***
— Болгария, ты слишком нервничаешь. — Германию вид явившегося на собрание Центральных Держав болгарина позабавил. И где-то глубоко в душе обрадовал: немцу пришлось приложить титанические усилия, чтобы уговорить Болгарию выйти из своей резиденции. — Скажите спасибо, что я не пришел с огнемётом. — отрезал занимающий своё место Болгарское Царство, не сводя с Германии дула пистолета. — Хотя мне хотелось, не скрою. Краем глаза немец заметил выражение лица Османской Империи и догадался, что тот оценил идею Болгарии и задумался о том, чтобы ее позаимствовать. Подозрительно молчаливый Австро-Венгрия сидел через два стула от османа и болгарина и демонстративно рассматривал гуляющих за окном Испанию и Португалию. Германия не стал тянуть время и сразу изложил союзникам свой план. Конечно, он все равно сделает по-своему, но ради его дальнейших планов стоит выслушать их мнения. — Я против. — коротко заявил Болгария, не став объяснять причину. — Я уже заключил перемирие с Антантой, почему меня что-то должно волновать? — Я не признал этого перемирия, Болгария. — напомнил Германская Империя со снисходительной улыбкой. Болгарин махнул рукой в знак безразличия и больше ничего не говорил. — Я тоже против. — высказался Османская Империя. — Во-первых, мысль о пытках — а я не сомневаюсь, что вы по-другому уговаривать не умеете — не доставляет мне удовольствия. — немец закатил глаза. Он не собирался пытать Французскую Республику. В прошлый раз француз после пыток так ничего ему и не сказал. Германия пойдет по другому пути. — Во-вторых, я последовал примеру Болгарского Царства и тоже собрался заключить перемирие. — Только посмейте! — возмутился Германия, но осман не впечатлился. — Возможно, вы слишком молоды и неопытны, чтобы это понять, — немцу показалось или в тоне Османской Империи он услышал насмешку? — Но в такой ситуации любая страна будет в первую очередь спасать себя. Так поступил Болгария, так поступлю и я. — осман явно не собрался принимать возражений. Германия не стал спорить и перешёл к брату. Немец намеренно спросил его в последнюю очередь — австриец глубоко задумался над его предложением, и Германии было интересно, что из этого выйдет. — Я согласен. — неожиданно для всех произнёс Австро-Венгерская Империя, стоило ему заметить взгляд брата на себе. Почему он согласился? Прежде австриец без раздумий отказал бы немцу. Но… У них с Боснией всё наконец-то стало хорошо. Австро-Венгрия не хотел бы, чтобы это закончилось так быстро. Он не должен надеяться на милость Антанты в случае проигрыша. — Хорошо. — Германия приятно удивился согласию брата. — Но почему? — Есть причина. — уклончиво ответил австриец, не желая рассказывать немцу про новую стадию их с Боснией отношений. Австро-Венгрия до сих пор не мог поверить, что наконец-то дождался заветного признания. Немец и не стал допытываться. Ему гораздо нужнее было уладить дела с Францией.***
— Я в последний раз вежливо прошу вас подписать мирный договор. — Германская Империя не сомневался, что француз снова ответит отказом, но… Россия хотел бы, чтобы он дал его другу ещё один шанс. — Мой ответ неизменен. Нет. — предсказуемо отказался Французская Республика, не удостоив немца и взглядом. — Что, пытать будете? — А зачем? — картинно удивился немец. — Это слишком просто. Делать что-то с вами бессмысленно. А вот с вашими колониями… — Германия удовлетворённо улыбнулся, почувствовав тревогу француза. — Я мог бы пытать их. Но… Это несерьёзно. Они рано или поздно восстановятся, пусть у них и останутся шрамы. Как у вас. — Французская Республика едва не поежился под колким взглядом немца. Французу неуютно от мысли, что тот знает каждый шрам на его теле — они ведь рук Германии дело. — Но сможете ли вы жить с мыслью, что кто-то из ваших колоний по вашей вине потеряет руку? Или