***
Жилище Забини-Паркинсон было далеко не таким помпезным, как Гермиона всегда себе представляла. Маленький городской дом в центре Ричмонда, Суррей с высокими потолками и длинными узкими комнатами. Взглянув под ноги, Гермиона заметила, что в некоторых местах плитка на полу потрескалась и облупилась. Дом был далёк от того великолепия, к которому, как она была уверена, привыкла Пэнси Паркинсон с детства. Блейз положил голову на колени сидящей на диване Пэнси, наблюдая за тем, как Гермиона и Теодор переступали через решётку камина. Раздражённый Нотт, помешавший их приватной беседе, бросил взволнованный взгляд на своих друзей, а затем оглянулся на Гермиону, словно убеждаясь в её прибытии. — Ты когда-нибудь спишь, Теодор? — со вздохом спросила Пэнси, поглаживая рукой короткие волосы Забини. — Может быть, тебе пора начать жить своей жизнью? Вместо того, чтобы постоянно мешать нашей? Гермиона наблюдала, как Блейз ухмыльнулся, похоже, наслаждаясь небольшим массажем головы. — Или заведи себе цыпочку, — Забини выразительно пошевелил бровями. — Потому что, блядь, видит Бог, тебе бы она не помешала. Гермиона отвернулась от Теодора после этого замечания. Мужчина, казалось, не оценил ни подколов, ни того факта, что прошлись по его личной жизни. Очевидно, он скрывал свои любовные похождения даже от друзей… Но почему? Правая рука Теодора приблизилась к щеке Нарциссы, почти касаясь её. — Он знает свои пределы, Цисси… Осознание поразило её, как удар молнии. Истинность ситуации, которой она стала свидетелем ранее, потрясла Грейнджер. Нежность в голосе Теодора... то, что он пытался прикоснуться к Нарциссе, но не смел ласкать её, как хотел... Почему Гермиона раньше этого не заметила? — Моя личная жизнь — моё дело, Забини, — возмутился Нотт, достав из кармана портсигар и прикурив сигарету. — Не суй свой грёбаный нос. — Надеюсь, причина вашего появления чрезвычайно важная, — голос Пэнси оповестил о том, что она потеряла терпение и ждёт, когда Нотт покончит с тем, для чего пришёл. — Она знает, — сказал Теодор низким тоном, выпустив дым и кивнув на Гермиону. Пэнси и Блейз смотрели на него в замешательстве. — О Скорпиусе. В эту же секунду Забини выпрямился, его глаза полыхали, а Пэнси прижалась к спинке дивана и подтянула колени к груди. — Как, чёрт возьми, это произошло? — спросил Забини, пытаясь встать, но Пэнси остановила его. Было заметно, что рана на ноге всё ещё затрудняла движения Блейза, причиняя ему боль. — Домовые эльфы суетились, пытаясь одновременно оказать помощь Драко и успокоить Нарциссу до моего прихода, — ответил Теодор, снимая кепку и садясь в кресло напротив дивана. — Полагаю, что за ним некому было присмотреть на случай, если он проснётся. — За ним всегда кто-то присматривает, — Блейз бросил мрачный взгляд на своего друга. — Либо эльфы, либо Нарцисса. Всегда есть кто-то... — Нарцисса была со мной внизу, — резко ответил Нотт, делая очередную затяжку, в то время как челюсти Забини сжались. — Она была наверху с Драко… — Наедине? — спросила Пэнси, удивлённо приподняв брови. — Он так захотел, — хмыкнул Теодор, опуская глаза в пол и продолжая курить. Блейз и Пэнси уставились на неё, и Гермионе захотелось одёрнуть подол платья, сильнее прикрыв бёдра. Грейнджер хотелось избавиться от охватившего её чувства неловкости, вызванного их пристальными взглядами. — Говори, — потребовал Забини, в то время как Пэнси поднялась с дивана и подошла к шкафчику с напитками, наливая два стакана виски и два стакана красного вина. Гермиона на секунду опустила взгляд на свои сцепленные руки, пытаясь отогнать чувство ужаса, которое овладевало ею. Как же она мечтала вообще ничего не видеть. Неожиданно ей в руки всучили бокал вина. Она залпом осушила