утонуть в реке из слёз и печали

Шли годы, и дети взрослели. Проблемы и дела у них, соответственно, тоже становились серьёзнее. Германская Империя, например, сегодня по поручению отца собирался во дворец, чтобы обсудить кое-что с Королевством Вюртемберг. Но пойти туда он договорился с Австро-Венгрией, который в очередной раз опаздывал. Германия покрутился вокруг указателя на перекрёстке несколько минут, не выдержал и неторопливо пошел в австрийскую резиденцию, надеясь встретить младшего австрийца по пути. Его чаяния, увы, не оправдались. Немец заглянул на террасу и наткнулся на Австрийскую Империю. Тот сидел в плетёном кресле, запрокинув голову назад и грея руки о чашку кофе. Племянника он окинул безразличным взглядом. — Австро-Венгрия проспал. Сейчас он приведёт себя в божеский вид и спустится. — пояснил Австрия Германии и зевнул. Ветер едва не унес со столика его газету, и старший австриец с ругательством подхватил ее в последний момент. Немец успел заметить, что глаза того сужены, а губы плотно сжаты. Австрийская Империя явно был чем-то недоволен. Скорее всего, утром он успел поругаться с Королевством Венгрией. — Садись, не стой столбом. — старший австриец небрежно кивнул на кресло в паре метров от себя. Германия поблагодарил и сел, разглядывая растущую у забора асфодель. Австрийская Империя тоже смотрел на неё. В этот момент он думал, что скоро увидит асфоделевые поля в другом месте. — Прости, я проспал! — с лестницы наконец-то сбежал Австро-Венгрия, на ходу поправляя воротник рубашки и пытаясь поправить волосы. Немец махнул рукой и поднялся с кресла. Братья ушли, и Австрия проводил сына усталым взглядом. Австро-Венгрия так и не узнал, что его родителям осталось недолго. — Опять поздно лёг? — фыркнул Германская Империя, стоило им свернуть за угол. Австриец покачал головой. — Я лег даже раньше и все равно не выспался. — весело отозвался он, а потом прищурился, рассматривая немца. — А вот ты точно лёг поздно, судя по мешкам под глазами. Опять возился с русским языком? — Не опять, а снова. — подтвердил Германия и осмотрелся. Он надеялся встретить Россию по пути во дворец. — Зато у меня что-то начинает получаться. Скоро я смогу порадовать Российскую Империю. Да и как-то нехорошо получается: он превосходно говорит по-немецки, а я по-русски два слова знаю. Австро-Венгрия пожелал ему удачи, и до дворца они добирались в тишине. Россию, к большому сожалению Германии, они не встретили, так что немец вошёл в зал собраний со слегка упавшим настроением. Австриец же свернул в другую сторону: ему нужно было отнести документы Королевству Италии. Австро-Венгрия быстро справился с задачей, хоть и поругался с итальянкой, и теперь шел по коридору к брату, уткнувшись в новые документы. Австриец представил, как долго будет с ними возиться, и закатил глаза. Он ненавидел бумажную работу. И Италию. Внезапно Австро-Венгрия врезался в кого-то. Точнее, кто-то врезался в него. — Аккуратнее! — гаркнул австриец, отрываясь от документов. Но зависимая территория перед ним выглядела так виновато, что у него сразу пропало желание кричать. — Простите, господин Австро-Венгерская Империя! — юноша рассыпался в искренних извинениях. Австриец точно видел его раньше, но имени не мог вспомнить. — Мне так жаль! Вы сильно ушиблись? — юноша невесомо коснулся его запястья. Австро-Венгрия со странным выражением лица коснулся рук зависимой территории в ответ. — Всё в порядке. — австриец улыбнулся самой теплой своей улыбкой. — А ты как? — Всё хорошо! — Австро-Венгрия