утонуть в реке из слёз и печали

— Я не верю, что он не вернётся. — раздражённо отрезал Российская Империя, стоило только Королевству Пруссии подсесть к нему. Тот вскинул бровь. — Я ещё даже ничего не сказал! — притворно возмутился пруссак, обмахиваясь тонкой стопкой документов. — И я не злорадствовать пришел. Оставлю это Швеции. — он кивнул на шведа, который нескрываемо светился самоуверенностью. Поймав взгляд Пруссии, тот ехидно ухмыльнулся. — Я и сам не в восторге от возвращения Королевства Франции, поверь. — Тогда что вам нужно? — Россия по-прежнему обращался к нему подчёркнуто формально в знак ухудшения отношений. — Лишь хочу сказать, что тоже думаю, что Первая Французская Империя вернётся. — спокойно сообщил Королевство Пруссия, и русский наконец повернулся к нему. Надежду в его глазах нельзя было не заметить, и пруссаку на секунду показалось, что они снова хорошие друзья. — Посуди сам. Первая Империя придумал какой-то план, включающий в себя отречение, а значит, и его смерть. Так в его отсутствие кто-то же должен быть воплощением французских земель, верно? Не думаю, что возвращение Королевства Франции о чем-то говорит. И у меня есть основания так считать. — он хитро прищурился и махнул теми самыми документами перед лицом русского. — Взгляни-ка. Российская Империя отложил гордость в сторону и быстро выхватил документы, жадно вчитываясь в каждую строчку. Пруссия тем временем посмотрел туда же, куда русский смотрел до его появления. Королевство Франция и Британская Империя открыто миловались: британец держал руки француженки в своих с любезной улыбкой на лице, пока та с неизменным хладнокровием рассказывала про свою жизнь на том свете, делая вид, будто это нисколько не повлияло на нее. Другие страны косились на них неодобрительно — не то из-за открытого проявления чувств, не то из-за того, что британец отогнал от них всех стран, а тем было жутко любопытно, что же там, в мире ином. — Так правитель его территорий планирует побег с острова прямо под носом Британской Империи? — обобщил прочитанное Россия и задумался. — И он может попытаться снова вернуть власть… — Тем самым вернув к жизни Первую Империю. — тем же задумчивым тоном подтвердил торжествующе Королевство Пруссия. — А ваша выгода в чем? — мгновенно насторожился Российская Империя. — Тебе озвучить мои причины по алфавиту или в хронологическом порядке? — хохотнул пруссак, но мгновенно посерьёзнел под суровым взглядом русского. — Во-первых, мы видели, чем закончился консерватизм Королевства Франции. Я не хочу, чтобы ее народ восстал ещё раз, и революция распространилась на всю Европу. Мы для чего собирали первые две коалиции? Во-вторых… — он поморщился, неохотно признавая свою ошибку. — Ты наверняка считаешь меня неблагодарной бестолочью, и ты в своем праве. Я принял как должное то, что благодаря тебе Первая Империя сохранил мне жизнь, а после этого я разругался с тобой в пух и прах, решил, что рассказать ему о твоих делах с Британской Империей — хорошая идея, потом ещё перехватил твоё письмо к нему. Все твои шрамы от ожогов — исключительно моя вина, ваши испорченные отношения с Французской Империей — тоже, хоть вы их уже и наладили. Ещё как наладили. — он с усмешкой кивнул на кольцо на безымянном пальце русского. — Так что… Я приношу свои извинения. Я знаю, что ты не примешь их, по крайней мере, в ближайшем будущем. Что ж, я заслужил это. Я бы сам себя не простил. Но я попытаюсь сделать что-нибудь, чтобы искупить свою