Охота на ведьм

            Навязчивое желание задаривать жену цветами то и дело выгоняло его из дома и вело к деревне. Рискованно, неоправданно — но как, в конце концов, радостно и ему, и ей. Захар решил приносить ей букеты до тех пор, пока будет возможно. А потом, когда в свои права вступит зима, и надолго спрячет всё живое под толстым покрывалом сугробов, он придумает что-нибудь ещё, что сделает Нату счастливее.       Окрылённый, он шагал к выходу из леса, однако, не забывая об осторожности. Просветы меж деревьями всё расширялись, и вот показался купол бледного неба, от края до края обнимавший землю, а не выглядывавший в щели, оставляемые древесными кронами. Денёк выдался прохладный и невзрачный, затянутый облезлыми скучными облаками. Под небом поле, через поле — деревня. Захар присмотрелся; со стороны поселения не наблюдалось никакого движения. Расстояние и травяная поросль должны надёжно скрыть его от чужих глаз. Выбравшись окончательно, он принялся выискивать цветы, то и дело оглядываясь на деревню. Его предыдущими стараниями с каждой вылазкой сбор букета всё более затруднялся.       Но сейчас мешало и кое-что другое.       Ощущение, что его пронизывают чужим взглядом, не оставляло его с момента выхода из леса. Что удивительно, наблюдали будто и не из деревни — далеко слишком — а… совсем рядом. Но кругом лишь слабо шелестела трава, да поддувал несильный ветер. Захар поминутно осматривался и не замечал совершенно ничего. Однако ощущение постороннего присутствия не проходило, наоборот, давило тем сильнее, чем дольше он пребывал вне знакомого пространства леса.       Чего это ему стало мерещиться всякое? Нервы что ли зашалили? Только с чего вдруг? Повода нет, напротив — жизнь с недавних пор шла таким славным чередом, что раздражению не осталось места. Тень приятной мысли лишь лёгким касанием тронула разум, и Захар невольно опустил взгляд на обручальное кольцо, напоминание о его новом положении. По возвращении домой в свадебную ночь вся нарядная одежда исчезла, совсем как в сказке, остались только кольца. Ната пожелала сохранить и свадебные венки, вечное напоминание об их торжестве, и повесила их над дверью в спальню.       Может, это она с ним играется, как в тот летний день на реке? Но отчего тогда это нехорошее предчувствие? Будь то жена, он бы не ощущал себя так неуютно и беспокойно. Даже предвкушение от скорого вручения сюрприза забылось.       Никакой палкой не выбьешь, никаким мылом не вымоешь, никаким ножом не вырежешь из охотника то, что зовётся чуйкой. Развившись, она заседает в теле навечно, в нужные моменты обостряя ум и чувства. Шевеление травы от ветра — обычное явление в поле, и лишь укоренившееся ремесленное чутьё подсказывало: это шевеление, эта тишина, это всё вокруг — не обычные вещи. До чего же глубоко засели в нём охотничьи инстинкты! То, что Захар пока не понял головой, первее стало ясно нутру. Он не один. Он в засаде. Имеет дело неизвестно с кем. Не представляет, как быть.       И кто так ловко мог расставить сеть?       Он постарался принять обычный спокойный вид; сорвал ещё несколько стеблей, переложил их в руке, чтобы букет смотрелся покрасивее. Побродил ещё немного, поискал глазами цветы в траве. Повернулся к лесу и рванул со всех ног.       Не напрасно.       Но неизвестный некто, казалось, предвидел его отчаянный шаг. Послышался топот ног — не его ног! Не добежав до спасительного лесного массива, Захар рухнул на траву — не просто повалился, а грохнулся, наперерез сбитый чьей-то неведомой силой. Почти вскочил — и оказался отброшен назад толчком в грудь. На тело посыпались удары. Он безуспешно махал руками и ногами, бил кого-то в ответ, вырывался, цедил бранные слова чрез окровавленные зубы и стремительно проигрывал. Невидимка боролся как человек… Нет!.. — как люди! Ему противостояла толпа! Сквозь потасовку он слышал множественные сдавленные стоны и дыхание и ощущал телом болезненные касания чужих рук и ног.       