Роза ветров

Это было утро середины июля. В последнее время от ребят не было никаких вестей, а потому я решил убедиться, что все в порядке. А если нет, то могу ли я чем - нибудь помочь. Сейчас стоя перед домом Такемичи я чувствовал страх. А что если с ними что - нибудь случилось? Или они больше не хотят со мной общаться? Но ведь от того, что я стою и смотрю на дверь, ничего не изменится. Делаю пару глубоких вдохов и стучу. Я стою уже пару минут и дверь все еще закрыта, а мое волнение только усиливается. Но вот дверь, слегка скрипя отворяется. А за ней стоит Такемичи. В неопрятной одежде, с красными, опухшими глазами и абсолютно потерянном виде. - Рё? Он смотрит на меня не понимающим взглядом, словно не знает почему я здесь. - Что случилось? Вы внезапно пропали, я волновался.. Такемичи бросается вперед, виснет на шее. Я чувствую как майка промокает, а Такемичи дрожит, захлебываясь. Я крепко обнимаю его, глажу по голове, а у самого рой мыслей. Но ни одна не может подготовить меня к следующем словам. - Кокосик, Какучо. Он и его родители попали в аварию. Они мертвы, а где Какучо я не знаю! Такемичи кричит и я не знаю, что мне делать. Какучо, веселый и добрый Какучо. Он может быть мертв? Мертв, он смакует это слово и не может понять свои ощущения. Какучо мертв? Как это? Глаза болят, но Такемичи, тот кто знал Какучо едва не с рождения, они ведь всегда были вместе и всегда были друзьями и насколько сейчас больно ему, я представить не могу. Какучо мертв? А Такемичи? Почему у него такие пустые глаза? И единственное, что я могу сделать это лишь обнять его в ответ, вспоминаю Мори и глажу его по голове и спине. Что делать еще я не знаю и в такой позе мы стоим пару минут, а Такемичи все еще плачет. Не плачь. Такемичи редко плачет, но Какучо может быть мертв. Он тоже хочет плакать, но нельзя. Осторожно отстраняюсь и беру его за руку, тяну в дом. Он послушно идет, лишь спотыкается слегка у порожка перед дверью. Я слышал, что тепло помогает если человеку плохо и посадив Такемичи на диван, укрываю пледом и снова обнимаю. Какучо поможет тепло? Он слышал, что мертвые люди холодные, Какучо любит зиму, но ненавидит холод. Он должен согреть его. Мысли путаются в голове, а слезы начинают предательски течь, но остановить их не в моих силах. Нет, нет, не плачь, слезы эта слабость. Слезы это роскошь и такому как он, она не положена. Ведь он неправильный. - Все будет хорошо. Все обязательно будет хорошо, Такемичи. Голос дрожит, но Такемичи начинает успокаиваться и я крепче его обнимаю. Я не знаю сколько еще мы лежим. Времени будто нет, только Такемичи и я. Больно, как же больно. Это не справедливо! Неправильно! Так быть не должно! Какучо только недавно исполнилось восемь, он не мог умереть. Не мог! Не должен.. Успокойся, Какучо не мог умереть и если он жив, то все хорошо и я обязательно найду его. Какучо не может умереть. Тишину пронзает звон, кажется это звонят в дверь? Такемичи слегка дергается в объятиях, а после смотрит на меня и в его глазах горит надежда. - Это Такуя с Маки - сан! Он выскальзывает из моих рук и бежит к двери, я следую за ним. Такемичи, ты даже сейчас полон энергии, да? Маки - сан, это мать Такуи. Возможно они что - то знают о Какучо? Такемичи дергает дверь и я могу увидеть, что это в самом деле Такуя и Маки - сан. Они выглядят слегка удивленными, переводя взгляд с Такемичи на меня. Я не должен быть здесь. - Ну что? У Такемичи дрожит голос, но дольше ждать он не может. Смотреть на него больно, ведь сейчас он выглядит таким потерянным. Маки - сан грустно улыбается, но ее глаза слезятся. - Давайте пройдем в гостиную и там поговорим. Путь до гостиной пройден в неуютной тишине. С приходом Такуи и Маки - сан, я будто стал лишним? Мою руку крепко сжимает холодная ладошка, Такемичи, и я сжимаю ее в ответ, в немой поддержке. Может я и нежданный гость, но Какучо, Такемичи и Такуя мои друзья и я должен быть здесь. Они мои друзья, они нужны мне. Они не могли умереть. Нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет. Минута, две, три мы сидим в тишине и только тиканье часов нарушает ее. Тик так, тик так, тик так. Это сводит с ума. Это немного, ну не страшно, скорее очень напряженно. - Хитто мертвы, а Какучо был отправлен в больницу, а после в детский дом. Но я не знаю в какой, так как это конфиденциальная информация. Маки - сан говорит это быстро, на одном дыхание, отводит глаза и смотрит на стену. Такуя рядом, берет ее за руку, но он