***
— Мне нужно немного подумать. —автоматически ответил Российская Империя, видимо, не сразу осознав масштаб проблемы: его голос был слишком безэмоциональным. — Нет-нет, mein Herz, никаких «подумать». — весело возразил Германия, с удовольствием представляя себе растерянного русского. Ничего, теперь у него не было выбора: он был слишком добрым, чтобы рисковать чужой жизнью. — Вы дадите мне ответ здесь и сейчас, иначе ваша драгоценная Царство Польское трагически погибнет. Российская Империя вздрогнул. Ну вот, опять все свелось к угрозам. Уже чувствуя, как сердце бешено стучится о ребра и как паника подступает к разуму, он мысленно от всей души выругался и зарёкся в дальнейшем не помогать немцу, что бы он ни предложил. Тот любезно молчал, все же предоставив ему немного времени. Россия начал быстро обдумывать ситуацию, титаническими усилиями держа себя в руках. Он был откровенно напуган, как и каждый раз, когда немец начинал ему угрожать. Каков шанс, что он выполнит свою угрозу? Россия не знал. Германия ни разу не сделал этого прямо, но каждый раз он был пугающе близок, и Россия был вынужден соглашаться на его условия. Вот и сейчас он не мог рисковать ни в чем не виноватой Польшей. Но и рассказывать о событиях того времени было отвратительной идеей! Хотя… — Как много вы уже успели узнать, чтобы я не повторялся в своём рассказе? — осторожно поинтересовался Российская Империя, подавляя дрожь в голосе, и, даже не увидив этого, почувствовал ласковую улыбку немца. — Рассказывайте с самого начала. Я не хочу дать вам возможность недоговорить. Мне ведь уже достаточно известно. Нет. Нет-нет-нет. Русский быстро отогнал тревогу в сторону. Никто не мог рассказать Германии. Россия достаточно доверял всем жившим в то время странам, даже Швеции. Немец мог просто блефовать. Да, точно, он просто блефовал. Зачем ему тогда рассказ России, если ему «достаточно известно»? — Не молчите, mein Herz. — будто бы успокаивающе мурлыкнул Германская Империя, не подозревая, что русский в этот момент зажал рот рукой, чтобы тот не услышал его всхлип. «Вдох-выдох, вдох-выдох… — пытался он взять под контроль метающиеся мысли. — Он видел архив несколько секунд, почему мы пришли к этому? Вдох-выдох, вдох-выдох… Спокойнее, я — великая держава. Я не должен давать знать другой великой державе, что ее угрозы меня пугают. Нормально бояться, когда тебя шантажируют жизнью твоих близких. Все хорошо. Я что-нибудь придумаю…» Российская Империя нервно прикусил губу. Немец специально торопил его, чтобы он не придумал ничего полезного. Что бы ему сказать?.. «Вдох-выдох… Я смог впечатлить своей речью Французскую Империю в нашу первую встречу, а этот юнец ему не чета. Нужно как-то его отвлечь и переубедить…» — Совсем вы меня не жалеете. — немец услышал неожиданно полушутливую фразу и тихий вздох. Ему показалось, или голос русского слегка дрожал? Впрочем, такой тон сразу вызвал у немца желание как-то приободрить его. — Жалею, конечно. Но мне очень нужно это знать, поймите. — самым мягким своим голосом, без единой резкой нотки убеждал его Германия. — Вам когда-нибудь с утра пораньше звонил недовольный Швеция с криком «знаешь, что только что произошло?!»? — тепло продолжил Российская Империя. В своём кабинете он с силой сжимал побелевшими пальцами телефонный провод. Его тело было напряжено до предела: он чувствовал себя так, будто идёт по тонкому канату. Впрочем, все разговоры с немцем обычно сводились к этому. Германия же тем временем довольно прикрыл глаза. Как же ему нравился голос русского, словами не передать. Он был таким бархатистым, певучим, чарующим. Германия поймал себя на мысли, что хотел бы услышать, как русский поёт. — Нет, никогда. Страны обычно не рискуют звонить мне утром. — безмятежно откликнулся Германская Империя, расслабившись. — У вас самый красивый голос. — он также озвучил свои мысли. — Благодарю. — комплимент вызвал у русского желание больше никогда не говорить, но он продолжил свою продуманную за это время речь. — Слушайте, зачем вам знать, что тогда произошло? Вы ведь раньше как-то жили без этого. — Россия говорил неизменно ровно, так, чтобы не было резкого перехода между его словами про Швецию и просьбой. — Мне любопытно. И меня выводит из себя то, что ни одна страна мне так ничего и не сказала. В другое время Россия пришел бы в ярость от этого спокойного, почти равнодушного «любопытно», но сейчас он лишь украдкой вздохнул с облегчением. Ага, значит, немец всё-таки ничего не узнал! Это немного успокоило русского. — Но почему вы злитесь на меня? — расстроенно поинтересовался Российская Империя. Право слово, он возненавидел себя за собственные слова, но он был готов сказать что угодно, если немца это переубедит. — Вновь угрожаете мне. Разве я виноват в чем-то? — он добавил больше