ногу? Может, зрение, слух или голос? — немцу нравится произведенное впечатление, и он продолжает. — У одной вашей колонии красивые глаза. Будет обидно, если она вдруг останется без них. Французская Республика молчит. Разумеется, он не желает подобной участи ни одной стране (кроме немца). Но… Он не может подписать мирный договор! Это будет означать победу Германии, и тогда его ничто не остановит от расправы с неугодными странами. Франция представляет жизнь стран под игом немца. Представляет, что сделает Германия с Россией — француз не сомневается, что немец не постесняется шантажировать и его, чтобы тот не сбежал. Представляет, что будет с теми, кто когда-либо мешал Германии. Представляет, что случится с зависимыми территориями. Сторонний наблюдатель мог бы заявить о необходимости пожертвовать парой колоний ради столь важного дела, но… Франция не решится на это. Он будто бы наяву видит полные боли глаза всех своих колоний. Сможет ли он смотреть в них, если позволит произойти тому, о чем говорил немец? Конечно, нет. Но есть ещё Великобритания. Он точно будет следующим после Франции. Наверняка его Германская Империя будет шантажировать самим французом. Вряд ли британец оставит его на произвол судьбы. Патовая ситуация. Что бы Франция сейчас ни решил, не будет ничего хорошего. — Что ж, пойду схожу за какой-нибудь вашей колонией. — Германская Империя поднимается со стула и выходит из камеры. Франция не окликает его. Он не знает, что ему делать. Немец возвращается ровно через десять минут — француз считал секунды, чтобы успокоиться. Ни одна хоть сколько-нибудь достойная идея не приходит в голову за это время. Колония, с которой пришел Германия, без сознания, и немец небрежно устраивает ее прямо на полу. И садится рядом. Франция видит, как Германия на пробу касается закрытых глаз колонии, а потом резко надавливает. Француз против воли вскрикивает, будто это происходит с ним. Германская Империя оборачивается к нему и как всегда мягко улыбается. Французская Республика не может найти ничего человечного в его глазах. — Прекратите. Я подпишу договор. — сдаётся Франция. Французу часто говорили, что безвыходных ситуаций не бывает, но он только что убедился в обратном. Вот она — безысходность. Германия уходит вместе с колонией и подписанным договором. Французская Республика не провожает его взглядом. Он не хочет видеть торжество на лице немца. Француз надеется, что Великобритания сможет найти какой-то выход. Германия возвращается в резиденцию, но набирает номер британца далеко не сразу. Немец с трудом добирается до кухни и дрожащими руками наливает воду из кувшина в любимую кружку. И едва ли не падает на стул. Возвращаются знакомые тошнота и боль по всему телу. Разум болезненно затуманивается. Германия сходит с ума по Российской Империи. Во всех смыслах этого выражения. Ничего, скоро это закончится. Немец представляет, как крепко, до хруста в ребрах, прижмёт к себя русского, как только они останутся наедине в его доме. Германия совсем по-юношески смеётся, хотя в его глазах слёзы. Нужно взять себя в руки. Германская Империя поднимается в свой кабинет и медленно опускается в кресло. Он делает несколько вдохов и выдохов, чтобы прийти в себя, и только после этого наконец тянется к телефону. — Российская Империя наверняка хотел бы, чтобы я дал вам шанс. Но… Вы не заслужили его. — немец вздыхает в трубку. Мир перед его глазами плывёт от осознания близости встречи с его драгоценностью. — К чему эти пафосные речи, господин Германская Империя? — надменно цедит Британская Империя. Германия думает о том, рядом ли с ним Россия. Он представляет британца в обнимку с русским у телефона, чтобы им обоим было удобно слушать, и его тошнит. — Я не собираюсь ничего подписывать. Можете угрожать. — британец достаточно самоуверен, и немец мечтает сбить с него