the right to choose

      Погода стояла на удивление прекрасная. Не облачка на небе, лёгкий ветерок щекочет лицо. В полной мере ощутить все прелести климата Ли Юэ можно только находясь среди леса из скал. Здесь, вдали от города, двое мужчин, заключивших негласный договор, условились провести свой долгожданный поединок. Один из них был вовлечён настолько, что не мог перестать думать о бое вплоть до этого момента. Когда они уже стояли напротив друг друга, в открытом поле, простирающемся далеко, до самого горизонта, где вновь возвышались непоколебимые горные массивы. С противоположной стороны виднелись крыши домиков местных деревень, высокие деревья, река и снова горы, горы… Чувствовал ли Чжун Ли что-то, находясь среди собственных творений?       У Тартальи найти заявленное мужчиной оружие не составило труда: на следующий же день один из его подчиненных доставил ему длинный стальной клинок, что отличался по весу от другого предложенного варианта: укороченной версии, но более тяжелой и используемой для силового фехтования с соответствующими приемами. Такой вариант показался Чайльду неуместным, да и ему в бою куда привычнее прибегать к разнообразным подвижным приемам, дабы вывести противника из равновесия не силой, а ловкостью. Интересно, какая техника ведения боя у Чжун Ли? Парню страсть как хотелось узнать.       Солнце уже давно преодолело половину своего пути и достигло высочайшей точки, медленно двигаясь к горизонту. Под палящими лучами, постепенно уплывающими за линию между небом и зеленым океаном, Тарталья чувствовал, как кровь закипала в жилах, пальцы рук подрагивали от предвкушения ощутить на себе тяжесть меча. Между тем Чжун Ли стоял неподвижно, подобно статуе: руки были заведены за спину, из-за плеча выглядывала рукоять клинка, и глаза — закрыты. Шевелились лишь длинные каштановые волосы на ветру, моментально приковав внимание оппонента, в котором кроме желания начать бой закралось ещё одно — коснуться —наверняка шелковистых, — локонов, затем зарыться в них, пройтись по всей длине, дать прядям разлиться между пальцами. Если Чайльду все-таки удастся выиграть… Одна мысль об этом разжигает в нем огонь нетерпения. — Медитируете, господин Чжун Ли? — по-доброму ехидничает парень, неспешно разминая плечи. — Так мы до ночи простоим, знаете?       Чжун Ли стоял не так далеко, чтобы услышать каждое слово. Он обреченно вздохнул и, по-прежнему держа глаза закрытыми, потянулся к клинку за спиной. Чайльд даже напрягся немного, но, судя по размеренным движениям мужчины, атаковать он уж точно не собирался. Показался обожаемый Тартальей янтарь узких глаз, а рука изящно прошлась вдоль ножен, чтобы вскоре избавиться от них и продемонстрировать клинок во всей его красе. — Говорят, этот меч — «оружие джентльменов». Настоящий воин обязан убеждать, а не карать. Размахивая им бездумно, ведомый лишь ненавистью, рискуешь стать одержимым первородным злом, что сделает тебя по истине сильным, но лишенным рассудка. Так говорят, — Чжун Ли опасно прошёлся большим пальцем по острию клинка, при этом смотря словно сквозь него. — Полагаешься ли ты на интеллект и здравомыслие, сражаясь? Или следуешь маниакальному и эгоистичному стремлению утолить жажду боя? Твой клинок — твое отражение.       Их взгляды, неожиданно для Чайльда, встретились. Именно в этот момент цель одержать победу овладела им всецело, не допуская иных исходов. Возможно, эта вспышка воодушевлённости отразилась на нем слишком явно, что мужчина сразу заметил и изменился в лице. Оно не было испуганным, а скорее… странно игривым. — Давайте оставим болтовню на обратный путь. Мне не терпится увидеть Вас в деле, — парень, следуя примеру «противника», обнажил свой клинок в одночасье. — Что ж, — Чжун Ли одним ловким движением обхватил рукоять, приняв положение полной готовности. — Не стану заставлять тебя ждать.       Несмотря на сказанное, мужчина не торопился атаковать первым. Тогда Чайльд, твердо сжав орудие в руках, рассек лезвием воздух. Настолько Тарталья самоуверен, что до этого момента держал доставленный цзянь только один раз, чтобы убедиться, подходит ли он по длине и весу. Тот почти ничем не отличался от предыдущих прямых мечей, с коими ему приходилось иметь дело, потому парень не сильно заморачивался. Теперь, когда до начала поединка оставались считанные секунды, на подготовку времени не оставалось. Да и зачем, если он был так уверен в себе?       