Если я пойду долиной смертной тени

Катя знает: если бандиты заполонят улицы города, то однажды среди них найдется кто-нибудь достаточно умный, чтобы незаметно обойти всю нехитрую сигнализацию в их доме. Именно это и происходит в первую неделю зимы. Арики дома нет, а сама Катя засыпает за кухонным столом, откуда должна была вести свой ночной дозор. Ее будит звонкая пощечина и чужая рука, что хватает за волосы и тянет вверх. — Слыш, сука, просыпайся! Гони жратву и все, что есть ценного! — орут ей на ухо. — Может, и не пристрелим тогда! Катя трижды моргает, и все становится на свои места. Их трое, а у нее нет против них не единого шанса. Особенно теперь, когда пистолет так далеко, а не в двух шагах в ящике стола. Да даже если бы в руке он был, разве успела бы она что-нибудь сделать? — Берите, что хотите, — шипит Катя, когда ее бросают обратно на стул. — У нас и так почти ничего не осталось. — У нас? — спрашивает низкорослый и плечистый бандит с притворным удивлением. Катя молчит. — Что, трахаль твой за припасами в ночь пошел? В глазах бандитов она видит неприятные огоньки возбуждения и понимает, что любой ответ аукнется и ей самой, и Арике. — Может, ты еще и брульянты прячешь где-нибудь? — Все трое смеются. Потом высокий брюнет с шрамом от ожога на щеке снова хватает ее за волосы и дергает, заставляя подпрыгнуть на стуле. — Что ты, сука, молчишь? Язык проглотила? Так я тебе сейчас его достану... Он тычет ей своим грязным пальцем в губы, и Катя не может удержаться от соблазна, впивается зубами и фалангу, сжимает челюсти так сильно, как только может. Отчасти она даже жалеет, что это не член; палец разве что слегка прокусить получается. — Сука! Теперь это уже не звонкая пощечина, а оглушающий удар. Катя кубарем летит на пол, проезжает целый метр по линолеуму. Тот, что со шрамом, буквально пышет жаром ярости, но его останавливает третий, похожий на него, как брат-близнец. — Успокойся, просто бить ее нет смысла, еще вырубится, ничего от нее в отключке будет не добиться. Тут система нужна... Катя вздрагивает и нервно облизывает губы, пытаясь прикинуть, чья именно кровь у нее на языке. *** Эти придурки насмотрелись шпионских боевиков, поэтому достают из ящичка с инструментами плоскогубцы и фиксируют ее левую руку на все том же кухонном столе так, чтобы нельзя было вырваться. — Говорить будешь? Катя молча смотрит на него исподлобья. Один глаз уже начал опухать. — Не будешь, значит... Когда ей выдирают первый ноготь, Катя радуется тому, что идиоты-бандиты не вспомнили про иголки. Это было бы гораздо больнее. Катя хорошо умеет терпеть боль, но сейчас делает вид, что даже вот этот несчастный ноготь ранит ее не хуже ножа. Она вскрикивает, картинно хлюпает носом, дергается, мотает головой. — Говорить будешь? — Брат-близнец цепляет плоскогубцами следующий ноготь. — Ну? Она спешно кивает несколько раз. — Кто с тобой еще живет? На кухне висят часы. Арика обычно возвращается не позже пяти, очень редко — в шесть, поэтому долго тянуть не придется. Кате не приходит в голову, что Арика может не вернуться или, что еще хуже, может бросить ее, как только завидит бандитов. — Муж... — Всхлип. — Ушел три дня назад и не верну-у-улся!.. Она трясет плечами, всхлипывает и завывает на одной ноте. — Не врешь? — Не-е-ет! Пожалуйста, не надо! Ноготь этот ублюдок все-таки выдирает. Душевно так выдирает, с мясом и кровью. Катя вопит, имитируя ужас, сучит ногами и руками так, что брат-близнец призывает на помощь мелкого блондина. Конечно, несмотря на всю актерскую игру, ей больно. И слезы, пусть отчасти, но настоящие. — Ну все, все, успокойся, — брат-близнец осторожно гладит ее по голове, как маленькую девочку. От его прикосновения мутит. — Есть в доме че ценного? За окном ухает сова. Бандиты не обращают на нее никакого внимания, но на душе Кате становится легко и радостно. Арика вернулась. Ее Арика... — Я не знаю! — как можно громче орет Катя, чтобы звук ее голоса точно долетел куда надо. — У нас ничего не осталось, кроме еды! Смилуйтесь! Новая оплеуха, а потом, почти без передышки — новый ноготь. — Брешешь, сука… Брат-близнец упивается властью, а Катя смотрит за спины своим мучителям и не может сдержать улыбки. Бандиты эти действительно оказались теми еще идиотами; все трое так увлеклись представлением Кати и бытовым своим садизмом, что не заметили, как к ним на цыпочках подкрадывается босоногая смерть. Арика знает, как убить человека одним точным ударом ножа. Ей хватит сноровки и эффекта неожиданности, чтобы прирезать сразу двоих, а с третьим Катя как-нибудь поможет. Когда лезвие вонзается в первую грязную шею, Катя почему-то устало думает о том, что с некоторых поверхностей кровь будет не оттереть. *** Одного из трех бандитов Арика оставляет в живых, но не для того, чтобы отпустить на все четыре стороны; теперь настала ее очередь брать в руки плоскогубцы. Катя наблюдает за ее безжалостностью сквозь приоткрытую дверь со своего любимого кресла. Таблетка от головной боли работает и с руками тоже, а ложка, что пару минут полежала в морозильнике, приятно холодит набухающие на лице синяки. Брат-близнец приглушенно орет сквозь кляп; Арика не будет задавать ему вопросов, пока не доведет до нужной... кондиции. Без этого можно было бы обойтись, но сейчас не время для риска, нужно знать наверняка, не в курсе ли кто еще об их убежище, не остался ли кто из группы бандитов-неудачников там, в других развалюхах, а если остались, то сколько и сможет ли Арика убить их сегодня. Катя решает, что не будет писать о событиях этой ночи в своем дневнике.