Плач акации

С загнутыми углами листок лежал на заправленной мягким, пуховым одеялом кровати, а на нём аккуратно рассыпанная белёсая дорожка. Как и в прошлый раз, я задержал дыхание на пару секунд, приставил к носу свёрнутую Кармой купюру и приготовился делать глубокий вдох. Ещё одно мгновение на раздумья, нещадная попытка решиться, чтобы попробовать снова, но в это раз уже заведомо зная об исходе, и я вдохнул, жмуря веки. Слизистая приятно защипала, но это лёгкое удовольствие в один миг сменилось ядовитым жжением. Приоткрыть глаза так и не получилось, я щурился с такой силой, что перед веками замигали яркие искры. — Не самое удачное решение перед выходом, — съехидничал Карма (а ведь это он предложил мне попробовать снова), не отрывая от меня взгляда и поглаживая по спине, успокаивая и давай понять, что он рядом и помог бы в случае чего-то непредвиденного. Недавно мама ушла на работу. Она даже не притронулась к двери и не выдала никакого едкого или «заботливого» комментария, когда уходила. Сегодня мне всё сошло с рук, но утро только начиналось, а впереди был тяжёлый и долгий вечер, так что расслабляться было рано… наверное, после таких слов последнее, что нужно было делать — принимать вещества, но это было так заманчиво. Особенно мне нравилось осознавать, что они помогали сближаться с Кармой в физическом плане. От его ладоней по телу расходилось тепло. Оно согревало настолько сильно, словно в комнате до этого было жуть как холодно. Приятные поглаживания очищали разум от едкой дымки. Его запах снова окутывал меня, как тогда, но только в этот раз яблоки были смешаны с горячей ароматной выпечкой. Всё ещё. Это до чёртиков дурманило. Лицо расплывалось в улыбке, хотя я вовсе не хотел улыбаться. Веки тяжелели, я с трудом мог приоткрывать их, это было сложно, даже слишком, но зато мне становилось хорошо… переживания и волнения — всё растворялось в лёгком возбуждении. — Уже лучше? — его тёплые руки обхватили меня. Я прижался к нему, обнимая и утыкаясь носом в плечо, вдыхая полной грудью яркий, сладкий и очень вкусный аромат. Ладони сами потянулись огладить его спину в ответ, она была шире моей и почему-то сейчас казалась такой большой, способной защитить от всего. В комнате стало жарко. Дыхание сбилось, но я чувствовал себя расслабленно и легко, когда поглаживал его в ответ. Даже захотелось смеяться. Настроение подскочило, стало чересчур уж радостным и весёлым. Слизистую больше ничего не тревожило, вдыхаемый порошок, скорее всего, уже медленно растворялся в организме, потворствуя моему хорошему самочувствию. — Да, — отвечал ему с задержкой, потому что ответы не сразу всплывали в голове, приходилось напрягаться, чтобы заставить голову работать, да и побаливающее горло всё ещё неприятно саднило. — Готов выходить? — его рука переместилась на мои волосы, пальцы прошлись по всей длине прядей, а после он попросил меня сесть к нему спиной. Я облокотился на кровать, укладывая на неё руки, пока Карма начал возиться с волосами, заплетая их. Не буду скрывать, мне был чертовки интересен результат его работы, но больше то, где он научился возиться с длинными волосами. Ловкие пальцы перебирали пряди, укладывая одни на другие и затягивая их вместе. Длинная неаккуратная коса, но для меня по-своему интересная и привлекательная. Волосы не были сильно затянуты, скорее расслаблены, но даже так зато не лезли в глаза. Результат мне нравился. Просто и со вкусом. — Спасибо, — я провёл пальцами по мягким волосам. Теперь собранными они нравились мне больше. Мягкие, мягкие… такие мягкие и приятные. — Нагиса? — он помог мне подняться, придерживая за плечи. Сладкое чувство эйфории продолжало