***
— Я за. — высказался о предложении француза о мире Британская Империя. — Французское Королевство этот юнец мне не вернёт, а компенсации за блокаду мне от него и подавно не нужно. — Я против. — с сомнением покосился на Францию Королевство Пруссия, выпрямившись и заведя руки за спину. — Ничего уже не исправить. Слишком много захваченных территорий, слишком много убитых, слишком много стран стали французскими вассалами, слишком много денег, в конце концов, на это потрачено. Ты не можешь после всего этого просто так заявлять, что изменился! — Я… Тоже против. — не так уверенно возразил Австрийская Империя. — Но я предлагаю обсудить это. Не существует непоправимых ситуаций. — Юнцы с завышенным самомнением должны получать по заслугам. — как всегда презрительно бросил Королевство Швеция. — Мы не в детской сказочке, чтобы одним лишь раскаянием решались все проблемы. А ты, Россия? — язвительно обратился он к русскому. — Ты согласен на мирный договор? Хотя, кого я спрашиваю? — тут же фыркнул швед сам себе. — Конечно, ты со своим милым уже обо всем договорился. Как тогда с Финляндией, да? — яростно прошипел он. — Я буду на стороне Французской Империи, чем бы ни закончилось наше обсуждение. — Российская Империя гордо выпрямился, и его взгляд как бы говорил «кто в этом зале посмеет возразить мне?». — Как кто-то столь неуравновешенный имеет дерзость претендовать на звание великой державы? — небрежно бросил он Швеции, чуть отстранившись от него. — Ты, высокомерный… — взревел было Королевство Швеция, но Австрия придержал его за руку. — Тише, пожалуйста. Иначе кто-нибудь может подумать, что Российская Империя прав. — прохладно произнёс он, глядя в сторону, где за происходящим наблюдали Дания и Норвегия. Швед сделал несколько шумных вдохов и выдохов, стараясь успокоиться, но, кажется, даже лицо России выводило его из себя. Османская Империя на заднем плане, очевидно, наслаждался происходящим: Французская Империя им не интересовался, и происходящее в Европе его почти не касалось, так что почему бы не посмотреть на бесплатное представление? — Итак, что мы решили? — вопросил Британская Империя, подпирающий голову ладонью от скуки. — Войне шестой коалиции — быть! — припечатал Королевство Пруссия. — Вы собираете шестую коалицию против одной и той же страны. — фыркнул Османская Империя. — Я бы на вашем месте задумался.***
— В этот благословенный день мы сотрем Первую Французскую Империю с лица земли. — торжественно произнёс Королевство Пруссия, с упоением наблюдая за своими войсками. — Неправильно это всё. — отвернулся от него Австрийская Империя. — Он же пытался все исправить. — Мы должны отомстить! — возмутился Швеция, дёрнув австрийца за плечо. — А ты предлагаешь просто спустить ему это с рук? Я не хочу, чтобы моему суверенитету снова угрожали самовлюблённые выскочки вроде него! — Знаете, что? — рявкнул Австрия, скинув руку шведа с плеча. — Я ухожу. Российская Империя — мой друг, но и француза я поддержать не могу. Я заявляю о своём нейтралитете! Катитесь вы все куда подальше! — он отдал соответствующий приказ высшим чинам своей армии и… Просто развернулся и ушел. — Австрия? — осторожно спросил направляющийся к предполагаемому полю битвы Россия. — Я объявил о нейтралитете. — яростно процедил он, выведенный из себя идеями о мести. — Я не собираюсь выбирать между другом и братом с его амбициями. — фыркнул австриец и продолжил уходить. — Что ж, Австрийская Империя — достойный друг. — чуть ошарашенно сказал Французская Империя, проводив его взглядом. — Даже лучше. Пруссия и Швеция нам не соперники. — Эта коалиция — фарс чистой воды. — хмыкнул Россия. — Пруссия — самая неблагодарная страна из всех, что мне встречались. — Что ж, пойдем сразимся с ним.***
