Тени забытых предков

Орис поднимается ранним утром. Оставляет Амори, укрывая его одеялом и целуя в теплый лоб. Выходит на улицу. Пространство деревушки с мелкими деревянными домиками заволокло туманом. Сырость, мрак. От чего-то изнутри снова бьет странное предчувствие. Будто он должен что-то понять, вспомнить, догадаться… Но мысль каждый раз ускользает. Орис снимает перчатки. Руки черны. Они чернеют теперь все чаще, неподконтрольно, вне зависимости от ситуации. Это как проклятье — убивать все живое, едва его коснувшись. На деле он оказался еще большим монстром, чем о себе думал. Возможно, поэтому Амберан избрал его? Потому что они похожи? Черная дымка клубится вокруг рук. Орис со вздохом натягивает перчатки обратно, некогда думать о себе. Он заходит обратно, замечая, что Амори проснулся. А ведь грань тонка… Стоит случайно его коснуться голыми руками, как принца будет не спасти. Едва ли Фароу смогут ему помочь… И даже так Орис не может от него отказаться. Он ложится рядом на кровать и заправляет прядь волос Амори за ухо. Приближается, целуя в губы. Омега сонный и расслабленный, и впервые за последнее время будто светится изнутри. И этот его свет очаровывает. Прогоняет темные мысли далеко в закоулки души. — Моя радость, — негромко произносит он, всматриваясь в лицо. — Как спалось? — Прекрасно… — сонно шепчет Амори, находит его руку и хватается за нее, прислоняя к своей щеке. — Давай еще немного полежим… ты такой тёплый… Орис перехватывает его ладонь и горячо целует каждый пальчик. Отзывается на его просьбу, залезая под одеяло. Обнимает омегу, зарываясь носом в его волосы. Аромат становится ярче, чем вчера, но Орис старается не обращать на это внимание. Ему нравится лежать вот так и греться в это холодное зимнее утро. — Ты вкусно пахнешь, — шумно втягивает воздух, прикрывая глаза. Манящий чистый аромат словно завлекает. Хочется дышать и дышать им. Его истинный омега пахнет превосходно. — Ты тоже, — Амори сглатывает и утыкается носом в его длинные волосы, вновь распуская узел ленты. — Обнимай меня вот так, — негромко шепчет омега. — Будь рядом… Волосы рассыпаются по плечам и подушке. Амори гладит их, собирает пряди и вдыхает их запах. Ориса забавляет его поведение. Он умиротворенно улыбается и прижимает омегу к себе за талию. Рукой проводит туда-обратно по спине. Жаль, нельзя прочувствовать пальцами, какова эта кожа на ощупь… Зато можно губами, что Орис и делает, целуя в шею. Приятно… Такая мягкая, нежная. Не удержавшись, он всасывает кожу, оставляя краснеющий след. Теперь ему можно метить свою пару, над ними нет больше Короля-надзирателя. Он переходит поцелуями на красное ушко, на висок, скулы, щеки. Амори краснеет и прячет лицо в ладонях, смущенно бормоча едва различимые слова. — Не отпущу, — обещает искренне Орис, в довесок обнимая обеими руками. — Пока дышу, буду рядом с тобой… Оберегать тебя, и в том числе от себя самого. Сам знаешь, на что способен мой Дар против моей воли… Я больше не сниму эти перчатки. Ни за что не причиню тебе вред, — говорит потоком то, о чем думает. Мысли вслух. — Помнится, до встречи с тобой я не собирался обзаводиться семьей. Был одиночкой. Но теперь… теперь мне сложно представить свой внутренний и внешний мир без тебя. Ты мое самое уязвимое место. И, пожалуй, единственное уязвимое… Таким слабым, как сейчас, я был разве что в детстве. И я не жалею, — он искривляет брови вверх, смотря на свою пару с нежностью. — Да, я слаб, но я счастлив. Амори еще сильнее краснеет. Поглядывает на него сквозь пальцы. — Ну… кажется, я, как сказать, — говорит с придыханием. — Хочу, чтобы ты меня… Орис отнимает от лица его ладони, которыми омега закрывается, и горячо их целует. — Ты… Правда желаешь меня? — он отпускает руки, едва ли не задыхаясь от услышанного. Томный вид Амори, его запах как подтверждение. Орис приподнимается на кровати, нависая над омегой. Волосы скользят вниз, падая рядом на подушку и закручиваясь змеями. Наконец. Наконец Амори в его руках… Орис, вне себя от сильного вожделения, целует его, целует страстно и поспешно, будто впервые за долгое время познал: каково это, касаться его губ. Руками он оглаживает его грудную клетку, комкает ткань, задирая тунику на омеге вверх. — Ты уверен?.. — Да, — незамедлительный ответ. Соски омеги твердо стоят, грудь вздымается от тяжелого дыхания. Феромон усиливается так, что, кажется, заменяет собой кислород. — Сделай меня своим, — омега