тоже выглядит очень подавленным и я вижу как его губы сжимаются в полоску. Такемичи рядом съеживается и всхлипывает и я крепче сжимаю его руку. Так думать не правильно, но я не сильно расстроен смертью родителей Какучо. Я не разу их не видел и даже понимая, что у них вся жизнь была впереди, я не чувствую ничего кроме легкого сожаления. Это неправильно, но мне все равно. Гораздо больше меня волнует судьба Какучо и незнание того где он и что с ним. Но то что он жив и относительно в порядке уже хорошо. Хотя я все же встревожен, ведь он наверняка очень переживает за смерть родителей и возможно он ранен. Хотя в больнице ему должны были оказать помощь, но вот в приюте...Я знаю что условия в приютах не самые лучшие, но надеюсь, что Какучо повезет. О боже. Он жив. Какучо жив, жив, жив, жив, жив, жив, жив, жив, жив, жив, жив, жив, жив... Он не отпускает руку Такемичи. Маки - сан говорит что - то еще, но он уже не слышит. Он уверен, что никто, даже сама Маки - сан себя не слушает. Маки - сан взрослая, поэтому она говорит, даже если хочет плакать. Желчь застывает в горле, еще чу - чуть и меня вырвет. Ноги не слушаются, все тело игнорирует меня. В груди холодный, тугой узел развязывается. Какучо жив, а об остальном я позабочусь. Взрослые не плачут, а он старше Какучо, Такемичи и Такуи, он позаботится о них. Он так же позаботится о Мори, Эмме и маме, ведь он достаточно взрослый для этого. Мори говорит, что он взрослый, а взрослые берут ответственность на себя. Все будет хорошо. Он что - нибудь придумает. Они все жмутся друг к другу. Он чувствует еле теплое тело Такемичи и более теплое тело Такуи. Где Какучо? Он сдерживает порыв позвать его. Они все скрутились в один большой клубок. Сейчас так тепло. Он задыхается. Где Какучо? Почему его тут нет? Ведь Какучо, всегда был таким тактильным. Ему бы это понравилось. Он все еще не плачет и считает это победой. Зря наверное. В какой то момент он моргает, рядом тихо сопят Такемичи и Такуя. У них обоих красные, опухшие лица. Лежа так он может слышать как бьются их сердца, он может видеть их, чувствовать их запах и их тепло. Он видит их и может быть уверенным, что все хорошо. Итак он моргает, а после открыть глаза не получается. Где Какучо? Когда мне все же удается открыть глаза, солнце находится в конце своего пути. Озаряя закатным маревом землю. Касаясь только края крыш, оно стелило тени на улочки. Я должен идти, Мори будет волноваться.. Но как же не хочется вылезать из теплого клубка наших тел. Такемичи обхватил меня за пояс руками и прижался, утыкаясь носом в плечо. Такуя перекинул одну из рук через нас обоих и утыкался мне в макушку. Маки - сан спала на другом конце дивана, поджав под себя ноги. Я не стал ее будить, когда осторожно выбрался из хватки мальчишек. Внимания на опухшие глаза я тоже не стал обращать. Автобус ехал медленно, тихо гудя двигателям. Люди внутри переговаривались между собой или просто молча сидели. Токио никогда не спит, но в такие моменты легко подумать об обратном. Но это лишь обманчивое ощущение и доверять ему не стоит. Токио никогда не спит как и люди живущие в нем. Они вечно спешат, бегут куда - то. Куда? О! Моя остановка, пора выходить. Темно... солнце почти скрылось за горизонтом. Надо поспешить. Горят первые фонари, на улице дует ветер, но все еще тепло. Ветер дует в лицо, треплет светлые пряди. Какучо однажды сказал, что я смазливый и выгляжу как девчонка. Иногда Какучо был резок, но он не хотел обидеть. К тому же на правду не обижаются. Я смазливый и выгляжу как девчонка, это правда. Слишком хрупкое телосложение, хорошо правда, что только на вид, светлые густые волосы и яркие глаза. Мори говорит, что я милашка, мама, что весь в отца. Я верю им обоим, но все же почему я совсем не похож на них? У Мори и мамы волосы темно - рыжие, а глаза ярко синие и даже их кожа другая, пусть тоже бледная, но другая.. Но это неважно, мы семья и это главное, семья не должна быть похожа, так говорит Мори. А Мори никогда не врет. Дверь тихо скрипит, оповещая о моем приходе. Иду по маленькому, коридорчику, прямо к лестнице. Но в итоге сворачивая налево, где находится кухня. В комнате витает слабый запах алкоголя. Парочка жестяных банок на столе и одна на полу. Мама печатает на старом, потрепаном, но все еще рабочем ноутбуке. Она имеет удивительную стойкость к алкоголю и долго не пьянеет, а потом сейчас она относительно трезва. Глаза Мори похожи на море, по крайней мере так мне кажется, хотя