***
Когда Дин вернулся в номер, на секунду ему показалось, что Сэм смотрит по телевизору передачу о грозе. Но потом до него дошло, что громовые раскаты — это его брат так храпит. Дин ухмыльнулся и пошел к Сэму, чтобы дернуть его за ухо или обрызгать водой лицо, но, увидев, как крепко брат спит, — рот обмяк, край подушки стиснут в кулаке, — заколебался. Он посмотрел на часы. Пять вечера. Время еще есть. Пусть брат поспит немного — большую часть пути машину вел Сэм, а это значило, что за последние шестнадцать часов брат спал не больше часа. Совсем вымотался парнишка. Дин тоже чувствовал себя уставшим и был не прочь вздремнуть, но решил, что надо воспользоваться тем, что Сэм спит, и заняться кое-какой работой. Он закинул в рот викодин, запил теплой водой из-под крана и оценил состояние больной ноги. Бедро ныло, хоть и не сильно, но долгая езда — это всегда было тяжело. Колено тоже было этим недовольно, от него расходилась пульсирующая боль — казалось, что она доходила даже до подбородка. Но это ничего, с этим работать можно. Дин опустился на пол и сделал несколько упражнений на растяжку — для бедра, потом для колена. Сгибания-разгибания, скольжение пятками, малые подъемы — вся та фигня, которой его научили в больнице. Вообще-то сейчас результаты обнадеживали, если вспомнить, как трудно было делать такое в первые разы. Теперь это было довольно просто. Дин до сих пор не мог распрямить колено полностью, но оно стало более гибким, это точно. Но вот чего Дин бы хотел, — действительно хотел бы, — так это иметь возможность перемещаться без трости или костылей. Не ходить, конечно — о таком и речи быть не могло, он знал. Но хотя бы несколько шагов сделать, придумать какой-нибудь способ маневрировать телом, если вдруг очутишься в ситуации, когда опереться будет не на что. Он навыдумывал себе про такие ситуации кучу сценариев, ему все время чудилось, что надо скорей, как можно скорей придумать способы преодоления своей немобильности. Что делать, если он свалится посреди поля, а опереться там не на что? Что делать, если он очутится запертым в комнате без мебели? Что делать, если он и Сэм потерпят кораблекрушение, и их выбросит на необитаемый остров? Дину хотелось быть готовым ко всему. Так что после выполнения обычных упражнений ЛФК, он занимался другими, собственного изобретения. Он тренировался подниматься с земли без опоры на стену, стул или на костыли. Это было сложно, но у него стало получаться — и со временем все быстрее и быстрее. Когда Дин попробовал впервые, подъем занял у него минут десять. А сейчас, всего через несколько недель тренировок, он поднимался меньше, чем за три минуты. Сложнее всего было игнорировать боль, но Дин обнаружил, что та быстро исчезала, когда он вставал — надо было просто продышаться через нее, и все в порядке. Еще Дин пытался делать без опоры несколько шагов, но тут дела шли не так хорошо. Он в совершенстве овладел маленьким поворотным «шагом», который похож был, наверное, на дурацкое па из джазового танца. Он бы предпочел вообще не думать о том, как это выглядит — потому что выглядело это смехотворно. Но «па» было эффективно. Он как бы разворачивался на пятке здоровой ноги, потом на мыске и опять на пятке, а больную ногу держал выставленной вперед как плуг. Но передвигаться таким образом занимало дохуя времени, просто вечность, и Дин был убежден, что надо искать технику получше. Хотя все это и впрямь его чертовски раздражало. Действительно, на самом деле, реально бесило. Дин пытался не думать об этом, потому что ничего, блядь, хорошего из этих мыслей не выходило. Прошло всего полчаса, Сэм на кровати все еще громко храпел, а у Дина уже все лицо покрылось тонким слоем испарины, и он стал ощущать, как боль в бедре угрожает перерасти в нечто худшее, если он ее продолжит игнорировать. Так что он выполнил еще пятьдесят качков на пресс — и на сегодня все. Дин поднялся на ноги (две минут тридцать секунд), потом сел на кровать, чтобы снять штаны и закрепить на ноге фиксатор, так как неизвестно было, как много ему придется сегодня вечером двигаться, и он решил перестраховаться. Натянув джинсы, он вытер лоб рукой, с отвращением заметив, что та