тоски в голос, стараясь надавить на остатки положительных чувств Германии. Германская Империя вздохнул. Не мог он возражать такому русскому. Просто не мог. Почему Российской Империи всегда нужно было все усложнять? Впрочем, на такую очевидную манипуляцию немцу так и хотелось поддаться. — Я не злюсь. Мне лишь нужна информация. Мне правда жаль, что я должен выяснять ее вот так. Не думайте, что мне в радость тревожить вас. — заверил он так ласково, как мог. — Но вы ведь уже потревожили. Может, мы с вами что-нибудь придумаем? Я мог бы провести в вашей компании выходные, если вам, конечно, интересно. А вы после забудете об этой истории. — предложил Российская Империя, и, несмотря на его спокойный голос, внутренне он проклял себя за эти слова. Немец никогда не отказывался от возможности провести с ним время, но где-то в глубине души русский надеялся, что он ответит отрицательно. Ему меньше всего на свете хотелось идти в дом Германии. Германская Империя тихо выругался, впрочем, беззлобно. Их разговор зашёл в тупик. Разум требовал выяснить все, что можно, а сердце… Глупое сердце уже представляло русского в его доме в ближайшую субботу. И разум следом поддавался убеждениям России. В самом деле, немцу же не сложно уступить ему? Нет. Все дороги вели к тем событиям. Русский познакомился с сербом и боснийцем в те годы, тогда же он, если верить слухам, начал носить перчатки и сблизился с Британской Империей, тогда же Пруссия сильно облажался перед русским — он периодически корил себя за это, тогда же произошло что-то, что затронуло почти все страны. Нет, Германия не мог просто так отказаться от поисков. — Нет. — почти без сожаления отрезал немец, быстро вернувшись к прежнему настрою. — Я не могу согласиться на это. Вернёмся к моему изначальному предложению. Вы расскажете мне что-нибудь? — в ответ он получил лишь тишину. Выждав пару минут из вежливости, Германия продолжил. — Что ж, приму ваше молчание как знак того, что вам все равно на Царство Польское. Российская Империя дрожащими руками положил трубку обратно и потёр виски. Его тошнило, к горлу подступил комок, и он не отказал бы себе в минутной слабости, если бы не одно но. Германская Империя собирался сделать что-то с Польшей! Что же делать? Что делать? Россия никак не мог придумать решение. В тот момент, когда он уже хотел звонить немцу и чистосердечно во всем признаваться, на него снизошло озарение. Он с облегчением набрал другой номер телефона, не слишком веря в успех своей затеи, но упрямо пытаясь что-то сделать. — Разве я не велел вам катиться к черту с вашими претензиями на мои территории, госпожа Королевство Италия? Жалуйтесь моему брату сколько угодно, вы мне уже настолько надоели, что его гнев меня не волнует. — раздалось рычание в трубку, и русскому было бы неловко прерывать столь вдохновенную речь, но сейчас его это не волновало. — Господин Австро-Венгерская Империя? — аккуратно перебил его Россия, нервно постукивая пальцами по столу. Австриец сразу же замолчал. — А, это вы. Мои извинения. — небрежно бросил он уже спокойнее. — Что вам нужно? — Я сделаю что угодно, если вы спасёте Царство Польское. — торопливо изложил свою просьбу Российская Империя, допустив в голос нотку паники. Он убедил себя, что сделал это, чтобы более чувствительный к эмоциям окружающих австриец проникся, но на самом деле он просто не мог больше себя контролировать и был на грани панических метаний больше, чем во время разговора с немцем. — С чего бы мне это делать? — если Австро-Венгрия не изменил своим привычкам со времен союза трёх императоров, то в этот момент он должен был вскинуть бровь. — Вы уже помогли мне однажды, и я уповаю на то, что в вашем сердце по-прежнему остались доставшиеся вам от матери доброта и милосердие. — самым ровным тоном произнес Россия, хотя голос так и хотел сорваться на паническое дребезжание. Разум тоже протестовал, разрываясь между ужасом и быстрым перечислением всех известных ему рычагов давления на австрийца. — Почему бы вам не попросить об этом моего брата? Он бы с радостью выполнил любую вашу просьбу. — Австро-Венгрия все ещё звучал скорее скептично, чем убеждённо. Русский сбивчиво описал ему сложившуюся ситуацию, и его голос надломился во время рассказа. — Он совсем помешался на этих событиях! — австриец сразу понял, о чем речь, и тоже был недоволен. — Он недавно заявился ко мне домой и угрожал Боснии! Я, естественно, вмешался, но он вышел из себя. Я сочувствую вам, но ничем не могу помочь, извините. — Пожалуйста, господин Австро-Венгерская Империя. Ваша мать гордилась бы вами. — было все сложнее и сложнее не поддаваться эмоциям, но Россия честно старался, хотя от напряжения хотелось разрыдаться. — Нет, это же чистой воды самоубийство! — вознегодовал Австро-Венгрия, и в трубке