спесь. — В этот раз никаких долгих пыток. Просто… Французской Республике стоит вырвать язык, чтобы его речи больше не травили разум Российской Империи. И… — у Германии кружится голова, и он на секунду замолкает. — И его глаза, которыми он смотрел на Российскую Империю… И его руки, которыми он… — машинально бормочет немец, пока его душа наполняется гневом. — Мерзость. — фыркает Великобритания, не давая ему договорить. — К счастью, неосуществимая. — С чего бы вдруг? — Германия усмехается. Всего его мысли заняты старшим русским, и он пойдет даже на такое, чтобы быть с ним. — Подумайте о последствиях. — предлагает Британская Империя, и немец со скукой готовится к воззваниям к его совести. — Российская Империя вас возненавидит. Он никогда не коснется вашей руки, помня о страданиях своего друга. Он не взглянет в вашу сторону — его будет занимать только помощь Франции. Он даже не обратит на вас внимания, оплакивая счастье своего друга. Вам должно быть стыдно за желание быть с Россией. Вы — изверг и убийца. Думаете, вы когда-нибудь будете его хоть немного достойны? — Он… Простит меня. — Германия корит себя за то, что допускает неуверенность в голос. Он не верит ни одному слову британца, но его отвратительная лживая речь ядом растекается по разлаженному разуму. — Он простил вас за смерть Царства Польского? Может, за смерть Королевства Пруссии? Он принял ваши извинения за свою боль и боль своих близких? — продолжает Великобритания, и немец про себя раздражённо рычит. — Даже если он меня не простил, ему придётся это сделать. — немец безумно улыбается. Плохо, что он позволил словам британца вывести себя из равновесия. Этого больше не повторится. — Передайте Российской Империи, чтобы он собирал вещи. Я скоро заберу его, хочет он того или нет. Несколько дней вдали от вас, и все будет хорошо. — Германия в мыслях несколько раз повторяет последнее предложение. Точно. Все будет хорошо через несколько дней. К черту британца с его жалкими попытками манипуляций. — Если вам плевать на Французскую Республику, я просто оставлю его без всех конечностей. Давно хотел это сделать. Российская Империя поймет. — Разве он понял вас, когда… — снова заводит шарманку Британская Империя, но немца это мало интересует. Он не позволит своему счастью ускользнуть так просто. — Французская Республика оказался умнее вас и подписал договор. Жаль, что он уже не увидит его последствий и не скажет вам, что разочарован. — Германская Империя уверен в себе. Его уверенность растет с каждой секундой молчания британца. — Знать не желаю, что вы сделали с Францией, чтобы заставить его подписать договор. — говорит Великобритания, и немец восторженно улыбается, наконец услышав тень тревоги в его голосе. — О, его ждёт кое-что намного хуже, если вы не согласитесь на мир на моих условиях. — Германия предвкушает победу. Британец не станет рисковать Францией. — Даже если Российскую Империю это расстроит, я помогу ему справиться. Ему придется отвлечься от таких мелочей. Итак, каков ваш ответ? — Как я могу быть уверен, что вы ещё не сделали ничего подобного с Францией? — Великобритания, к недовольству немца, не спешит соглашаться. — Никак. — Германия для себя пожимает плечами. — Если потенциальные мучения Французской Республики до конца жизни вас не смущают, позвольте напомнить о ваших колониях. И о пленных британских солдатах. На вашем месте я бы согласился на такую мелочь, как договор, ради спасения стольких жизней. — немец спокойно ждёт. Насколько он знает характер британца, тот обязательно выберет из двух зол меньшее. — Хорошо. — неожиданно соглашается Великобритания. — Подпишем договор в вашей резиденции. — Надеетесь убить меня? — сразу понимает причину такого предложения Германия. — Буду ждать вас к шести. — немец как раз успеет подготовиться как следует. — К слову, не