чуть дрожит. Потом разрешил себе просто посидеть чуток и ненадолго почувствовать себя дерьмово. Дин старался, на самом деле старался выполнить обещание, данное себе по возвращении в Техас. Он изо всех сил старался взять себя в руки, чтобы Сэм не тащил это бремя постоянно. Дин старался вернуть себя в нормальное состояние, — хотя бы в то новое «нормальное», в котором он сейчас вынужден находиться. И вроде бы у него стало получаться. Еще он был уверен, что это подействовал принимаемый антидепрессант. Дин больше не ощущал той безнадежности, того чувства — «сядь на дорогу и жди грузовика, что избавит тебя от страданий». Стало не так трудно улыбаться и шутить. Единственным недостатком таблеток было возникавшее иногда ощущение… он словно всегда был слишком на одном уровне. Как будто замер посередине диапазона, между пиком и провалом; и это ощущение, в сочетании с гребаными болеутоляющими, заставляло Дина ощущать себя каким-то роботом, отстраненно проживающим его жизнь. Он осознавал, что у него была манера компенсировать такое, слишком широко улыбаясь и чересчур громко разговаривая. Но все это — лучше, чем альтернатива. Иногда Дину все еще было тяжко; иногда он, проснувшись утром, желал только одного — провалиться нахуй обратно в сон. Но — хотя лекарство и не было чудесной счастливой таблеткой, как он надеялся — оно помогало. На самом деле помогало. А еще помогало то, что он видел свое тело впервые за долгое время отвечающим на его усилия должным образом. Отдельные части тела, хотя бы. Он ощущал, как накачались мышцы на его руках и на торсе. Он видел результаты своих тренировок в зеркале. И он все чаще стал заниматься сексом, слава тебе господи. Дину стесняться своей внешности не приходилось раньше никогда; но теперь-то он стал другим — с этим фиксатором на ноге, с костылями, и эта его странная походка… ему до сих пор с трудом верилось, что женщин это не отпугивает. Не внушает отвращения. Но фишка в том, что им действительно, похоже, было без разницы. Женщины все так же залипали на него, и с полной готовностью соглашались попробовать по-разному, пока не найдется поза, удовлетворяющая их обоих. Немного беспокоило то, что — Дин мог бы поклясться — средний возраст женщин, клеящихся к нему, поднялся лет на десять. Вообще-то ему было неохота думать о таком; всякая фигня насчет предположительно материнского инстинкта, фу, гадость какая. А вот Сэм до сих пор не проявлял к женщинам никакого интереса (что просто-напросто уже тревожило). Но Дин рад был и тому, что брат все-таки как-то реагировал на Динов новейший усовершенствованный план «взять себя в руки» — Сэм стал в последнее время больше смеяться, был уже не так напряжен и не так вулканически эмоционален. Но он все еще пил. Иисусе, он пил. Дин посмотрел на Сэма; на то, как под одеялом грудь брата мерно поднималась и опадала во сне. Только сейчас, когда Сэм спал, лицо брата разгладилось настолько, что Дин осознал, каким, оказывается, напряженным оно было весь день — с морщинами, избороздившими лоб и обрамлявшими рот. Дин не знал, что можно сделать, чтобы эти гребаные морщины исчезли, но был уверен, что алкоголь тут — не помощник. Он знал, что фляга с виски у Сэма всегда была при себе. Знал, потому что обыскивал куртку своего младшего брат каждый гребаный раз, когда удавалось. Он не знал точно, сколько тот пил, когда Дин не видел, но был уверен, что, когда они ложились спать, у Сэма внутрь уже было залито не меньше восьми порций. Эти выпивки были разбросаны по всему дню — обычно около трех за обедом, четыре-пять с ужином, да еще сколько-то брат выпивал, когда они возвращались в мотель. Несмотря на все Диновы попытки выбирать для еды те заведения, где не подают алкоголь — Сэм всегда побеждал, выбирая место по своему вкусу. Это все потому, что Дин просто не знал, как с этим справляться. С непреклонностью брата, с упрямыми, оскорбленными взглядами, которые Сэм бросал на Дина каждый раз, когда тот как-то пытался поговорить о выпивке. А он пытался. Дин не скрывал, что не одобряет этого, что беспокоится. Но не мог понять, как это — просто взять и поговорить. Такое всегда делал Сэм, а на тему выпивки Сэм, конечно, говорить не