лично я его не разу не видел. А мамины похожи на ночное небо, темно - синие, одновременно с этим удивительно яркие. И сейчас наши глаза встретились. - Вернулся? Мори волновалась. Ее губы сжимаются и кривятся, Мори, мама любила, пусть и немного странной любовью. И я даже могу ее понять. - Мне жаль. Она неодобрительно смотрит еще пару секунд, а после возвращается к работе. - Она просила, что бы ты позвонил когда вернешься. - Да. Телефон был на втором этаже, как в принципе и все ценное. - Алло? - Кто это? Знакомый, девичий голос. - Мотидзуки - сан? Это я Рё. - Ааа. Кавай - кун прости, что не узнала. Голос Мотидзуки - сан, почти сразу становится более дружелюбным. - Ничего страшного. Могу я поговорить с Мори? - Ммм, сейчас гляну. Некоторое время я просто вишу на линии, рассматривая трещину в стене. Мотидзуки - сан мне в принципе нравилась. Не зная где точно работает Мори, хотя и предполагая, в первый раз я был удивлен услышав голос Мотидзуки - сан. Как позже объяснила мне Мори, Мотидзуки - сан была секретаршей начальника и все связи в рабочее время проходили через нее. - Тебе повезло Кавай - кун, твоя сестрица сейчас подойдет. Мотидзуки - сан была милой, но Мори почему - то недолюбливала. А вот со мной ей нравилось болтать. Она часто спрашивала меня о том как идут дела, чем могу похвастаться, а взамен рассказывала кое - что о себе. Но больше всего я любил наши разговоры за то что Мотидзуки могла предоставить любую информацию, пусть и не бесплатно. И если раньше я в подобном не нуждался и лишь иногда узнавал мелкие подробности или предупреждения от нее самой, то сейчас это был единственный доступный выход. - Мотидзуки - сан? - Да, малыш? - Вы сможете узнать местоположение одного человека? - Смочь, то я смогу. Но вот зачем тебе это и сколько будет стоить зависит от ситуации. - Мой друг попал в аварию. Его родители погибли, а сам он был отправлен в приют. - Но ты не можешь узнать, что за приют потому, что это конфиденциальная информация? Я слышу в ее голосе усмешку. Не впервой такая ситуация? - Да. - Это будет не дешево, малыш. - Я понимаю. Сколько? - Около пятидесяти тысяч. И это со скидкой. Пятьдесят тысяч, это сумма ощутима кусалась. Но я начал зарабатывать, что бы защитить и помочь дорогим мне людям, а потому цена неважна. Мне повезло, что часть зарплаты я откладывал. Отдавая остальное Мори. - Хорошо. - Вот и отличненько! Зайдешь с сестрой в течение недели, оформишь заказ и внесешь предоплату. - Хорошо. Разговор с Мори был напряженным. Во - первых она волновалась из - за моего долгого отсутствия, а во - вторых из - за разговора с Мотидзуки - сан. А потому завтра меня ждал серьезный разговор. Сейчас у меня было около семидесяти тысяч. Эти деньги я копил почти год и не зря. Пятьдесят тысяч на поиск Какучо и останется двадцать. Плюс минус неожиданные расходы. Почему деньги так быстро исчезают? Ну по крайней мере у Мори новая куртка и новая обувь, а мама тоже купила себе новый рабочий костюм. Забавно. В нашей семье все работали, но при этом мы ни разу не обсуждали ни одну из наших работ. Мама знает что я работаю, Мори знает на кого и где, и все. Никаких подробностей. О работе Мори, я почти ничего не знаю. Она работает ночью, она работает с людьми и после работы на ней остаются следы, это основа того, что я знаю о работе сестры, плюс пару мелочей, историй которые она рассказала мне. О работе мамы мне неизвестно практически ничего. Она работает там где игнорируются ее постоянные запои, а еще она часто работает на ноутбуке. Все деньги Мори уходят на наше обеспечение, счета, еда, одежда и остальное на ней. Денег мамы я никогда не видел, а единственное что она приносит в дом это алкоголь. Большая же часть моей зарплаты уходит Мори, на общие нужды. Пятнадцать тысяч йен в месяц. Десять Мори, пять мне. В нашей с Мори комнате есть окно, через которое можно залезть на крышу или просто смотреть на улицы Токио. Удивительно удачное расположение окна выходящего на проем между улицами. Звезд в Токио почти невозможно увидеть. Лишь иногда можно увидеть несколько блеклых огоньков в небе. Рядом с нашим домом также находится заброшенная многоэтажка, мы с Мори иногда за лазим на крышу и просто смотрим на синие небо освещенное огнями Токио. Но сейчас Мори здесь нет. Только я. И это хорошо. Потому, что самого себя убедить в том, что я не плачу, намного легче. А пока можно прикрыть влажные от ветра глаза и забыться. Я найду Какучо и все будет хорошо.