Плач акации

Из окна в спальню врывался холодный ветерок, из-за которого не унимались занавески и при каждом новом порыве поднимались всё выше и выше. Комната поблёскивала в темноте, когда лунный свет падал на мебель. На столе слабо горела старая лампа, включенная мной пару часов назад и жужжащая также, как и светильник в ванне. Я предпочёл разместиться под подоконником, укрываясь пледом и прищуривая глаза из-за яркого экрана телефона, нежели расположиться за тем самым рабочим столом. Помимо пледа да телефона, рядом со мной лежала раскрытая книга, к слову, за пару часов мне удалось прочитать около шестидесяти страниц. Я не ожидал, что история окажется настолько захватывающей, да и не думал, что завязки, построенные на побегах, могут быть действительно увлекательными. Это вступление мне понравилось. Оно было бурным и беспокойным. Будто, когда я читал, рядом был Карма. К счастью, мама уже спала. Общение с мистером Б порядком её измотало. Из всех постоянных клиентов, он нравился мне больше всего. В отличие от М, бывшего врача и любителя похвастаться своими умениями, полученными на работе, или В, приходившего только для того, чтобы почувствовать себя не жалким работягой, а интересным и умным человеком, в очередной раз выставив маму глупой и ни о чём не соображающей, или Ю, просто мерзкого человека, мистер Б всегда был искреннем и по-настоящему заботливым… он любил маму. Работал матросом и оттого пропадал на целые месяца, но, когда, наконец, навещал нас, в обязательном порядке, установленным им самим, приносил букет свежих цветов, каждый раз разных, непохожих друг на друга, и жареного кальмара, приготовленного им самим. Пожалуй, по части готовки он был настоящим мастером. Он знал о моём нежелании принимать подарки, но всё равно иногда не мог устоять и приносил ракушки. Бывало расписные, однотонные, треснувшие, но никогда одинаковые. Однажды, Б даже сказал, что если я почувствую себя плохо, то надо просто приложить ракушку к уху и позвать его, что якобы так он мог услышать меня и прийти на помощь. Глупость, но до чего же смешная. Мама не любила его больше всего. Кальмара они съедали вместе, а когда он уходил, она направлялась в ванную комнату и вычищала организм от ненавистной ей еды, после спешила на кухню, брала в руки ножницы и срезала цветы, а они были очень красивыми, даже прекраснее орхидей, прекраснее маминого вкуса в выборе широких цветных кофт. Оставшееся веточки да листики просто выбрасывала, а ракушки… мне удалось сохранить только одну. Наверное, тогда я впервые обманул маму. Мистер Б вручил мне её два года назад, когда по счастливой случайности мама отошла на кухню за вазой для цветов, он попросил меня не рассказывать о его подарке, что я и сделал, спрятав ракушку под матрасом… мама ведь почти сразу догадалась, что я что-то скрыл от неё, но обыскав мою комнату так ничего и не нашла… помню, будто это было вчера, то зарождающееся чувство превосходства над ней в груди. По сей день оно ютилось там и, не думаю, что когда-либо я бы позволил лишить его себя. «Как, ты говоришь, называлась книга? Не могу вспомнить» Новое уведомление от Кармы. Из-за него сердце сжалось сильнее, а я невольно зарылся в плед с головой, прикрывая им вспыхнувшие от нахлынувших воспоминаний щёки. Наш поцелуй всё ещё не выходил из головы… точнее будет сказать поцелуи. И моё желание повторить их сводило с ума. Даже дыхание на миг прерывалось… «Обитель.» Только спустя шесть минут я всё же смог набрать сообщение. Это не моё неумение делать это сказывалось на длительности времени, а дрожащие пальцы всё никак не могли попасть по сенсорным кнопкам. Выдохнув, я постарался привести мысли в порядок и прислушаться к окружающей обстановке: лёгкому шуму ветра, надоедливому жужжанию и покою от того, что мама спала, что даже находясь почти в соседней комнате, она словно была далеко от меня… «Не помню такой книги. Скорее всего, отец принёс её недавно. И что за угрожающие