пытайтесь прийти с Российской Империей или кем-то ещё. Я узнаю об этом как только вы покинете ваш дом, и тогда Французской Республике не поздоровится. — он не сможет одержать верх над Британской Империей честно. Значит, стоит схитрить. Германии нужно совсем немного времени для этого. Немец бросает трубку и торопливо достает кое-что из шкафа. Вдруг британец заявится раньше? Великобритания с долей облегчения откидывается на спинку кресла. Российская Империя, сидящий напротив, смотрит на него неодобрительно. — Я не вмешивался в ваш разговор, как ты и просил. Теперь объяснишь, что ты хочешь сделать? — недовольно интересуется он. Британец про себя смеётся. Да, по выражению лица русского в течение разговора Великобритания узнал о себе много интересного. В любом случае он ценит то, что русский доверился и не стал разговаривать с Германией сам. — Я, кажется, уже все понял, но хочу услышать это от тебя. — Я встречусь с ним и постараюсь серьезно ранить. — беззаботно подтвердил Британская Империя. — И… У меня только что появился план, как выпытать у Германской Империи местонахождение Франции. — Это слишком рискованно. — ожидаемо хмурится Россия. — Ты уверен, что справишься? — Уверен. — спокойно кивает британец. — Придется рискнуть. — добавляет он уже менее смело. — Либо я подпишу договор, либо с Францией что-то случится. Все равно ничего хорошего. Главное, не вздумай сам приходить к Германской Империи. На свободе у тебя больше шансов что-нибудь придумать. Они не обсуждают, что будет, если Великобритания не справится. Британец, честно говоря, находит свой план до невозможности глупым. Выходя из дома за полчаса до назначенного срока, он и вовсе называет его самоубийством. Но он не может придумать ничего другого. Через несколько минут Великобритания непривычно крестится и вступает на территорию немецкой резиденции. Россия не горит желанием сидеть и ждать. Он без раздумий накидывает пальто и выходит из резиденции. — При всем уважении, господин Российская Империя, вам лучше вернуться. — вежливо просит его Германская Новая Гвинея. Конечно. Русский не удивлен наличию немецкой колонии поблизости. Он осматривается и краем глаза замечает ещё одну колонию Германии. Она достаточно далеко, чтобы помешать любому плану России. — Я могу прямо сейчас сообщить Германской Империи, что вы попытались помочь Британской Империи. Его это очень расстроит, поверьте. — продолжает Новая Гвинея. Русский недовольно вскидывает бровь и возвращается. Российская Империя внимательно разглядывает часы, отсчитывая секунды и минуты. От британца нет новостей. Русский ждёт ещё немного. Он собирается с силами и звонит в немецкую резиденцию. — Если у вас вопросы о вашем друге, то, надеюсь, он сейчас молится. Клянусь, он будет долго страдать, как только я приведу себя в порядок. — раздражённо сообщает Германская Империя, и сердце России падает. — Простите за мой тон, mein Herz. — неожиданно смягчается немец. — Коварный Альбион оправдал свое прозвище и серьезно меня ранил. Признаю, он силён и умен. Он мог убить меня, но… Ему не повезло. Роковая случайность помешала ему. Так бывает. Впрочем, это его вина. Он мог просто подписать договор. Он все равно это сделал, пусть и… С потерями. Россия молчит, и немец сочувственно качает головой и кладет трубку. Затем мягко улыбается. Вот и всё. Теперь его счастью с Российской Империей ничто не помешает. В голову закрадывается почти крамольная мысль нарушить их мирный договор ради более выгодных условий. Германия возьмёт ее на заметку. Немец знает, что после стольких лет упрямства русский не согласится прийти к нему так просто. Ничего, так даже интереснее. Германии уже не терпится узнать, как Российская Империя попытается избавиться от него. Все равно это не расстроит немца. Война закончилась в его пользу, и это замечательно.