распространяться по телу. Карма схватил меня за руку нежно-нежно и повёл из комнаты по коридору, к слову, сейчас отчего-то казавшемуся длиннее и запутаннее, к входной двери. Мы не убрались в комнате и там остались его вещи, не знаю, плохо это было или хорошо, но означало лишь то, что он собирался вернуться. Я бы хотел иметь у себя больше вещей, ассоциирующихся с ним. Пожалуйста, оставь у меня как можно больше. Оставайся сам. Навсегда. Мы вышли на улицу. Он держал меня за руку. Меня, не пытаясь скрыть отвращения или недовольства, потому что их не было, держал за руку. Неужели на мне так сказывалось воздействие веществ? Почему этот раз так сильно отличался от предыдущего? Я воспринимал всё острее, словно быстрее возвращался в сознание и одновременно всё ещё плавал в прострации. Сердцебиение тоже не поддавалось контролю. Тело охватывало жаром, во рту пересыхало, а по коже проносились волны мурашек. Мне определённо точно было жарко, но и колени, и ладони дрожали. Образ спины Кармы впереди был великолепен. То, как он вёл меня за собой вперёд, то, как крепко сжимал мою потеющую ладонь, как уводил прочь от этой несчастной квартиры. Если бы дом был там, где люди, а не место, моим домом стал был Карма. Кажется, меня с лихвой вновь накрывало, потому что кроме его пылающей макушки, широкой спины и не пойми откуда взявшихся лепестков вишни, подхватываемых порывами ветра и врезающимися в величественный образ Кармы, я не видел ничего. Мы шли и шли, ноги уже начинали путаться, Карма иногда оборачивался ко мне и, что-то говоря, тихо хихикал, я не мог толком его расслышать, но даже так улыбка всё равно расцветала на моём лице. Он переплетал наши пальцы, а когда я моментами из-за дрожи сжимал его ладонь сильнее, он также в ответ крепче сжимал мою. Он был так внимателен ко мне, но его внимание было отлично от внимания мамы. Не слишком ли часто я повторял «внимание»? Мысли немного путались, я не мог думать ни о чём и ни о ком, кроме него, лишь мама иногда прорезалась через эти тёплые воспоминания и мысли, и, к слову, прорезалась также, как и бесчисленные шрамы и порезы на истерзанных руках моего Кармы. — Мы пришли, — шепнул он мне прямо в ухо, утыкаясь в него носом. Я слышал его прекрасный лёгкий смех и даже дыхание, такое шумное и тёплое, вызывающее очередную улыбку, — всё хорошо? — Очень, — вышло сухо, язык будто бы прилипал к нёбу. — Я спрашивал тебя пару минут назад, но ты не отвечал, — он отстранился, но выражение лица было несменным. — Спрашивал что? — Всё ли хорошо, — снова усмехнулся, но так по-доброму и ласково, что я снова хихикнул ему в ответ. Карма занёс руку, огладил волосы и заправил все выбившиеся прядки за уши, — мне нравится, когда твои волосы убраны, так я могу долго любоваться твоим лицом. — Давай уберём их, — я накрыл его ладони своими, побуждая заплести меня, но он в ответ лишь помотал головой и снова мягко улыбнулся. — Они уже заплетены, — взял меня за руку и повёл дальше к торговым павильонам. Мы шли вдоль маленьких магазинчиков. В одних торговали книгами, самыми-самыми разными, и миниатюрными, и гигантскими. В других брелками и мягкими игрушками, очень цветастыми, по сравнению с ними ближайшие цветочные лавки смотрелись слишком блекло, несмотря на всё разнообразие заморских цветов у них. В некоторых продавали закуски, в основном острые и жгучие, другие предлагали одежду, как сезонную, так и нет. Павильоны пестрили разнообразными торговыми точками, но Карма уверенно вёл меня дальше, мы обходили так много интересных мест стороной, я успевал лишь мельком оглядеть их, как глаз тут же цеплялся за другие. От такой быстрой смены обстановки начинала гудеть