точки?» «Точки ставят в конце предложений.» На это сообщение ушло куда больше времени. Как же это одновременно раздражало и заставляло унывать. К слову, мне казалось, он говорил, что новые книги ему достались от любовницы отца, а не от него самого. Кстати, мужских атрибутов, одежды, обуви или другой любой мелочи в их квартире я не увидел. Казалось, если такие вещи и были, они принадлежали Карме, но никак не взрослому мужчине. Его словно там не существовало. Да и в моём представлении он ассоциировался холодным пятном в той тёплой, приятной обстановке. «Я взял книгу из стопки. Разве их передал тебе он?» Почему каждое моё последующее сообщение было длиннее предыдущего… мне хотелось изложить через них куда больше мыслей, но печать их было слишком трудно и долго, я чувствовал себя неуютно, заставляя Карму ждать. Тем более в такое позднее время. Кстати, позже стоило сказать ему спасибо за то, что он этой ночью не спал вместе со мной. Вдвоём проводить это время было в разы приятнее. Хотя, нельзя исключать того, что он мог чувствовать вину за то, что не принял вещества вместе со мной и таким образом пытался её искупить. Не стоило ему из-за этого пренебрегать своим сном, потому что я его ни в чём не винил. «Передал от любовницы. Она пытается сблизиться со мной через мои увлечения. Не вижу в этом смысла» «Вполне себе разумно хотеть подружиться с сыном партнёра.» «Но не тогда, когда тебе нужно заботиться о своём новорождённом ребёнке» Ребёнок? У Кармы был брат? Или сестра? Я не ожидал такого поворота… но никаких детских вещей в квартире не было, а если его отец передавал подарки от любовницы, значит, с ними она не жила и её ребёнок соответственно тоже, но он не мог быть там один и… все те женские вещи в прихожей, да и там точно было две спальни. «У тебя есть сестра или брат?» «Кто-то. Не знаю пола младшего и знать не хочу. К моему сожалению, старик не ограничился только одной любовницей, моей маме «посчастливилось» иметь такой же статус, так что где-то по миру ходят его первая жена и моя старшая сестра. Надеюсь, у них всё хорошо. Мне жаль, что им пришлось столкнуться с подобным. Не хочу, чтобы они винили мою мать в разрушении их семьи, она та ещё дурочка, раз повелась на подобного урода. Её вина определённо в его первом разводе есть, но это не сравнится с его виной» «Значит, вы живёте с мамой вдвоём?» «Не совсем. Я же уже говорил, что она дурочка? Глубоко убеждена в том, что сын не может расти без отца, так что иногда он захаживает к нам. Мерзко видеть его рядом с ней. Он ведёт себя так, будто они всё ещё вместе, а когда тоже самое пытается сделать она, он пресекает все её попытки» «Может, если она встретит кого-то более достойного, её отношение к твоему отцу изменится, и всё наладится. Надеюсь на это.» «Вряд ли» «Спасибо, что рассказываешь о себе. Мне нравится тебя слушать.» «Да брось, если бы тебе действительно нравилось, ты бы перестал ставить эти ужасные точки!» Следом он отправил какой-то злобный стикер. Если честно, это меня даже позабавило, но вкупе с его историей чувства остались смешанными. Я, честно, даже представить не мог, насколько тяжело ему было. Из-за ошибки одного взрослого человека страдал не только Карма, но и многие другие люди. Не думаю, что, дважды изменив, его отец остановился бы. Если бы он жалел о содеянном, второго раза бы не было… Луна скрылась за мягкими облаками, ветер на мгновение ослаб, а лампочка перегорела. Теперь в воцарившейся кромешной тьме, когда единственным источником света был диалог с Кармой, я невольно расслабился и почувствовал, как на душе стало спокойнее, будто бы сейчас он сидел напротив меня. К сожалению, моё умиротворённое состояние продлилось не долго. До ушей донесли лёгкие отголоски шагов, устремившихся к моей комнате. Мама проснулась. Не исключаю того факта, что она могла вовсе не спать, но всё равно в такой поздний час услышать её было не очень-то и приятно. Я снова напрягся, затих и на