его, мысленно радуясь тому, что ей удалось немного расслабиться. — Я обрабатывала раны Малфоя, когда дверь в комнату открылась, и в проёме появился маленький светловолосый ребёнок, — рассказала она, стараясь сохранить непринуждённый тон. — Он пробыл там меньше минуты, прежде чем Малфой велел ему вернуться в постель. — Скорпиус был один? — с любопытством спросила Пэнси. — Никто не стоял рядом с ним или поблизости? — Нет, насколько я знаю, — Гермиона покачала головой. Блейз выругался. Пэнси притихла, делая большие глотки вина. Теодор потирал лоб, потушив сигарету в пепельнице на столе. — Драко будет не в восторге, — объявил Забини, качая головой. — Это грёбаная брешь… — Не пытайся свалить вину на меня или Нарциссу. Она не упоминала, что сегодня её очередь присматривать за Скорпиусом… — произнёс Теодор, поднявшись на ноги. Блейз пристально смотрел на своего друга. — Как бы то ни было, мы должны убедиться, что это больше никогда не повторится, иначе он закроется от всех нас, как в тот раз. Нельзя снова вернуться к тем дням…— как только голос Блейза слегка надломился, Пэнси успокаивающе погладила его по руке. — Он не может снова вернуться к тем дням. Через несколько секунд Забини взял себя в руки и снова посмотрел на Гермиону. — Клянусь, если ты расскажешь кому-нибудь о том, чему ты была свидетелем в поместье этим вечером… Гермиона наблюдала, как Теодор на секунду перевёл взгляд на неё. Она точно знала, о чём он думает. — Малфой уже намекнул, что сделает со мной, если я кому-нибудь об этом расскажу, —жёстким тоном ответила она мужчине, стараясь не выдать своего беспокойства. — Я знаю, что нужно держать язык за зубами. Она задаст вопросы позже, когда всё устаканится. Из разговора Гермиона поняла, что Скорпиус Малфой был очень большим секретом, который все должны были скрывать. По какой-то причине мальчик оставался сокрытым от посторонних глаз, и Малфой хотел любой ценой сохранить эту тайну. — Думаю, потребуется нечто большее, — заявил Блейз, глядя на неё. — Ты не одна из нас. Возможно, в своей работе ты хороша, но это ещё не повод доверять тебе, — мужчина сцепил руки на коленях. — Непреложный обет… — Не будь так чертовски смешон, Блейз, — вмешался Нотт. — Она провела достаточно времени с нами, — он бросил серьёзный взгляд на Гермиону. — Видела и слышала многое, но всё ещё держит рот на замке. — Я доверяю ей. Мужчины и Гермиона посмотрели на Пэнси, которая допивала остатки вина из своего бокала. — Она умна. Знает, когда нужно промолчать. Может, она и не одна из нас, но ничуть не хуже. Теодор и Блейз притихли. Гермиона почувствовала, как её сердце ушло в пятки. При нормальных обстоятельствах она могла бы принять комплимент и почувствовать гордость за то, что кто-то вроде Пэнси Паркинсон выбрал её в качестве человека, которому можно было доверять... считать другом. Но всё это было фальшивкой, не так ли? Дружба была нужна для получения информации, а притворная надёжность — для дальнейшего внедрения в банду. Фарс для превращения из постороннего в приближённого. Работа под прикрытием для передачи информации Министерству. Но в данный момент Гермионе трудно было дышать от поглотившего её чувства вины. Чувства доселе ей мало известного. — Ладно, — Забини тяжело вздохнул. — Но если она проболтается кому-нибудь о Скорпиусе… — Драко прикончит её прежде, чем у тебя появится шанс, приятель, — сказал Тео, направляясь к Гермионе, которая так и не отошла от камина. — Сообщи Гойлу и отправь кого-нибудь дежурить в поместье. Но думаю, что до утра Скорпиус точно больше не проснётся. Забини кивнул и отхлебнул виски, сморщившись от горького послевкусия. — Займусь этим, как только вы свалите. Самого Гойла я туда и отправлю. Он был там две ночи назад, так что Скорпиус помнит его. — А я загляну к Нарциссе утром, — сообщила Пэнси мужчинам, пока Гермиона наблюдала, как Теодор достаёт летучий порох из маленькой керамической миски на каминной полке. — Оценю нанесённый ущерб. — Будем надеяться, что его нет, иначе нам всем конец. И прежде чем Гермиона успела расслышать что-то ещё, Нотт снова схватил её за локоть и бросил порошок в ноги, после чего они снова очутились в «Виселице».***
