Переулок, ведущий к «Виселице»|On Gallow's Lane

      Малфой почти не смотрел на неё, но она чувствовала, что он всегда наблюдает за ней.       Он так и не сказал ей ни слова, но она знала, что он что-то рассказывал... Объяснял людям, для чего она здесь и почему он нанял именно её.       Вначале была тишина. Гробовая, заставляющая Гермиону сомневаться в себе и гадать, стоит ли это всё переживаний и бессонных ночей. Та тишина, существующая между двумя людьми, которые не могли понять друг друга, но постоянно ощущали взаимное присутствие, независимо от того, хотели они этого или нет.       А теперь Грейнджер бы предпочла эту гробовую тишину взгляду его пустых глаз, прожигающих её спину, в то время как она работала за барной стойкой. Его взгляд всегда был прикован к ней с другого конца паба, когда последние заказы были выполнены, и она приступала к подсчёту прибыли за вечер.       Его прибыли.       Его деньги, его паб, его жизнь.       Его мир.       Каждый из обитателей паба «Виселица» либо работал на него, либо был ему чем-то обязан. У каждого человека была своя причина находиться в обществе Драко Малфоя. И у каждого из них была одна общая черта: они были грешны.       Поначалу она торопила себя. Почувствовав на себе его пристальный взгляд, она часто теряла концентрацию при выполнении привычных обязанностей. Грейнджер знала, что он пытается запугать её, чтобы разгадать истинные мотивы. Она догадывалась, что Малфой поступает так исключительно ради собственного удовольствия, но было что-то пугающее в том, как он сидел в углу у маленького окна, прикуривая сигарету, при этом его лицо всегда было наполовину в тени.       Два месяца понадобилось Гермионе, чтобы обрести уверенность. Достаточно сил, чтобы не обращать внимания на то, как Драко пытается вывести её из себя, и продолжать считать деньги или обслуживать буйных мужчин, намеревающихся напиться до беспамятства.       Его мир.       И сейчас она обитала в нём. Она тонула в нём, задыхаясь. Ей нужно было каждый день находить в себе мужество и самообладание, входя в двери паба и попадая на его территорию. В его жизнь. В его историю. — Ты закончила, мерзавка?       Гермиона вновь взяла себя в руки и оторвала взгляд от кассы, грубый голос с другой стороны бара заставил её стиснуть зубы.       Она смерила его суровым взглядом. — Я бы быстрее закончила сводить кассу, если бы меня постоянно не прерывали мужчины, неспособные сосчитать даже до десяти.       Карие глаза Грегори Гойла смотрели на неё очень грозно, обе руки крепко сжимали край барной стойки, чёрные рукава были закатаны, демонстрируя его толстые предплечья, покрытые чёрными татуировками, доходящими до пальцев.       Он тоже носил плоскую кепку.       Они все носили — слизеринцы.       Но они больше не были слизеринцами по факту.       Они были чем-то гораздо более тёмным и зловещим.       Воздух вокруг неё изменился в тот день, когда она впервые ощутила, как все они стоят и смотрят на неё. Ожидая её. Наблюдая за ней. Она никогда не чувствовала себя такой слабой и такой беспомощной. Ей казалось, что она переступила порог другого мира.       Тёмного и опасного.       И все они были очень высокие. Такие высокие, широкоплечие, властные и требовательные, с ничего не выражающими лицами, что будь она менее стойкой женщиной, возможно, отказалась бы от задания прямо тогда и отпустила без лишних слов.       Однако она осталась.       По ряду причин, главной из которых был сильнейший выброс адреналина от необходимости доказать, что эти люди её не запугают. Она будет стоять на своём и выполнит задание, которое ей поручили. Гарри заслуживал этого в конце концов. — Ты всегда была остра на язык, Грейнджер. — Гойл с усмешкой посмотрел на неё и взял два десятка галлеонов из аккуратно сложенной стопки, которую она только что закончила пересчитывать. — Следи за ним... иначе у тебя могут быть неприятности.       Гермиона глубоко вздохнула, прогоняя мысли о страстном желании врезать этому человеку под дых, прежде чем начать пересчитывать сикли из последней ячейки в кассе.       