утонуть в реке из слёз и печали

Дом Османской Империи был всего лишь в полутора-двух километрах от дома Австро-Венгрии, а потому Босния слишком хорошо услышал, как рано утром взорвались петарды и как кто-то из ближайших домов громко проклял австрийские свадьбы. Мысль о разбуженном петардами австрийце не вызывала у боснийца ничего, кроме сочувствия. — Хорошо, что меня там нет. — все же тихо порадовался Босния, пока разливал кофе в три кружки. Утро было на редкость уютным. Даже тишина не причиняла неудобств — ее гармонично разбавлял звон двух золотых браслетов на руке боснийца, сталкивающихся друг с другом, пока он убирал банку с кофе и уносил кружки на стол. — Хорошо, что ты здесь. — согласился осман, в полуметре от него жаривший их будущий завтрак на троих. — Давно мы не собирались вместе. А тут и повод появился. — И какой повод! — зевал Болгария, пока нож в его руках постукивал по разделочной доске: он нарезал овощи и хлеб. — Я скучал по нашим совместным завтракам. Помню, в детстве любой наш совместный приём пищи превращался в театр абсурда. О, а вы ведь помните, какой неловкий семейный ужин у нас был, когда Сербия стал независимым? — Он весь вечер ждал, что отец на него накричит. — припомнил босниец. После всего, что сделал с ним серб, казалось кощунством вспоминать о нем в положительном ключе, но… Босния, как бы он ни старался последние несколько лет своей жизни, не мог выкинуть из головы воспоминания про их почти счастливое, ещё ничем не омраченное прошлое. — Я так и планировал. — хохотнул Османская Империя, раскладывая еду по тарелкам. Но пояснять, что заставило его передумать, он не собирался. Завтракая с отцом и братом, Босния не мог перестать думать о том, как проходит утро у австрийца. У них такая же теплая и домашняя атмосфера или Пруссия, Австрия и Венгрия в очередной раз придрались друг к другу на пустом месте? Босниец обязательно спросит об этом при встрече. Его телефон негромко звякнул, оповещая о новом сообщении, и Босния не глядя открыл его. И тут же пожалел об этом. «Sretno vjenčanje, moje najdragocjenije blago. Žao mi je, ali ću ti poslati svoj poklon tek sutra. Bilo je… Malih, ali vrlo neugodnih problema, « — написал Хорватия в самых обтекаемых формулировках, чем сильно встревожил Боснию. Он поспешил рассказать об этом отцу и брату, а потом попытался выбросить из головы. Право слово, он не будет в день своей свадьбы думать про хорвата. Уже пора было собираться. Босниец надел купленный в последний момент костюм, не забыл про бабочку на шею и снова почистил и так чистые классические ботинки — хотелось, чтобы все было идеально. — Нервничаешь? — завел разговор осман, взявший на себя обязательство привести волосы сына в порядок. — Нет. — и Босния не соврал: даже к собственному удивлению, он был абсолютно спокоен. Босниец ждал и желал этого дня, и теперь, когда день свадьбы наконец настал, он не мог бояться и переживать. — Я вот нервничал, когда женился. — негромко посмеялся Османская Империя, расчёской пытаясь уложить непослушные пряди. — Твоя мать была такой красивой в день свадьбы. У нее было очень изящное платье с узором из кружева. И такая же вуаль, которая все равно не скрывала ее прекрасный лик. — осман сдался и потянулся за гелем для волос. — Само не прекалявайте. — взмолился болгарин, едва завидев это. И у него была весомая причина так говорить. Османская Империя лишь закатил глаза. Когда все трое привели себя в порядок и собрались надевать верхнюю одежду, Болгария вдруг убежал обратно в гостиную и вернулся с фотоаппаратом. Он сфотографировал брата, отца, ухитрился сделать совместную фотографию, пообещал поставить ее в своём доме на самое видное место. Это заняло ещё немного времени, и теперь семье следовало бы поторопиться. — Ты так вырос. — мягко заметил Османская Империя, пока босниец завязывал шарф. — Сегодня у тебя свадьба, а я помню тебя маленьким ребёнком метр с кепкой, который все время сбегал и находил приключения на одно место. Я до сих пор помню, как однажды ты столкнулся с Испанской Империей, и он… — Това е за дълго време. — философски вздохнул Болгария, надевая шапку. Осман не