почувствовал себя счастливейшей страной мира, когда юноша улыбнулся в ответ. — Простите ещё раз. Мне следовало смотреть, куда я иду. — он виновато опустил глаза в пол. — Вы точно в порядке? — Точно, точно. — заверил его австриец. Они все ещё держались за руки, и Австро-Венгрия первым сделал шаг в сторону с заметным нежеланием. — Полагаю… — он прокашлялся. — Тебе нужно по делам? — Нужно. — согласился юноша, все ещё дружелюбно улыбаясь австрийцу. — Тогда… Хорошего дня?.. — полувопросительно произнёс Австро-Венгрия, неуверенно шагнув в сторону зала собраний. — Хорошего дня, господин Австро-Венгерская Империя. — попрощался юноша и быстро убежал дальше. Австриец проводил его взглядом до лестницы на второй этаж дворца. А он так и не спросил его имени. Германская Империя, занимаясь бумажной работой, время от времени поглядывал в сторону выхода из зала собраний. Что-то его брат задерживается. Несколько зависимых территорий успели вернуться с выполненными поручениями к своим метрополиям, а австрийца все не было видно. Наконец Австро-Венгрия вернулся. Он выглядел излишне мечтательно и довольно, и немец догадался, что у него случилось что-то ещё помимо получения новых документов. Но австриец не спешил делиться новостями, а лишь смотрел в сторону четверых стран. Среди них был и Российская Империя, так что Германия слегка забеспокоился. — A szerb beszéd lesz a rémálmom. — наконец сказал Австро-Венгрия по-венгерски, и немцу понадобилось время, чтобы понять его слова. — Так прекрати подслушивать и займись наконец делом. — недовольно фыркнул Германская Империя, отложив в стопку ещё один документ и сразу взявшись за другой. — С чего вдруг ты так на них уставился? — с подозрением спросил он. Австро-Венгрия мечтательно улыбнулся, и Германия заподозрил неладное. — Я очень заинтересован в нём. — и кивнул в сторону тех самых четырех стран. — В ком именно? — Германия прищурился и попытался угадать объект интереса брата. Лишь бы это был не Российская Империя. — В… Нём. Не могу вспомнить его имя. Тот юноша рядом с Османской Империей, Российской Империей и сербским выскочкой. — соизволил уточнить австриец, и немец украдкой выдохнул с облегчением. — Не видел его раньше. — Это Босния и Герцеговина. — Германии ничего не стоило дать ответ брату. Хотя Австро-Венгрия точно должен был хотя бы видеть боснийца: тот часто мелькал в компании Сербии, которого австриец рассматривал на роль будущего союзника. — Его территории входят в состав Османской Империи. Неудивительно, что вы не знакомы, ты пропустил несколько последних собраний. — во дворце босниец стал появляться относительно недавно. Наверное, до этого его не пускал Османская Империя или он сам не хотел. В любом случае, Германия не преминул упрекнуть брата пропуском собраний. — Вот как его зовут… — предвкушающе улыбнулся Австро-Венгрия, проигнорировав его слова. Немец почувствовал, что его брат что-то задумал. — Отлично. Ты поддержишь меня, если… — Разумеется, поддержу. — перебил его Германия, сразу догадавшись, чего захотелось австрийцу. — А теперь займись документами, ради всего святого. — потребовал он. Немец хотел заглянуть к Российской Империи вечером, а для этого ему нужно освободиться как можно раньше. — Одну минуту. — австриец встал из-за стола и направился к четверке. Немец тяжело вздохнул. Австро-Венгрия тем временем просил Османскую Империю представить ему боснийца. Германия же в мыслях повторял изученные вчера слова русского языка. Ещё немного, и он сможет впечатлить Российскую Империю.

***

— Мы объявляем Чехословацкий корпус частью вооружённых сил Антанты и заявляем, что будем рассматривать его разоружение как недружественный акт в отношении союзников. — Британская Империя не сводил свинцового взгляда с Германии, пока чеканил эти слова. — Я требую разоружения Чехословацкого корпуса. — в свою очередь коротко заявил Германская Империя. Сидящие между великими державами РСФСР и Союз переглянулись. И что им делать? Давящая обстановка нисколько не способствовала появлению гениальных идей. А думать нужно было побыстрее, чтобы решить проблему с великими державами и с появлением антибольшевистских правительств. — Что с Французской Республикой? — требовательно спросил Великобритания, нависая над немцем. Тот не повёл и бровью. — Ничего серьезного. — спокойно ответил Германская Империя. Британца такой ответ не успокоил: немец мог и клиническую смерть охарактеризовать столь легкомысленно. — Что мне нужно сделать, чтобы вы отпустили его? — Великобритания чуть сбавил тон, стараясь держать себя в руках и не провоцировать немца лишний раз. Младшие русские на заднем фоне нервно переглядывались. — Ничего, господин Британская Империя. Я не собираюсь отпускать его вне зависимости от того, что вы предложите. — Германия с трудом сдерживал неестественную маниакальную улыбку. — Однако… Я могу не пытать его. — И что вам для этого нужно? — нахмурился британец. Немец все же улыбнулся. — Продовольствие, отмена морской блокады на некоторое время и боеприпасы. Обязательно нужно топливо для моих военно-воздушных сил. — изложил свои скромные запросы Германская Империя. Великобритания вскинул бровь и хотел было что-то возразить, но передумал. Немец с удовольствием наблюдал за сменой эмоций на лице британца. — Вы много хотите. — произнёс Британская Империя так, чтобы это не звучало, как упрёк. Это была всего лишь безликая констатация факта. — Да. — беззастенчиво согласился Германия, чувствуя себя хозяином положения. — В конце концов, ваш друг нужен мне только живым. Будет ли он при этом здоров, зависит только от вас. — немец продолжил следить за внутренними метаниями британца с любопытством. Ему действительно было интересно, решится ли тот собственными руками повысить шансы Германии на победу ради относительного благополучия друга. — Вы же не собираетесь требовать что-то ещё от Российской Империи? — уточнил Великобритания с затаенной надеждой. На лице немца на долю секунды мелькнула безумная гримаса. — Конечно, собираюсь. — Германская Империя зарубил на корню все чаяния британца. — Хотя моя просьба к нему намного легче. Впрочем, я ещё думаю над тем, что попрошу у него. Вдруг он… — немец мечтательно вздохнул и по привычке потянулся к фотографии русского в нагрудном кармане, но вовремя остановился. — Вернёмся к вам. Вы согласны на мои требования? — сурово поинтересовался он. Великобритания с му́кой на лице отвернулся, скрестив руки с сжатыми кулаками. Британец закусил губу и прикрыл глаза. — Согласен. — негромко сказал он с сожалением. Германия торжествующе улыбнулся. Осталось поговорить со старшим русским. Но для начала он должен сделать кое-что.

***

— Вижу, мой план сработал. — Германия ласково кивнул французу, который, сидя на матраса, прислонился головой к холодной стене, и поставил на пол аптечку. Франция усилием воли поднял затуманенный взгляд. — Вы… Что-то подсыпали… В еду… — обвинил его француз. Он хрипел и так часто дышал, что со стороны казалось, будто он задыхается. — Не угадали. В воду. — поправил Францию немец, касаясь его лба. Тот оказался слишком горячим, так что Германия даже задумался о жаропонижающем. — В конце концов, еду в силу своего упрямства вы могли игнорировать долго, а воду… — Вы ведь… Говорили, что… — вновь захрипел Французская Республика. — Так я и не пытаю вас. — картинно удивился Германская Империя. — Поверьте, я ещё даже не начал. Это всего лишь мера предосторожности. — он всё-таки решил вколоть жаропонижающее французу. — Конечно, вы с оковами все равно далеко не убежите, даже если сумеете покинуть свою комнату, но я предпочту быть уверенным, что вы слишком слабы для побега. Чувствуете, как расслаблены ваши мышцы? Вы даже