вину. — покаялся Пруссия, а затем продолжил обычным весёлым тоном. — Ну, и в-третьих, Королевство Франция мне не очень нравится. Старая карга с непомерным самомнением. — фыркнул он, вновь обернувшись к француженке и британцу. — Спасибо. — откликнулся после долгой паузы Россия со сложным выражением лица. — Я ценю это. И ты не виноват в моих шрамах. В конце концов, я сам поджёг Москву. Королевство Пруссия повёл плечами, видимо, не согласившись с ним в глубине души, но кивнул. Они продолжили молча наблюдать за Британской Империей и Королевством Францией. Словами не передать радость британца в эти моменты. Но вскоре он неохотно отпустил француженку, и та направилась прямо к к русскому и пруссаку и со вздохом уселась рядом. — Я знаю, что произошло между тобой и моим сыном. — ровным голосом сказала она России. — Мне жаль, что все так закончилось. Он не мог желать более достойного супруга, чем ты. — Ничего не закончилось. — хмуро возразил Российская Империя, даже не взглянув в ее сторону. — Он обещал мне вернуться, и он вернётся. — Что ж, даже странам свойственно поначалу отрицать смерть близких. — участливо заверила Королевство Франция и доверительно накрыла его руку своей. — Великобритания рассказал мне, каким он был после моей… Смерти. — ее обычно бесстрастный голос едва заметно дрогнул перед последним словом. — И я рада, что он достаточно быстро смирился и не корил себя всю жизнь. И не возненавидел моего сына. В конце концов, смена воплощений стран — естественный порядок вещей, которому ничто и никто не в силах помешать. И я не могу винить в чем-то Французскую Империю. — Вы сами-то верите в свои слова? — рявкнул Российская Империя, наконец удостоив ее взглядом. — Естественный порядок вещей. — передразнил он с кривой усмешкой. — Плевать я хотел на порядок вещей. Франция вернётся. Я верю в это. — Ты злишься, и это нормально… — Да ради всего святого, замолчите! — не выдержал Королевство Пруссия, все это время отстранённо слушавший их разговор. — Вернулись с того света и радуйтесь себе, а не сыпьте ему соль на рану! — Я знаю, каково терять близких людей, и я просто пытаюсь поддержать возлюбленного своего сына. — в голос женщины прокрались металлические нотки. — У этих отчётов эмоциональный диапазон больше, чем у вас. — обронил Османская Империя, пройдя мимо со стопкой документов. — Ясно же, что он не хочет разговаривать с вами и слышать эти бессмысленные утешения. К тому же вы старше меня на три века и должны понимать, что с такими, как Французская Империя, все просто не бывает. — Россия достаточно тактичен, чтобы не послать вас к чёрту, но я нет, так что убирайтесь. — фыркнул Пруссия, и на его лице появилось ненавистное половине стран высокомерное выражение. Королевство Франция оскорбленно поморщилась. — Я просто пыталась помочь. — Госпожа Королевство Франция, я благодарен за вашу помощь, но я в ней не нуждаюсь. — чуть сбавил тон Российская Империя, почувствовав себя виноватым, но француженка лишь качнула головой и ушла. — Нехорошо как-то получилось. Она все же мать Французской Империи. — Старая карга, говорю же. — хмыкнул пруссак. — А где Австрия? Не видел его уже пару дней. Вот он удивится, когда увидит Королевство Францию. — Австрийская Империя на своих территориях. — сообщил Османская Империя, возвращаясь с другой стопкой отчётов. Пруссия понимающе кивнул, хотя не имел ни малейшего понятия, зачем его брату посещать свои территории. Российская Империя упрямо продолжал ждать.