мгновение перестал дышать, сосредоточив слух. Она, правда, подошла к двери, остановилась, с минуты стояла и так громко дышала, словно магическим образом оказалась за моей спиной. Непроизвольно вздрогнув от того, что она дёрнула ручку, я сжал ладонью рот и насильно перекрыл своё дыхание, от напряжения даже не моргая и не смея сводить взгляда с двери, кажется, трясущейся вместе с мамиными лихорадочными движениями. Она продолжала безустанно дёргать её, ужасно громко дыша и будто пытаясь вломиться ко мне. Меня словно окутали лозы с ядовитыми шипами, они впивались в кожу, сжимали горло и заставляли выгибаться в немом крике. Пожалуй, самое ужасающее во всей этой нелепой и жуткой ситуации было то, что я ничего не мог сделать… только ждать. Даже выжидать, когда не пойми откуда взявшийся порыв мамы успокоился бы и она вернулась в свою спальню… но она продолжала стоять там, за дверью, в попытках открыть её. Комната потеряла свои очертания. Нависшая тьма пробралась не только в неё, но и в мои глаза, она съедала всё. Отчего-то сердце зашлось в бешенном стуке. На миг мне показалось, что мама могла услышать его и… и это бы предало ей больше сил, чтобы открыть запертую дверь. Ладонь дрогнула или это всего меня начало трясти? Я не мог понять, почему в последнее время меня окутывал страх, и это был не первый случай. Вряд ли к этому были причастны таблетки, я и раньше не всегда их принимал… правда, после случая в ванне и вовсе перестал. И, когда я перестал, этот страх и появился. Нет, не только он. Кажется, я даже больше стал проникаться всякими мелочами, да и вообще в разы больше что-то чувствовать. Может ли быть, что все те таблетки, которые я когда-то принимал, как-то воздействовали на мои ощущения ранее? Мама остановилось. Кажется, я услышал её тяжёлые вздохи. Как нависшая угроза, она осталась стоять за дверью, но потоптавшись на месте и, видимо, осознав, что сделать ничего нельзя, всё же решилась уйти. Слышать её отдаляющиеся шаги было приятно, но не приятнее нового уведомления от Кармы. Я снова смог спокойно выдохнуть, даже немного расслабиться, но всё равно от напряжения теперь было просто невозможно избавиться. «Я надеюсь, ты не набираешь там сообщение в два предложения?» «Почему в два?» «Именно столько времени у тебя уходит на такие сообщения, пхах» Я только начал набирать недовольный ответ, как приложение тут же свернулось, и меня вернули на главный экран телефона. Наверное, я нажал на что-то не то, но резкое выключение меня слегка испугало. Кстати, до заводских настроек ничего не было сброшено, до сих пор в меню остались несколько неинтересных игр, заметки и галерея с очень малым количеством фотографий. Мне казалось, такие люди как Карма любили фотографироваться, но, видимо, я в очередной раз ошибся на его счёт. Первое фото с выпуска из начальной школы, он стоял рядом с мамой, держал её за руку и улыбался так ярко и тепло, что у меня самого на миг перехватывало дыхание. Опадающие листья вишни перекрыли название школы, повсюду кружились лепестки, видимо, в тот момент поднялся сильный ветер, потому что мама Кармы неустанно поправляла волосы, прикрывая глаза. Кстати, о ней… она была очень красивой, волосы её были длинными и тёмными, не такими, как у Кармы. Наверное, он пошёл в отца. На самом деле не очень приятное знание. Вряд ли Карма был рад сходству с тем мужчиной… к слову, его фотографий на фотографии не было. Его вообще ни на одном фото не было. Все остальные — пейзажи. На одной непролазный лес очень мрачный и тёмный, на другой скалистая местность, небезопасная для утренних прогулок — эти территории явно располагались за чертой город. Интересно, где именно они находились… помимо них, было ещё одно фото, но уже с знакомым мне местом — мостом в соседнем районе. Под ним текла речка, и течение её было несильным, да и глубина… скорее всего, метра три или того меньше. Больше фотографий не было. Любопытство ещё ни разу не приводило людей к