утонуть в реке из слёз и печали

Австрия и Венгрия сидели рядом в кабинете старшего австрийца. И недоуменно переглядывались. Странное предчувствие было сильным, как никогда. Казалось, что то самое событие должно случиться сейчас. Вот сейчас. Вот теперь точно. — Как-то странно. — проворчал Австрийская Империя и, скрестив руки на груди, откинулся на спинку дивана. — Долго мы так сидеть будем? Я уже настроился. Королевство Венгрия не ответила: она прислушивалась к своим чувствам. Но это не принесло пользы, и она со вздохом покачала головой. Австрия посидел спокойно ещё пару минут, постукивая кончиками пальцев по колену, а затем резко поднялся. — Я не могу так сидеть! — возмутился он и достал из шкафа со стеклянными дверцами открытую бутылку вина. Его австриец сразу разлил по хрустальным бокалам с каким-то замысловатым узором на них. — Токайское, твое любимое. — небрежно пояснил он, протянув один из бокалов Венгрии. Затем снова уселся рядом с ней. Они пили в неуютной тишине. — Что стало с моей саблей? — спросила венгерка, допив своё вино. Австриец дёрнул плечом и подошёл к тому же шкафу. На этот раз он достал с самого его верха коробку. Австрия вручил ее Венгрии и ушёл к окну. Сабля, которую Королевство Венгрия не видела со дня потери независимости, была безнадежно испорчена. Рукояти ещё повезло — ее по большей части повредило время, а вот некогда идеальное блестящее лезвие было сломано на несколько частей. Венгерка осторожно коснулась их и попыталась хотя бы разложить по порядку. Смысла в этом не было, однако Венгрия подумала, что хотела бы забрать обломки с собой на тот свет. Было странно планировать свою загробную жизнь, но раз уж время пока было… — Нам стоит написать прощальное письмо Австро-Венгрии. Мы ведь… Так и не сказали ему. — Королевство Венгрия отвлекла австрийца от созерцания раздражающе солнечной улицы. Австрии хотелось бы, чтобы на улице была мрачная погода. Австрийская Империя резонно заметил, что они переругаются, если будут писать одно письмо, так что они написали два отдельных послания. У Венгрии не было трудностей — она знала, что именно хочет сказать сыну напоследок. Венгерка писала все, что приходило в голову, пыталась вспомнить всё, что не успела сказать, и вписывала это тоже. У Австрии же возникли сложности. Он несколько минут молча рассматривал чистый лист, крутил в руках перьевую ручку, что-то писал, потом зачеркивал и снова писал. Он извинялся перед сыном за грубость. Много извинялся. Австрийская Империя никогда не считал себя хорошим отцом и знал, что допустил миллион ошибок. И догадывался, что Австро-Венгрия вряд ли когда-нибудь простит его за это. С горем пополам Австрия дописал письмо и задумался над последней строчкой. Стоит ли сказать сыну, что он любил его? Вряд ли он поверит. «Может, я и не был хорошим отцом, но я бы отдал за тебя жизнь, если бы понадобилось, — наконец написал австриец. — Ты был лучшим сыном, какого я только мог желать.» — прибавил он и мысленно скривился. Не слишком ли пафосно? Австрийская Империя оставил свое письмо в первозданном виде и вложил его в конверт к письму Венгрии. Затем запечатал конверт и положил его на видное место, в самый центр своего стола. И задумался. Нет ли у него каких других незаконченных дел? Точно, есть одно. Австриец налил себе ещё вина. — Я был неправ. — сказал он Венгрии. — Прости. — Я бы сказала, что все в порядке, но не буду. — Королевство Венгрия ожидаемо не приняла его извинений, да Австрийская Империя и не настаивал. Он бы и сам себя не простил. — Но я ценю, что ты хотя бы попытался. — добавила венгерка благосклоннее. Больше они не разговаривали. Они разошлись по дому. Австрийская Империя в последний раз убедился, что все на своих местах, что все документы в порядке, что Австро-Венгрия точно заметит письмо. Чем в это время занималась Венгрия, он не знал и знать не хотел. Вечером они встретились на кухне. В последний раз поели любимую еду национальной кухни. Было странно осознавать, что делаешь что-то в последний раз. А предчувствие становилось все сильнее. Спать в такой обстановке хотелось меньше всего, так что Австрия надел любимый костюм и вышел на террасу. Венгрия уже сидела здесь в одном из плетеных кресел. Австриец заметил, что она тоже переоделась: на ней было простое платье белого цвета, ее любимое. Ее длинные рыжие волосы были собраны в изящную прическу. На коленях венгерки лежали красные азалии и зелёные эхинацеи — она плела из них венок. Австрия уставился на растущую неподалеку асфодель. Он часто любовался ей. Было что-то чарующее в белых цветах. Австриец сорвал пару штук и не глядя протянул их Венгрии. Она молча вплела в венок и асфодель. Австрийская Империя запрокинул