***

— Господин Российская Империя. — когда русский снова возвращался домой поздно вечером, из зелёных насаждений выпал ласково мурлыкающий Германская Империя. Он безумно улыбался и тянул к нему окровавленные руки. Надо ли говорить, что Российская Империя громко выругался на родном языке и резко отскочил? Кусты он теперь будет обходить по широкой дуге. — Какого черта вы здесь делаете? — резко спросил Российская Империя, рефлекторно положив одну руку на сердце, а другую — на ножны. — Простите, не хотел вас пугать. — до разлаженного от кровопотери и близости возлюбленного разума Германии наконец дошло, как он выглядит. Он в жесте извинения мягко вздохнул и уткнулся лбом русскому в плечо, догадываясь, что тот с отвращением морщится. Впрочем, втайне Германия надеялся увидеть в любимых льдистых глазах толику сочувствия. — Мне так вас не хватает. За что вы наказываете меня своим безразличием? О, никто не заслуживает столь жестокой кары. Ваш взгляд для меня ценнее золота, а вы не хотите дарить мне даже его. — болезненно шептал немец, как вдруг резко почувствовал слабость. Он пошатнулся и в попытках не упасть ухватился за локоть русского, но тут же отдернул левую руку. — Простите, кровь не должна касаться вас. — Вы ранены? — чуть теплее уточнил Российская Империя, придерживая его за спину. Немец ближе прильнул к его руке. — Слегка. Французская Республика захотел реванша. — усмехнулся он и вновь потрогал дрожащими пальцами живот. Бледная рука окрасилась алым. — Поможете мне? Я в долгу не останусь. — без нажима попросил Германская Империя. Россия молча повёл его за собой, лишь велев зажать рану. Немец в пылу гнева на француза совсем забыл об этом, иначе не терял бы кровь так быстро. В своей резиденции Российская Империя помог ему устроиться на диване и начал осторожно стирать кровь с раны. Германская Империя принимал бережные касания с благоговением — он сам с чужими ранами так не нежничал. Темные, уже не черные (видимо, русский их переодел, пока ходил за аптечкой) перчатки слегка пропитались кровью. Немец разрывался между желанием продлить тактильный контакт и сказать России, что он не должен пачкать свои прекрасные руки кровью. В итоге он лишь прикрыл глаза, ощущая, как русский накладывает повязку. Когда Россия закончил с оказанием помощи, он закономерно захотел уйти, но Германия несмело положил голову ему на колени. Немец отлично помнил, что русский позволял ему это много лет назад и что нигде он не чувствовал себя так безопасно, как рядом с Россией. Российская Империя давно ассоциировался у него с теплом, уютом и безопасностью, хоть и последние годы относился к нему пренебрежительно. Немец быстро заснул, ослабленный ранением. Но проснулся он, разумеется, один. Ничего, ему достаточно и этого. Когда-нибудь он будет просыпаться рядом с Россией каждый день. В гостиной свет был выключен, но она достаточно освещалась ярким светом из библиотеки, откуда доносилось шуршание бумаг. Приглядевшись, Германия отметил, что часы показывают почти час ночи. Что ж, спать дальше ему не очень хотелось, поэтому он направился в библиотеку. Обойдя высокие книжные шкафы, немец оказался в более просторной части помещения. Но весь пол здесь был заполнен большими коробками. Германская Империя знал, что в таких большинство стран хранило отчёты. Сам Россия стоял посреди этого канцелярского кошмара с кучей бумаг в руках. — Чем занимаетесь? — Германская Империя оперся плечом на книжный шкаф и залюбовался русским. — Перебираю свой архив. — кратко пояснил тот, не обернувшись: с каким-то сочувствием читал отчёт. — Зачем? — удивился немец. Он семейный архив разбирал раз в жизни — после смерти отца, который был не слишком аккуратен в ведении отчётов. — Здесь много лишнего. Давно пора было им заняться. — Россия отложил треть бумаг в коробку с надписью «1846», а остальную часть стопки бросил в камин. На его лице при этом отразилось сочувствие. «Может, в этом году погиб кто-то важный для него?» У противоположной стены в ряд стояла огромная куча коробок, и Германия окинул ее цепким взглядом. «1801», «1802», «1803»… «1816»?! — Не сомневаюсь, что вы знаете об этом, но… У вас нет отчётов с 1804 по 1815. — недоуменно сообщил Германская Империя, трижды перепроверив увиденное. Тех двенадцати лет как будто и не было. — Да, я знаю. — ожидаемо откликнулся Россия, сжигая ещё стопку отчётов. — Сколько лишней информации я раньше записывал… — тихо добавил он для себя. — Но почему у вас нет ничего за эти годы? — Есть причина, поверьте. И вам знать о ней необязательно. — резкость наполнила голос русского, и немец понял, что лучше не задавать вопросов. В конце концов, он может заглянуть и в свой архив. — Что ж, позвольте откланяться. — наконец сказал Германская Империя, все ещё наблюдая за Россией мутным взглядом. — Я оставлю вам это в благодарность. — он положил на книжку полку тонкую маленькую книжечку из собственного кармана. Российская Империя заинтересованно открыл ее на середине, и его лицо вытянулось. — Это… Книга сигналов. — недоуменно моргнул он. — Вы… Осознаёте, что только что мне отдали? — Разумеется. Я сомневаюсь, что она сильно поможет Антанте, впрочем. Но я уверен, что вы догадаетесь, как правильно применить ее. — немец мягко улыбался, наблюдая за приятно удивленным русским. — Спокойной ночи. — он ушел, не заставив себя провожать. Вернувшись к себе, Германская Империя первым делом зажёг свет и прошел в свою библиотеку к куче коробок, который он хранил не в стеллажах или шкафах, а просто так, на полу. Быстро найдя отчёты за девятнадцатый век, он сверил года. И в отчётах его отца после 1803 сразу шел 1816! Немец нахмурился. Никогда прежде он не обращал внимания на эту деталь и сейчас задавался вопросом: а как же он не заметил этого во время своего единственного разбора архивов? Германская Империя был полон решимости выяснить, что же происходило в те годы, поэтому он позвонил брату. Австро-Венгрия удивлённо сообщил, что у него тоже нет отчётов за эти годы. Немец очень заинтересовался событиями того времени.

***

— Эти отчёты не дают мне покоя. — пожаловался Германия брату. Австро-Венгрия фыркнул в трубку. — Спроси у Османской Империи, он те времена видел воочию. — предложил он, и немец задумался. Это была хорошая идея, но… — Нет, этот старик не скажет мне ни единого слова. — Германия презрительно хмыкнул, уже представляя реакцию османа на свой вопрос. — Нужно спросить кого-нибудь другого. — А кто ещё был действующей страной в те годы? — тоже озадачился австриец, задумчиво постукивая пальцами по столу. — Сужай круг. Кто был действующей страной и кто станет разговаривать с нами в нынешних условиях. — Я знаю! — воскликнул Австро-Венгрия спустя несколько минут молчания. — Королевство Швеция симпатизирует нам, несмотря на нейтралитет, и он действующая страна уже очень давно. — А ты прав. — снисходительно усмехнулся Германская Империя. — Ты сегодня удивляешь меня. БиГ что-то сделал? — Хм… Знаешь всякие игры на знакомство в детских лагерях? Вот мы весь день занимались чем-то подобным. — и тут голос австрийца повесел как никогда. — Я столько всего о нем узнал! БиГ весь светится уже третий день! Почему я раньше не пригласил Османскую Империю к себе? — Не слишком увлекайся этим. Может, он просто втирается тебе в доверие? — недоверчиво качнул головой немец. — Ты расслабишься, и он оставит тебя, как и все прочие страны, которых ты считал близкими. — Не думаю. Наши отношения налаживаются. — не впечатлился манипуляцией Австро-Венгрия. Излишняя радость в его голосе потихоньку начала выводить немца из себя. — Да и куда он денется? — С Сербией у тебя тоже налаживались отношения. — пока ещё беззлобно напомнил он. — А они ведь братья. Братья обычно похожи. — с намёком протянул Германская Империя. — Мы с тобой совсем не похожи. — Я сказал «обычно», а не «всегда». Впрочем, несмотря на это, я всегда буду рядом с тобой. — Спасибо. — А все остальные только и думают о том, как бы использовать тебя в своих целях. Ты не столь искусен в манипуляциях и не… — Германия, БиГ так не поступит. Я знаю. — А что насчёт тебя? — тут же нашел другой рычаг давления немец. — Ты довольно… Собственнически говорил о нём до его возвращения. — Я по-прежнему хочу того, о чем говорил. Но я сделаю это аккуратно. Пусть сначала он доверится мне. Я все ещё не планирую выпускать БиГ из дома, так что у него будет много времени, чтобы привыкнуть. — мечтательно протянул австриец. Германия тихо усмехнулся. Да, это была нужная ему реакция. — Теперь, когда он так близко, я просто не могу потерять его. И я оставлю его здесь любой ценой. Ты даже не представляешь, как я счастлив, когда он хотя бы разговаривает со мной! — О, я отлично представляю. Вчера мы с Российской Империей… — и немец начал пересказывать события вчерашнего дня. Да, если уж в чем-то братья и сходились, так это в бесконечной любви к двум славянам.