились с мамой, — прохрипел я. — За это простите.       Произнес я все так тихо, что был почти уверен, что меня было совсем не слышно. Однако глубокий вздох папы говорил об обратном.       — Пойдем, Дэнн-о. Нам стоит кое-что прояснить.       Ко времени, когда мы вернулись, Джезз уже выключила закипевший чайник и разлила нам всем чай в пластиковые одноразовые стаканчики, предоставляемые отелем. Посадив нас за маленький столик, папа облокотился о стену позади, в серьезной манере сложив руки на груди.       — Вы должны знать, — начал он, — что то, что происходит между мной и вашей мамой — это исключительно наши проблемы, которые никоим образом не касаются вас. Не касаются в том смысле, что вы не можете быть в них виноваты. Мы с мамой взрослые люди и всегда сами ответственны за свои конфликты и негаразды. Нам очень жаль, что вы иногда становитесь жертвами наших ссор, но уверяю вас, вы в них никогда не повинны. Ни-ког-да.       Услышать подобное должно было помочь, но... Я закусил губу, ведь совесть выла внутри оглушающей сиреной. Папа действительно верил в то, что говорил… однако как же он был не прав! Сколько раз они ссорились именно по моей вине… мне сложно было даже посчитать.       — И что? — не выдержал я. — Значит, вы… вы разводитесь? — даже если я выглядел плачевно, мне сейчас было все равно.       Папа тяжело вздохнул и провел рукой по волосам.       — Все, что вам надо знать, так это то, что неважно, что бы между нами не произошло, мы с мамой всегда будем любить вас одинаково, — ласково произнес он, подходя и приобнимая нас за плечи. — Ничего не может этого изменить. И даже если мы сейчас не находимся все вместе под одной крышей, вы всегда можете обратиться и ко мне, и к маме, и мы всегда придем к вам на помощь; мы всегда будем рядом. Это понятно?       Мы закивали, хотя лица наши были такими, будто мы присутствовали на чьих-то похоронах. И что-то подсказывало мне, что это было недалеко от правды. Мы постепенно хоронили нашу семью как нечто целое… нечто такое, что казалось неразрушаемым и вечным…       — Хорошо, — закивал папа. — Кто хочет, чтобы я помог с домашней работой?       Весь день я старался наслаждаться моментом. Папа выглядел веселым, шутил и развлекал нас, помогал быстрее справиться со школьными заданиями, и мы даже успели посмотреть все вместе вечерний выпуск “Утиных историй”. На какую-то секунду мне даже казалось, что мы просто гуляем, что все как прежде, что все хорошо!..       Однако эта иллюзия, моя намеренная ложь, распалась в пыль, когда папа привез нас домой, дверь открыла мама, и… они лишь грустно улыбнулись друг другу, неловко отводя взгляды. Мечта, которая еще неделю назад была обычной, недооцененной реальностью, разлетелась осколками, когда папа не вошел в дом, но отправился обратно к автобусной остановке, оставляя нас в доме лишь с половиной родительской любви… лишь с призраками такого теплого, но более не существующего прошлого…       Блинчики с мясом, которые обычно я обожал, в этот вечер казались не более, чем картоном на языке. Не оказались привлекательными ни призывы мамы посмотреть вместе комедию, ни возможность поиграть в приставку — сил ни на что из этого у меня просто не хватало, ведь все это раньше мы делали вчетвером, всей семьей... Теперь же мне казалось кощунством нарушать те святые моменты, такими яркими красками все еще вспыхивающими в моей памяти.       Лежа сейчас в кровати у себя в комнате, в темноте и тишине, я словно вернулся в тот самый вечер среды, который перечеркнул всю мою счастливую жизнь. Фотография за фотографией, я просматривал самые яркие мгновения на телефоне и не понимал — как все это может быть правдой? Что это за жестокая шутка реальности? Каким образом я не могу быть сыном своего папы — мы ведь так похожи, как две капли воды, все так говорят! У нас похожие лица, одинакового цвета кожа и волосы, мы любим одинаковые вещи... Как могло так получится, что я — не Фэнтон?..       На часах уже почти за полночь, когда мама, наконец, следом за Джезз отправляется спать, закрывает дверь в их с папой спальню, и моя дамба падает. Разрушается в щепки, и слезы душат меня и пачкают подушку.       Неужели так теперь будет всегда? Вдруг, папа с мамой так и не помирятся? Что, если мне больше не удастся услышать их раньше раздражающего, фальшивящего, подпевающего музыке по радио дуэта? Не получится всем вместе сфотографироваться в глупых рождественских свитерах для праздничной открытки? Не выйдет поехать всем вместе на пикник к озеру Южного Чепплтона, который превратится в семейную охоту на призрачных окуней? Все это слишком сильно теперь напоминало вот-вот окаменеющее существование, которое уже ничто не вернет к его изначальной, правильной форме.       И виноват был в этом лишь один жалкий, злобный, бессовестный ИДИОТ!..       С сомнением я нащупал в кармане единственный приз, который выиграл в сегодняшней схватке… и решительно вскочил с кровати. Стараясь двигаться как можно тише, я достал из шкафа свою большую спортивную сумку и начал складывать туда вещи первой необходимости: футболки, несколько пар чистого нижнего белья, подзарядное устройство. Из кухни я планировал захватить чего-нибудь перекусить. Одевшись потеплее, я проверил, ничего ли не забыл и, кивнув себе, открыл окно. Секунду подумав, я быстро начеркал записку, чтобы мама и Джезз не так волновались, хотя это и было бесполезно — они все равно устроят панику. Оглядев комнату еще раз, я почувствовал последний укол неуверенности… прежде чем в мерцании двух световых колец исчезнуть в воздухе.