Первым, кто нанёс удар, стал Чайльд. И все последующие — тоже. Чжун Ли же с поразительной скоростью парировал каждый из них, предугадывая последующие действия противника и даже обманные маневры. Тарталья заносил руку для удара, целился в слабые места, где отразить атаки было труднее всего, но мужчина и тут умудрялся показать себя с наилучшей стороны, не позволяя лезвию сместиться хотя бы на миллиметр ближе к телу. С каждым наступлением напор со стороны парня становился сильнее, но и названный Властелин Камня не отставал, словно впитывая в себя всю потраченную на удары выносливость Чайльда.       Спустя три минуты бессмысленной борьбы, Тарталья почувствовал себя полным идиотом, и, продолжай они в том же темпе, он истратил бы все свои силы впустую. Мотивации бороться было хоть отбавляй, а отступать Чайльд ни за что бы не стал. Ему понадобилось целых три минуты, чтобы догадаться, что мужчина следит не за движениями его рук и клинка, а за взглядом. Рыжеволосый натянул улыбку, зная, что сейчас Чжун Ли не отрывает глаз от его лица. Следуя его же примеру и не разрывая зрительный контакт, парень атакует почти вслепую, чем заставляет консультанта замешкаться на мгновение, но этого хватает, чтобы немного сбить дотошную бдительность: раздается характерный лязг стали о сталь, и прежняя твердость в движениях испаряется. Скрещенные лезвия оказываются в опасной близости к сосредоточенному лицу: мужчина в последний момент парирует отчаянную попытку нанести решающий удар. — Намереваешься убить меня?       Они стоят практически вплотную, так, что ощущают кожей сбитое дыхание друг друга — лишь мечи нарушают всю интимность момента. Хотя Чайльду кажется, что в таком положении Чжун Ли выглядит чертовски горячо. И эти глаза… Они вновь засияли, но свет от них исходил совсем иной, не такой, как в чайном доме. Тогда парню хотелось прижать его к груди и не отпускать, а сейчас дела обстоят куда плачевнее. Не такие мысли должны возникать во время боя, где ты, несмотря ни на что, обязан одержать победу. Главное не позволять этому овладеть тобой. — Ни за что. За Вами все еще должок, господин, — Чайльд выразительно переводит взгляд на приоткрытые губы. — В случае победы, — язвительно уточняет обладатель этих самых губ.       А затем — резкий толчок, которого Тарталья ожидать не мог. Обведённый вокруг пальца, он еле удержал равновесие, прежде чем принять устойчивое положение. Вновь между ними пропасть, что слегка охладило пыл парня и напомнило, для чего они здесь. По крайней мере, теперь Чайльд уверен на все сто, что Чжун Ли — не просто консультант ритуального бюро. Вряд ли работников «Ваншэн» обучают мастерски управляться с мечом.       Тарталья мог бы назвать себя настоящим профессионалом по части сражений, и на своём пути он встречал большое количество умелых и не очень бойцов. Уверенность, исходящая от мужчины во время боя, у обычного человека совершенно точно вызвала бы страх и заставила отступить ещё перед началом битвы. Благо, Чайльд не совсем обычный человек, а потому все ещё стоит на ногах. Ирония в том, что и Чжун Ли не из простых, неужто это судьба? Парень слабо верит во всю чушь с особым предназначением и посланиями свыше. Однако, перед ним стоит Божество, в которого верят и ждут, молятся и просят эфемерные, недоступные ни одному человеку с большим достатком вещи: удачу, благополучие, любовь, наставления для успешного ведения бизнеса и заключения новых контрактов. Возможно, образ, отпечатавшийся в сознании Чайльда при их первой встрече, слегка идеализирован, потому он не осознает, какую опасность представляют их натянутые сообщнические отношения, перетекающие во что-то большее.       