приподнимается и слегка толкает его от себя, заставляя сесть, а сам взбирается сверху. Приобнимает за шею, зарываясь пальцами в волосы. — Сделай… своим… Амори уж слишком активен, сидит на его ногах, потираясь о него всем телом. Орис придерживает его за ягодицы, а второй рукой задирает на нем одежду, оголяя грудь. Он припадает к нежной коже губами, жадно всасывает, расцеловывает, кусает. Амори сильнее выгибается, выпячивая грудную клетку навстречу. Его сладкий голосок снова звучит в ушах. Орис уже и сам не способен сдержаться, он все больше распаляется. И не сразу понимает, в чем дело, хотя мокрое пятно на постели, где лежал Амори, и его феромон свидетельствуют об очевидном. Омега, как в бреду, умоляет его, повторяя одно и то же таким тоном, что все тело сводит в судороге от желания поскорее исполнить его просьбу. Но… что-то не так. Орис через силу отрывается от его груди, смотрит в лицо, в поплывшие глаза, невидящие и несознательные. У омеги началась течка. Орис через силу отстраняется, укладывая Амори на кровать. Отцепляет его руки от себя. — Нет, я не воспользуюсь тобой, — говорит через зубы, держаться очень сложно. Он дышит через раз, стараясь не вдыхать феромон. Такой желанный омега лежит раскрытый и тянет к нему руки. Но принципы нерушимы. — Ты хочешь меня, как своего истинного альфу, а не… Меня это не устраивает. Если сорвусь… Потом, когда течка кончится, ты мне этого не простишь. — Прощу, правда, только помоги мне. Я хочу тебя… все в порядке, честно, — Амори снова приподнимается и целует его в губы, попутно снимая с себя тунику. Орис невольно смотрит, впивается взглядом в стройное тело, проходится по изгибам. Сглатывает. — Прекрасен… — выдавливает с восхищением. Да, он не раз видел его обнаженным, но сейчас это особо интимно. Амори целует его и всячески действует. В какой-то момент Орис поддается этому напору и позволяет себе наслаждаться, забывая обо всем прочем. Он гладит, сжимает в объятьях омегу, целует его, прикрыв глаза. Дергается, когда проворные ручки добираются до паха, и Амори касается возбужденного до боли члена. Орис сдавленно стонет в губы. Но в этот же момент он видит то, что так упорно хотел забыть. Вспоминает, как ломал его омегу Король на его глазах. Челюсти непроизвольно сжимаются, эти мысли приводят в себя. «Я поддался чарам течного омеги?» — осознает он, мигом приподнимая Амори и укладывая в кровать. Накрывает его одеялом, чтобы не соблазняться его нагим видом. — Нет, я не уподоблюсь ему… — сквозь сжатые зубы. Возбуждение все так же сильно, и оно приносит дискомфорт. — Сейчас ты не понимаешь, чего хочешь, ты не в себе, природа взяла над тобой верх… Я, — запинается, сглатывая большое количество слюны. Осматривает омегу, дрожа от желания немедленно его взять. Но в то же время разум сильнее этого дурмана, он осознает, что после течки Амори может напугать то, что между ними произошло, напомнить о страшном прошлом… Он так долго искал к нему подход, и не собирается терять из-за похоти. Вот когда Амори придет в себя, тогда они и поговорят… — Подожди меня, я скоро вернусь, — просит он, разжимая руку омеги на своем рукаве. — Я все осознаю… действительно все… — врет Амори. — Не уходи, ну зачем ты меня укрываешь? — пытается сбросить с себя одеяло. — Амори, — он пытается строго на него посмотреть, но выходит неубедительно. — Лежи и не смей выходить. Эти все альфы, ты не представляешь, какими похабными взглядами они на тебя смотрят, любой воспользуется… Будь тут, я принесу лекарства. Тебе станет легче, ты поспишь, — он натягивает откинутое одеяло обратно. Как же тяжело не поддаться! — Я хочу чтобы ты помог, — настаивает упертый омега. — Я хочу чтобы именно ты помог, а не лекарства… мы ведь взрослые люди, мы на свободе… Он сильно сжимает челюсти, щурясь и сглатывая. — Если бы ты сказал это не под влиянием течки, я был бы счастлив, — выдавливает, окончательно отходя от омеги. — Но не так… Он напихает в сумку разных трав со стола, поспешно выбирая нужные. Тут делать настойку бесполезно, лучше пойти в дом, где жил раньше Руэри… Он замечает шевеление сбоку, и вскоре его обнимают со спины. Он чувствует и слышит, как тяжело дышит его омега. — Амори… не заставляй меня поступать не по принципам! Омега забирается рукой ему в штаны, обхватывая твердый член. — Но я же вижу, что ты хочешь… — Амори утыкается лбом ему в плечо. От этого прикосновения низ живота сковывает судорогой. Орис