Теодор Нотт не удостоил её даже взглядом, когда они вернулись в паб; Гермиона сделала мысленную пометку очистить рабочую мантию перед завтрашней сменой. В целом паб выглядел довольно прилично. Стулья были поставлены на столы, а оборудование накрыто. Невозможно было догадаться, что два часа назад пол был залит кровью десятков мужчин. Два часа… Короткий промежуток времени, за который мир Гермионы перевернулся с ног на голову. — Завтра выходи на смену как ни в чем не бывало, — сказал ей Теодор, подойдя к двери выхода из паба и придерживая её. — Они захотят, чтобы ты занималась своими привычными делами, не позволяя никому заподозрить, что сегодня ночью что-то произошло. — Тем не менее что-то произошло — пробормотала она себе под нос, но Нотт не растерялся. — Этот мальчик — его жизнь, Грейнджер, — глубоким тоном произнёс он, пытаясь донести до неё свою мысль. — И у меня связаны руки в этом вопросе, поэтому ты должна принять решение. Гермиона с сомнением посмотрела на него. Она заметила силу в его взгляде; Грейнджер точно знала, к чему он клонит. Точно знала, на что он намекает. До встречи с Гарри у Гермионы оставалось ещё пять дней. У неё было пять дней, чтобы записать всё, что она подслушала и подглядела. Пять дней, чтобы решить, станет ли Скорпиус Малфой пешкой в шахматной партии Гарри Поттера. — Для того, кто пытается продать своего друга, ты, кажется, слишком обеспокоен информацией, которая попадает к Гарри, — Сразу к делу. С места в карьер. Бескомпромиссно. — Что ты защищаешь, Нотт? — с любопытством спросила она. — Или, точнее, кого? Теодор пристально посмотрел на неё. Она ответила ему тем же непоколебимым взглядом. И он понял, что Гермиона знает. — Ничего, — сглотнув, он издал небольшой вздох и почесал лоб под козырьком кепки, надетой на его голову. — Для начала, это не то, чем кажется. Её глаза расширились, а рот приоткрылся; Грейнджер не могла поверить, что он собирался вести разговор и открыться ей, а не отмахнуться. — Она знает? — тихо спросила Гермиона, заметив, как обычно тёплый взгляд Теодора похолодел. — Она знает, что ты замышляешь? Она участвует в заговоре против собственного сына? Он поднял голову к потолку и рассмеялся. Грубый, почти жестокий смех, эхом разнёсшийся по опустевшему помещению. — Ты совершенно ничего не знаешь, Грейнджер. Для такой умной ведьмы ты порой бываешь чертовски тупой. Гермиона вздрогнула, почувствовав внезапный холод в воздухе, когда Нотт снова взглянул на нее. Он стал суровым и грозным. — Она ничего не знает, — начал Теодор, его глаза потемнели. — Я для неё никто, по крайней мере, так она мне сказала. Видимо, мы очень разные, — в его голосе послышались нотки горечи. — Но я тот, кто рядом — всегда рядом, когда ей кто-то нужен... Она убьёт меня, если узнает, на какие отчаянные меры я пошёл, чтобы убедиться, что она будет в безопасности. На что я пошёл, чтобы убедиться, что она будет на свободе. Болезненное чувство подступающей тошноты охватило её, и Гермиона ощутила, что больше не может заставить себя продолжать разговор. Но она должна была. Она должна была знать. — Ты предпочёл её безопасность дружбе с её сыном? Теодор с вызовом посмотрел на неё. — Ответь мне, Грейнджер, — язвительно спросил он. — На что ты готова пойти ради того, кого любишь? — Гермиона