послышался звук падения чего-то тяжёлого. — Германия убьет нас обоих, если узнает. — на полтона ниже добавил австриец. — Вас, может быть, он и пожалеет, а вот меня вряд ли. Ничем не могу помочь. Гудки в трубке были более красноречивым ответом. — Германская Империя собирается убить Царство Польское. — кратко изложил Российская Империя, открыто всхлипывая. Осман на том конце провода выругался. — Я бы правда хотел помочь, но я не знаю, где ее держат. Попроси помощи у Австро-Венгрии, может, он не откажет тебе. — встревоженно и виновато одновременно произнёс Османская Империя. — Я только что с ним говорил. Я… Подумал о том же. Он же не может правда убить ее? Скажи, что он не сможет. — Россия никогда не чувствовал себя таким беспомощным, как сейчас. За исключением одного случая, конечно же. — Россия, я не знаю… Я правда не знаю, что сейчас тебе делать. — забормотал Османская Империя. — Кажется, придется все рассказать Германской Империи. Попробуй найти его и поторговаться. Я не знаю! — с чувством всплеснул руками заразившийся паникой осман. Российская Империя коротко бросил благодарность и, накинув верхнюю одежду, вылетел на улицу, бегом направляясь к дому немца. Но там его ждали ужас и разочарование. Его не было дома. Когда Российская Империя побрёл неизвестно куда от немецкой резиденции, он почувствовал, как в сердце что-то оборвалось. Буквально, не метафорически. Могла ли это быть связь с Польшей? Могла бы, но русский упрямо не хотел об этом думать. Медленно направляясь куда глаза глядят, Россия таки наткнулся на немца. Тот был приятно удивлен. Он что-то говорил, но русский лишь смотрел на маленькое пятнышко крови на его мундире. — Вы же… Не убили Царство Польское? — осторожно уточнил Российская Империя, отойдя на шаг назад. У него было плохое предчувствие. Немец только повёл плечами с лёгкой улыбкой. — Вы не могли. — полувопросительно замотал головой Россия. — Не могли. Вы не настолько плохи. Да? Прошу, скажите, что вы этого не делали! — панически забормотал он, и взгляд Германии чуть смягчился. — Расслабьтесь. — промурлыкал немец, придеживая русского за локоть. — В любом случае, меня винить не в чем. — Вы не могли убить ее. Скажите, что вы этого не сделали, прошу. Я расскажу вам всё, что хотите. — по щекам Российской Империи потекли слезы, но он даже не заметил этого, лишь бездумно качая головой и отходя от немца назад, когда тот подходил к нему. — Поздно, mein Herz. — Германская Империя снисходительно усмехнулся. Россия продолжал неверяще качать головой. — Вы лжёте. — Что ж, отрицать смерть близких вполне нормально. — без малейшего сожаления пожал плечами Германия. — Вы не можете винить меня в ее смерти. В ней виноваты вы и только вы. — он резко сократил расстояние между ними и прижал к себе потерянного русского. — Я люблю вас, а вы вынуждаете меня делать ужасные вещи. — фыркнул немец будто бы укоризненно. — Не плачьте. — он бережно стёр слёзы с лица России. — Зачем? — только и смог едва слышно спросить русский. Он было разрыдался, но силой воли взял себя в руки и продолжил сдавленно всхлипывать. — Что ж, вы ведь никогда не воспринимали меня всерьёз. — вкрадчиво шепнул немец, бережно поглаживая русского по спине. Российская Империя мелко дрожал в его руках, задыхаясь от едва сдерживаемых рыданий. Хотелось кричать, хотелось убежать, хотелось ударить немца по его самодовольному лицу. Что ж, последнее было вполне осуществимо. — Я помогаю вам прийти в себя, а вы так?.. — хмыкнул Германия уже не столь дружелюбно, ощупывая челюсть: услышал хруст при ударе. — Куда же вы? — снова замурлыкал он, когда Россия развернулся и едва ли не бегом побрёл в другую сторону. — Снова убегаете? Не хотите познакомиться с новым воплощением польских земель? Я назову ее Королевство Польское, пожалуй. — Германия притворно задумался, а Россия тем временем исчез за поворотом.***
— Ну и ну, кого я вижу! — театрально воскликнул некто откуда-то сверху. — Кто бы мог подумать! — язвительно вторил ему другой голос. Царство Польское болезненно выдохнула и медленно открыла глаза. Голова немилосердно заболела, стоило только свету от фонаря поблизости ударить в глаза. Серое, затянутое облаками небо, впрочем, немного облегчило ситуацию: от него хотя бы глаза не болели. Полячка медленно села и наконец подняла голову, чтобы узнать, чьи голоса разбудили ее. В следующее мгновение она, не вставая, резко отшатнулась назад. Возвышающиеся над ней Королевство Пруссия и Австрийская Империя синхронно усмехнулись. — Добро пожаловать обратно. — фыркнул Австрия, протягивая ей руку. Полячка осторожно ухватилась за нее и с трудом поднялась. Затем, ожидаемо почувствовав слабость, полностью оперлась на самодовольно ухмыльнувшегося австрийца. — Российская Империя в опасности. — сказала она вместо приветствия.