собирался. Дин надеялся, что это был такой… этап или типа того; он надеялся, что Сэм справится с этим. Он терпеливо ждал того момента, когда Сэм посмотрит на бутылку в своей руке, скажет: «Да ну», — и отставит ее, чтобы больше не касаться никогда. Что на данный момент являлось столь же вероятным, как Дин, бросивший свои костыли и нацепвший трико в блестках, чтобы пройтись в танцевальной композиции из мюзикла «Волосы». Дин вздохнул и, протянув руку, потряс брата за плечо, чтобы разбудить. — Ммм? — Сэм оторвал физиономию от подушки; по подбородку у него потянулась ниточка слюны. Сэм смущенно ее размазал и медленно сосредоточил взгляд на Дине. — Вот дерьмо, — сказал он. — Который час? — Шесть, — бодро ответил Дин. — Подъем, Ниагара! Сэм поморщился и сел. Волосы у него торчали во все стороны. Он поднял руки и надавил ладонями на глазницы, еле слышно жалобно простонав. Этот звук заставил Дина закатить глаза — и одновременно уколол прямо в сердце. — Эй, — позвал он, — если хочешь, оставайся здесь, отдохни, я тебе принесу… — Я норм, — сказал Сэм. Он поднялся, пошатнувшись, стянул с себя футболку и огляделся в поисках своей куртки. — Старик, я такой голодный. Пойдем отсюда. Дин поднялся на ноги и похлопал себя по карманам, убеждаясь, что кошелек и сигареты на месте. — Может, освежишься сначала? — Да ну, — сказал Сэм, потом перехватил взгляд, которым Дин подчеркнуто внимательно уставился на его прическу, и после паузы сказал: — Ну, да. — Я подожду снаружи, — усмехнулся Дин, подхватывая костыли с кровати, где они лежали. Он направился к Импале. Закурил, присев на капот, вдохнул дым и выпустил его в прохладный вечерний воздух. На улице было еще довольно светло, но Дин заметил на фоне серого неба летучую мышь, летевшую прямо, а потом внезапно нырнувшую и спикировавшую вниз, — словно она нашла именно того жука, которого искала. Воздух был влажен; похоже, скоро пойдет дождь. Дин затянулся, скривившись от ментолового привкуса, и подумал, что, возможно, стоит вернуться к своей обычной марке сигарет. Потому что, как бы дерьмовы не были на вкус эти, меньше курить они ему, похоже, не помогают. Это была одна из сторон жизни Дина, где он потерпел неудачу — хотя он чуток уменьшил потребление сигарет, но все же курил намного больше, чем следует. Эта фигня мешала ему говорить Сэму о его пьянстве; ведь самому Дину так и не удалось заставить себя выкуривать меньше восемнадцати сигарет в день. Восемнадцать — был рекорд минимума. Ему даже думать не хотелось о том, каков его рекорд в максимальную сторону. Если бы они проводили меньше времени в дороге,было бы легче. Но боже, по восемнадцать часов в машине — чем, нахрен, еще ему заниматься, кроме курения? Дин покачал головой и длинно затянулся. Сэм вышел из номера — руки в карманах, волосы влажные, словно он брызгал на них водой, чтобы пригладить. — Я поведу, — сказал Дин и, засунув назад костыли, опустился на сиденье Импалы. Сэм захлопнул дверь с пассажирской стороны чересчур сильно, но Дин, прикусив губу, воздержался от комментария. Заведя машину, он прикурил еще одну сигарету и выставил локоть в окно. Они направились в город. — И как, у нас есть какие-нибудь наметки на то, что могло с этими парочками случиться? — Нет, — ответил Дин, стряхивая пепел. — Никаких останков? Кости? Одежда? Автомобили? — Нифига. — А может, то, что это сделало, оно машины тоже сжирало? Дин кинул на Сэма уничижительный взгляд. — Точно. Это наверняка был удивительный Индианский Металло-Жрущий Монстр. — Да ладно, я имел в виду, что как-то это странно, тебе не кажется — что даже их машин не нашли? — Ну, допустим, чуток странно, — согласился Дин. — Надо выяснить, нет ли здесь в округе озер. Может, машины затопили там. — Неплохая идея, — задумчиво сообщил Дин, потом царственно махнул дланью в воздухе: — Запиши это. — Слушаюсь, сэр, — сказал Сэм, щелкнул воображаемой ручкой и изобразил, что карябает это у себя на джинсах. — Ну, — сказал Дин, выруливая на главную улицу, — где желаешь поесть? — Да мне все равно, — Сэм пожал плечами. — Где еду дают. — Еду, правда, что ли? А я решил в хозяйственный поехать. Ну, ладно, так и быть, давай за едой, — он присмотрелся. — Может, здесь? «Кафе