Пока Тарталья приводил дыхание в порядок, Чжун Ли терпеливо ждал, не торопясь атаковать в ответ. Это завело парня ни на шутку, но он прекрасно понимал, что его соперник — не из тех, кто поведется на провокации. Молоть языком Чайльд умел, можно даже сказать, в идеале владел навыком убеждения. Что лучше всего сработает против мужчины? Он, судя по всему, настроен серьезно, пусть и не враждебно. Почему он сдерживается? Чайльд допустил мысль, что это как-то связано с его кожей, меняющей цвет. Это происходит не просто так, парень уверен.       Выпрямившись, он решился сделать ход первым. Опять. Зная, что один из козырей он обнародовал, хоть и не так скоро, как хотелось бы, внутри Тарталья ликовал. Осталось обезоружить сегодняшнего противника любым способом, и победа за ним. Проще простого, казалось бы. Если бы на месте Чжун Ли был кто-то другой, кто угодно — да. Но перед ним человек, взявший контроль не только над ситуацией, но и над парнем, отчаянно стремившимся к победе. Когда он вновь занес меч для удара, мужчина молниеносно среагировал, буквально выкрутив своим клинком клинок соперника. Это действие длилось не больше пары секунд, и до Чайльда не сразу дошло, что это конец.       Цзянь с глухим звуком удара приземлился на землю, и Тарталья, осознав свое положение, опустил руки и громко выдохнул. Только сейчас было заметно, как трясутся его пальцы. Наверняка во время боя они тряслись так же, что и послужило полному провалу. Он был так погружен в себя, что просто распластался на холодной земле вслед за своим клинком и прикрыл веки. Ему не хотелось ничего говорить, а просто лежать на траве, на которой начинала скапливаться влага, вдыхать запах сырой земли и ни о чем не думать. Такие планы на вечер. Но высокая тень над ним их с треском разрушила. Как и надежду на желаемый приз, с мыслью о котором он засыпал, а его впечатлительное сознание показывало ему самые красочные сны с последующим развитием событий. В его фантазиях краснеющее лицо господина Чжун Ли так запомнилось парню, что сейчас отпечатывалось на обратной стороне век. Открывать глаза он нарочно не стал, дабы продлить миг, который никогда не случится в реальности. В мимолетном бреду Чайльд чуть не забыл, что главный герой его снов совсем рядом. — Скоро стемнеет, — тихий и, как показалось парню на толику секунды, заботливый голос раздался где-то сверху, не давая воображению разыграться. — Я не могу оставить тебя одного. Особенно после того вечера, когда ты помог мне. Пусть контракт уже исполнен, я…       Тарталья находит в себе силы совершить небольшую пакость, выбив землю из-под ног Чжун Ли. Он приземлился точно на парня, в последний момент выставив руки перед собой. Несколько длинных прядей коснулись левой части лица Чайльда, щекоча ухо. Взглянув на испуганное выражение лица мужчины, Чайльд не смог сдержать улыбки от мысли, что этот человек только что профессионально обращался с мечом и утер нос «самоуверенному Фатуи». Как же сильно он хотел коснуться его, ощутить ответное тепло на кончиках пальцев. Рука непроизвольно сжалась при одной мысли об этом. Он не сделал бы ничего против воли Чжун Ли. Вдруг ему будет неприятно или неловко? — Могу я хотя бы обнять тебя? —бессознательно вырывается у парня, потерявшего всякую надежду.       Чжун Ли посмотрел на него до боли осознанно, будто бы анализируя. Если бы Чайльд только знал, что творится в этой прекрасной голове… На его внезапную просьбу мужчина, не говоря ни слова, опустился на некогда выдохшегося Тарталью всем весом. Тот в сердцах подскочил и, сидя на мокрой траве, осторожно заключил Чжун Ли в объятья. Пусть он не обнимал его в ответ, парню с головой хватало чужого тепла. Мужчина кротко приземлился на бедра Чайльда, и в момент, когда он почувствовал учащённое сердцебиение, не уступающее его собственному, то понял, что находится на седьмом небе. Это мгновение он растянул в вечность, если бы только мог. Но скоро действительно стемнеет, а передвигаться по окрестностям Ли Юэ ночью довольно опасно. Не то что бы Тарталья не любил искать приключения на различные места — на сегодня с него хватит. Даже не верится, что в жизни, насыщенной драками и риском, появился кто-то, с кем хочется просто… Наслаждаться его присутствием. Уже неважно, поймет ли он, примет ли странную привязанность парня, главное, чтобы оставшиеся дни здесь не утекли сквозь пальцы.

***

      Солнце давно ушло за горизонт, небо застелило иссиня-черное одеяло с рассыпанными тут и там крупицами звезд. Единым мнением было решено остановиться в постоялом дворе «Ван Шу», мимо которого они, как кстати, проходили. Чайльд умудрился взять с собой немного денег, и им даже хватило на ужин. Комнату удалось снять только одну, но не сказать, что Тарталья был сильно расстроен. Даже наоборот — все-таки, ночевать вместе им еще не приходилось.       После трапезы в местном заведении Чжун Ли попросил не ждать его, что сначала насторожило парня, но вскоре он смирился со своей нелегкой участью и поднялся на указанный в номерке этаж. Комната оказалась не самой просторной, но две кровати и туалетный столик в ней умещались. В центре располагалось овальное окно, окаймленное деревом и занимавшее треть стены. Отсюда открывался отличный обзор на устье Цюнцзи и долину Гуйли, но рано утром это может здорово помешать: эти тоненькие шторы висели здесь исключительно в роли дополнения к интерьеру. Чайльду только и оставалось, что разглядывать мебель в комнате от скуки: в углу оказалась даже стойка для меча, куда он и поместил свой, а над ней настенные часы. Стрелки еще даже не перевалили за двенадцать. Будь он сейчас у себя, то точно занялся бы какой-нибудь макулатурой по работе.       Перспектива ожидания Чжун Ли в четырех стенах не устраивала парня. Говорят, на вершине этой гостиницы открывается великолепный вид на Заоблачный предел и возвышающийся за ним пик Цинъюнь. Разглядеть их можно только при хорошей погоде, но Чайльда устраивало и то, что ему не придется тупо сидеть на месте в полном одиночестве.       Поднявшись на самый верхний этаж, Чайльд, к своему счастью, наткнулся на до боли знакомую фигуру. Мужчине так сильно нравится любоваться ночным небом? В любом случае, Тарталья рад, что нашел его здесь. Тревожить его совсем не хотелось, но также сильно парень стремился быть как можно ближе. Чжун Ли явно не ожидал, что Чайльд заявиться так скоро, но по нему нельзя было сказать, что он против его присутствия. Вежлив и учтив, как и прежде. — Сидеть одному в этой тесной комнате оказалось просто невозможно, — впервые за долгое время более разговорчивым почувствовал себя Тарталья, когда как консультант лишь внимательно слушал. — Уже придумал задание для меня? Уверен, что нет, потому что ты слишком правильный для желаний и прочей чепухи. Но я бы с удовольствием послушал, если у тебя появились какие-то идеи. Скучные и неинтересные задания не в моей компетенции. — Чайльд придвинулся чуть ближе, встав почти плечом к плечу к мужчине. — Почему именно это место?       Чайльд наконец отвлекся от разглядывания профиля, выученного наизусть, и перевел взгляд на открывшийся пейзаж перед ними. Вид был по истине потрясающим, словно расстилающиеся куда-то далеко просторы можно уместить на ладони. Но вид задумчивого и, как показалось Тарталье, немного поникшего мужчины завораживал куда больше и заставлял сердце трепетать. Поэтому он не отказывал себе в чуть более детальном наблюдении за ним. — Я надеялся встретить здесь кое-кого, — тихим голосом, сливающимся в унисон с легким ветром, произносит Чжун Ли.       У Чайльда внутри что-то с треском ломается. Он может и хотел подавить в себе странное чувство несправедливости, но не мог. Главное мыслить трезво и не напридумывать себе лишнего. Чего-то, что с корнем уничтожит остатки какой-никакой, но надежды. Тарталья решается просто выслушать его, иначе дальше — хуже.       Если подумать, их почти ничего не сближает. Они — две противоположности, которые едва ли притягиваются. Необузданное торнадо и непреклонная ни перед одним стихийным бедствием неприступная гора. Но несмотря на явные различия во всем, в видении мира, отношению к обыденным вещам, в темпераменте, их что-то удерживает рядом друг с другом. Это зашло так далеко, что при одном взгляде на Чжун Ли в груди Чайльда все сжимается. Как далеко они сумеют зайти прежде, чем осознают все риски? Если бы только они познакомились чуть раньше, не боясь потерять все в один миг… Будто бы ничего и не было. — Красиво, правда? — парень кивает без раздумий, но смотрит только на него. — Теперь я понимаю… Что ж, может это и к лучшему, — он обращает свой взор куда-то далеко, а последние слова, думается Чайльду, просто были мыслями вслух. — Хорошо, что мы остановились здесь. Я не успел сказать, но ты достойный противник, Чайльд. Я не прочь снова сразиться с тобой. Твоим навыкам любой бы позавидовал. — Это утешение такое? Если да – оно мне не нужно, — парень хмурит брови от обиды, как настоящий взрослый человек, и не сразу замечает взгляда, на этот раз, обращенного к нему. — Я придумал желание для тебя, — Чжун Ли немного замялся и отнюдь не выглядел уверенно. Это настораживало и приводило в ступор, но Чайльд, серьезно настроенный чистить туфли консультанта после часового похода по полям или оплатить очередной совместный ужин, собрался стойко выслушать любую его просьбу. — Ты можешь… Исполнить часть своего контракта. То, что полагается тебе в случае победы. Пусть ты и проиграл… Я хочу понять, каково это. В книгах, что я читал, об этом почти не пишут. Тебе я мог бы довериться. — Довериться одному из Фатуи? — Довериться тебе.       Все это просто не укладывалось в голове. Чайльд не мог сопоставить слова и человека, их произнесших. Словно кто-то извне, а скорее из больной фантазии парня, нашептывал ему сладострастные речи, чтобы уничтожить в нем остатки рассудка. Намекал на отношение к реальности только серьезный вид Чжун Ли, с которым в противовес шел едва заметный румянец на щеках, что смотрелся на матовой коже еще более завораживающе, чем в воображении Тартальи. Он не хочет торопиться и старается оттянуть момент, о котором грезит во снах. Хочет насладиться им так, чтобы в памяти отпечатались мельчайшие детали. Он желает знать все, о чем думает в этот момент Чжун Ли, запомнить и впитать без остатка.       Чайльд снимает перчатки и касается разгоряченной щеки, чувствуя ответное тепло каждой клеткой. Кожа у мужчины гладкая и без изъянов, словно слеплена из пластичного мрамора руками умелого скульптура. Мог ли Моракс воссоздать человеческую версию себя из камня? Насколько могущественным он бы ни был, сейчас перед Тартальей стоит невероятно привлекательный консультант ритуального бюро, сдержанный и спокойный, пусть лишь внешне. Парень уверен, что сердце в его груди бьется так же неумолимо быстро, как и у него. Все его внимание было сосредоточено на лице, объятом волнением. Таким Чайльд не видел его даже перед боем, когда мужчина источал исключительную решительность. Он проводит по щеке большим пальцем, стараясь успокоить, отмести все ненужные мысли и полностью завладеть его вниманием. И Чжун Ли реагирует, демонстрируя неповторимую красоту сияющих в полумраке глаз. Этот взгляд становится последней каплей, побуждающей к действиям.       Такие же мягкие, как парень себе представлял. Осознавать этот факт, соприкасаясь губами наяву, а не во сне — верх мечтаний. Хоть и глаза Чайльда были закрыты, увидеть выражение лица мужчины казалось жизненно необходимым. Особенно в тот момент, когда он начал аккуратно сминать чужие губы своими. Сначала Чжун Ли не проявлял никакой активности, только позволял парню делать с ним все, что вздумается. Рука Тартальи переместилась с щеки на затылок, словно он боялся, что Чжун Ли передумает и отстранится. Вместо этого он, отметая все сомнения, осторожно начал приоткрывать рот навстречу нескромным движениям губ, что подействовало на Чайльда, как крепкий алкоголь. Он стойко держался и давал привыкнуть, прежде чем задействовать язык, расторопно скользнув им между лепестками губ. Реакцию Чжун Ли было сложно предугадать: он, словно обжегшийся о горячий язык, внезапно разорвал поцелуй и посмотрел на парня, как на сумасшедшего. — Зачем ты… — Чжун Ли краснеет пуще прежнего, отводя взгляд.       