голова. — Куда мы? — лишь успевал задавать вопросы, замедляя шаг. Ноги не привыкли так много ходить, захотелось сесть, расслабиться и отдохнуть, но оказалось, что мои желания сейчас были сильнее собственного контроля над телом, Карма вовремя подхватил меня под руку, не давая склониться к земле. Не знаю, кто из нас больше удивился этому. — Как себя чувствуешь? — явно переживал, не переборщили ли мы перед выходом. — Воздушно. — Воздушно? — Воздушно. — Я рассчитывал на более детальное объяснение, но так уж и быть, — снова уголки губ приподнялись. Карма приобнял меня за плечи и продолжил, кажется, обрадовавшись ещё больше, — нам надо пополнить твою коллекцию. В моих мечтах вся твоя комната услана вещами, напоминающими обо мне, но из-за нрава твоей матушки, это, конечно же, невозможно… но хотя бы полностью заполненная тумба! — Нам так не повезло, — он вопросительно глянул на меня, а затем, видимо, прочитав в моих глазах ответ, не стал спрашивать. — Нагиса, мир несправедлив куда больше, чем ты думаешь. Мы не просто не можем выбирать родителей, мы не можем выбирать ситуации, в которых с этими родителями в итоге оказываемся. Посмотри на это с другой стороны, — беседа переходила в подбадривание, хотя я не просил его утешать меня, — если бы наши родители не были бы до жути глупыми, встретились ли бы мы вообще? — Встретились бы. — Ты не можешь знать наверняка, — снова заразился смешком. — Наверное, я отхожу, — неожиданно для него заявил я, хмурясь и достаточно быстро и резко моргая в попытках сфокусировать взгляд. — С чего ты взял? — В голове появляется очень много плохих мыслей.

***

Мне стало лучше, когда Карма усадил меня на скамейку рядом с ларьком, но, когда он начал безостановочно показывать мне какие-то несусветные и совершенно не забавные безделушки, хорошее настроение быстро улетучилось. Тошнотворный ком несправедливости подкрался к горлу, разве человечество на то терпело ужасные вещи, чтобы создавать что-то настолько… мерзкое? От всех этих неаккуратных и сделанных на коленки украшений воротило. — Это же буквально две разные безделушки, скреплённые вместе клеем, — недовольно бубнил я, пока Карма, смеясь, выбирал поуродливее. — Да ладно тебе, зато будет, что вспомнить. — Я не жаловался на память. — Не переживай, скоро ты осознаешь всю прелесть покупки дурацких и ненужных вещей, — навешал на пальцы страшные волосатые брелки, рассматривая их при дневном свете и о чём-то постоянно шушукаясь с не менее весёлым продавцом. — Ключевое слово «ненужных». Зачем ты зря тратишься? — я скрещивал руки на груди, ощущая разрастающуюся внутри бурю негодования. — Потому что это приносит мне удовольствие. Простая математика, — свесил всё с пальцев в коробку других таких же мохнатых брелков и перевёл взгляд на что-то другое, более дикое. — Это не математика, это безрассудство. На мои недовольства больше отвечать он не стал. Расплатился с продавцом и, помахав ему на прощание, торжественно и задорно улыбаясь, вручил мне браслет. Это был первый браслет в моей жизни. Первый чертовски некрасивый и, прости меня Карма, уродливый браслет. Неаккуратно обработанные камни были собраны вместе на тонюсенькой красной верёвочке, имитируя те самые нити от сглаза. Карма завязал его на моей левой руке и победно улыбнулся, хватая меня за ладонь и уводя дальше, но не к нашему входу, а к другому, совершенно противоположному, что означало, что наша прогулка продолжалась. — Зачем он мне? — не выдержал я, осматривая со стороны это жалкое подобие оберега, царапающего из-за необработанных граней камней кожу. — Чтобы даже без моего присутствия ты чувствовал себя в безопасности. Я хотел возразить, сказать, что