сжимает челюсти и щурится, Амори бесстыдно обхватывает чувствительный член и начинает двигать рукой. Орис сдерживает дыхание. Это так приятно… Он одергивает ткань вниз и накрывает ладошку омеги своей. — Не… — сглатывает, смотря на то, как активно движется маленькая ладонь на большом члене. Выглядит гармонично… — Не надо, — он отводит его руку за запястье в сторону. — Н-но почему… Он поворачивается к нему на свой страх и риск. У Амори такой умоляющий взгляд, что хочется немедленно исполнить любую его просьбу. Руки омеги снова оказываются на его паху, теперь обе. Орис вздрагивает, каждое касание словно пронзает тело иголками, настолько это остро и приятно. Наверно, от того, что он давно этим не занимался… Или от того, что возбудился до предела, как мальчишка. Амори гипнотизирует его взглядом, закусывая нижнюю губу. — Я хочу, — сознается Орис. — Но намного больше я хочу тебя в здравом рассудке и согласии. — Я в рассудке, — с этими словами Амори опускается вниз на колени, приближая голову к паху. Но Орис не дает ему свершить задуманное, поднимая его с пола. — Не обманывай, я все вижу, — он нервно выдыхает, наконец уложив свою ношу на кровать и запутав его в одеяле, как в коконе. Амори легкий для него, можно вертеть им, как угодно. — Не выходи, — напоминает он, подтягивая свои штаны. Накидывает теплую одежду, обувь, берет сумку и поспешно выходит на улицу. Воздух все так же свеж, туман сгущается больше и больше. Орис закрывает дверь снаружи, подперев ее бревном. А сам быстро идет в соседний домик и готовит там настойку. И для себя заодно, потому что очень неудобно ходить с не опускающимся каменным членом. От воспоминаний передергивает. О, как касались его эти ручки… Жаль, он не позволил омеге опуститься вниз и коснуться губами и языком. Хаа… Орис сильнее сжимает челюсти, прогоняя наваждение. Он не замечает ни холода, ни писка крыс по углам, в голове лишь один образ. Даже в прошлую течку Орис хотел его не так сильно, в этот раз намного труднее держаться. Он выпивает готовый отвар, а остальному дает настояться, остужает. Постепенно травы начинают действовать, Орис успокаивается. Он направляется обратно, прихватив настойку. И обнаруживает около домика сразу несколько альф из племени. И один из них отодвигает приставленное к двери бревно. — Эй, вы! — Орис быстро подходит, отгоняя их от домика. Альфы пятятся. — Прочь отсюда, — скалится, злостно сверкнув глазами. Парализует их взором, как у Тени. На их лицах застывает ужас. Орис заходит в дом и закрывает дверь на замок. Амори в это время спит, но сон его беспокойный, омега постоянно ворочается и будто ищет кого-то рядом с собой. Как только Орис склоняется над ним, Амори открывает глаза и снова тянется к источнику тепла. — Орис, прости, мне тяжело себя контролировать… — Все хорошо, сейчас тебе станет легче, — говорит он, приподнимая его голову и приставляя к губам емкость с отваром. — Пей. Это подавитель. Амори жадно пьет лекарство, держась за его руку. — Спасибо, — омега откидывается на спинку назад и тяжело вздыхает. — Почему она началась так рано? Время еще не прошло… — У тебя гормональный сбой, скорее всего, из-за усердных тренировок. Баланс нарушился, такое иногда бывает, — говорит Орис, вытирая его мокрый рот и подбородок рукавом рубахи. — Будь спокоен, я послежу, чтобы к тебе никто не приблизился. Поспи, — наклоняется и легко касается губами лба. — Спасибо, что не сделал со мной ничего необдуманного… Ты в очередной раз доказал то, что я могу доверять тебе… Орис убеждается, что поступил правильно. Желание близости не должно стоять выше всего остального, они ведь не животные. — Я не обману твое доверие, — он берет его ладонь и целует ее, прикрывая глаза. Шумно усмехается. — Раз у тебя такая яркая течка с сильным феромоном, значит, твой организм восстанавливает репродуктивную функцию… У Дакоции будут наследники. — Я бы хотел ребенка от тебя… — Не представляю себя отцом, — признается он, нежно поглаживая его ладонь в своих. — Да и твоим мужем тоже… Из меня не вышло бы хорошего правителя. Он почему-то уверен, что ему не суждено быть мужем Амори и делить с ним трон. Хотя, в этой жизни все возможно… Но блуждая годами без цели и средств, он себе и представить не мог, что его полюбит наследник престола Дакоции, да не просто полюбит, а захочет от него детей. Стать с ним семьей. Орис забывает, что сам он далеко не бастард обнищавшего аристократа. Он представитель