***
Переговоры заканчиваются далеко за полночь. Ни к чему существенному, если честно, великие державы не пришли, но это неважно. Главное, что они все же оказались за столом переговоров. Антанта в тёмной верхней одежде быстро покидает болгарскую резиденцию через задний двор, каждую минуту оглядываясь, и вскоре окончательно скрывается в темноте переулка, куда даже не доходит свет луны. Австриец, осман и босниец выходят уже через главный вход и коротко прощаются с Болгарией, который уже засыпает на ходу. Они проходят несколько кварталов, и Австро-Венгрия останавливается на перекрестке под уличным фонарём. — Я только что вспомнил, что хотел кое-что забрать из своей резиденции. Записи отца и матери, кое-что из архива… — туманно поясняет он. — Нам вас подождать? — уточняет Османская Империя и на ощупь находит руку сына. На всякий случай. — Не стоит. — качает головой австриец, и, кажется, мыслями он уже не здесь. — Вернусь через час. Осман и босниец провожают его недоуменными взглядами, но всё же уходят, о чем-то разговаривая. Австро-Венгрия идёт вниз по темной улице, внимательно прислушиваясь к каждому шороху. Ему ничего не нужно в его резиденции — во время своего незапланированного переезда к осману он собрал все необходимое, но что-то тревожит австрийца, и он догадывается, что именно. Поэтому сейчас проверяет свою теорию. Когда до его резиденции остаётся два квартала, Австро-Венгрия наконец слышит звук шагов позади себя. Они неторопливы, словно их обладатель идёт прогулочным шагом. Австриец не желает встречаться с ним на улице, а потому не останавливается и продолжает идти к дому. Шаг он тоже не ускоряет. Австро-Венгрия не закрывает за собой дверь, включает неяркий свет на кухне и в гостиной, достаёт из серванта ещё не открытую бутылку яблочного шнапса, дрожащими руками, но со странным спокойствием на лице наливает его в стакан, ставит на стол в гостиной и уходит в свой кабинет. Пока можно посмотреть, стоит ли и вправду взять что-нибудь ещё. Когда он спускается, Германская Империя уже сидит на левом краю красного кожаного дивана с наполовину пустым стаканом шнапса. Австриец садится рядом с ним. Немец ничего не говорит, смотря на него так, как обычно смотрят не слишком строгие родители на провинившихся детей. — Ты избегал меня все это время. И сбежал из собственной резиденции. — говорит Германия спокойно, будто это вовсе не обвинение. — Да. И что? — не спорит Австро-Венгрия, чуть щурясь, чтобы увидеть холодные серые глаза немца. С его зрением снова что-то не так. Но сейчас ему хочется просто пойти поспать, а не думать об этом. — Разве это поступок взрослой и самостоятельной великой державы? — вздыхает Германская Империя и убирает прядь волос с чуть помутневших глаз австрийца. — Ты никогда ничем не бываешь доволен. — Ага. — снова соглашается австриец. Он хочет быстро выслушать манипуляции брата и пойти спать. — Ты слишком остро реагируешь. — голос немца становится вкрадчивым и, наверное, искренне разочарованным. — Я столько для тебя делаю, а ты постоянно жалуешься. Неужели ты не понимаешь, что я все делаю ради нашего же с тобой блага? — Австро-Венгрия неуютно ведёт плечами. Он прекрасно понимает, что это очередная манипуляция, но мерзкое чувство вины всплывает из самых глубин его души. — А от меня тебе что нужно? — зевает австриец, демонстративно поглядывая на часы. Пока его не бодрит неожиданная мысль. Как давно Германия за ним наблюдал? — Ничего. Я просто забочусь о тебе, Австро-Венгрия. — заверяет Германия, и Австро-Венгрия спешит задать интересующий вопрос. — И давно ты за мной шёл? — Я поздно возвращался с работы — столько дел в последнее время — вот и увидел, что ты идёшь с Османской Империей и Боснией. — спокойно отвечает немец. Что ж, австриец спрашивал не совсем об этом, но, по крайней мере, Германия не видел стран Антанты. Хотя его объяснение не вызывает доверия. Германию можно назвать трудоголиком, но не в таких масштабах. Есть ли вероятность, что он просто следил за братом? — Ты с ними поладил, как я погляжу? Опрометчиво. — С чего бы вдруг? — Австро-Венгрия потирает виски и дёргает гудящей головой. С другой стороны, если Германия до сих пор