сглотнула, осознавая смысл его слов. — Ты бы поступила также, не смотря на возможную обиду на тебя и последующую за этим боль? Любовь… Он любил Нарциссу Малфой? Неужели его чувства к ней были настолько глубоки? Гермиона предполагала, что это было не более чем увлечение. Она обнаружила, что не знает ответа на поставленный им вопрос. Потому что Грейнджер никогда не была влюблена в человека настолько, чтобы ей захотелось рискнуть всем из-за него. Она так не любила даже Рона. — Я никогда не влюблялась ни в кого настолько, чтобы почувствовать, что он стоит риска, — ответила Гермиона и увидела, как на лице Теодора появилась ухмылка. — Считай это благословением, — он вышел из паба, его чёрное пальто веером развевалось за ним. — Потому что это чертовски больно... особенно когда тебе не отвечают взаимностью, — он повернулся к ней спиной, фактически закончив разговор. — Завтра. В то же время. А потом Теодор исчез в клубах чёрного дыма, оставив в голове Гермионы больше вопросов, чем ответов.***
Драко Малфой появился в «Виселице» спустя три дня безмолвного отсутствия. К тому времени молва о посещении «Фантазии» и последовавшей бойней уже распространилась. Судя по всему проигравшая сторона, понесла большие потери; сторона, больше не владевшая стриптиз-клубом. Как оказалось, у Грегори Гойла был хорошо поставлен удар. Первые два дня он отказывался вправлять вывихнутые костяшки пальцев и демонстрировал их как знамя победы. В пьяном угаре он хвастался всем, кто слушал, как его кулак смачно врезался в нос мистера Джованни, отправив его в кому. Сейчас тот находился на аппарате искусственной вентиляции легких и прогнозы врачей были весьма неутешительными. «Фантазия» принадлежала им. Весь мир принадлежал им. На протяжении этих дней Блейз и Теодор погрязли в бумажной работе, прилагая все усилия, чтобы убедиться, что и паб, и клуб будут обеспечены всем необходимым на время отсутствия Малфоя — о котором она подумывала спросить, но понимала, что лучше пока помалкивать — и несколько раз просили Гермиону взглянуть на цифры, чтобы убедиться, что всё в порядке — что, в основном, так и было. По большей части именно это оказалось сложной задачей. Подпись на документе о продаже клуба явно была сделана под давлением. Гермиона сразу поняла, что мистера Джованни заставили подписать документ против его воли и при этом сильно избили; сколько бы она ни использовала заклинание очищения, пятна крови на бумаге не исчезали. Грязная работа оплачиваемая грязными деньгами. И Драко Малфой стоял во главе всего этого, отдавая не менее грязные указания. Зал затаил дыхание в пол седьмого вечера в понедельник, когда он вошёл в паб через парадные двери. Гермиона вздрогнула; стало так тихо, что можно было услышать, как пролетает муха. Пэнси замерла, наливая пиво, и её лицо озарила широкая улыбка. Она подняла полупустую пинту в воздух. — С возвращением, босс! — громко крикнула она. Почти автоматически все мужчины и женщины, собравшиеся в пабе, подняли свои бокалы в воздух и посмотрели на Малфоя, который всё ещё стоял у входа. — Босс! — закричали все в один голос, после чего в воздух взметнулись стаканы, послышались аплодисменты, поздравления и возгласы: «Так держать!», «Люди Джованни всё равно были мудаками!» Гермиона не подняла бокал. Гермиона не выкрикивала поздравления. Гермиона просто наблюдала за ним. Выражение его лица не изменилось. Он никого не поблагодарил и отвернулся, когда молодой человек попытался подойти к нему, чтобы пожать руку. В пабе вновь воцарилась тишина. — О человеке можно многое сказать по тому, как он входит в комнату, — прошептала Пэнси, стоя рядом с ней и доливая пиво в стакан. Гермиона молчала, стараясь не смотреть на широкие плечи Малфоя