Скотти». Сэм проследил за его взглядом и сглотнул. — Хм, не знаю. Кафе? Что-то мне сандвичей неохота. Хотелось бы… ну, типа пасты чего-нибудь. — Так значит, тебе не все равно, — сказал Дин. — Просто не хочется в кафе, — сказал Сэм, неловко шевельнувшись. Дин умолк. Потом сказал таким небрежным тоном, какой только смог из себя выдавить: — Потому что ты считаешь, что в кафе выбор напитков недостаточен? — Чего? — возмутился Сэм; лицо у него сразу стало злое. И немного виноватое. — Нет! Просто я не хочу эти долбаные сандвичи. Господи боже. — Значит, если в кафе есть паста, ты пойдешь и туда. — Да, — сказал Сэм, и вскрикнул — потому что Дин предельно круто, пожалуй, даже опасно развернулся на встречную полосу и въехал на парковку «Кафе Скотти» с визгом шин. — Иисусе, Дин, какого черта ты вытворяешь? — Вытворяю? — переспросил Дин. Он понимал, что ведет себя, как мудак; но какого хрена? Они были на охоте, и сегодня вечером Сэм пить не будет. — Просто у меня хорошие предчувствия насчет этого местечка. Похоже, тут настоящая домашняя кухня. Бьюсь об заклад, пирог у них — заебись! — Думаю, заебись будет, когда я ебну тебя сейчас по башке, чтобы не ездил как припадочный. Дин усмехнулся и выключил двигатель. — Будешь ждать здесь, пока я не схожу узнать насчет спагетти? — Я сам проверю, — чересчур быстро возразил Сэм. — Это спагетти для меня. Но Дин уже поднимал себя с водительского сиденья, разворачиваясь на здоровой ноге, чтобы открыть заднюю дверь и достать свои костыли. Нехотя Сэм последовал за ним к входной двери. Когда Дин дернул ее, открывая, за дверью зазвенело. Классно. Колокольчик над дверью — верный признак наличия пирогов. Внутри сидело несколько человек, большинству было за пятьдесят, только одна молодая женщина с детьми, которые возбужденно болтали друг с другом и ссорились из-за мелков. — Усаживайтесь, где нравится, — крикнул им из-за стойки пожилой мужик с кислой, как лимон, физиономией. — Здрасти, — в ответ крикнул Дин. — А у вас здесь пасту подают? Мужик оторвался от протирания стеклянной витрины с (о да!) пирогами. — Паста? Ты это про лапшу, что ли? — Про лапшу, — подтвердил Дин. — У нас есть макароны с сыром и спагетти с фрикадельками, — сказал мужик, снова опустив взгляд на витрину. — Слышишь? — Дин радостно улыбнулся Сэму. — Лапша. Сэм положил меню, которое он изучал, и заставил себя улыбнуться, невзирая на стиснутые челюсти. — И отлично. Дин пошел к столику возле окна, где удобно было прислонить костыли к стенке. Откинувшись на спинку стула, он взял меню и сделал вид, что изучает его, а сам поглядывал на брата, пока тот снимал куртку. Сэм с безнадежностью опять пересмотрел меню, а Дин лишь быстро глянул туда, выяснил, что алкоголя в нем нет вообще, и стал глядеть, как Сэм все плотнее и плотнее сжимает губы. Кисломордый неторопливо подошел к ним, держа наготове планшет для записей. — Что будете пить, парни? — скучающе вопросил он, уставясь в блокнот. — Кофе, пожалуйста, — сказал Дин и улыбнулся ему, но в ответ ничего не получил. Ну и ладно. Сэм, не глядя на Дина, спросил: — А у вас есть пиво, или… — Нет, — сказал Кисломордый, не поднимая глаз. — Здесь сухой округ. Сэм сглотнул. Даже несмотря на то, что Дин был в курсе Сэмовой маленькой проблемы с алкогольной зависимостью — ему все равно стало не по себе при виде явственно вспыхнувшей панику на лице брата; потом она исчезла — Сэм заставил себя улыбнуться и сказал: — Мне кока-колу. Мужик кратко черкнул в блокноте и вернулся за стойку. — Как считаешь, это и есть Скотти? —по-прежнему легким тоном спросил Дин, поворачиваясь к Сэму. — Не знаю, — сказал Сэм. Он с нажимом разглаживал листок меню на столе перед собой. — Наверное, стоит перед уходом показать им фотографии, как думаешь? — Ага, — Сэм прилагал явные усилия, чтобы сосредоточиться. — Кто… как там их звали, повтори? — Винс и Холли. Помолвлены, встречались два года. Сэм кивнул. — Ладно, — он кивнул снова и провел рукой по волосам. — Есть какая-нибудь корреляция между женатыми и неженатыми парами? Дин мысленно перебрал кучку фотографий и данных. — Всё выглядит довольно случайным. Некоторые пары женаты, некоторые только встречались, некоторые