древнего правящего рода Фароу, и если уж считать их правителями Эскады, то Орис, получается, тоже принц. Он и не думал об этом раньше… Но в статусах они равны. — У тебя будет много времени, чтобы привыкнуть к этому факту, — произносит Амори, зевая. Засыпает. — Спи давай, — он мягко улыбается, поглаживая его по волосам. Дальнейшее время он проводит в основном на улице, занимаясь заготовкой дров и заодно наблюдая за тем, чтобы ни одно живое существо не проскользнуло в дом. Под вечер ему не хочется спать, точнее, Орис чувствует, что если заснет, предок снова будет мучить его кусочками своей биографии. Амори под действием трав в основном спит, лишь изредка просыпаясь, чтобы подкрепиться едой. Орис же не уверен, что сильно манящий запах не сведет его с ума, поэтому ночует за дверью, укутавшись в теплые вещи. Он так устает, что вскоре отключается прямо на ступеньках, прислонившись спиной к деревянной двери дома. Со всех сил пытается проснуться, поэтому полноценно заснуть не удается, это состояние больше похоже на транс. Опять тина, только в этот раз не видимая — ощутимая. Он вязнет, утопает в самом себе. Но он ли это? Его ли ощущения? Орис оказывается в центре большого-большого зала. Резкая всепоглощающая боль исходит из груди. Он опускает взгляд и вырывает оттуда острое оружие. Ядро. Его ядро расколото на тысячу осколков, но не разлетается, и это невыносимая боль. Он откидывает металл в сторону и тянется к «нему». Предатель! Лаэль его предал! Лаэль попытался его убить! Он хватает его за шею, вцепляется намертво, не контролируя силы. Лаэль широко распахивает глаза, полные ненависти и… облегчения. Миг — голова склоняется в неестественном положении. Хрупкая шея сломана. Бездыханное тело падает вниз с глухим звуком. Руки дрожат, боль отходит на второй план, чернь проникает в душу, она пронизывает насквозь, отравляет. Дикая ярость и злость на все вокруг выливается за края. Нет, Амберан не умрет, он не уйдет из этого мира, не забрав его до последнего живого организма с собой. Все погибнет! Все!.. …Орис резко вдыхает на полную грудь и приходит в себя. Дышать тяжело. Он хватается за центр груди, на миг ему кажется, что ему так же сильно больно, как было во «сне». Но это ощущение быстро проходит. Дрожь во всем теле только усиливается, его трясет, и отголоски чужой ярости заставляют мышцы холодеть и слабеть. Приходится встать и пойти к своем сладко пахнущему источнику покоя. Орис находит его на кровати, сжавшимся в комок у самой стены. Он ложится позади него, прижимаясь грудью к его тощей спине, гладит. Очертания ребер чувствуются через ткань одежды. Орис вдыхает его родной запах и мягко улыбается. Приобнимает. Его Амори рядом, он никуда не делся. У Амберана не выйдет затуманить его голову видениями, что бы тот ему ни показал, Орис останется на своем. У него тоже есть свой успокоитель, только вот в отличие от Амберана он не свернет любимому шею. Ни за что. Рядом с Амори снова накатывает возбуждение, настойки мало чем помогают. Как сдержать себя, когда источник вожделения так близко, и к тому же, запретов над ними больше нет? Они свободны, снова вместе… Но не все так просто. Амори не позволит ему коснуться себя пока что. Прошло не так много времени вне стен дворца, чтобы забыть. Орис потерпит. Столько, сколько понадобится. Он накрывает его и себя колким набитым одеялом из шерсти какого-то животного. Обнимает омегу, рука случайно проходится по плоскому животу. Вспоминается видение и златокудрый Лаэль, лица которого он так и не увидел. Странно это все…

***

Орис приходит с улицы, стряхивая с себя снег. Сегодня и в относительно теплой местности метелит. Несмотря на холода, они с Фароу снова освобождали очередную пойманную Тень. Оказывается, это дело еще как отнимает силы. Он осматривается и замечает Амори, бордро что-то напевающего и переставляющего посуду в углу. Омеге лучше, его течка пошла на спад, запах почти не чувствуется. — Твоего возвращения все ждут, — делится он. Подходит ближе и ловит Амори в объятья. Надо ли говорить, какой он ледяной с улицы? — Тепленький… — усмехается, посматривая на огонь в печке за его спиной. — Что хочешь на завтрак? — Амори сжимается от холода, но не вырывается. — Я могу сам приготовить, ты еще слаб, — он отстраняется от омеги, берет казан, который надо вымыть после пригоревшей каши. — Горячей похлебки бы… На улице очень холодно, воздух замерзает в ноздрях, — он напоказ стряхивает с волос на висках ледышки. Его снятая у порога верхняя одежда тоже вся покрыта льдом. — Давай-ка я получше растоплю… Сегодня я не смогу тратить магию на обогрев дома, много сил ушло на Тень. Но мы ее освободили, — он со вздохом улыбается. — Кстати, расскажи поподробнее. Как твои успехи? — омежка садится за стол. Орис быстро справляется с чисткой казана, попутно делясь деталями того, как они освобождали душу от яда. — …Но я так и не выяснил, каким образом развивается мой Дар. Он какой-то специфичный, неправильный, потенциал стоит на месте. Мы пробовали разные способы, но безрезультатно… Похоже, что сильнее мне не стать. — Раз он опасный, тогда может не будем развивать? Кто знает, что произойдёт после… — Я бы хотел стать сильнее, чем сейчас, чтобы суметь защитить тебя, — он вздыхает. — И, возможно, я смог бы лучше контролировать Дар. Хотя, ты прав, никто не знает, как поведет себя сила внутри меня, если разрастется… Он набирает воду с деревянной бочки, ставит казан на огонь. Подкидывает дрова, в лицо веет жаром. Амори сидит за столом, положив голову на сложенные руки, и наблюдает за его действиями. — Меня всегда преследовало желание стать сильнее, выжать из себя максимум возможного. Так я чувствовал себя в безопасности. Рости у Стен было тем еще испытанием… За детство я насмотрелся на умирающих от яда людей, беспомощных перед лицом ужасающих тогда тварей. Я пропитался их страданиями. Так, что потом у меня засела идея — если я стану сильнее, то меня обойдет стороной их участь. Я хотел жить… Сейчас мое выживание заботит меня не так сильно. Я знаю, что мой Дар меня не убьет. Раньше я многого не понимал, — он пожимает плечами. …Спустя время Орис насыпает сваренную похлебку в глиняные миски. Садится рядом. Берет руку омеги в свою и вкладывает туда купленное у перекупщика колечко. Маленькое, из простого сплава, без драгоценных камней и излишеств. На его поверхности высечено несколько рун. — Носи пока что его. Потом я найду тебе более достойное твоего положения, — он переводит взгляд с колечка на лицо омеги. В глазах Амори почему-то слезы, но на губах цветет улыбка. — Это в знак того, что ты занят мной. Примешь? — Приму… Омега бережно надевает его на палец. — Красивое, — выдыхает и поднимает взгляд на него. — Все, отныне и навек ты моя пара, — Орис целует его руку с кольцом, касаясь теплой кожи и контрастно холодного металла губами. Он не просто любит Амори, он его обожает. — Орис, поклянись, что все, что происходит сейчас, это не шутки для тебя… — Я честно не знаю, что приготовила нам судьба, но я точно не стал бы шутить. Я безума от тебя, — признается. — И с каждым днем тону все больше. Уже не выберусь, — Орис придвигается вместе со стулом ближе, наклоняясь к лицу омеги. — Клянусь, что честен с тобой. И ты теперь поклянись, что будешь со мной до последнего. — Клянусь, я ни за что не оставлю тебя. Я клянусь, что буду… стараться для нас… Это похоже на клятвы во время брачного обряда. Орис усмехается, скрепляя их слова поцелуем. — Покушай хотя бы, что вышло. Остыло, — он кивает на похлебку, не прерывая зрительный контакт. — Тогда и я должен дать тебе что то. Чтобы все знали, что и ты занят. Омега поднимается с места и идет к сундуку, раскрывает его и копается в нем. Достает кольцо, а затем находит нитки. Вдевает кольцо своего папы и подносит это Орису. Цепляет ему на шею. Он поражается тому, что Амори отдает ему столь ценную и важную для себя вещь, напоминающую о родителе. — Я буду хранить его. И если нам суждено быть вместе, я верну его тебе в день нашей свадьбы, а его место займет другое кольцо, — говорит он. Прячет драгоценность под одежду. Омега смотрит в глаза и улыбается. Вскоре приступает к еде. — Ммм… — Амори уже сам идет за добавкой, поедая остатки похлебки прямо с казана. Больше нет королевских приличий и этикета. Он смеется, наблюдая за своей парой. Амори очень смешной сейчас — заляпал рубаху. Орис подходит к нему. — Весь запачкался… Надо застирать, пока не пропиталось. Раздевайся, — ухмылка выходит сама собой. Аморм давится куском картошки, которая встает поперек горла. Поднимает взгляд и сглатывает. — Что? — Я по-твоему тебя голым не видел? — ухмылка становится шире, ему нравится смущать омегу. — Раздевайся давай, я найду тебе чистую одежду. Он роется в сундуке но из чистого только его собственная рубашка. — Есть моя. Но это же не проблема? Правда, она сильно велика тебе… Амори, немного