Гойл был крупным мужчиной, но не самым высоким из четверых. Когда её впервые привели к ним, он стоял чуть в стороне и разглядывал её с ног до головы, словно она была куском мяса. Конечно, её предупреждали о нём. Ей уже говорили, что именно он будет подначивать её... донимать, пока она не сорвётся. Видимо, со времён Хогвартса он так и не продвинулся в умственном развитии.       83 сикля...86 сиклей...89 сиклей...       И она понимала, что он снова наблюдает за ней.       Она поняла, что он был человеком привычки. Он делал это в одно и то же время. В определённое время, когда она ощущала его взгляд. Из-за этого она чувствовала, что делает что-то не то, но он никогда не акцентировал на этом внимания.       Он просто наблюдал за ней из угла помещения.       И он прекрасно понимал, что она чувствует, и это было самым неприятным нюансом. Он знал, что она ощущает его взгляд, однако была бессильна что-либо предпринять. Он слишком отличался от других, и она никогда не могла предсказать его поведение. — У нас есть дело, Драко. — Гермиона услышала голос Блейза Забини в тишине опустевшего паба, пока завсегдатаи допивали свои пинты. — Мы не можем сидеть здесь всю ночь.       При этом она могла точно определить момент, когда Драко Малфой сделает свой ход. Она могла определить время его действий вплоть до секунды. Могла заметить изменения в движении его глаз, когда он отводил взгляд от неё.       Гермиона закрыла кассу на ночь, наконец, досчитав.       И в этот момент его внимание переключалось.       Он всегда отводил взгляд, как только щёлкал замок кассы.       И больше она не чувствовала на себе тяжести его серых глаз. — Ладно. — Она старалась не позволять его голосу одурманить её организм всякий раз, когда слышала его. — Как пожелаешь.       И тогда они делали свой ход.       Они всегда вставали вместе. Четверо высоких мужчин выходили из-за стола почти синхронно. Их умение следить за временем всегда было таким же безупречным, как и их впечатляющее чувство стиля. И каждый вечер, как по часам, они направились в закрытую комнату в задней части паба с окнами из матового стекла, скрывающим их.       Как обычно, Драко бросал ещё один взгляд в её сторону. Он всегда входил в комнату последним. А потом дверь закрывалась, помещение становилось неприступной крепостью, под чарами и заклятиями, чтобы никто не услышал их «деловые» разговоры.       Гермиона Грейнджер не могла видеть сквозь матовое стекло старинных дубовых дверей.       Хотя в этом не было ничего удивительного: дверь всегда была закрыта, независимо от того, находился ли кто-либо внутри или нет. Она часто задавалась вопросом: наступит ли когда-нибудь момент, когда ей будет дозволено войти в комнату за стеклом. Но прошло уже два месяца, а её всё ещё не приглашали переступить порог.       Она прекрасно знала почему.       Посторонняя.       Люди, на которых она работала, всё ещё не доверяли ей. Гермиона не могла их винить, правда. Она была героиней войны, а они сражались за проигравшую сторону. Её уважали во всём волшебном мире — они лишь держались в тени, будучи изгоями для основной массы волшебников.              Ещё около пятнадцати минут, и она сможет оказаться в безопасности своего дома, в своей постели и оставить позади ещё один день. Когда последний посетитель ушёл, она закрыла за ними дверь и прошлась по пабу, убирая пустые стаканы и протирая столы и стулья. Рутинная часть ее работы, но средство для достижения общей цели. — На это потребуется время, я не говорю, что это произойдёт сразу, — сказал Гарри, удерживая её за плечи и смотря ей в глаза, чтобы она осознала серьёзность ситуации. — Я знаю, что прошу от тебя гораздо больше, чем когда-либо, Гермиона, но ты единственный бухгалтер в Англии с хорошей репутацией... — Они не поведутся на это, Гарри, нет ни единого шанса... — У меня есть «крот», — сказал он ей уверенно. — Кое-кто, кто продаст тебя им — заставит их думать, что тебя можно купить за деньги. Ты уже делала это раньше...       Гермиона возмущённо рассмеялась. — Это была не моя вина, меня подставили...       — Но это рисует отличную картину, не так ли? — Гарри слегка усмехнулся. — Если ты сделала это однажды, тебя можно купить снова.       Гермиона замолчала на секунду. — А откуда ты знаешь, что твой «крот» не будет против? — Он хочет сбежать, — твёрдо сказал Гарри. — Хочет накопить достаточно денег, чтобы сбежать и забрать с собой возлюбленную. — Он отпустил плечи Гермионы и сел обратно за свой офисный стол. — Она неприемлема в их кругах, очевидно... Они, вероятно, убьют его за подобное. От него требуется многое, как и от тебя, и у меня есть его непреложный обет, свидетельствующий о том, что он серьёзно относится к делу.       Гермиона сглотнула.       Возможно, маггл или грязно...       Нет.       Её рука дёрнулась при этой мысли.       Всё что угодно, только не это слово. — Если ты сделаешь это для меня, считай, что твой дом оплачен, — сказал он ей, сложив руки на груди. — Как всё остальное, что ты захочешь.       Единственный вопрос, на который она хотела получить ответ, всё ещё зрел где-то в глубине её сознания, ожидая, когда его зададут.        — А если они узнают? — встревоженно поинтересовалась Гермиона. Она имела полное право на опасения. — Что тогда? Если они узнают, что ты... — Гермиона, последние десять лет я работал информатором под прикрытием, — вздохнул он, понимая, о чём она спрашивает. — Они знают, что мы по-прежнему друзья, но они даже не догадываются о моей настоящей работе.— Он водрузил очки на нос. — Все думают, что я просто чинуша в министерстве, и мне нравится поддерживать эту легенду.       Её плечи немного опустились.       Она задумалась. Действительно стала размышлять.       У неё был стабильный доход, но с тех пор, как они с Роном разошлись два года назад, ей стало не хватать денег. Счета всё ещё нужно было оплачивать и покупать еду.       И по правде говоря, когда дело касалось Гарри, она никогда не могла отказать. — Как долго, ты сказал, мне вновь придётся делать это?       От размышлений Гермиону отвлёк скрип тяжёлой дубовой двери. Она лишь на секунду застыла, когда за матовым стеклом комнаты, в которой находились четверо, мелькнула тень.       Грейнджер слегка сместилась, протирая тряпкой верхнюю часть барной стойки. Это дало ей долю секунды, чтобы увидеть дым, клубящийся в комнате, и две склонённые головы, словно рассматривающие что-то на столе.       И вот её шанс снова упущен.       Поскольку появился он, закрывая дверь огрубевшими руками, руками рабочего. Только они не могли быть такими, так ведь? Потому что он был Драко Малфоем. Малфой не делал никакой грязной работы, он поручал всем остальным делать её за него. Если только он не был сильно зол.       Впервые она обратила внимание на его руки, когда наблюдала, как он прикуривает сигарету. Длинные бледные пальцы. Большие ладони. И всё же он держал сигарету так бережно, что она казалась хрупкой в его хватке. Это резко контрастировало со шрамами на тыльной стороне его рук и пальцев, свидетельствующими об опасных делах. Тёмных делах, о которых ей не хотелось думать.       Опустив голову, она заметила, как он прошёл за барную стойку. Она смотрела на его высокую и широкоплечую фигуру, берущую стакан и опускающую его в лоток со льдом. Он всегда добавлял много льда в виски «Gruett». Бутылка, которую он держал только для себя за барной стойкой. По её мнению, он любил французские бренды. Все его костюмы были достаточно модными, чтобы оказаться французскими.       Гермиона отчётливо слышала, как виски наливают в стакан, как лёд трескается, когда он тонет в жидкости. Звук был настолько громким в тихой комнате, что просто оглушал. Но ведь он любил тишину, не так ли? Она уже многое о нём знала.       Она протёрла помпу для эля, заставляя латунь блестеть, и наблюдала, как он выпрямился во весь рост в отражении. Может быть, для того, чтобы потянуться. А может, чтобы запугать. Она не была уверена, для чего именно. Однако последнее действовало.       