и его высокую и устрашающую фигуру, пока он медленно шёл сквозь небольшую толпу в пабе, и наблюдала, как мужчины и женщины расступаются перед ним, словно Красное море перед Моисеем. Любой, кто оказывался на его пути, молча отходил в сторону; никто не встречался с ним взглядом, пока он пробирался в дальнюю комнату. В своё безопасное место, за матовыми стеклянными дверями. На лице Малфоя ничего не отражалось. Он выглядел так, словно ничего не произошло той ночью. Ни шрама, ни синяка, ни малейшего намёка на то, что его чуть не выпотрошили, как рыбу. Гермиона заметила напряжение в воздухе, когда Малфой схватился за медную ручку. Его взгляд остановился на ней, когда он приоткрыл дверь. На долю секунды у неё перехватило дыхание. Его глаза были темнее, чем она когда-либо видела. Там было что-то... что-то помимо гнева и недоверия. Там было смятение. — Когда Драко входит, воздух словно исчезает, — прошептала Пэнси ей на ухо. — Даже те, кто окунулись во «тьму», лишний раз задумываются, когда видят его, — волоски встали дыбом на руках Гермионы. — Вот что делает с человеком сила страха. Она взглянула на Пэнси, которая смахивала пену с пива. — Почему мальчика так тщательно скрывают? Паркинсон уставилась на неё, на её лице отражались самые разные эмоции. Прервав зрительный контакт и улыбнувшись, она закусила нижнюю губу и подала пиво. Затем повернулась и прошла мимо Гермионы к находящимся за ней пивным кранам. — Останься сегодня вечером, когда все остальные уйдут. Гермиона выдохнула, не подозревая, что сдерживала дыхание. Наконец-то появилась уверенность, что у неё что-то начало получаться. Она хотела задать вопросы, на которые, казалось, никто не собирался отвечать.***
Когда в пабе не осталось ни души, было уже за полночь; Пэнси поставила на стол между ними бутылку вина и наполнила два больших бокала красной жидкостью. Она мигом осушила свой, вероятно даже не успев насладиться насыщенным вкусом. Гермиона потягивала напиток, стараясь не обращать внимания на тревожный узел в животе, который сжимался всё сильнее в последние часы. — Полагаю, ты хочешь, чтобы я сразу же перешла к делу? — спросила Паркинсон глядя на свой бокал. — Рассказала тебе обо всем по порядку? Гермиона покачала головой, притворяясь незаинтересованной во всех их делах. — Мне просто любопытно, почему его сын такой большой секрет? Как так получилось, что о нём никто не знает? Паркинсон задумчиво закусила губу, подбирая слова. — Малыш — единственное, что есть у Драко, — шёпотом произнесла она. — Сколько бы мы не твердили ему, что у него есть: я, Блейз, Тео, Нарцисса, бизнес и… — Пэнси странно посмотрела на Гермиону, — и, возможно, та, которую он однажды встретит и полюбит... но когда всё сказано и сделано, Скорпиус занимает все мысли Драко. Гермиона сделала глоток вина. — Я понимаю, он его сын. Но… — она провела пальцем по краю бокала. — Неужели так опасно представить Скорпиуса миру? В этот момент Пэнси выпрямила спину и посмотрела Гермионе прямо в глаза. — Драко Малфой — опасный человек, Грейнджер, — Гермиона закусила губу. — Он ежедневно прилагает усилия для того, чтобы его семье ничего не грозило — нам ничего не угрожало. Он делал и будет делать вещи, которые могут подвергнуть жизнь его сына большой опасности, если кто-нибудь узнает о нём… — Паркинсон опустила глаза. — Думаешь, такой человек, как он, рискнул бы выставить своего сына на всеобщее обозрение? Да он сразу стал бы лёгкой мишенью. Гермиона не могла не осознать всю серьёзность ситуации. Такой человек, как Драко Малфой, был под прицелом у всех, кто хотел захватить его владения. Любой, знающий о том, что у Малфоя есть сын, мог с лёгкостью предоставить его соперникам дополнительную возможность для шантажа. Это