Пока не раздался настоящий человеческий голос:       —Ну, ну, не перестарайтесь.       Ослабший, почти поверженный Захар отвлёкся на речь, чем моментально воспользовались его соперники. Он оказался схвачен и проиграл борьбу окончательно.       —Кто здесь?!       Невидимый враг дёрнул его вверх за ворот свитера, заломил обе руки за спину. В мгновение ока Захар оказался на коленях с закованными — откуда только они взялись? — в кандалы запястьями. Что-то похожее на ружейное дуло коснулось затылка, спины, плеч.       И возник он. Человек. Человек ли? Под силу ли простым людям непринуждённо появляться из пустоты? Вцепясь в незнакомца внимательным взглядом, Захар догадался в чём его секрет — необыкновенная, будто прозрачная накидка позволяла прятаться от мира, стоило накинуть на голову капюшон. Его захватчики, несомненно, облачены в такое же одеяние — значит, он даже не узнает их точное число…       —Ну здорово, охотник, — низким властным голосом заговорил командир толпы. Захар разглядывал его исподлобья и быстро соображал.       И откуда незнакомцу ведомо, что он охотник?!       Ещё лишённая окончательной ясности, но понятная в общих чертах картина внезапно сложилась в голове. Раз эти пришельцы в курсе его прошлого рода занятий, значит, имеют представление и обо всём остальном, что с ним произошло. И о том, с кем он водится… Следовательно, однозначная цель их — во что бы то ни стало выйти на Нателлу. Но уж он этого не допустит!       —Ты ещё кто? — дерзко бросил Захар.       —Обо мне успеем ещё. А кто ты?       —Иван, родства не помнящий.       —Вот как. Помочь вспомнить?       Захар рыкнул и бросился вперёд и мгновенно был остановлен ударом приклада в грудь. Повалился бы на землю, да невидимые помощники охотника на охотника проворно подхватили его, и по указанию начальника поволокли и прислонили к стволу ближайшего дерева. Судя по звуку шагов, шороху одежды и бряцанию оружия, его взяла в кольцо невидимая стража. Никакого выхода.       Главный присел на корточки перед Захаром.       —Итак, попробуем ещё. Кто ты такой и как оказался в лесу?       —Леший. Всю жизнь тут живу.       —М-м… Не хочешь, то есть, по-хорошему. Понятно, — он оглянулся через плечо, —Иннокентий Николаевич, вы ещё здесь?       —З-здесь, здесь… — послышался неуверенный голос, и, подобно главному, из ниоткуда показался новый человек. С плеч спадала такая же накидка — будто сделанная из воздуха, едва заметная. Этот точно не служивый — больно щуплый, беспокойный и нервный на вид.       —Надо разговорить человека.       —Д-да… где она у меня была?.. Вот, возьмите.       Звавшийся Иннокентием Николаевичем порылся в карманах, извлёк оттуда и передал главному пузырёк. Основательно, видать, готовились. Захар следил за происходящим тревожным взглядом и силился сообразить, как поступить. Оставалось только уповать, что Ната видит происходящее с ним через шар или янтарку и что-то предпринимает. Про себя Захар твёрдо решил одно — сделать всё, лишь бы она не пострадала и избежала встречи с чужаками. Даже если за это придётся заплатить жизнью.       Главарь принял из рук щуплого доходяги пузырёк. Захар дёрнулся и грозно вскрикнул:       —Только попробуй подлезть, укокошу!       Неубедительность угрозы и жалкое положение захваченного только повеселили соперника. Начальник усмехнулся его напрасному гонору.       —Да, начать надо с другого. Господин алхимик?       —А?..       —Мне нужно второе средство.       —Ага… Сейчас, сейчас…       Алхимик, значит… Ну конечно, чьими же ещё стараниями обыкновенные люди могут одолеть охотничью прыть и ведьминскую магию.       Обладай он, Захар, хоть каплей волшебной силы, от алхимика бы осталась лишь кучка пепла — таким жестоким взглядом прожигал он учёного, набиравшего из склянки в шприц неизвестное средство. Дикий взор не укрылся от Иннокентия Николаевича; даром, что никакого вреда бы не получил, он всё равно косился на пленного с неподдельной опаской.       —Держите, — алхимик протянул компаньону заряженный шприц.       —Я?       —Если вы хотите, чтобы он ваши указания исполнял, то вы должны…       —Понятно, — главный принял из его рук инструмент и потянулся к Захару, —Лучше без глупостей, леший.       —Сука, тварь! Тебе конец! — только и успел проорать он, до того как в плечо совсем близко к шее впилась игла. Чужие незримые руки отвернули голову, плотно прижали к земле ноги, а к дереву — туловище. Главный вгонял под кожу… что?       Кроме болезненного онемения в месте укола Захар не ощутил ничего подозрительного. Как только тип отстранился, убрали хватку и его невидимые прихвостни. Захар помотал головой, разгоняя по шее кровь, и принял ту же позу, полную злости и непреклонного неповиновения.       —Ну всё. Теперь-то поговорим. Может, и поить тебя не придётся. Ты только беды не натвори, охотник. Ты же охотник?       —Чё ты заладил, брехун?! Никакой я не охотник, ясно?       —Значит, придётся, — произнёс главный, достал уже знакомый пузырёк и протянул его Захару, —Ты сейчас это выпьешь.       —Ага! И добавки попрошу!       —Пей, — спокойно и твёрдо сказал начальник.       И произошло необъяснимое. Захар без сопротивления потянулся к склянке и сделал глоток. Сам! Прежде, чем он осознал случившееся, загадочная жидкость уже прокатилась по глотке в нутро. Не понимая до конца, что за дрянь его заставили употребить, Захар предчувствовал ужасное.       —Вот так-то, — подал голос главный, —А теперь отвечай — кто ты такой и как оказался в лесу.       —Захар Константиныч Стрельников. Раньше был охотником на нечисть, — сами собой высвободились изо рта слова, —Теперь уж нет. Как в лес попал, так и забросил это дело.       Захар договорил и умолк в изумлении от самого себя. Язык будто предал своего хозяина. В груди часто-часто тревожно-тревожно билось сердце. Голова загудела так, что первые слова начальника донеслись словно через плотную пелену.       —Ну и ну! Я тоже Стрельников, Григорий Константинович. Не слыхал обо мне? Я городничий здешний. Ведаю делами в ближайшем городе и окрестностях.       Как?! Попасться в лапы обыкновенному чинуше? Как только смог далёкий от поимки людей и нелюдей человек так далеко зайти?       —Заливай больше! Городничий, ага! Поверил! Вы задниц из своих кабинетов не кажете, куда тебе ручки марать и по лесам бегать.       Второй Стрельников тихо прыснул.       —Не веришь — и шут с тобой. Сейчас не обо мне. Ответь-ка лучше, чего это ты дело своё оставил?       —Ведьму повстречал, — твёрдо, как выученный урок, ответил Захар и тут же прикусил губу. Городничий вместе с жидкостью из бутылька будто забросил ему вовнутрь невидимый крючок, и, подцепив на него слова, без труда вытягивал их на свет.       —Мы об этом догадывались, — с убийственным спокойствием вынося горящий ненавистью взгляд Захара, продолжал градоначальник, —Подробнее.       —Сука-а!!! Я ничего тебе не скажу понял?! Убивать будешь — не скажу! Пытай сколько хошь!       Захар, прекрасно понимая, что бунт напрасен и нелеп, всё равно орал, дёргался, порывался вскочить и разорвать всех вокруг в клочки. Даже махнул на городничего ногой и не попал; всё больше от отчаяния, злости на себя за попадание в глупую ловушку и боязни за Нателлу, к которой с его губительной помощью медленно, но верно подбирался Стрельников.       —А ну сиди смирно, — приказал градоначальник, и Захар невольно подчинился. Он сидел у дерева, как большая неживая кукла, почему-то способная тяжело дышать, вздымая грудь, и вращать глазами. Не двигалась больше ничего, совсем. Он велел рукам, ногам, плечам, голове пошевелиться, и ничто его не слушалось, покоряясь воле врага.       Стало страшно. По-настоящему страшно. Он потерял контроль над самим собой и проиграл обыкновенным людям.       —Вот так-то. Расстегните-ка его, — кто-то нагнул его, тронул за плечо; бряцнула цепь, и освобождённые от оков руки обвисли вдоль тела. Городничий с нескрываемым удовольствием оскалился, —Хороший составчик вы, Иннокентий Николаевич, организовали. А вы ещё не хотели с нами идти посмотреть, как он и сыворотка правды в действии будут, — алхимик не ответил, и Стрельников вновь обратился к Захару, —Давай-ка рассказывай, охотник, про ведьму.       —Ведьма… Живёт… там, — силясь намертво замкнуть рот, выдавил из себя Захар. Речь против его воли просачивалась сквозь преграды зубов и губ. Становилось всё невыносимее.       —И ты у неё живёшь?       —Живу.       —Давно?       —С год уж.       —Это как же так вышло, что ты у неё настолько задержался?       —Долго рассказывать.       —Ну да и ладно. Мне другое важнее — по твоему желанию или по её ты с ней остался?       Пристальный прищур городничего не укрылся от внимания Захара. Нетрудно понять: он давно знает (ну или догадывается), какой ответ даст лишённый свободы действий бывший охотник, и ожидает лишь удостовериться в нём окончательно.       —Сам захотел.       На кратчайший миг показалось, будто в глазах городского главы мелькнула искра торжества своей правоты. Но когда он заговорил, лицо его вновь скрылось за маской бесстрастности, и голос зазвучал как прежде — ровно и чётко. Властно.       —Вот оно как. Ну тебе же хуже тогда. При свидетелях говорю — надеялся, что ведьма над тобой согрешила. Тогда б может и похлопотать за тебя бы вышло, но раз так, что уж. Сговор с нечистью… да ты сам наверняка знаешь.       —А мы с ней не в сговоре! — громко и гордо перебил Захар, с наслаждением чувствуя, что наконец подчинил себе речь, —Она моя жена. Я с ней сам захотел остаться жить. Навсегда! Тебе про нас деревенские, поди, напели? Ну так вот, нам с ней нет никакого дела ни до этих вшивых баранов, ни до твоего поганого города, ни до кого! Мы просто живём, ясно?! Мы ни к кому не совались и соваться не собираемся. А вот ты, дядька, и прихвостни все твои ещё пожалеете, что влезли! Все, кто к нам без спроса полезут, поплачут потом! — стоявший скалой городничий не шелохнулся, а нервный алхимик на этих словах втянул голову в плечи, что краем глаза приметил Захар. Чужая неуверенность придала храбрости, —Вы думаете, она это дело так оставит? Да она вам головы снимет, ежели что против нас натворите! Помяните моё слово, — когда показалось, что угроза обрисована достаточно ясно, он слегка смягчил тон, —Но я согласен на уговор. Вы сейчас меня отпускаете, я убираюсь к себе, а вы — откуда пришли. И больше никто ни к кому не суётся. Про вас, дураков, я ей, так и быть, не скажу. Не согласитесь — вам же хуже будет. Уж она вас так взгреет, мало не покажется!       По решительному виду и горящим дьявольским огнём глазам невозможно было догадаться, сколько надежды он вложил в этот полный отчаянного гонористого блефа поток слов! Последняя козырная карта выброшена, дальше — либо победа, либо верная смерть. И ладно бы опасность грозила ему одному!..       Несколько вечных секунд прошло в молчании.       —Мы не для того тебя столько времени караулили. И готовились так долго. Зря стараешься, — коротко и беспощадно Стрельников обратил в прах единственный шанс, —Мы знаем, где стоит дом ведьмы, — игла страха больно кольнула сердце, —И что он спрятан, тоже знаем. Как к нему попасть?       Но должен же быть какой-то выход!       Захар упрямо молчал, втянув вовнутрь рта и прикусив губы. В зажмуренных от напряжения глазах замерцали мушки-точки.       —Говори, как к нему попасть.       Лицо болело так, что казалось будто вот-вот с оглушительным треском лопнет кожа. Сил на сопротивление повелительному тону Стрельникова почти не осталось, и он заговорил.       —Д-дом по-по-под зем-м… а-а-аркх!.. — скорчившись от внезапной боли, он подавился собственными словами. Глотку и язык точно пронзило тысячью жал, уязвлённому сознанию даже показалось, будто рот наполнился кровью. Хитрость не сработала — сыворотку правды не обмануть!       —Не пытайся, охотник. Говори, как попасть в дом ведьмы, — с завидным упорством продолжал допрос градоначальник, пока Захар приходил в себя.       —Вокруг дома защита стоит, — он ещё раз прикусил губу; напрасно — слова сыпались изо рта сами, —Чтобы через неё попасть, надо чтобы хозяева с собой провели.       Неистово хотелось разрыдаться, но, чтобы не давать врагу повода для торжества, Захар крепился. Хоть эмоции он пока что мог держать в узде…       —Чудно, — с налётом радости произнёс городничий, —Вот и проведёшь нас.       —Нет!!!       —Да. Вставай и веди.       Он пробовал цепляться за корни, пробовал ударить одной ногой другую, чтобы не подняться, пробовал скрючиться и упасть, пока полз спиной вверх по стволу. И чем больше пробовал, тем сильнее болели руки и ноги — как будто внутри горели и взрывались кости — не от натуги, а от сопротивления поганому яду, заставлявшему исполнять требования городничего.       Он всё-таки поднялся и пошёл. Невидимая рать двинулась вслед, городничий и алхимик, по примеру своих халдеев, спрятались под плащами-невидимками. Захар услышал, как свита защёлкала, приводя в готовность, незримыми ружьями. А вот ступали очень тихо, даром, что шли целой гурьбой. Мастера!       Но надежда ещё не приказала долго жить. Ната же что-нибудь сделает. Она умница и сообразит. Она обо всём догадается но… но одолеть их? Сможет ли?..       Позади зазвенело железо; Захар ощутил, как что-то упёрлось в спину и услышал низкий ненавистный голос.       —Как придём, позовёшь свою жёнушку и будешь перед ней делать вид, что нас нет и не было. Если придётся врать и дурака из себя строить — так и делай. И чтоб не вытворил ничего. Попробуешь выдать — убью мгновенно. Она не должна догадаться.       Старайся лучше, городничий! Напугал убийством и так приговорённого к казни! Напугал и без того готового безропотно отдать жизнь!       —Ага, как же, не догадается, — стараясь придать себе веса словами, но всё равно безнадёжно мрачно отозвался Захар, —Она поумней всех вас вместе взятых будет. Кишки из вас выпустит вместе с дерьмом и мозги ваши из бошек повынимает и расшвыряет по всему лесу. Они вам всё равно не нужны.       —Болтай, болтай, пока можешь, — с завидным спокойствием сказал Стрельников. Неужели он настолько уверен в том, что одолеет ведьму, когда даже подготовленный охотник, пусть и в одиночку, не сумел? Или просто искусно не подаёт вида, напускает равнодушие и безразличие? Или рассчитывает взять колдунью до сих пор неизвестным Захару числом вояк?       Несколько раз он порывался остановиться или идти медленней — тщетно — и в ответ на попытки неповиновения ощущал толчки в спину револьверным стволом. А дом становился всё ближе… и вот уже показались знакомые сосны, окружавшие поляну и служившие опорой их волшебному куполу.       Ещё сильнее, чем на допросе под деревом, охватило желание разразиться плачем бессилия и сокрушённых надежд. Ох, Ната, ясочка, сообрази, придумай что-нибудь, отведи от греха хотя бы себя!..       И тут мелькнула слабая надежда, порождённая мимолётной догадкой. Ему же подвластны мысли! Способность думать о чём угодно сохранилась за ним, не покорилась требованиям городничего. Он сообщит Нате о беде, лишь бы она не осталась глуха к его бессловесному посылу! Нельзя ни в коем случае обрывать эту крошечную соломинку, этот мизерный шанс на спасение.       Граница разомкнулась со знакомым дребезжанием. "Бр-рум" — тотчас пропел барьер за городничим, "Бр-рум" — вторила ставшая бесполезной защита ещё за кем-то, "Бр-рум, бр-рум, бр-рум" — ещё бессчётное количество раз прозвенел незримый проход. Множество звуков слились в один монотонный короткий гул, в тревожное "брм-м-м", в котором нельзя было ни различить отдельного сигнала, ни сосчитать точное число пришельцев. Захар бы запаниковал, если б свобода действий не находилась во власти городничего.       —Зови свою жёнушку, — шёпотом приказал Стрельников.       —Ната, я пришёл!       —Неужели? — послышался из дома её голос. Через несколько мгновений она сама показалась на пороге, —Ну и чего ты там застыл? Пришёл, говорит. А чего не дошёл? Я соскучилась, между прочим, — игриво закончила она.       —Я тоже, — сказал он словами, а в мыслях усердно, как можно громче, если мысли вообще бывают громкими, повторял: "Я не один! Со мной градоначальник и целый взвод! Они вооружены и охотятся на тебя! Беги! Беги, беги, беги!!!"       —Ну так чего ты там торчишь?       Он хотел было ступить вперёд и не смог. Моментально догадался: городничий желал оставить его прикованным к месту, чтобы ведьма приблизилась к ним сама. Захар вместе с рассеянной улыбкой промямлил что-то неубедительное Нате в ответ. Дурак дураком, как и велел Стрельников.       А ведь Стрельников не будет отдавать ему приказаний вслух! Этим можно воспользоваться, хватило бы сил.       "Ната, спасайся!!! Люди пришли за нами! Беги!"       —Чудной ты какой-то, — с усмешкой сказала она, и по её беззаботному виду Захар с упавшим сердцем понял, что она не слушала его мысленный зов.       —Ната, я хотел тебе сказать… я… — отнялся язык, и попытка взять верх над речью увенчалась нелепой судорогой лица. В спину врезался пистолетный тычок.       —Чего? Что с тобой? — уже не так беспечно отозвалась Ната и — о горе, о горе! — двинулась к нему.       "Услышь меня, услышь, прошу!!! Ты в опасности, беги!!!"       По спине, которая ещё мгновение назад чувствовала револьверное дуло, прошёл холодок. Дула не было!.. Невидимый глазу ствол, ставший продолжением руки Стрельникова, сейчас смотрит на его жену!       Страх что ли так его подстегнул, но Захар сделал нечеловеческое усилие, и ход сработал: повалившись вправо, он задел собой руку городничего. Прогремел выстрел, и пуля навсегда засела в бревенчатом остове избы — зато не в голове её хозяйки!       Дальше всё происходило молниеносно. Собой Захар, как и до этого, толком не владел, оставшись невольным и безвольным свидетелем трагедии. От неожиданного шума выстрела Ната вскрикнула, немного отпрянув назад. Она бросилась бы к нему, да так удачно сбитая с панталыку и замешкавшаяся стража начала нестройную пальбу, заставив её отступить ещё и прикрыться светящимся щитом. За ним пули не могли её достать, и Захар немного успокоился, пока не заметил, что она уже ранена. К счастью, не слишком серьёзно — продолжать борьбу может. Халдеи решили поберечь пули, но без команды "Отставить" не обошлись.       —Захар!!! Что это?! Кто здесь?!       —Молчать, — прошипел градоначальник, без усилий заткнув ему рот, и он так и остался безмолвно стоять на коленях на земле и со стыдом и ужасом смотреть, как истекавшая кровью Ната лежала и прикрывалась сотворённым дрожавшей рукой куполом. А в мыслях одно и то же: "Спасайся, спасайся, спасайся!!!"       —Кто это сказал?! Захар, что происходит?! — её попытка приблизиться к нему спровоцировала новый ружейный залп, благо множественно выпущенные пули никак её не достали, —Захар!!! Ответь!       Рот, ожидаемо, не раскрылся. Лишь подбородок прыгал вверх-вниз, да дрожал вместе с ним взгляд.       Ната так и не проникла в его мысли, зато догадалась о кое-чём другом. В мгновение ока в её руке зазмеилась светящаяся толстая нить. Она резво замахнулась и ударила ей по воздуху над его головой. Послышались крики и стоны, и стоявшая справа часть бравой стражи, полукругом оцепившая дом, попадала с ног. С некоторых слетели плащи-невидимки. Вновь загремели ружья. Быстро сообразившая что к чему Ната пустила в ход новую хитрость; от удара кулака по земле поднялся мощный ветер, задувший от неё к границам поляны. Наряды всех пришельцев, включая городничего, оказались сброшены. Захар огляделся. Вооружённых до зубов воинов было не меньше двух дюжин!       —Вы кто такие?!       —А тебе важно это знать, ведьма? — уже в полный голос заговорил появившийся на свет городничий.       Она замахнулась нитью ещё раз, и нанесла бы не менее сокрушительный ущерб, если б военные не предвидели её действия и не отпрянули за деревья.       —Больно ты неласкова с гостями.       —Какие вы мне гости?!       —Ну не тебе, так мужу твоему.       Она перебегала растерянным взглядом с Захара на городничего. Бедная, застигнутая врасплох, напуганная, раненная — "Беги, пока можешь!". Не слышит.       —Что это всё значит?.. Захар, скажи хоть что-нибудь!       —Чего тут говорить? Он тебя сдал, вот и всё. Опомнился вовремя, видать, и пожелал избежать казни. Ты думаешь, зачем он столько раз из леса к деревне ходил? Я за его заслуги для него похлопочу, авось полегче отделается.       —Так я тебе и поверила! Ври больше!.. — Ната сотворила новую нить, но прежде, чем успела поднять руку, в затылок Захару снова упёрся железный ствол.       —Дёрнешься — твоему муженьку конец. Если хочешь с ним ещё поговорить, давай-ка не глупи. Не зря же он старался и о шкуре своей пёкся. Он себя спасти хотел. Верно я говорю? — вкрадчиво обратился Стрельников лично к Захару.       —Верно, — кое-как шевельнулся в пересохшем рту язык. Безнадёжно напрасные мысленные сигналы, упорно повторяемые им, миновали ведьму. Ей уже и не до них, наверное… горькие слёзы срывались с кончиков ресниц. Прекрасные умные глаза, которыми так обожал любоваться Захар, затянула пелена отчаяния и боли.       —Это неправда! Он бы не… Он ни за что!.. Захар?.. Скажи хоть слово!.. — нет, Ната не поверила в предательство: это Захар услышал по голосу!       —Всё сказано. Или тебе его слова было недостаточно? — вместо него встрял градоначальник.       —Я не с тобой говорю! Захар?! Что вы с ним сделали?! — испуганный, взволнованный, но гордый и серьёзный вид Наты говорил, нет, кричал о том, что вера её в мужа не сломлена. Ей может и не до конца оставалось ясно произошедшее, но фальшь, с которой Стрельников повёл опасную игру, была заметна, как чернильная клякса на белоснежной сорочке.       И городничий это понял. Запас хитрости израсходован, и дальше можно полагаться только на силу.       —Теперь всё в твоих руках, ведьма. Не будешь слушаться — с мужем твоим церемониться не буду, — и, придавая угрозе веса, Стрельников пихнул Захара пистолетом в голову, —Ты же его любишь, ведь да? Даже несмотря на то, что он тебя предал? Хочешь ему добра? Хочешь сохранить ему жизнь? — чем дольше он говорил, тем быстрее катились слёзы по её лицу, тем сильнее сотрясалась от тихого плача грудь, —Это ещё возможно, если не будешь тут буянить и его вместе с нами не перебьёшь. Хотя я, вообще-то, его миловать не обязан, но уж за его заслуги… Решай. Либо одна сгинешь, либо его с собой утянешь.       Первый за всё непродолжительное время ужасного действа всхлип сорвался с её уст. Она съёжилась, поникла головой, и волосы почти закрыли искажённое болью лицо. Так увядают, сгибаясь и иссыхая, прекрасные цветы. Так погибала их обоюдная последняя надежда.       Всего три удара сердца длилось тягостное ожидание. Захар до последнего не оставлял надежды, что она вспрянет, нагонит бурю или пожар, перебьёт врагов или в конце концов просто стремительно исчезнет… Ничего не произошло. Его сломанная, до смерти запуганная ясочка погасла.       Когда защитная волшебная стена исчезла, и Нателла медленно опустила руки, покорно выжидая, пока стража с кандалами возьмёт её, только тогда Захар прервал безостановочный мысленный поток. Сердце забилось, как ненормальное при виде поверженной жены, почти сдавшейся в лапы смерти. Собраться, собраться, собраться!.. Надо найти в себе силы!       И он нашёл.       —Меня всё равно казнят!!! — что было мочи заорал он, невзирая на будто стиснутую тугим ошейником, унизанным горячими иглами, глотку, —Спасайся, пока!!!...       Тяжёлый удар пистолетом в висок — и окончание наделанной суеты осталось для него тайной. После падения на землю и подхвата чьими-то грубыми руками в ноздри ворвался злой усыпляющий дурман. Последнее, что увидели глаза: уцелевшие остатки стражи боролись с почти заключённой в кандалы Нателлой.