Гермиона взяла четыре стакана и повернулась, чтобы поставить их на полки позади себя, отмечая, что утром ей, возможно, придётся вымыть зеркало. Оно выглядело таким же помутневшим, как и её разум.       Взгляд, вновь.       Следит.       Он держал руку в кармане, прислонившись к шкафу, в котором хранились спиртные напитки. Стаканы с грохотом опускались на полки, а она пыталась выровнять дыхание, стараясь не дать страху захлестнуть её.       Он знает, он знает... он знает... — только и повторяла она про себя, когда он так смотрел на неё.       Она не смела смотреть на него. Она никогда не смотрела на него. То ли для того, чтобы не дать ему возможности понять, что он её раскусил, то ли для того, чтобы он не заметил паники в её глазах — она не была уверена. Он стоял и смотрел на неё, одетый в белую рубашку с воротничком-стойкой и серый костюм-тройку, и если бы она взглянула в его сторону, то проиграла бы эту игру.       Двигайся...       Ей нужно было шевелиться, что-то делать. Ноги держали её на прежнем месте, тряпка всё ещё была в руке, и она делала вид, что вытирает ту же поверхность, что и пять минут назад. Его глаза не отрывались от неё, даже когда она краем глаза наблюдала, как он отпивает из своего бокала. Если бы он сейчас повернулся и ушёл, она смогла бы сбежать... ему просто нужно было уйти. Ему просто нужно перестать смотреть на неё так, словно он знал все её секреты.       Неужели он собирался так её истязать?       Если бы она перестала двигать тряпкой, то её руки начали бы дрожать. А если она просто остановится, то вряд ли сможет начать снова. Она не представляла, сколько ещё сможет выдержать.       Рукой, державшей тряпку, Грейнджер сделала слишком сильный взмах и задела стакан, заставив его покачнуться и накрениться. Она смотрела, как он падает на пол словно в замедленной съёмке. Услышала пронзительный звон стекла, разлетевшегося на осколки. Наблюдала, как они рассыпаются по полу в проходе возле барной стойки.       Гермиона закрыла глаза и тяжело вздохнула. Всё это время взгляд Драко Малфоя не отрывался от неё. Постоянный контроль. Никаких поблажек. — Извини, — сказала она испуганным голосом. Она знала, что эти стаканы были дорогими. В «Виселице» всё было дорогим. Гермиона провела руками по волосам. — Я всё уберу.       И пока она искала совок и щётку, чтобы убрать беспорядок, она услышала ещё один звон в том месте, где стоял Малфой. За звоном последовал треск льда.       Он наливал ещё один напиток.       Но у него уже был один.       Жидкость переливалась золотом и серебром, создавая красивый узор внутри бокала. Великолепный «Gruett».       Неожиданно стакан плавно скользнул по лакированной столешнице. Он остановился с лёгким всплеском жидкости в нескольких дюймах от неё.       Она подняла голову. Малфой, должно быть, был выше её на целый фут.       И она ничего не могла поделать с тем, как он возвышался над ней.       И его глаза абсолютно ничего не выражали, когда он подносил свой бокал к губам, рассматривая её, как всегда, молча.       Гермиона вновь взглянула на напиток. — Спасибо, — Гермиона не планировала говорить шёпотом. — Я... — Она поднесла стакан к губам и сделала небольшой глоток, его содержимое напомнило ей маггловский напиток, например, сладкий «Южный комфорт». Но ей нужно было навести порядок перед уходом. — Я уберу осколки, прежде чем... — Не надо.       Два слова.       Всего два.       Но от этих слов по её спине побежали мурашки.       Это был приказ.       Гермиона могла только слегка кивнуть, понимая, что он приказывал ей не убирать осколки.       Она наблюдала за Драко Малфоем, который одним глотком осушил стакан, поставил его на столешницу и бросил последний взгляд на её руки, державшие бокал. После чего он отвернулся от Грейнджер, продемонстрировав широкую спину в жилетке, а затем прошёл обратно через дубовую дверь, вновь скрывшись из виду.       Когда он оставил её там, в голове крутились только две мысли.       По какой-то невероятной причине он приказал ей не убирать осколки с пола...       Он налил ей стакан виски, который был предназначен только для него...       Прорыв.