была его ахиллесова пята. А Драко Малфой никогда не демонстрировал свою слабость. Любопытство брало верх, и Гермиона не могла не задала ещё один, мучающий её вопрос. — Кто мать мальчика? Предполагаю, Малфой больше не с ней? — шёпотом спросила она, хотя в помещении кроме них никого не было. Лицо Пэнси стало мрачным, в её глазах мелькнула эмоция, которую Гермиона никогда раньше там не замечала. Сожаление. — Девушка на год или два младше нас, — ответила она, допивая вино и начиная надевать своё толстое красное пальто. — Её сестра училась на нашем курсе — Дафна. — Гринграсс? — удивлённо произнесла Гермиона. Пэнси кивнула и встала из-за стола, собирая свою сумочку и закидывая её ремешок на правое плечо. — Да, — подтвердила она. — Я знаю только, что у младшей было много проблем со здоровьем. Драко никогда не посвящал её в свои дела и держал подальше от всего этого. — Разве она не умерла от проклятия крови? — поинтересовалась Гермиона, вспоминая, что несколько лет назад в газете писали о ней, но в статье не упоминалось о её связи с Малфоем. — Нет, — покачала головой Пэнси, её длинные чёрные волосы разметались по плечам. — Статья была проплачена её родителями. Гермиона почувствовала, что ей становится холодно, и тоже осушила свой бокал, надеясь, что вино поможет немного согреться. — Она умерла при родах, — произнесла Пэнси взволнованным голосом, придвигая стул к столу и делая несколько шагов к выходу. — Никто не знал, что она была беременна, иначе её родители заставили бы её сделать аборт. Поэтому Драко купил их молчание, чтобы никто и никогда не узнал о ребёнке. В помещении воцарилась гробовая тишина, продолжавшаяся почти минуту, обе ведьмы погрузились в свои мысли. — Ты ведь сможешь сама запереть паб, не так ли, Грейнджер? Гермиона кивнула Пэнси, та слабо улыбнулась и кивнула сама себе, после чего тихо произнесла: «Спокойной ночи» и вышла из паба. Гермиона никогда не оставалась здесь одна. Ей никогда не доверяли закрывать паб. За ней всегда кто-то «присматривал». Она сглотнула. Её руки онемели, а пульс участился. Глаза Грейнджер метнулись к матовому стеклу двери в приватную комнату. Несколько секунд она слышала только биение собственного сердца, и от этого звука у неё закружилась голова. Если она собиралась сделать это, то должна была сделать прямо сейчас. Возможно, это был её единственный шанс. Заперта ли входная дверь? Закрыла ли Паркинсон её? На улице было тихо; вокруг ни души. Пэнси ушла домой, и единственным компаньоном Гермионы был низкий гул холодильника, в котором хранилось баночное пиво. Она встала со стула, не сводя глаз с тяжёлой дубовой двери, и медленно обошла стол, сжимая кулаки. С каждым шагом Гермионе казалось, что её ноги становятся всё тяжелее и тяжелее; интуиция подсказывала ей, что это очень плохая идея, а мозг твердил, что это логичный поступок ради Гарри и той информации, которую она могла раздобыть для него. Гермиона глубоко вздохнула и разгладила подол своего чайного платья. Нежно-голубое, застёгнутое на все пуговицы, она нашла его в глубине гардеробной. Очень красивое; не то чтобы ей было для кого наряжаться. До двери оставалось всего два шага; из-за отсутствия отопления в помещении было прохладно. За матовым стеклом было что-то тёмное — картотечный шкаф? А может, просто стул или стол. Гермионе не удалось ничего разглядеть. Её рука потянулась к медной ручке двери. Коснувшись её, Гермиона ощутила прохладу металла, проникающую в кожу кончиков пальцев. Она почувствовала холодок, пробежавший по спине и заставивший волосы на её руках встать дыбом. — Кто ты, Грейнджер? Для Гермионы время остановилось. Глубокий голос доносился от входа в паб. Позади неё стоял Драко Малфой. И пристально наблюдал за ней.