смутился и продолжил свою речь даже в пути. Австро-Венгрия уже ждал их возле резиденции Папской Области, где должна была состояться церемония. Здесь же уже столпилось несколько стран, которым Болгарское Царство поспешил раздать по атласному цветку, и только после этого они все вошли в дом. Гости собирались направиться в зал, а Австро-Венгрия с Боснией — в отдельную комнату. — Католиков с мусульманами, конечно, я ещё не женил. — сказал им вместо приветствия Папская Область. Впрочем, беззлобно, без претензий и криков. — Хотя меня перестала интересовать религия брачующихся ещё когда ко мне пришли Первая Империя и Российская Империя. Я сначала думал: они оба не католики, как же так? А потом… — Я католик! — возмутился из задних рядов Французская Империя, пришедший сюда вместе с русским. — Я не простил тебе дехристианизацию. — в тон ему напомнил Папская Область, пока вешал на стену последние украшения. Он отошёл на шаг, оценил результат своих трудов и незаметно улыбнулся. Ему нравилось, когда торжества в его резиденции были такими — организованными, запланированными, чтобы он мог подготовить зал и украсить его так, чтобы все присутствующие вспоминали обстановку с ностальгией. Нет, это не был камень в огород русского и француза, пришедших внезапно, без предупреждения. Совершенно точно не был. — Господи, мы женимся!.. Мы на самом деле женимся, поверить не могу! — зачастил Австро-Венгрия, выглянув из отдельной комнаты, где они дожидались начала церемонии, и крепко обнял боснийца. Тот смутился, но на объятия ответил. — Мы будем супругами, это так прекрасно звучит… — Я знаю, поверь, я знаю. — хихикнул Босния. До этого момента босниец был уверен, что первым занервничает в такой важный день он сам, но австриец опередил его. Гости тем временем все прибывали и прибывали. — Кажется, нам пора. — заметил Босния, и приятное волнение застигло врасплох и его. Под торжественную музыку они, держась за руки, прошли через весь зал и остановились прямо напротив Папской Области. Их близкие наблюдали за ними с улыбкой. — Мы собрались здесь и сейчас дабы стать свидетелями вступления в брак Австро-Венгерской Империи и Республики Боснии и Герцеговины. — привычно для себя начал Папская Область, оглядывая гостей. Он бы никогда не подумал, что такие разные страны могут собраться по такому поводу, однако… — В брак не следует вступать необдуманно, а лишь благоговейно, осмотрительно и торжественно. — продолжил Папская Область, после чего негромко усмехнулся. — Что ж, не сомневаюсь, за прошедший век вы всё очень хорошо обдумали. — Я бы даже сказал, мы слишком долго думали. — пробормотал Австро-Венгрия, крепко сжимая руку Боснии в своей. — Иногда случается. — пожал плечами Папская Область, вспомнив ещё одну долго-долго думавшую пару. — В этом божественном храме судьбам двух стран суждено соединиться. Если кто-либо из присутствующих знает причины, по которым это не может произойти — пусть скажет сейчас или вечно хранит молчание. — гости молчали. Австро-Венгрия в этом время вспоминал последнюю свадьбу, свидетелем которой был — свадьбу своего брата и русского. Тогда в ответ на этот вопрос тоже повисло молчание, и оно даже близко не было таким волшебным и чарующим, как сейчас. Босния же косился на дверь: зная Хорватию, тот бы наверняка попытался испортить ему свадьбу. Но хорвата не было видно, поэтому он расслабился и выдохнул. — Если вам есть что сказать друг другу, прошу вас, скажите это сейчас. — Я так счастлив, что у нас наконец все наладилось. — первым заговорил босниец, стараясь сохранять спокойствие, хотя ему очень хотелось разволноваться и наговорить всего, что придет в голову. — Я клянусь, что разделю с тобой всё, что встретится нам на нашем жизненном пути. Рядом с тобой у меня больше никогда не возникнет мыслей об отчаянии и страхе, и я буду смело смотреть в будущее, зная, что там мы будем рядом. Надеюсь, в нашем доме всегда будет царить лишь мир и покой. — Я люблю тебя. — нежно произнёс Австро-Венгрия, пока его душу захватывала паника: теперь его собственная речь показалась ему и вполовину не такой хорошей, какой казалась буквально минуту назад. — Ты всегда вдохновлял меня, БиГ. Я клянусь, что буду всегда относиться к тебе с уважением и любовью, что бы ни случилось. Я знаю, что могу доверить тебе все свои мысли, переживания, мечты и надежды. Надеюсь, что наша семейная жизнь будет полна только счастья. Спасибо, что ты есть, Босния. — Можете обменяться кольцами. — Папская Область отработанным за долгие годы жестом достал две бархатных коробочки и протянул их новобрачным. Сколько бы свадеб он ни провел, всегда было волнительно наблюдать, как будущие супруги обмениваются клятвами, кольцами, поцелуями… Австриец и босниец надели друг друга кольца почти одновременно. Папская Область отметил, что если у тех же русского и француза кольца были с особым смыслом, начиная от материала, заканчивая драгоценным камнем, то новобрачные поступили проще: у них были абсолютно одинаковые кольца с гранатом — символом любви — и мелкой-мелкой гравировкой, которую из-за этого Папская Область не постеснялся рассмотреть под лупой, — «Amor omnia vincit». И в этом не было ничего плохого — Папской Области нравилось видеть разные причины выбора колец. — Объявляю вас супругами. — спохватился Папская Область, вовремя вспомнив, что ещё не всё сказал. Австриец и босниец, кажется, только этого и ожидавшие, медленно поцеловали друг друга со всей возможной нежностью. А дальше был праздничный ужин. Традиционная для боснийца корзина для подарков давно заполнилась доверху, и теперь какая-то часть подарков просто стояла рядом. На подарок Османской Империи все поглядывали со смесью уважения и трепета. Даже Австрийская Империя был впечатлён, хотя Босния был уверен, что на это рассчитывать не приходится. Венгерский жареный петух быстро разошелся по тарелкам гостей, балканская сливовая ракия вовсю лилась в бокалы. Австро-Венгрия, как и обещал, попытался станцевать коло с Боснией. Они оба были довольны, но вот Болгария честно старался не смеяться. Но он только старался, а не преуспел, и осман со спокойной душой ткнул его локтем в бок. Потом настало время десертов. Пирожные, пироги, рожки́ из теста и прочие сладости в красивых коробочках с лентами оказались у каждого гостя. Босния наслаждался туфахией в вазочке, когда услышал хохот неподалеку от себя. — В чем дело? — строго спросил Австрийская Империя у Пруссии, согнувшегося пополам от смеха. Тот молча протянул ему свою коробку берлинских пончиков. Австрия коротко хохотнул, но быстро взял себя в руки и сурово посмотрел на сына и его супруга. Те поспешили подойти. — Что-то случилось? — поинтересовался Босния, чувствуя себя неловко. Пруссия показал содержимое коробки и ему. Босниец залился краской. — Это все готовил Вторая Империя, да? — вздохнул Австрия, впрочем, ничуть не удивленный. — Вам стоило посоветоваться с нами. — Зачем? Забавно же. — не мог перестать посмеиваться Пруссия, глядя на пончики. — Это в его стиле. Вторая Империя делает это на любом мероприятии, на которое я прихожу. — пояснил он растерявшимся новобрачным. — Не переживайте, мне понравилось. И как у него фантазии хватило? Я бы в жизни не додумался сделать с глазурью это. — добавил пруссак уже про себя. — Ничего, пусть ждёт меня с ответным сюрпризом… К счастью, это был единственный инцидент на свадьбе, и до конца вечера все было замечательно. Босния принял мёд из рук Венгрии, ушёл танцевать уже с братом, несколько раз поблагодарил отца за подарок, хоть и успел сделать это ещё раньше. Время близилось к ночи, гости потихоньку расходились. Когда из них остался только Австрия, пришел кое-кто ещё. — Вам обязательно было его звать? — пренебрежительно бросил старший австриец и ушел на другой конец зала. — Хорошо хоть он не пришел на саму свадьбу, иначе она закончилась бы тяжкими телесными повреждениями. — раздражённо бормотал он. — Я тоже рад его видеть. — печаль на мгновение мелькнула на лице Германской Империи. — Но я пришел не к нему. — он все же улыбнулся и протянул новобрачным по пакету. Пакет австрийца даже выглядел тяжёлым. — Это что, лопата? — краем глаза увидел часть содержимого пакета супруга Босния. Немец невозмутимо кивнул. — Лопата — вещь хорошая. Ей можно кого-нибудь закопать. — Германия