не убил его за попытку мирных переговоров, значит, он ничего не знает. — Если ты продолжишь в таком духе, то никогда не станешь Боснии дороже его отца. Он всегда будет для него важнее, чем ты. — Германская Империя улыбается с горечью, будто бы сочувствуя австрийцу. — И что? Сравнивать семью и метрополию не слишком логично. — Разве ты не хотел полностью забрать его к себе и оберегать? Разве ты не хотел быть единственным, кто занимает его мысли? Разве ты… — Хотел. И все ещё хочу. — не скрывает Австро-Венгрия. — Но, в отличие от тебя, я могу держать себя в руках. У нас налаживаются отношения без всяких манипуляций, а общение с отцом делает его счастливым. И я не навязываюсь ему. У нас все хорошо, а дальше будет только лучше. — Будет ли? — совершенно ожидаемо спрашивает немец. — Однажды Османская Империя тебя на порог не пустит, и ты больше никогда в жизни не увидишь свою автономную территорию. Ни-ког-да. — негромко продолжает он, но его голос западает в душу и взращивает сомнение. — И, как и в начале войны, ты прибежишь ко мне с просьбой о помощи. Я, конечно, не откажу тебе — когда я тебе не помогал? — И ты говоришь это все мне потому, что?.. — недоуменно уточняет австриец. Им манипулируют, но зачем? Германия же не может это делать ради собственного удовольствия… Наверное. — Братец, ты, конечно, можешь сближаться с кем угодно. — покровительственно поясняет Германская Империя, и Австро-Венгрия с трудом удерживается от язвительного замечания. — Но они все рано или поздно оставят тебя. А я всегда был рядом с тобой и оберегал тебя. — немец доверительно наклоняется ближе к брату и не больно сжимает тонкими пальцами его плечо. — Я же все делаю исключительно для нашего блага, пойми. — Как связаны наше благо и моя армия, которая из-за тебя теперь… Не в лучшем состоянии. — австриец, подавив желание исчезнуть куда подальше, касается ладони Германии на плече. — Какое это значение имеет сейчас? Когда мы с тобой выиграем войну, у тебя будет самая лучшая армия из всех возможных. — обещает немец с ласковой улыбкой, и пальцы на плече сжимаются ещё раз. — А тогда мне нужна была твоя помощь. Ты бы не согласился, если бы я просто попросил тебя. Ты ведь никогда не соглашался помочь мне хотя бы словом. — и снова этот полный тоски, скорби и разочарования тон. Хорошо, теперь Австро-Венгрия всё-таки чувствует себя виноватым. Может, на этот раз его брат говорит искренне? — А пока ты в любое время можешь попросить меня о помощи. — Чтобы было как в тот раз? — возмущается австриец и пытается отстраниться. Германская Империя крепко держит его и бережно, почти неощутимо касается шрама на виске брата, который остался после его последней просьбы о помощи. — Прими мои извинения. Я погорячился в тот раз. Ты же меня знаешь. — мягко-мягко мурлычет немец, нарочито ласково прижимая брата к себе. — Мне правда жаль. Ты же простишь меня? — Ладно. — вздыхает Австро-Венгрия. Германия вроде бы был честен с ним. В кои-то веки. — Спасибо. — будто бы от всей души благодарит Германская Империя. — Принесёшь мне ещё шнапс? Ты всегда знаешь, какой именно мне нравится. Австриец без возражений уходит на кухню, а теплая улыбка тем временем мгновенно исчезает с лица немца и сменяется жёсткой и холодной. Наконец-то Австро-Венгрия перестал упрямиться. Теперь он снова полезен Германии, которому ничего не стоит курить фимиам брату ради собственных целей. И надо бы выяснить, чем он там занимался с болгарином и османом. Австриец не должен попасть в плохую компанию. И Германия с удовольствием об этом позаботится, как хороший брат.***