подняться сейчас не сможете. — немец закончил с уколом и неаккуратно толкнул Францию на матрас, от чего тот ударился и без того ноющим затылком. Германия уселся рядом, без интереса рассматривая искаженные болью черты лица Французской Республики. — Коварный Альбион уже согласился на мои требования. Осталось поговорить с моей драгоценностью. Уверен, и он мне не откажет. — поделился с ним новостями немец. — Какой же вы… Омерзительный… — неслышно выдохнул Франция, отвернувшись. Германия вежливо проигнорировал его слова. — Но, боюсь, вам обоим придётся немного помучиться в ожидании. — зато сам немец был в предвкушении приятного разговора с Российской Империей. — Мне нужно сходить победить ваши войска. Германия сходил, но не победил: с этой атакой он поторопился, поверив в собственное превосходство после недавнего успеха. Его войска продвинулись на несколько километров, но французская контратака убавила их пыл. Немец не переживал из-за этого. В конце концов, Британская Империя скоро решит все его проблемы. Да и стратегическая инициатива все ещё в его руках. Но вот настало время позвонить старшему русскому. Германия дрожал от предвкушения: он не слышал прекрасного голоса России, наверное, целую вечность. Но не только это заставляло его сгорать от нетерпения — немец хотел бы кое в чем признаться. — Добрый вечер, mein Herz. Как себя чувствуете? — Германия одной рукой держал телефонную трубку, а другой доставал из нагрудного кармана фотографию русского. — Должно быть, мятеж Чехословацкого корпуса повлиял на ваше здоровье не лучшим образом. — Единственный, кто влияет на мое здоровье не лучшим образом — вы. — несмотря на бессильный гнев в голосе России, немец почувствовал его тщательно скрытый страх. Наверняка русский переживает за своего друга. Жаль, что за Германию он так не волнуется. — Не говорите так. Я ведь забочусь о вас. — расстроенно замурлыкал немец. — Я даже придумал для вас совсем лёгкую просьбу, ведь знаю, что у вас нет ни продовольствия, ни боеприпасов. И даже если бы они были, вам они нужнее, чтобы навести порядок в стране. — Германия, честно говоря, рассчитывал на благодарность, но дождался лишь обречённого вздоха. — И что вам нужно? — спросил Россия так настороженно, что немец трижды проклял его друзей. Не должен русский ждать от него подвоха, не должен. — Я бы хотел сделать небольшое лирическое отступление. — мечтательно протянул Германская Империя, быстро прижав фотографию русского к губам. — Вы ведь знаете, что сейчас все шансы на моей стороне? — Вы сегодня проиграли сражение. — напомнил Российская Империя по-прежнему обеспокоенно. — Признаю, моя уверенность подвела меня. — легкомысленно согласился Германия. Он не на это хотел сделать акцент. — В любом случае, это неважно. У меня в руках Париж и ваш «друг». И стратегическая инициатива. И британские боеприпасы и продовольствие. Понимаете, к чему я? — Догадываюсь. — в голосе русского прибавилось тревоги. — Теперь все в моих руках, и в честь этого я бы с огромным удовольствием попросил вас переехать ко мне прямо сейчас. — торжественно произнёс немец. Впрочем, его интонация подразумевала продолжение. — Но?.. — спросил Россия, и Германия нахмурился, услышав нотки радости и облегчения. — Имейте в виду, я это сделаю, как только почувствую угрозу от коварного Альбиона. — заявил он не терпящим возражений тоном. Русский на том конце провода, кажется, вздрогнул. — Но… Очевидно, что эти двое запудрили вам мозги. — продолжил Германская Империя уже ласково и спокойно. — Это не ваша вина, и я бы хотел дать вам немного времени свыкнуться с мыслью о нашей будущей совместной жизни. Поэтому я отложу эту идею. — Спасибо. — Российская Империя снизошёл до благодарности, и немец совсем не оценил едва заметную радость в голосе своей драгоценности. — Хотя, учитывая безрассудство Британской Империи, я бы на вашем месте уже сейчас собрал вещи для переезда. — Германия не мог обойтись без ложки дёгтя в бочке мёда. — На всякий случай. Как только ваш друг что-нибудь выкинет, я попрошу вас прийти ко мне. — он повторил свою предыдущую мысль с нескрываемым наслаждением. Немец теперь мог забрать русского хоть завтра! Но он