голову к ночному небу. Несмотря на то, что сейчас была середина марта, на улице было тепло — иначе бы они не сидели тут без верхней одежды, — и австриец был рад этому. Он любовался темным небом цвета прусской лазури. Прусской. Некстати вспомнился брат. Пруссия наверняка спокойно спит сейчас и ни о чем не подозревает. А вот Германия и Австро-Венгрия — венгерка оставила его у пруссака ещё утром — вряд ли спят. Наверняка развлекаются азартными играми под свет свечи в комнате немца. Австрийская Империя не хотел бы оставлять сына в компании Германии. Конечно, немец в последние годы стал спокойнее и начал вести себя так, как полагается, но… Отцовское сердце старшего австрийца чувствовало, что для его сына ничем хорошим не закончится дружба с Германией. Ночь тянулась бесконечно долго. Но только когда вместе с восходящим солнцем небо окрасилось в яркий малиновый цвет, Австрийская Империя понял — настал час. Венгрия тоже это почувствовала. Австриец в мыслях не удержался от язвительного смешка — пусть они и не жили счастливо, да и никогда друг друга не любили, умрут они в один день. Австриец и венгерка застыли в дверном проёме. Куда им пойти? Постояв пару минут, они не сговариваясь поднялись в одну из комнат для гостей — не хотелось, чтобы у Австро-Венгрии были плохие ассоциации с кабинетом, спальней или гостиной. Небо ещё не сменило цвет на васильковый, когда они устроились на двух простых стульях за столом. — Ну… Вот и все. — подвёл итог Австрия. Теперь ошибки быть не могло — все закончится сейчас. Глядя на восходящее солнце, Австрийская Империя подумал, что в целом доволен прожитой жизнью. Он зевнул и прикрыл глаза. Возможно, ночью всё-таки стоило поспать.

***

Как бы Австро-Венгрия не отнекивался, Германская Империя все же утащил его на какое-то сражение. Австриец давно не ходил на сражения лично — с самого инцидента с Черногорией. Да и не хотел — он был каким-то нервным в последнее время. Австро-Венгрия был раздражён тем, что должен составлять компанию немцу, когда он мог провести время с Боснией. Было страшно покидать привычные стены резиденции, но у австрийца не было выбора. К счастью, Германия не обращал на него особого внимания, и Австро-Венгрия сумел уйти подальше, как только почувствовал неладное. Гнев на брата сменился тревогой, а стоило австрийцу увидеть мертвое тело солдата, как его затошнило. Голова закружилась, и Австро-Венгрия снова увидел свои руки в крови и услышал голос немца. Он не мог сказать, говорил ли с ним Германия наяву или в видении. Австро-Венгрия не хотел быть здесь, в окружении смерти и крови. Австриец закрыл лицо руками. Его мучила необходимость хранить тайну. В любом случае, он никогда не расскажет Боснии о том, что сделал. А сейчас нужно взять себя в руки. Успокоиться. Вдохнуть и выдохнуть, игнорируя слова Германии на фоне. — В чем дело? — холодно спросил немец, и Австро-Венгрия с ужасом осознал, что этот голос был реальностью. Австриец тут же взмолился, чтобы Германия ни о чем не догадался. — Ты странно ведёшь себя в последнее время, Австро-Венгрия. — Все в порядке. — австриец натянуто улыбнулся, стараясь не обращать внимание на кровь, покрывшую его руки. Германия смотрел на него с подозрением. — Ты выглядишь нездоровым. Ты должен сказать мне, если у тебя проблемы. — размеренно произнёс он, глядя Австро-Венгрии в глаза. Немец будто искал в них признаки лжи. — Все в порядке. Разве тебя это волнует? — резко бросил австриец. Он демонстративно поправил волосы, разгладил одежду и отвернулся. — Я спрошу Боснию об этом. — заявил Германская Империя, понаблюдав за поведением брата пару минут. После этого немец ушёл, и Австро-Венгрия с облегчением выдохнул. Может, у него получится незаметно уйти? Конечно, Германия быстро заметил отсутствие австрийца, но его это пока что не волновало. Его беспокоило только сражение. Немец признавал, что его дивизии на этом участке фронта слегка измотаны, но и французских дивизий здесь было не так много. Главным достоинством французских солдат здесь было множество орудий, танков и самолётов, значит, Германии не помешало бы избавиться от них. Узнав о наступлении, немец первым делом подумал про эвакуацию своих войск, но в итоге так этого и не сделал. И хорошо — без артиллерии, которую нужно эвакуировать первой, его солдаты не оказали бы французам должного сопротивления. Германия даже разочаровался, когда наступление закончилось так быстро. Он ожидал большего. Но что-то давно ничего не было слышно про других Центральных Держав. Например, чем сейчас занимается Болгария? Итак… — Вот и все, конец мне. — оптимистично рассуждал Болгарское Царство, глядя, как к его позициями подбираются сербские, французские, британские и