были женаты, но не друг на дружке… — А возраст? — Всякий, от двадцати до почти семидесяти. На самом деле их не объединяет ничего, кроме этого городишки. — Странно, — сказал Сэм. Он явно попытался еще что-нибудь придумать, но не смог и вернулся к разглядыванию меню. — Мясной рулет вроде неплохо, а? — Угу, — Дин приподнял бровь. — Не слишком ли нелогичное заключение? Сэм поморщился. — Прости. Извини, я просто есть очень хочу. Может… Давай об охоте потом поговорим, а? — Конечно, — согласился Дин и окинул брата взглядом. Пальцы Сэма нервно мяли листок меню. — Чувак, — мягко спросил Дин, — с тобой все хорошо? — Угу, — Сэм сопроводил это хриплым смешком, хотя ничего тут забавного не было. — Я в порядке. Дин уже собрался говорить напрямую — сказать Сэму что-нибудь про сухой округ, немного, может, поворчать… действительно собирался. Но тут пришел Возможно-Скотти с напитками. Он поставил кока-колу Сэма перед Дином, а Динов кофе — посреди стола, и спросил: — Что заказывать будете? — Спагетти с фрикадельками, — сказал Сэм, отдавая ему меню. — Оставьте на столе, — пренебрежительно сказал Возможно-Скотти, и ткнул ручкой в сторону Дина. — А вам? — Мясной рулет, — сказал Дин, аккуратно отложив свое меню на угол стола. — Спасибо. — Схожу в сортир, — сказал Сэм, когда Возможно-Скотти отошел от них. Отодвинув стул от стола, он потянулся за своей курткой. — Тебе куртка в сортире зачем? — спросил Дин, подумав о той фляге, что лежит — он знал — в кармане у Сэма. Фыркнув, попытался схохмить: — Я уверен, что у них там с туалетной бумагой полный порядок, Сэмми. — Ой, — Сэм стащил с себя куртку как ошпаренный. — Ты прав. Ха. Немного помедлив, он все же направился в глубину кафе, а Дин глубоко вздохнул и зажал пальцами переносицу. Стулья тут были жесткие, Дин неловко сдвинулся, потом вытащил из кармана пакетик с викодином. Проглотив таблетку, он вытянув ногу чуть подальше и стал прямо через джинсу и фиксатор разминать колено. Упражнения стоили его усилий, они помогали, но, проклятье, как же нога начинала болеть после них. Дин надеялся, что здесь они столкнутся только с чем-то тупым, медленным и быстроуничтожаемым. Вернувшись, Сэм плюхнулся на свой стул с такой силой, что на столе звякнули столовые приборы. — Чувак, — сказал он, — тебе надо посмотреть на это. — На что? Зачем? — Просто поверь, — сообщил Сэм, взмахнув рукой. — Там потрясно, приятель. — Ладно, может, потом, — сказал Дин. — Можешь сейчас сходить, пока еду не принесли. Дин открыл рот. Потом закрыл. Потом наклонился вперед и приподнял брови. — Ты пытаешься заставить меня уйти от стола? — Что? — Сэм нервно засмеялся. — Да ты сбрендил, приятель. — Что-то мне кажется, сбрендил тут не я, — сказал Дин. — Да как хочешь, — Сэм схватил со стола свою кока-колу. — Желаешь — смотри их сортир, не желаешь — не смотри. Мне без разницы. — Ну тогда ладно, — Дин откинулся на спинку стула. Ну, вот и поговорили. Вот такие у них об этом разговоры. Но Дин все же сдержал его, прям как профи — или сдержал его выпивку, или как там оно называется… есть же какое-то слово для обозначения сдерживания от употребления бухла… Короче, он сделал, что мог, вот и все. Дину не привыкать было защищать Сэма, когда тот сам хотел защиты — но когда ради защиты Сэма приходилось на каждом шагу с Сэмом же сражаться — это блядски сложно. Дин вздохнул и нашарил в кармане куртки «Никоретту». Ему никак нельзя было сейчас выходить курить, оставляя Сэма одного — но так сильно этого хотелось; он уже ощущал прилив нервной энергии в груди, давящий комок в животе. Дин посмотрел, как длинные Сэмовы пальцы барабанят по столу, и почувствовал себя просто отвратительно, подумав, что брат, наверное, точно так же сейчас себя чувствует, как он, Дин — но без надежды на какое-то облегчение. Дин стал жевать «Никоретту», и тут Сэм его спросил: — А как эта штука на вкус, ничего? Дин задумчиво на него поглядел. — Хочешь попробовать? — Фу, нет, — сказал Сэм, но через миг вдруг передумал. — Хотя, давай. Можно? — Бери, — удивленно сказал Дин, подтолкнув пачку жвачки по столу к брату. Он понаблюдал, как Сэм взял одну пластинку и стал жевать. Раз. Два. Три… — Ну и гадость! — сипло