Тарталья не сдерживается и искренне смеется, тая от умиления. Так вот что за слабое место у неприступного и невозмутимого мужчины. От одной мысли об этом желание вновь поцеловать его лишь усиливалось. Теперь консультант смотрел на него совсем иначе и, будто бы заразившись улыбкой, улыбнулся в ответ в своей неповторимой манере: сдержанно, но открыто. Так умел только он. Чайльд, поймав нужный момент, приблизился к нему опять и отчетливо ощутил сбитое дыхание на своих губах, поддернутых легкой улыбкой. Чжун Ли не пытался отстраниться, а будто бы наоборот ждал чего-то. Скорее чего-то более конкретного, чем «что-то», и парень может догадаться, чего именно. Но Тарталья не будет Тартальей, если не сделает то, чего от него совсем не ждут.       Искуситель, провокатор, подлец — как Вашей душе угодно. Плевать, что думают другие. Здесь и сейчас они абсолютно одни, и Чайльд пользуется положением с лихвой. Ладонь заскользила по шее к затылку для надежности, консультант больше не выглядел испуганным. Он стоял в ожидании, вцепившись в ограждение. Тарталья сразу заприметил это и накрыл его волнение свободной рукой, подушечками пальцев поглаживая костяшки. Между ними стирались миллиметр за миллиметром, пока парень кончиком языка не прошелся по сомкнутым губам, словно спрашивая разрешения войти. Сначала по верхней, затем плавно переходя к нижней, вишенкой на торте он облизывает обе, чувствуя, как чужие пальцы разжимаются на железных прутьях и сжимаются снова. Дороже любых слов было то, как легко раскрылись губы ему навстречу, когда он вновь припал к ним.       Поцелуй, нежный и тягучий, не на шутку вскружил парню голову. Когда их языки сталкивались, а пальцы в эту же минуту неспешно переплетались, сокровенность момента преодолевала все запреты, разрушала границы. Тарталье показалось, что прошла целая вечность, пока они стояли вплотную друг к другу, держась за руки и целуясь самозабвенно, будто они пара. Всему хорошему и до боли в груди желаемому приходит конец. Как и сейчас, безмолвный акт признания во всем, что вслух произносить не принято, пришлось прервать. Воздуха катастрофически не хватало и Чайльд понял, что слегка переусердствовал. Чего стоит растрепанный вид мужчины, красные щеки и распухшие от поцелуев губы. Парень не мог оторвать от него глаз ни на секунду. — Я, верно, перестарался. Извини, — натягивает виноватую улыбку, поглаживая Чжун Ли по голове и стараясь привести в порядок выбившиеся пряди.       Он все еще тяжело дышал, но взгляд его был трезвым. Что не скажешь о Тарталье от слова совсем. Чем дольше он смотрел на Чжун Ли, тем неумолимее свербел жар внизу живота, которому противиться было бесполезно. — Все нормально. Вряд ли это имели ввиду авторы прочитанных мной романов, но теперь я… — он хотел было что-то сказать, но передумал в последний момент. — Спасибо.       Кто еще мог поблагодарить Чайльда за такое? Подобного рода услуги выйдут ему боком, если каждый раз они будут заканчиваться, толком не начавшись. Смело со стороны парня предполагать, что это повторится снова.       Сейчас Тарталью мало что связывало с реальной действительностью, ни одной здравой мысли его не посетило. Предупредив, что ему в срочном порядке нужно в душ, он оставил Чжун Ли одного.       Следующий час под струями холодной воды, что были обязаны охладить разум, его образ не покидал затуманенную голову, сознание подкидывало ему все более красочные картинки, пока на губах все еще оставался отдаленный, сладковатый вкус мужчины, и он касался их пальцами, словно в бреду, не противясь желанию. Чайльд не знает, как без угрызения совести будет смотреть Чжун Ли в глаза после того, как отдался чувствам целиком, тяжело дыша и представляя с закрытыми глазами лишь его прекрасное лицо.