помедлив, все же снимает с себя рубашку. Орис сглатывает, проходясь жадным взглядом по оголенной груди и животу, по ключицам и очертаниям тонкой талии. Торчащие соски так и притягивают коснуться. Манящий… Да, Орис видел его много раз, но все равно любуется, как впервые. — Я тебе симпатичен?.. — внезапно спрашивает омега, касаясь пятен на шее. — А ты разве не замечаешь, как я на тебя смотрю? — он бегающим взглядом осматривает его, останавливаясь на лице. Подходит, зажимая в руке чистую одежду. Он проводит пальцами по следам на шее, не сошедшим за несколько дней. — В следующий раз тут будет моя метка. Ставлю перед фактом, — усмехается. — Хочу, — вполне серьезно отвечает Амори, потягиваясь и обнимая его за шею. Целует в губы, упираясь задницей в стол. Миска переворачивается и остатки еды попадают на штаны. Омега вздыхает. — Ох… теперь и их надо менять… Орис развязывает пояс на его штанах, не разрывая зрительного контакта. Воздуха становится мало. — Ты специально, — хрипит, — дразнишь? — Нет… я ничего такого не делаю, — облизывает губы и смотрит в глаза. — Просто я запачкался. И ты мне помогаешь… раздеться. — Притворяешься невинным? — он хмыкает, приспуская одежду на омеге. Орис не собирается ничего с ним делать, просто провоцирует, наслаждаясь его смущением. — Я могу помочь не только раздеть. Могу помочь вымыть, — он указывает на свой язык. — Не шути так… — запах омеги усиливается. — Не шучу, — он отпускает ткань штанов и те скользят вниз к полу. Орис притягивает Амори к себе за талию. Оглаживает спину, как бы невзначай спускаясь к округлым ягодицам. Но только дразнит, и не так омегу, как себя. Вставший член болезненно ноет. Феромон заполняет пространство. — Ты слишком легко меня возбуждаешь… Беги, пока не поздно, — Орис отпускает его, бегло осматривая подрагивающее от простых касаний тело. Маленький омежий член стоит, поджавшись к животу, а на бедрах блестит смазка. Потек. Хаа… Запах завлекает больше, чем во время течки. Дыхание шумное. — Давай… надень, — он протягивает ему рубаху. Амори не берет рубашку, неотрывно смотрит ему в глаза. И выдает самое неожиданное: — Сделай мне приятно… языком… — тихо-тихо и смущенно. Орис упускает одежду из рук от такого заявления. Его аж прошибает волной возбуждения. Амори, в своем уме, просит его о таком… Рот наполняется слюной, и приходится шумно сглотнуть. — Очень этого хочу, — сознается, не давая омеге передумать. Он подсаживает его на стол, сразу начиная целовать в шею. Уже не сдерживается, оставляя россыпь засосов. Руками сжимает выпуклую грудь, крутит пальцами соски. Амори выгибается, раскрываясь. — Хочу тебя ласкать, ласкать всюду, — шепчет горячо, опаляя дыханием мокрую от слюны кожу. Это взаправду происходит… Не верится. — Продолжай, — омега открывает шею для поцелуев, прикусывая губы. Он чувствует его волнение, видит смущение, но Амори все равно льнет к нему. Как же хочется доставить ему удовольствие… Заставить забыть ужасы прошлого, вытеснить их более приятными воспоминаниями… — В первый наш раз у тебя были завязаны глаза, — припоминает он, слегка отстранившись. — Так что теперь смотри на меня. Смотри и запоминай, — с этими словами Орис стягивает с себя одежду, оголяя верхнюю часть тела. Член сильно топорщит ткань штанов, но он не спешит его высвобождать: ставит удовольствие омеги выше своего. О себе он позаботится потом… Амори же осматривает его и закусывает губу. Румянец на лице становится гуще, дыхание отрывистым. Орис зацеловывает вздымающуюся грудь. Вбирает в рот то один, то второй сосок, посасывая и лаская языком. Чувствует на коже, как бьется сердце. Быстро-быстро. Так завораживает… Амори откидывает голову назад, издавая тихий стон. — Д-да, — выдыхает омега, впиваясь ноготками в его плечи. — Еще… мне нравится… Его просьбы заводят. Орис спускается ниже, осыпая поцелуями гладкую кожу, как только касается живота, Амори инстинктивно втягивает его и сжимает ноги вместе. Орис скользит руками вниз, касается его бедер. Гладит, подбираясь ближе к паху, и это касание слишком интимное, особенно после столь долгого отчуждения. Орис слегка разводит его ноги и опускается вниз, касаясь губами внутренней стороны бедра, от чего омега дергается. — Милый… — Амори прикрывает рот рукой. — Ты правда это сделаешь? — А я могу отказать, когда ты просишь с таким выражением лица? — он выдыхает на истекающий член омеги, через миг придвигается ближе и касается