хорошему исходу. Многим стоило бы запомнить этот урок. Но я слишком сильно любил ему поддаваться. Не думаю, что это понравилось бы Карме, но я открыл заметки. Мне казалось, там должно было быть что-то вроде списка продуктов или книг, которые, к примеру, надо было прочить к концу осени или весны. Возможно, название фильмов или какие-то модные, подростковые фразы на английском. Должно, но не обязано. Там была только одна заметка, с по-настоящему пугающим и жутким содержанием. Хорошо, что этой ночью я не планировал спать, потому что после её прочтения я бы уже не смог заснуть. Я такой же, как и отец. Господи, я никогда не смогу оправдать их ожиданий… мама в очередной раз сидит в своей комнате и плачет. Этот ублюдок не перестаёт ей что-то писать. Наверняка опять втирает чушь про любовь, называя новую пассию «минутной слабостью». И я не могу ничего с этим сделать… я ужасен, правда, ужасен. Я ведь должен её защищать, я её сын, но я ничего не могу. Она словно обезумела им и почему-то думает, что мне нужен отец, может это и так, но точно не тот, кто вытирает об неё ноги. Почему она продолжает любить его? Он мерзкий. И от одного его взгляда бросает в дрожь. Он оставил первую жену ради неё, а сейчас и её саму бросает ради очередной влюблённой дурочки. И я чертовски уверен в том, что на неё он не закончит. Не хочу быть здесь. Скоро тесты. Скоро экзамены. Я должен сосредоточь своё внимание на них, на меня возложены большие ожидания, никто не потерпит провала, но как можно сосредоточиться, когда она так громко завывает в соседней комнате? Я чувствую, что у меня не получится сдать их так же хорошо, как и раньше. Я недостаточно способен и недостаточно умён. Минутные слабости стали привычками. Мне не избавиться от них. Я без конца измываюсь над собой. И мне не остановиться. Боже, я действительно становлюсь таким же, как и он… Вчера не хотел идти домой. Пошёл в обход через другой район, надеясь, что мир волшебным образом исчезнет или время остановится. Не исчез. Надо было перейти мост. Он высокий. Никого в округе не было. Домой возвращаться с таким мыслями и истерзанными руками было стыдно. Но почему только руки? Это самые видные места… раньше мне хотелось, чтобы кто-то заметил, остановил и пожалел. Сейчас я не хочу, чтобы меня жалели. Теперь, когда кто-то замечает, я не чувствую счастья или стыда. Я смеюсь. Я вынужден терпеть их сожалеющий взгляды. Это мерзко. Мне кажется, я достиг точки невозврата. Скорее, я должен был её достигнуть, но, перелезая через перила, почему-то пожелал, чтобы из ниоткуда появилась рука и вытянула меня обратно на мост. Это было смешно. В итоге, простояв пару минут, пришлось перелезать обратно самому. Рука не появилась, но я до сих пор помню, как ветер обдувал лицо, резал по нему так, будто это был последний раз, солнце ещё не садилось, но небо алело из-за приближающегося заката, а облака так стремительно двигались вправо… время продолжало идти, и только я один застыл на краю моста. Сейчас я дома, но всё ещё там. Я не хочу умирать, но отчего-то это желание раз за разом вспыхивает в голове. Оно ощущается по-другому. Ядовитое и сладкое. Не думаю, что когда-нибудь убью себя, но от этих мыслей мне не избавиться. Они плотно засели внутри. Это была… это не была предсмертная записка, но чем больше я читал, чем больше вникал в этот текст, тем сильнее сжимал экран телефона и чувствовал, как страх вытеснял весь кислород из лёгких. Мне казалось, что вот-вот и я бы навсегда потерял Карму. Этой записи уже был год или два, я не помню точно, всё это было написано давно, но я всё ещё не мог уверить себя в том, что с Кармой сейчас всё было в порядке, что в такой час он либо старался изо всех сил отогнать сон и продолжить переписываться со мной, либо не справился и заснул, начав мирно и сладко посапывать, укрываясь тем самым большим и очень мягким одеялом. По щекам скатились слёзы, и я… …впервые в жизни испугался за кого-то настолько сильно.