Дальнейшие взаимоотношения Австро-Венгрия и Боснии строились… Не слишком хорошо. — Пожалуйста, скажи хоть слово о них! Хотя бы скажи, что отец и Сербия живы, здоровы, и их территории в полном порядке! — отчаянно молил Босния в который раз. Австро-Венгрия в который раз качал головой. — БиГ, тебе не нужно этого знать. Наслаждайся жизнью в моем доме без тревог и забот. — терпеливо объяснял австриец. У отца юноши все было замечательно, а вот у брата… Про раздел территорий Сербии Австро-Венгрия не собирался упоминать. БиГ бы расстроился, узнав об этом. «Он и не узнает…» — пообещал сам себе австриец. К слову, свое обещание перестать проверять связь каждые пять минут он так и не сдержал. Вот и сейчас он виновато ощущал недоверчивую обиду. Почему? Как ему объяснить юноше, что это для его же блага? Босния тем временем начал ненавидеть каждую секунду своего пребывания в австрийской резиденции. Во-первых, изоляция. Он не слышал ни одной новости за последние пару месяцев и был готов поклясться, что Австро-Венгрия что-то скрывает, так что юношу терзала тревога за близких. Также он не говорил за это время ни с кем (пара разговоров с австрийцем в самом начале не считается). И никого не видел, кроме Австро-Венгрии. Даже Германская Империя заходил лишь два раза, но с ним Боснии говорить было не о чем. А так хотелось поговорить с кем-то безопасным и пообниматься. Во-вторых, в доме австрийца было невыносимо скучно. Он не мог теперь пойти поговорить с кем-то. Бумажную работу ему не доверяли, хотя, вообще-то, он был автономной территорией и обязан был этим заниматься. Радио отказывалось позволять ему слышать что-то, кроме помех. Книги в библиотеке он все перечитал, некоторые — несколько раз. Убирался во всей резиденции (кроме кабинета Австро-Венгрии) он ежедневно. Он ненавидел уборку, но все равно упорно протирал каждую полочку, чтобы скоротать ставшие слишком долгими дни. Босния каждый день три раза готовил самые сложные блюда, лишь бы хоть чем-то занять себя. Беспорядочный архив отчётов ему разобрать тоже не позволили, зато пару недель назад босниец нашел в коробках с ненужными вещами спицы и пряжу. В библиотеке он нашел одну интересную схему и связал себе теплую кофту. А теперь перейдем к следующей проблеме. В доме австрийца была отвратительная атмосфера. Здесь было очень холодно, несмотря на камин. Даже в доме Российской Империи, который предпочитал прохладу, было теплее. Помимо этого, было очень душно. Босния перестал закрывать окно в своей комнате неделю спустя, из-за чего там теперь была мини-Арктика, и ему пришлось закутаться в самую теплую одежду и носить теплое одеяло на плечах. Все это в совокупности вызывало у Боснии то бессильное раздражение, то тягучую тоску, то суетливую тревогу от давящих стен. Австро-Венгрия тем временем хмурился и уныло вздыхал, когда мимо проходил босниец, бросающий на него косые взгляды. Он упорно не мог понять, что делал не так. — Германия, он избегает меня. А я не хочу навязывать ему свою компанию. Может, он привыкнет? Хоть когда-нибудь? — грустно тянул Австро-Венгрия, не веря в свои слова. Но наконец заглянувшего к брату Германскую Империю это не слишком интересовало, поэтому он решил взять все в свои руки. Он привык все контролировать, и тоскующий австриец в его планы не вписывался. К тому же, из-за очередных навязчивых мыслей о юноше его брат был непродуктивным. Босния снова прятался в библиотеке, когда за его спиной неожиданно появился немец. — Ты избегаешь моего брата, не так ли? — вкрадчиво осведомился он, положив ладони на плечи юноши, который уже привычным движением было метнулся в сторону. — Nein, Eure kaiserliche Majestät. — сразу же ответил босниец самым уверенным голосом, на какой был способен. — Ich habe nicht einmal darüber nachgedacht. — Знаешь, ты очень расстраиваешь его этим. — попытка смягчить сердце немца его родным языком, кажется, не удалась. — А расстроенный Австро-Венгрия — проблема для всех. Кроме тебя, разумеется, потому что он любит тебя, неблагодарное создание. — прошипел Германия ему на ухо, и Босния невольно вздрогнул. — Я сейчас же пойду и поговорю с ним. — нервно заверил немца босниец, и тот, удовлетворённо хмыкнув, отпустил его. — Верный ответ. — А… Могу я вас кое о чем попросить? — не успев подумать, выпалил Босния. Немец вскинул бровь, но милостиво кивнул. — Вы не могли бы рассказывать мне новости и дать мне хоть какую-то работу? Я с ума схожу от изоляции и безделья. — Почему бы тебе не спросить об этом моего брата? — недоуменно