сказал Сэм. — Блядь, она и должна так жечься? — Ага. Значит, действует. — Господи боже, — Сэм выплюнул комок в свою салфетку и скривил физиономию. — Мерзость какая, Дин. — Эй, я тут не при чем. Ты захотел сам. — Она на вкус, как ботинок. Горящий ботинок. Как пепельница из горящего ботинка. — Тебе надо записать этот слоган — для компании-производителя. Может, они наймут тебя для создания рекламы. Сэм еще раз скорчил гримасу отвращения и глотнул кока-колы. — Она даже хуже сигарет. Дин не нашелся, что на это сказать — потому что, о господи боже, так оно и есть. Так что он просто покачал головой и передвинул жвачку языком за щеку. Через несколько минут им принесли заказанную еду, и в относительной тишине они начали есть — каждый свое. Сэм одним махом практически засосал свои спагетти. Дин мясной рулет методически употребил, а картофельное пюре, которое доесть уже не смог, отдал Сэму. Аппетит у Дина не восстановился до сих пор, а еще он считал, что у него от похудения сжался желудок, потому что тот теперь намного быстрее ощущался набитым, чем раньше. Хотя это стало меняться, когда Дин начал есть больше. Когда Возможно-Скотти подошел забрать тарелки и выписать чек, Сэм с Дином переглянулись, и Дин сказал: — Привет. Мужчина остановился и посмотрел на них. — Скотти — это вы? — Ну. — Мы просто хотели спросить, — начал Дин, пока Сэм доставал бумаги из барсетки (ах, простите, из сумки для документов), — не видели ли вы случайно этих людей? Скотти взял у них листовки о пропаже и бросил на фотографию беглый взгляд. — Нет. А кто это? — Наши друзья. Они пропали примерно год назад. Проезжали где-то здесь. Я уже расспрашивал про них в Скоттсбурге и в Салеме, так что… — Извините, — сказал Скотти, бросая листовки на стол. — У нас тут чужаков почти не бывает, — то, как он говорил, выдавало, что чужакам здесь не слишком-то рады. Сэм покивал ему, улыбнувшись, и Дин кивнул тоже. — Ну, тогда ладно. Хорошо. Спасибо, Скотти. Им принесли пару кусков яблочного пирога, и они отправились обратно в мотель. Уже стемнело, оба сильно устали, и Дин решил, что они приступят к делу завтра с утра пораньше. В машине Сэм сидел тихий, только иногда односложно и монотонно отвечал на неудачные попытки Дина завести разговор. Дин сдался, закурил и стал крутить настройки радио, пока не наткнулся на старую песню Саймона и Гарфанкела, которая, насколько Дин знал, нравилась Сэму. Правда, после нескольких тактов он сообразил, что «Звуки тишины» — не лучший выбор, наверное. Учитывая обстоятельства. Но Сэм, похоже, иронии ситуации не заметил. Когда они вернулись в комнату мотеля, Сэм уселся на край кровати, помедлил с минуту и, не глядя на Дина, вытащил из своей куртки фляжку. — Сэм… — беспомощно сказал Дин. — Чувак, мы же сейчас над делом работаем. — Сегодня вечером уже не работаем, — сказал Сэм и сделал большой глоток, и сразу же второй, почти без перерыва. — Эй, а где тот яблочный пирог? Дин дошел до своей кровати и поставил пластиковый контейнер на тумбочку. — Сэм, — начал он снова. Сэм опять достал флягу, покрутил в руках и повернул голову к брату. — Что, Дин? Что ты хочешь от меня услышать? — Никакого дерьма я не хочу от тебя слышать. Я хочу, чтобы ты это убрал и… — Ну, я это не уберу. Так что давай пересмотрим еще раз результаты исследования, а потом пойдем спать. — Сэм… — Дин. Дин зло выдохнул и сдался. Он заставил себя вытащить бумаги по делу, но при этом у него в голове постоянно крутилось то, что ему, наверное, следовало бы сказать. Сэм, ты должен бросить пить. Сэм, это опасно. Сэм, ты меня пугаешь. Но ничего этого Дин не сказал. Нога начала уже досаждать ему беспрерывно, в спине угнездилась боль, медленно разливалась по всему телу. Дин разделся до трусов, снял фиксатор и опустился на кровать, подсунув под колено подушку и обложив сустав парой химгрелок. Сэм посмотрел на Дина, потом решительно опустошил флягу, все еще стиснутую в ладони, и сел рядом с братом. Они разделили документы между собой и стали просматривать. Поработав несколько минут в тишине, Сэм поднялся и принес яблочный пирог и две пластиковые вилки. — Спасибо, — через секунду сказал Дин. — Как твоя нога? — В порядке. — Ты пил