__________________________________________

      Автобус опаздывал. Уже на два часа. Для сегодняшнего дня это было даже иронично. Укутавшись побольше в толстовку, я накинул сверху капюшон. На крыше вокзала ветер изредка хлестал холодом, словно кнутом. Но лучше я перетерплю и перестрахуюсь, чем добьюсь вызова полиции и полного провала своего плана. Все-таки какого двенадцатилетку отпускают ехать на автобусе одного в ночь в совершенно другой штат?       Это все казалось безумием... У меня была ничтожная ниточка, последняя надежда, у которой был сомнительный, но все же потенциал если не исправить все, то хотя бы спасти меня и безвозвратно вырвать из когтей этого чудовища. И даже если шанс был минимальным, а сама идея — нелогичной и глупой!.. Надежда, даже самая мизерная, стоила того, чтобы за нее бороться.       И в конце концов, логика не всегда сильна — иногда она просто не работает. Если бы было по-другому, ни меня, ни Влада бы сейчас не было даже наполовину в живых. Нас бы просто не существовало.       Вспомнив о Мастерсе, вина на секунду заколола в сердце, но я тут же ее отбросил. Нет, я не сделал ничего очень плохого — я ведь заплатил за ДНК-тест, а сдачу положил ей в кошелек. Хоть на что-то действительно важное пошли двести долларов Влада. В какой-то мере было даже приятно использовать его взятку против него же. Разумеется, цинично считать, что даже пятьдесят долларов сдачи оправдают занимание мной тела администратора, но с другой стороны у меня бы все равно не приняли заявление на проведение теста, просто потому что по глупым законам я еще считаюсь ребенком. У меня не было выбора, я должен был проследить, чтобы все было сделано, как надо, чтобы мои образцы попали на стол к исследователям в первых рядах. То, что без вселения в тело администратора я бы не смог незаметно все сделать по протоколу, особенно без ее знаний… это были лишь сопутствующие жертвы. Она в порядке и ничего не помнит. Это было неэтично, да... однако я ей не навредил, и это главное.       — Внимание, пассажиры! Автобус Е34А89 Парк Дружбы — Милуоки подходит к парковке номер 17.       Сердце заколотилось бешеным ритмом в груди, и я нервно сглотнул. Ну вот он, последний шанс передумать. И, честно, я все еще сомневался. Родители будут в панике утром, и Влад точно отправится меня искать, и мне очень сильно от всех влетит, когда я вернусь!.. Но в отчаянии ждать дальнейшего разрушения, не проверив даже все самые тупые догадки, было еще хуже. К тому времени, как все закончится, от меня просто уже ничего не останется. Эта игра стоила свеч...       Еще раз вздохнув, я решительно отключил телефон, чтобы меня не могли отследить, и стал невидимым. Слетев на крышу нужного автобуса, я устроился поудобнее, начиная продумывать план. Гарриет Чин — известная журналистка, обвиняющая папу в разрушении своей карьеры. Уговорить ее рассказать правду, если она действительно ее знает, будет совсем нелегко. Надо найти то, что окажется для нее намного важнее старых обид.       Я ошарашенно покачал головой. Все вокруг правы. Я просто чокнутый. Буду надеяться, эта черта сыграет мне на руку.       Наконец, через полчаса автобус тронулся с места, и, проскользнув в салон, где единственным свободным местом было пространство около задней аварийной двери, мне осталось в ужасе ждать и наблюдать, к чему приведет моя готовность пойти за самой ненадежной надеждой на всем белом свете.