прищурился Германия, пытаясь понять, а действительно ли был виноват в настроении его брата исключительно босниец. — Он запретил мне заниматься бумажной работой, а на все мои просьбы разрешить мне выйти из дома или хотя бы что-то рассказать он отвечает отказом. — пожаловался БиГ, но немец не увидел в его взгляде или интонации обиды, разочарования, гнева — да чего угодно, кроме этой… Апатии. — Ты хорошо себя чувствуешь? — почти встревоженно спросил Германская Империя. «Ещё один!» — вздохнул он мысленно. Российская Империя в последнее время тоже его тревожил. Тот не отвечал на его звонки, не пересекался с ним на сражениях, да и дверь не открывал. Свои подарки немец обычно находил нераспакованными в мусоре. Но… На случай, если русский все же снизойдёт до него, хотелось бы рассказать ему что-нибудь хорошее. А не… Это. — Не знаю. — пожал плечами босниец. — Странно как-то. Все время спать хочется, слабость по всему телу, голова болит и кружится. И все дни слились в один. Поверить не могу, что уже конец января… — совсем тихо пробормотал он. Сердце Германии невольно сжалось. Юноша напоминал ему о Российской Империи. Затем немец представил русского с таким же пустым взглядом, и, кажется, у него даже закружилась голова. — Завтра Австро-Венгрия уйдет по делам и не вернётся до вечера. — неожиданно для себя сказал Германская Империя. — Тогда и поговорим, а сейчас иди к нему. На лице боснийца отразилось такое счастье, что немец и сам мягко улыбнулся. Как бы он хотел рассказать об этом России… Босния на радостях вылетел из библиотеки и убежал на второй этаж, отдышался и уже спокойно постучал в кабинет австрийца, получил разрешение войти и осторожно скользнул в кабинет, оглянувшись. — Что-то случилось? — прохладно поинтересовался Австро-Венгрия, даже не отвлекаясь от отчёта. — Я могу… Побыть с тобой? — застенчиво предложил Босния. Вслух это звучало отвратительно. Австриец фыркнул. — Если хочешь. — он пожал плечами, будто совершенно незаинтересованный, но босниец быстро проверил связь и убедился, что тот более чем рад его видеть. Наудачу Босния уселся в кресло рядом с ним. Было немного тесновато, но австриец, кажется, оценил. — Все хорошо? — уже мягче переспросил Австро-Венгрия, приобняв боснийца. Тот кивнул и положил голову ему на плечо. Восхитительно! Как же ему не хватало тактильного контакта. Может, зря он избегал австрийца все это время? — Может, тебе помочь с отчётами? — вздохнул Босния, предчувствуя отказ. — Не стоит. Не забивай голову бумажной работой. — А как там… Отец? — тут же поинтересовался босниец, смотря на Австро-Венгрию с мольбой в глазах. — БиГ… Тебе не нужно знать об этом. — вздохнул австриец. — Но почему? — искренне не понимал Босния. Австро-Венгрия замялся. — Это для твоего же блага. Босниец быстро подавил раздражение и натянул понимающую улыбку. Конечно, для его же блага. Ага. Да. Разумеется.***
— Что же он задумал? — задумчиво бормотал Французская Республика, внимательно наблюдая за германской армией через бинокль. Германская Империя вальяжно прохаживался в рядах своих войск, в его руках была сложенная карта. Француз легко мог представить, как тот в сотый раз повторяет металлическим голосом: «Нужно нанести удар в районе Вердена! Если получится прорвать оборону, то мы сможем сокрушить весь англо-французский фронт!» — Размечтался… — фыркнул француз, убрав бинокль в карман. — Чёрта с два я позволю ему хотя бы приблизиться к фронту. — Господин Французская Республика, у нас проблема! — из толпы французских войск вынырнул Алжир, будучи с отчётами в руках даже здесь. — Новые истребители будут готовы только к маю! — Не думаю, что битва здесь продлится так долго. — не слишком расстроился Франция, направляясь вдоль по берегу реки, чтобы лично проверить готовность своих войск. — Что с линиями обороны? — Укрепляются. — отчитался Алжир. — Скоро закончим. А что там делает Германская Империя? — настороженно вскрикнул он. Француз вновь достал бинокль и присмотрелся. — Там появилось ещё несколько дивизий. Нехорошо… — покачал головой Франция. — Ничего, мы тоже подготовились. Он не пройдет. — пообещал он самому себе.