лекарства? — Ага. Наступила еще одна долгая пауза, когда тишину нарушал лишь шелест перекладываемых документов, да иногда — скрип ручки. Потом Дин сдался. — Неплохой яблочный пирог вообще-то, — сказал он. Это было не примирение, это он просто так. — Я думал, в этом регионе упадок сельского хозяйства, но на ценнике было указано, что яблоки местные. — Неплохой, — согласился Сэм и сунул вилку с последним кусочком в рот, косясь на распечатки и записи. Потом откинулся назад. — Ничего не понимаю, приятель. Я в самом деле тут ничего не вижу. — Пора на боковую? — спросил Дин, и Сэм кивнул, зевая; его напряженные плечи чуть расслабились. Фляга его была пуста. — Так, — сказал Дин. — Ладно. Э… я на минутку выйду на улицу. — Ладно. Джинсы Дин натягивать не стал, просто сунул ноги в гигантские Сэмовы ботинки и вышел наружу в трусах и кожаной куртке. Чуть ухмыльнулся, представив, какой у него сейчас дурацкий вид. На улице было холодно, от влажного ветра кожа покрылась мурашками, а надвигающийся дождь поселил в его изуродованной ноге глубокую тяжелую боль. Потребовалось несколько попыток, чтобы зажигалка наконец выдала огонек — словно она тоже устала; наконец «Зиппо» подпалила сигарету со слабым шипением и облачком пахнущего ментолом дыма. Он приткнулся снаружи их комнаты, у окна, затянулся и всмотрелся сквозь щель в шторах. Сэм сидел на кровати, глядя в свою сумку. Дин прикрыл глаза ненадолго, ему вовсе не хотелось видеть, как Сэм вытащит оттуда початую бутылку виски, которая — он знал — лежала там на дне. И брат это сделал — достал бутылку и отпил прямо из горлышка. Потом взял с тумбочки пластиковый стаканчик и наполнил его. Дин отвернулся, запрокинул голову к стеклу и выдохнул во влажный воздух кольцо дыма. Все, хватит. Завтра они получат какие-нибудь зацепки по делу, покончат с ним, а потом он скажет Сэму, как именно дальше все у них будет. Посадит брата перед собой и, не теряя самообладания, объяснит тому, что с выпивкой пора кончать. Скажет, что поможет Сэму, если тот позволит, но — С. Этим. Пора. Кончать. Завтра.Часть 2
13 октября 2021 г. в 07:38
Импала подъехала к Беркитсвиллю около четырех часов дня и замерла на обочине шоссе, пока Сэм с Дином по-быстрому еще раз поспорили на тему, преследующую их с Огайо.
— Чувак, кредитки исчерпаны, — сказал Дин. — А наличкой у нас обоих сколько — сотня долларов? Новые карты нам до следующего вторника не получить, а бабла срубить здесь по-легкому мы не сможем, пока не закончим дело. И какой смысл потратить всю наличку на номер мотеля? Особенно, если неизвестно, надолго ли мы тут застрянем. И на что мы жрать будем?
— Карточка Криса Бедфорда еще годна, — Сэм настаивал, помахивая платиновой «Visa» перед носом Дина. — Я устал. Я в машине никогда не высыпаюсь, мне ноги в подбородок упираются. Мы ехали подряд тринадцать часов. Я просто хочу лечь на нормальный матрас.
Сэму действительно в машине плохо спалось. А уж для ноги брата это было просто убийственно — Сэм знал, хотя Дин в этом никогда не признавался. Как бы там ни было, в глазах брата Сэм уловил признаки капитуляции и понял, что победил.
— Хорошо, — наконец сказал Дин и так вздохнул, словно ему приходится приносить охренеть какую жертву. — Но после сегодняшнего вечера больше пользоваться картой не будем. Не хватало нам еще ФБРовцев по наши задницы, Сэм.
Сэм с энтузиазмом закивал, пытаясь не слишком выказывать свое торжество. Дин фыркнул и закатил глаза — наполовину позабавленный, наполовину раздраженный — и, нашаривая свою «Никоретту», вывел машину задним ходом обратно на шоссе.
Беркитсвилль был крошечным. Заправка, аптека, продуктовый магазин, несколько кафешек и лавочек, да маленькая библиотека — вот почти и все. Мотель, найденный Сэмом по мобильнику, был одним из двух заведений, в которых можно было остановиться в этом районе. Вторым был крайне завышенного ценника пансион — кровать плюс завтрак — под названием «Darling Lamb Inn» , о котором Сэм даже не стал говорить брату. Мотель, метко названный «Мотель», находился вообще-то не в самом Беркитсвилле, а сразу за городской чертой, в местечке под названием Гаррисон. По дороге к нему они медленно проехали через центр Беркитсвилля.