вдоволь полюбовался глазами боснийца по пять копеек, прежде чем дать нормальный ответ. — Австро-Венгрия с прошлого года собирается облагородить то, что могло бы быть его садом. Я сделал первый шаг за него и купил ему садовые принадлежности. И ещё пару вещей. Уверен, Австро-Венгрия знает каких. — он с намёком посмотрел на брата, и тот поторопился рассмотреть и остальные подарки. А потом — рассмеялся от счастья. — Германия, это… — начал австриец громко, а потом сбавил тон до шёпота. — Это лучший подарок, которого я мог желать! — Австрийской Империи явно не стоило этого слышать. Австро-Венгрия сделал порывистое движение, будто хотел крепко обнять брата, но что-то остановило его, и он, смутившись, выпрямился и отошёл на полшага. Германия бы привычно расстроился, но не успел: тоже оценивший свой подарок Босния сдерживаться не стал и осторожно приобнял немца, все ещё не уверенный, как тот относится к этому. Германия с облегчением обнял боснийца в ответ и погладил его по голове, не без злорадства замечая, что Австрийская Империя от такого зрелища близок не то к внезапной седине, не то к сердечному приступу. Германская Империя не стал задерживаться, памятуя о недовольном Австрии, и почти сразу же ушёл. Австриец с боснийцем тоже засобирались домой — было уже далеко за полночь. Они быстро вернулись в дом, уставшие, но невероятно счастливые. Австро-Венгрия первым ушёл в душ, а Босния в это время с наслаждением упал на диван в гостиной. Несмотря на усталость, он мог уверенно сказать, что это был лучший день в его жизни. Закончив свои дела в ванной, Австро-Венгрия вошёл в спальню, с удовольствием ощущая мягкость ковра наконец отдыхающими от неудобной классической обуви ногами, и закрыл шторы. После — включил ночник на своей прикроватной тумбочке и улёгся на кровать. Запоздало он понял, что забыл выключить верхний свет, но вставать было уже лень. Лёжа в кровати, он всё думал о завтрашнем утре: с теплом на душе представлял себе, как они с БиГ отоспятся до самого полудня, потом ещё немного лениво полежат в обнимку, только после этого неохотно встанут и пообедают, и у них останется весь день, чтобы провести его наедине. Хорошо, что их семьи пообещали не беспокоить их. Люстра вдруг погасла, и австриец оторвался от своих мыслей. Босния в полумраке бесшумно дошёл до кровати и устроился рядом. Австро-Венгрия не мог отвести взгляда от его счастливой улыбки. — A férjem. Az én férjem. — прошептал австриец со всей возможной любовью. — Volim te. — откликнулся босниец, целуя его. После того, как он выключил верхний свет, в комнате остался гореть только ночник с мягким теплым светом, создавший уютную атмосферу. Австро-Венгрии подумалось, что если они оба хотят разделить ложе в свою брачную ночь, то ситуация самая что ни на есть подходящая — комфортная, не давящая. — Как насчёт?.. — аккуратно предложил австриец, положив обе руки на плечи боснийца. — Я не готов. — спокойно, без тени неуверенности в реакции на свои слова, отозвался Босния, покачав головой. Австро-Венгрия пожал плечами и ограничился объятиями. — Не сегодня так не сегодня. Нам торопиться некуда. — произнёс он, одновременно целуя Боснию в макушку. Они улеглись под одеялом и, обнявшись, разговаривали друг с другом обо всем на свете ещё несколько минут, прежде чем заснуть. Проснулись они и вправду около полудня. Австро-Венгрия лениво потянулся и взглянул на своего слишком бодрого супруга — а теперь он имел полное право так его звать. — Надеюсь, я осуществил твое желание, a férjem? — лукаво поинтересовался австриец, вспомнив, что сказал ему босниец в свой первый день здесь. Австро-Венгрия все ещё был донельзя доволен тем, что теперь звал Боснию своим мужем на законных основаниях. — Конечно. — улыбнулся босниец, положив голову ему на плечо. Они никогда не были счастливее, чем сейчас. Увы, в своем далёком прошлом их жизни легко могли окончиться в реке из слёз и печали (и они оба были близки к этому), но как всё-таки прекрасно, что они вместе преодолели все трудности и теперь могут вот так спокойно отдыхать рядом с друг другом. Они счастливы. Их чудесное утро прервал звонок в дверь.