языком. Проводит по плоти от яичек до головки. Амори от этого дергается, в попытке то ли убежать, то ли поддаться навстречу. Орис берет в рот омежий член и посасывает, не совсем понимая, как это правильно делать. Амори громко вскрикивает и снова сводит ноги, приходится держать их разведенными. Орис с чвоком выпускает член изо рта, вылизывает его, наслаждаясь тем, какие развратные звуки издает омега и как загнанно дышит. Он спускается еще ниже, расцеловывая внутреннюю сторону бедер и подбираясь к месту, где скопилось много смазки. Потек… Значит, точно хочет. Реакции тела не обманут. Орис усмехается, устраивая ноги у себя на плечах, и касается языком ануса. Кольцо мышц сжимается и разжимается от касаний, вытекает еще больше природной смазки. Звуки, слетающие с губ Амори, становятся развратнее и меняют тон. Орис без раздумий проталкивает внутрь язык, двигая им из стороны в сторону, стараясь ввести чем поглубже. — Орис… Орис, — шепчет Амори его имя без остановки, дрожа всем телом. — Т-твой язык, что он творит… Он входит внутрь двумя пальцами. В кожаных перчатках делать это неудобно, но выбора нет. Одновременно с этим он продолжает вылизывать, проходясь языком по краям ануса. Вторую руку опускает себе на пах, поглаживая ноющий от перевозбуждения член через ткань. От мыслей, что он делает сейчас с Амори, становится безумно жарко. — Орис… еще… — просит омега, выгнув спину. Он продолжает двигать пальцами, разводить их в стороны внутри, вводить под таким углом, на который Амори лучше всего реагирует. Он очень сильно хочет вставить в него член вместо пальцев, от этого желания все тело ломит. Хочется заполучить его полностью, соединится с ним, заполнить… Но ведь Орис собирался только приласкать? Он вытаскивает пальцы и снова проникает языком в уже растянутый проход, вылизывает и быстро двигает им, заставляя омегу скулить и извиваться. От нетерпения достает свой член из штанов и сжимает его рукой у основания, грубо двигая по стволу. — Орис, — снова зовет Амори. — Слышишь? Если я тебе не противен… войди в меня и сделай своим, как тогда, в комнатке Ива… войди в меня… — Не противен, — тяжело дыша, говорит он. — И никогда не будешь… Твои слова, ты пожалеешь о них, точно пожалеешь. Я уже не остановлюсь, — он рывком поднимается, избавляясь от оставшейся одежды. Придвигает Амори ближе к себе за бедра, поддерживая его за них. Наклоняется к нему и целует. У омеги такое умоляющее выражение лица… Орис не спешит, хотя сам от нетерпения скоро взорвется. Разве возможно настолько хотеть омегу? — Не пожалею… Амори обвивает его ногами и притягивает к себе. Орис смотрит вниз на свой член рядом с омежьим, сравнительно небольшим. — Хаа… Посмотри, — он чертит линию рукой на животе омеги над головкой своего члена. — Когда он внутри, достает аж сюда… Каково это? Что ты чувствуешь? — последнее он шепчет, наклоняясь к Амори. Трепетно целует. — Я не помню… поэтому напомни мне это чувство, и я обязательно тебе скажу, — шепчет омега в перерывах между поцелуями, отвечая страстно и жадно. — Ну же, не томи, не могу больше ждать… Орис скользит руками по его спине, очерчивает талию, ягодицы. Смотрит ему в глаза не моргая, дыхание сбитое. От сильной жажды войти в него все тело пылает. И жажда эта взаимна… Он притягивает его за бедра поближе, нажимает головкой крупного полового органа на анус, края которого сразу расходятся — омега готов его принять. Такой непристойно влажный… Томление невыносимо. Орис с тихим рыком вводит в тесное нутро член. Стенки сжимают, крепко обхватывая. Это приносит небывалой силы удовольствие. Он входит почти до конца, забывая дышать от ощущений. Это так… невероятно хорошо… — Как, — выдавливает, — это… — и жадно его рассматривает, впитывая каждый стон и распахнутые широко глаза и губы. О, это выражение лица… Амори застывает, вцепляется в его плечи, посильнее прижимая к себе. — Двигайся, прошу тебя… я не смогу так, если ты этого не сделаешь… Орис обнажает клыки, рыкнув. Склоняется к шее омеги, готовый укусить. Так хочется его пометить — окончательно присвоить себе… — Я, — запинается в ответ на его мольбы, тяжело дыша. Слегка поддается бедрами, вгоняя член еще глубже, до упора, и заставляя Амори вскрикнуть. — В тебе… так хорошо, — выдавливает он. Наслаждается тем, как сдавливают горячие стенки его член. Орис начинает двигаться, медленно, смакуя каждое ощущение. Целует изгиб шеи, удерживаясь от укуса. Рано. Орис прерывисто выдыхает ему в губы, сжимает ягодицы и уже размашистее входит и выходит. В один момент подхватывает его под бедра. Амори едва ли успевает ухватиться за его плечи. Насадив на себя омегу до упора, он разворачивается в сторону кровати. Укладывает его осторожно, не выходя из ануса. Нависает над ним и продолжает двигаться, уже отрывистее. Амори под ним такой хрупкий и маленький, с ним хочется быть нежным и запредельно осторожным, но возбуждение берет верх. Орис все быстрее и быстрее вдалбливает омегу в кровать, чувствуя приближение оргазма. Он заводит его руки вверх и прижимает их за запястья над головой омеги. Фиксирует, желая довести его до оргазма без лишней стимуляции. Щурится, искривляя брови вверх, совершая глубокие быстрые фрикции. Он вгоняет весь член вовнутрь Амори, и омега громко реагирует на каждый глубокий толчок. Воздух между ними раскален до предела. В порыве Орис впивается клыками в шею. Метит. Впрыскивает феромон в кровь, и одновременно с этим отрывисто и почти грубо двигается внутри. В этот же момент Амори в его руках выгибается и в немом вскрике, будто каменеет на секунду, а затем начинает дрожать и выплескивать семя на живот. Его нутро резко сужается, да так, что это затрудняет движения. Стенки ануса словно пульсируют, сокращаясь раз за разом в спазмах. Небывалые ощущения… Орис едва ли успевает выйти из него. Он изливается Амори на живот, смешивая их семя. Дышать тяжело, но он счастлив. Наклоняется к омеге и целует его, все так же жадно. В благодарность. — Ты… ты прекрасен, — мычит Амори. Орис расцеловывает его покрасневшее личико. Ложится рядом и устраивает омегу у себя на плече. Из метки вытекло немного крови, но след быстро зажил, остались лишь шрамики на месте, куда вонзились клыки. Если любовь их взаимна и сильна, к утру метка должна «расцвести» — у изгиба шеи появится уникальный узор из светло-коричневых переплетенных линий. Орис приподнимает голову, посмотрев на метку, и усмехается. Узор проступает. Уже. Больше не надо доказательств. Его омега доверчиво к нему жмется, уложив голову на грудь. Они оба вспотевшие и липкие, но довольные донельзя. — Невероятно… — все еще тяжело дыша, выдавливает Орис. — Раньше я ни за что не поверил бы, что физическое тело может испытать такое удовольствие, — он ощущает, как по коже прокатываются отголоски оргазма. В теле истома. — Я бы хотел тебе это доказывать каждую ночь, каждое утро, — шепчет в ответ Амори, нежно поглаживая его по щекам. — Нам нельзя заниматься этим часто, это изматывает твой организм, и… чревато последствиями, если я не сумею вовремя остановиться, — вздыхает он. Но знает наперед, что не сможет устоять перед соблазном. Амори умеет добиваться своего. Удивительно, как этот маленький омежка ловко вертит им, как пожелает… А Орис и сам не против. Он в ответ тоже вертит им, но только во время секса. — Ладно… — Амори напоказ огорченно вздыхает. — Но я так понимаю, придерживаться этого условия мы не будем, — говорит Орис, замечая, как его любимый переменяется в лице, и на его губах появляется хитрая улыбка. Он и сам шумно усмехается. Неведомо, как Амори будет управлять государством, но управлять им у омеги получается превосходно. — Тогда меня все устраивает. Как же я счастлив… даже не знаю как тебя отблагодарить за это. — Будь рядом, — произносит он. Целует омегу, поглаживая его лицо и заправляя волосы, падающие вниз, ему за уши. — И не отворачивайся больше от меня… Взамен я сделаю все, чего пожелает твое сердце, — Орис расслабленно улыбается. — Ха… метка цветет. Знаешь, что это значит? — Я читал о ней в книге, но правильно или нет мое утверждение — не знаю. Она цветет, если чувства партнёра взаимные?.. — омега смотрит с надеждой. — Только в этом случае, — подтверждает он, кивая. Амори после этих слов широко улыбается, его глаза начинают блестеть. — Зачастую даже при взаимности узор не проступает, омега просто пахнет альфой и все. Часто узор слишком блеклый и проявляется медленно… Но у тебя уже четкий, и так быстро, — он усмехается, касаясь его шеи. — Красиво… Амори заметно радуется. Орис прижимает его поближе к себе. Жар спадает, и постепенно начинает чувствоваться покалывающий холод. За окном мороз, но холода им нипочем, когда можно вот так лежать и греть друг друга… «Я всегда терял тех, кого любил… Но тебя не потеряю», — думает он, засыпая. И на грани между сном и явью ярко чувствует, что их счастью не быть долгим. Что-то грядет.