любезно даст ему немного времени. К тому же, это ещё не всё. — Иначе, боюсь, с Французской Республикой может что-нибудь случиться. — нараспев протянул Германская Империя. Он всей душой ненавидел то, что вынужден угрожать любимому русскому, но тот ведь не послушает по-другому. — Я вас понял. — голос Российской Империи всё-таки дрогнул, и немец догадался, что переборщил. Поэтому он решил перейти к более приятной новости. — Но есть ещё одна причина, по которой я даю вам эту отсрочку. Ох, так волнительно признаваться вам в этом. — Германия мягко посмеялся, нежно поглаживая лежащую на коленях фотографию. — Я прежде обсуждал это только с Австро-Венгрией. У меня есть… Небольшая мечта, и она напрямую связана с вами. К сожалению, у меня ещё не всё готово для ее воплощения в жизнь, да и Британская Империя наверняка захочет помешать нам. — Какая мечта? — Российская Империя спросил это с таким ужасом, что немцу стало не по себе. — Скоро вы сами все узнаете, mein Herz. Прошу, не переживайте. — успокоил его немец, но русский забеспокоился пуще прежнего. — Какую отвратительную мечту мог выдумать ваш извращённый разум? — требовательно всхлипнул Российская Империя в трубку, и сердце Германии заныло. Может, всё-таки передумать и забрать его прямо сейчас? — Пожалуйста, не плачьте. Всё будет хорошо, сердце моё. — попросил немец как можно мягче и ласковее. Такой несчастный голос русского разбивал ему сердце. — Считайте это сюрпризом. Вам непременно понравится. Лучше скажите мне кое-что: вы бы выбрали красный, синий, зелёный или голубой? — Не знаю. Синий. Почему вы спрашиваете? — Россия по-прежнему звучал так расстроенно, что Германии хотелось самому прийти и позаботиться о нём. — А если выбирать между черным, фиолетовым, красным и белым? — кому-то могло показаться, что немец пытался отвлечь русского от плохих мыслей или что он удовлетворяет праздное любопытство, но Германия записывал ответы России. Они ещё понадобятся ему. — Чёрный. Скажите уже, что вам нужно, и покончим с этим. — вымученно произнёс русский. — Конечно, mein Herz. Думаю, что лучший способ создать вам подходящий настрой — подарки. Вы будете их принимать и высказывать мне ваше мнение о них. Ничего сложного, правда? Кстати, я уже отправил вам первый подарок. Посмотрите? — Германская Империя самодовольно расправил плечи. Наконец-то возможность нормально поухаживать за Россией! — А у меня есть выбор? — горько усмехнулся Российская Империя и на пару минут пропал: наверное, ходил к почтовому ящику. Ещё пару минут он шуршал коробкой и упаковочной бумагой. — Это… Картина? — Да, сердце моё. Я не смог пройти мимо нее. Белые цветы на фоне леса — просто, но со вкусом. — пояснил Германия свой выбор и затаил дыхание. — Вам нравится? — Это… — в дрожащем голоса русского так и слышалось сомнение. — Не худшее, что я ожидал от в… Одну минуту, это что, болиголов? — спросил он с неожиданным весельем. — Одну минуту. — повторил его фразу немец и полез в шкаф за ботаническим атласом. Он знать не знал, как выглядит болиголов. Но картинка в атласе действительно была похожа на цветы на его подарке. — Полагаю, что да. — подтвердил Германия, и русский почему-то нервно захихикал. — В чем дело? — Простите, мне… Следовало воспринять ваш подарок более буквально. — Российская Империя не прекращал смеяться, но это не был искренний весёлый смех. Скорее, испуганный, как бы парадоксально это ни звучало. Немец нахмурился. Какой подтекст можно увидеть в картине с цветами? Может, болиголов значит что-то нехорошее на языке цветов? Германия не учёл этого, а потому прихватил с той же полки другую книгу и пролистал ее до буквы «б». Затем тихо выругался. Болиголов на языке цветов означал смерть. А с виду обычный белый цветок! — Простите, я ни в коем случае не имел в виду ничего подобного. — тут же извинился немец, проклиная себя. В следующий раз он будет проверять каждое растение. Но Россия, кажется, его не слушал: продолжая нервно и тревожно смеяться, он положил трубку. Ничего, первый блин — комом. Следующий подарок будет удачнее. Новое сражение Германии будет ещё нескоро, так что у него достаточно времени, чтобы придумать идеальный подарок.