греческие войска. Даже албанские добровольцы затесались среди его противников! Болгарские солдаты оказались в меньшинстве. Болгария обмахивался уже готовым документом о перемирии, который требовалось только вручить Антанте в нужный момент, и оценивал свои шансы на победу. Оценка вышла… Неутешительной. Первые трудности начались на следующий день. Болгарин проснулся от артиллерийского огня, но почти сразу же выдохнул. Его оборонительные сооружения достаточно хороши, чтобы выстоять. Так и случилось — артиллерия Антанты не сумела уничтожить его защиту за весь день. На следующее утро Болгарии уже не так повезло. Несколько болгарских дивизий сбили с позиций, а перешедшие в наступление сербские и греческие солдаты активно захватывали горные перевалы. Болгарин ради собственного спокойствия не встречался с Сербией и Грецией, да и у него возникла проблема посерьёзнее. — И вот уже в третий раз я встречаюсь с британскими войсками у Дойрана. — заметил Болгарское Царство, мысленно потирая руки. Он выиграл предыдущие две битвы при Дойране, выиграет и третью. Жаль, что Британская Империя слишком занят на французских территориях — болгарин хотел бы посмотреть на его выражение лица после своей победы, в которой не сомневался. Завидев Грецию среди британских и греческих войск, Болгария предпочёл смешаться со своими солдатами и с ружьём в руках пойти защищать свои позиции. Греческие солдаты захватили самую первую болгарскую траншею, но удержать ее не смогли. Болгарское Царство после контратаки с лёгкостью вернул себе все, что потерял. Не составило труда ему и отбить множество атак различных британских подразделений, которые к вечеру вернулись на свои позиции. В тот же день случилось то, что вызвало у Болгарского Царства что-то среднее между изумлением и восторгом. Королевство Греция допустила ошибку. Она безрассудно попыталась атаковать болгарские позиции через равнину, из-за чего греческие войска оказались видны как на ладони болгарской артиллерии. Ни одна греческая атака не навредила Болгарии в тот день. На следующий день Болгарию снова атаковали. Снова греческие войска заняли несколько траншей, снова британские дивизии пытались наступать, снова болгарские солдаты героически отразили каждую атаку. Наступление Британской Империи в Дойране не удалось и в третий раз. Но ситуация в других местах сложилась напряжённая, и Болгарское Царство предпочёл под шумок исчезнуть вместе с солдатами. Сербским, французским и греческим войскам удалось отрезать одно из болгарских подразделений от остальных солдат, и после этого все пошло кувырком. Болгария начал отступать, и через пару дней войска Антанты пересекли границу его страны (а до этого действие происходило на оккупированых территориях Сербии). Болгарское Царство возложил надежды на сражавшуюся вместе с ним немецкую армию, но прогадал. Руководство немецких солдат решило, что сможет удержать свои позиции, и это в дальнейшем позволило Антанте окружить их. Для того, чтобы окончательно окружить немецких солдат, французским войскам нужно было захватить Ускюб. Болгария честно пытался помешать этому, хотя ситуация казалась ему безвыходной. Но у него был бронепоезд, который давал хоть какие-то шансы на победу. По крайней мере, с его помощью Болгарское Царство смог сохранить свои запасы и взорвать за собой мосты. Подразделения стали действовать разрозненно, к тому же дороги здесь были в ужасном состоянии. Болгария остановил несколько вражеских частей во время отступления, но ему это уже не помогло. Болгарское Царство вручил Сербии документ о перемирии. «Хоть не Греции…» — мысленно вздохнул он. Жаль, что здесь не было Британской Империи. Сдаваться ему было бы не так неловко. Болгария не стал заглядывать в зал собраний — наверняка там его поджидал разъяренный немец. Болгарин вернулся в свою резиденцию и временно заперся там. От Германской Империи подальше. Болгарское Царство про себя назвал это не самым разумным шагом. Возможно, Османская Империя сумел бы отговорить болгарина, но осман в это время был занят. Чем? Османская Империя снова столкнулся с британскими войсками. И не только с ними — арабские повстанцы под руководством Королевства Хиджаз разрушали железные дороги, по которым снабжалась османская армия. Ночью вражеский самолёт уничтожил местную телефонную станцию, а ближе к утру британские и индийские войска перешли в наступление и быстро заняли его позиции. Османская Империя не был удивлен спонтанному отступлению своих солдат. Британские дивизии сумели окружить его армии и захватить несколько стратегически важных городов. Сложилась тяжёлая ситуация. Тем временем Британская Империя замышлял новое наступление. Будет ли оно успешным? Кто знает.