и так чувствовал себя отлично, но вспоминая о маме и её ночном визите к нам, мне хотелось от стыда за неё провалиться сквозь землю. Ну какова была змея. Тем временем мы всё дальше уходили от квартиры, и даже не направлялись в сторону дома Кармы. Он вёл меня неизвестно куда, но сердце всё равно сжималось от радости и восхищения. Возможно, и тоске было в нём место, потому что я всё не мог отбросить более тяжёлые мысли. Меня не отпускало осознание того, что приходилось переживать Карме, если не изо дня в день, то на протяжение большого количества времени точно. Я хотел бы поговорить с ним о порезах и наркотиках, об отношении к учёбе, об… убегании от проблем. Я ни в коем случае не был лучше него, но если я знал и видел, если хотел и, возможно, мог как-то помочь ему, разве не стоило хотя бы попытаться? В любом случае я бы корил себя больше за то, что не набрался смелости поговорить с ним в кое-то веке о его проблемах, а не моих. — Карма, я хотел… — Подожди-подожди, — он перебил меня, не осознавая важности темы, которую я хотел поднять, — мы пришли. Этот мир действительно был несправедливо жесток. Карма привёл меня к мосту. Это мост в соседнем районе, под ним протекала маленькая речка с несильным течением и глубиной уже метра полтора, она сильно ссохлась по сравнению с фотографией, которая была в телефоне, отданным мне Кармой. Именно с этого моста он когда-то хотел спрыгнуть. Я видел то письмо в заметках, я читал его, я помню, как он писал о том, что перелезал через эту тонюсенькую ограду. — Здесь очень красиво, не так, как у твоей старой вишни, но тоже неплохо, — Карма тянул меня вперёд. Я заставлял его остановиться. — Давай поговорим, — смотрел ему в глаза, в его мягкие, сияющие глаза. Людей в округе не было, будние дни как никак, а часы уже давно должны были пробить полдень. — О чём? — его взгляд менялся, не одаривал теплом, а медленно остывал. Мой милый, добрый Карма был слишком умён, чтобы не догадаться хотя бы по моему обеспокоенному выражению лица. — О твоём отношении к себе. — Нагиса, — его физическая форма была в разы лучше моей, он всё же притянул к себе, и теперь мы смотрели друг друга в глаза, были так близко, но одновременно мысленно слишком далеко. Карма потянулся к карману, что-то взял и вновь огладил моё лицо, проходясь пальцами по волосам и… — браслет я взял ради шутки. Мне хотелось выбрать что-то более запоминающееся, и я выбрал. Он закрепил на моих волосах две заколки. На одной спелые ягоды вишни, а на другой имитация её розового лепестка. Заколки не выглядели крепкими, но они действительно оставляли неизгладимый отпечаток не только на моей памяти, но и на сердце. Нам обязательно нужно было сходить к старой вишни, я слишком давно там не был… — Карма, мне очень нравится, — тихо отвечал ему. Его подарок помогал мне набраться сил, чтобы сказать больше. — Не продолжай. Нагиса. Не надо продолжать, — каков был хитрец, словно видел меня насквозь. Обнимал за спину и прижимал к себе, буквально моля взглядом остановиться. — Почему ты так не хочешь обсуждать это? — я аккуратно касался рукой его тёплой щеки, такой мягкой и нежной. — Потому что иногда мы становимся не властными над вещами, над которыми бы всегда хотели иметь контроль. Я понимаю, что ты хочешь мне сказать, понимаю твою искреннее желание помочь, но я хочу остановить тебя прежде, чем ты потерпишь поражение, — прикрывал веки, наслаждаясь моими прикосновениями. — Ты не веришь в то, что я могу что-то сделать для тебя? — Я не верю в то, что могу дать тебе нужный результат. На мгновение я опешил, но Карма взял ситуацию в свои руки. — Завтра начинаются экзамены, мне пора возвращаться.