Российская Империя ещё немного понаблюдал за открывшимся перед ним зрелищем и тяжело вздохнул. — Что будем делать? — спросил он подчеркнуто спокойно, хотя так и хотелось встать в позу и от души заявить «а я говорил!». — Может, им нужно помочь войсками? — смущённо откликнулся Французская Республика, старательно смотря куда-то влево на местные горы. Впереди были проигрывающие при десятикратном превосходстве румынские войска, а справа был русский, перед которым было стыдно. — Половину из них нужно послать в тыл, там они принесут больше пользы, чем здесь. — предложил свое решение проблемы Британская Империя. Он неторопливо прогуливался из стороны в сторону в паре метров от них. Наверное, снова придумывал планы наступлений на Сомме. — Что ж, хотя бы они заняли несколько укреплений на границе. Уже не так плохо. — попытался приободрить француза Россия. Вышло плохо. — Они даже не попытались захватить город на своем пути? — спросил Франция так, как обычно дети спрашивают: «что, Деда Мороза правда не существует?» — С таким тыловым обеспечением, как у румынской армии, точнее, с его отсутствием, я бы тоже не стал пытаться. — Великобритания наконец перестал мельтешить и остановился возле него. — О, кажется, Румыния идёт сюда. Посмотрим, что она скажет. — Я отправлю сюда военную миссию! — пообещал Французская Республика России, пока они ждали румынку, и строгое выражение лица того смягчилось. — Господа, наше наступление на Венгрию не удалось. — сообщила Королевство Румыния со всем возможным хладнокровием, хотя ее выдавали бегающие глаза и едва заметно дрожащие плечи. — Мы вынуждены приостановить дальнейшие действия из-за перспективы проблем со снабжением и… Возможности появления Германской Империи здесь. — Про Германскую Империю нужно было думать раньше. — как бы невзначай обронил британец. — Я понимаю. — не стала спорить Румыния и обратилась лично к русскому. — Господин Российская Империя, не могли бы вы отправить войска нам в помощь? — К сентябрю, возможно, смогу. — ещё тяжелее, чем несколько минут назад, вздохнул тот. А что ещё оставалось делать?***
— Хочу в Верден, к своим войскам. — с тоской вещал Французская Республика, когда они с Великобританией с величайшей осторожностью пробирались вглубь сражения на Сомме с винтовками наготове. Давно не видевшие француза солдаты были ему более чем рады. — Как будешь готов к встрече с Германской Империей, так и пойдешь. — отрезал британец, нажимая на спусковой крючок. — Надеюсь, сегодня я принесу своим зависимым территориям хорошие новости. — Чья армия сегодня здесь? — Родезии. — коротко ответил тот и свернул в другую сторону. Француз последовал за ним. Сегодня войска британца и его колонии справлялись отлично. Они без труда заняли несколько важных позиций, войска Родезии атаковали немецкую оборону в местном лесу вместе с французами и захватили множество пленных и вражеских пулемётов. В Вердене все было не так радужно, но, к счастью, не для Франции. У Германской Империи, кажется, скоро начнёт дёргаться глаз. Пару недель назад его войска всё-таки продвинулись на целый километр в сторону жизненно необходимого ему форта Сувиль. Французы пару недель проводили слабые контратаки, чтобы вернуть себе эти территории, и у них ничего не выходило, что радовало немца. И что сегодня? Французские войска без проблем вернули очередную деревню, так ещё и слишком успешно отбивали потерянные в июле и августе территории! И что ещё хуже, немецкие контратаки начали терпеть неудачу! Германия разрывался между всеми фронтами. Наступление Российской Империи на территории его брата, к счастью, плавно ослабевало, зато на Сомме и Вердене французы, британцы и колонии сражались как в последний раз. И это не считая менее значимых сражений. Впрочем, ничто не мешало немцу считать, что он хорошо справляется со сражением на два фронта. Черт. Германия вспомнил, что ему ещё нужно заглянуть в Румынию и оценить происходящее. Все же к границам Российской Империи хотелось быть как можно ближе. О, и вечером для успокоения нужно заняться его комнатой. Сегодня немец продолжал собирать книжный шкаф со стеклянными дверцами. Русскому он непременно понравится.***
— Опять! — возмутился Болгарское Царство хихикающему осману, когда они в зале собраний возились с отчётами. — Опять они лезут на мои территории! Я их что, звал сюда? — Кто «они»? — полюбопытствовал собравшийся было уйти немец, испортив атмосферу дружеского общения. — Сербские войска вместе с французскими добровольцами, ваше императорское величество. — сориентировался болгарин, и его голос почти не дрогнул. — Французскими добровольцами… — задумчиво протянул Германская Империя, в мыслях что-то подсчитывая. — Ты ведь не откажешься, если отправлю к тебе своих военных советников и добровольцев? — Конечно нет! — воодушевился Болгария. Пока немец добрый и сам что-то предлагает, надо соглашаться и не задавать вопросов. — Хорошо. Жди их через пару дней. — пообещал Германия и наконец-то ушёл. — С чего это вдруг он такой добрый? — настороженно уточнил болгарин у османа. — Ему не очень нравится Французская Республика? — пожал плечами Османская Империя. Болгарское Царство такое объяснение вполне устроило, и он продолжил ворчать. — Я вот звал его? Я что, сказал: «многоуважаемый господин Королевство Сербия, я был бы очень рад видеть вас на своей укреплённой позиции, да и французских добровольцев тоже, да и черногорских и российских приводите, я всем рад!»? Несколько дней спустя Болгарское Царство со своей той самой укреплённой позиции в Каймакчалане внимательно разглядывал сербские войска в панораму своего артиллерийского орудия. — Вот зачем он сюда пришёл? — мученически вопросил болгарин под недоуменные взгляды солдат поблизости. — Сербы атакуют наши позиции! — крикнули с другой стороны, и Болгария начал наводить орудие на сербские войска. Итак, правило ведения войны №36, только что придуманное болгарином. Никаких. Артиллерийских. Сражений. В. Горах! Из плюсов: как на ладони был не только Болгария, но и Сербия. Сражение было тяжёлым. Вершина горы несколько раз переходила от болгарина к сербу. Болгарское Царство не отходил от артиллерии, уже безо всякого труда наводя орудие куда нужно и нечасто ошибаясь с расстоянием. К сожалению, пик все же пришлось уступить Сербии. Впоследствии тот установит здесь часовню для погибших в этой битве сербских солдат.***
— Болгария, ну ты-то куда? — Германская Империя вздохнул разочарованно. Очень разочарованно. Болгария бросил на османа паникующий взгляд. — Меня тревожит твое последнее поражение. — Исправлюсь! — бодро отдал честь не той рукой Болгарское Царство. Потом подумал и все же сменил руку на нужную. — Я отправлю к тебе своего генерала. И тебе советую изменить командный состав. — заявил немец, даже не взглянув в его сторону. Он внимательно читал один из документов. Возможно, думал, какого именно генерала отправит. — Может, не надо? — осторожно переспросил Болгария. Германия невозмутимо покачал головой. — Надо. — Может, всё-таки не надо? — настаивал болгарин. Немец предпочёл его проигнорировать.***
— Что ты делаешь сегодня вечером? — кокетливо поинтересовался Австро-Венгрия, резко появившись в окопе в многострадальной Галиции. Эрцгерцог подавился водой и громко выругался. — Отдыхаю! — гаркнул он, успокоившись. — Неправильный ответ! — с каким-то торжеством улыбнулся австриец. — Сегодня вечером ты помогаешь мне придумывать планы по восстановлению нашей военной машины! А ещё моя автономная территория предложила кое-что полезное, но эту идею надо доработать. Если товарищи эрцгерцога по службе в этот момент тихо захихикали, то он гордо решил не обращать на это внимание.***
Российская Империя послал в Румынию около пятидесяти тысяч солдат, а француз и британец, как и обещали, отправили сюда свои военные миссии. Это не слишком помогло. Австрийские и немецкие войска вытеснили Румынию из Трансильвании, потом начали наступление на румынскую столицу, где-то на заднем плане румынку отвлекали болгарские войска. Был и положительный момент: Германская Империя все ещё по сто раз на дню бегал между Соммой, Верденом и австрийскими землями, где наступление русского хоть и выдыхалось, но продолжалось, так что здесь он не появился. Королевство Румыния сосредоточилась на защите Бухареста. Российская Империя сосредоточился на кое-чем другом. — Эти земли населены болгарами? — серьезно спросил Болгарское Царство, мерно покачивая шпагу. — Да?.. — Россия не совсем понял, к чему был вопрос. — Тогда что вы здесь делаете? — возмутился Болгария и резко атаковал русского. Тот успел среагировать лишь благодаря многолетнему опыту сражений. Впрочем, ему это не помогло — сражение его войска проиграли. Это не помешало им этим же вечером сидеть за одним столом во время мирных переговоров. И наблюдать, как упорно торгуется Османская Империя с британцем за каждый клочок своих земель. В общем, обсуждение затягивалось. Хотя определенный прогресс был.