— Иисусе, — пробормотал Дин, пока они двигались по жалкой пародии на главную улицу. — Я бы нахрен с собой покончил, если бы пришлось тут жить.
Сэму не хотелось соглашаться, но, глядя на окрестности, приходилось признать, что Дин в чем-то прав.
— Да, тут сурово, — подтвердил он. — В смысле… вот чем здесь детям развлекаться?
— Выпивкой, — ответил Дин так, словно это само собой разумелось, но голос на окончании этого слова у него упал, он нервно глянул на Сэма и быстро зачавкал жвачкой.
Сэм не сказал ничего, просто сидел и барабанил пальцами по колену, притворяясь, что не понимает, отчего Дин боится упоминать при нем про алкоголь. Это его бесило, особенно потому, что он как раз думал о том, как сильно ему хочется выпить прямо сейчас. И Дин заставил Сэма ощутить себя дерьмом за такое желание. И что еще хуже — он заставил Сэма его почувствовать, что он должен ощущать себя дерьмом… хотя, может, и должен. Сэм и впрямь ничего уже не понимал — словно, пытаясь понять, как он себя чувствует во всем этом, только больше запутывался. Единственное, что Сэм мог сказать наверняка — он на самом деле охренеть как хочет выпить, и да — из-за этого он чувствует себя дерьмом.
Когда они добрались до мотеля, то Дин остановился поболтать с девушкой на стойке, а Сэм потащил их багаж в номер и бросил его там в угол. Комната была окрашена в странный тускло-желтый цвет, на каждой стене висели большие акварели с букетами. Сэм быстро осмотрел номер на предмет чего-то подозрительного, потом со вздохом облегчения завалился на одну из жестких кроватей.
Он не врал Дину насчет того, что устал, и насчет того, что сон в тесноте переднего сиденья Импалы заставлял ныть его кости. Кроватьздесь была твердой, но белье пахло чистотой, а наволочка под его щекой была свежей и прохладной. Сэм прикрыл на миг глаза и попытался дышать, не обращая внимания на тесно сжатую грудь, на тяжелый камень беспокойства внутри. Попытался расслабиться, разжать челюсти, но ничего не помогало. За глазами угнездилась боль, в затылке дергало, невозможно было избавиться от этого.
Подтянув свое тело выше и привавшись к изголовью кровати, он скинул ботинки и поднял ноги на постель. Фляга с виски в кармане куртки тяжело давила на грудь, словно напоминая о себе. Но Сэм только запрокинул голову и закрыл глаза, подумав, что скоро они пойдут на ужин. И там он сможет взять пиво. Скоро. Ему захотелось, чтобы можно было сказать брату — посмотри на меня, я хочу выпить, но не пью, видишь? Не беспокойся так сильно.
Но он не мог ничего сказать.
Дверь распахнулась, Дин зашел внутрь, высвободил руку из костыля и бросил что-то Сэму в голову. Оно отскочило от плеча и упало ему на колени. Батончик Сникерса.
— О, спасибо, — искренне сказал Сэм, с удовольствием начиная сдирать обертку.
— Торговый автомат, — сказал Дин так, словно это был синоним для «пожалуйста». Он подошел к своей кровати и лег, издав слабый стон облегчения, когда поднял ногу на постель.
— Хорошие кровати, ага, — самодовольно сообщил Сэм с полным ртом шоколада, и сверху на него метко упала куртка Дина — чтоб не выступал.
— Ну что, — сказал Дин, подпирая голову подушкой и подавляя зевок. — Съездим в Беркитсвилль на ужин, поглядим, что там как, поспрашиваем про окрестности?
— Годится, — сказал Сэм.
— Минут через десять. Будешь готов? — спросил Дин.
— Конечно, — ответил Сэм, подсчитывая в уме, сколько времени пройдет до того, как они сядут в ресторане и он сможет сделать заказ. Минут двадцать минимум. Пусть полчаса. Полчаса до того, как можно будеть выпить пива, и эта долбаная головная боль наконец уйдет.
— Хорошо, — Дин хлопнул ладонями и потер руки. — Я покурю пойду. Вернусь через несколько минут.
Медленно встав на ноги, Дин отправился на улицу, а Сэм закопался поглубже в постель. От холодного воздуха, проникшего в комнату, когда Дин открывал дверь, его слегка пробило дрожью. Он завернулся в одно из покрывал, сунул подушку под голову и закрыл глаза.
Он просто минутку отдохнет.
Примечания: