Праведник

Чимин вскакивает с кровати и твёрдо становится на пол, при этом Чонгук не предпринимал попыток снова заговорить, он ждал новый ход от омеги, который сейчас очень нервный, ведь ему только что Чонгук раскрыл свой настоящий образ, который, видимо, его не порадовал. Чонгук наблюдает за растрёпанным и полусонным Чимином, кидающимся проклятиями в его адрес и стающего в боевую позу. Чона это лишь умиляет, поэтому он подходит к омеге и перехватывает его руки, чтобы тот не смог ударить. — Я тут тебе всё выложил, а ты, оказывается, император, — кричит ему в лицо Чимин. — Успокойся, чёрт, — он грубо отрезает любые действия омеги и становится суровее, заставляя Чимина притихнуть и оставить свои махинации. — Вот и правильно, лучше помолчи и послушай меня. Если ты ещё раз посмеешь повысить на меня голос, то тебе грозит большая опасность. Я смогу сделать тебе очень больно, поэтому стань покорнее, я думаю, что Каин рассказал тебе о наших нормах, поэтому будь добр их соблюдать. Я по щелчку пальца смогу тебя уничтожить, но такое милое личико, — он проводит большим пальцем по подбородку Чимина, который не сопротивляется, — не хочется испачкать в крови, — он отпускает Чимина, и теперь тот сможет нормально выдохнуть, но тело дрожит, ноги пошатываются, а по коже пробегает мелкая дрожь, он быстро собирает себя в руки и гордо поднимает голову. — Только пугать и можешь. — Я не тот человек, что будет разбрасываться словами, — он наливает в бокал вино и отпивает. — Весь в своего безумного брата, — выплёвывает Чимин. — Уточни – у меня их два. — Не строй из себя ненормального, тут есть только один безумец, который рубит головы налево и направо, — Чимин всплёскивает руками и хмурится. — Здесь много безумцев, я не исключение, а кроме Хосока, есть Намджун, который не такой святой, как ты думаешь, — он допил вино и отставил бокал. Теперь он свободно располагается в кресле и снова начинает раздражать омегу. — Каин знает, что я люблю, — он оценил костюм Чимина, а тот готов был провалиться от неловкости. Несколько минут назад он готов был убить Чона, а сейчас его смущает жалкий комплимент. — У меня тяга к зелёному, поэтому ты полностью в моём вкусе, — Чонгук встал и направился в сторону Чимина, который, казалось, врос в землю. Ну не изнасилуют же его здесь, хотя с этим монстром всё рядом. — Верх непокорности, — он прикасается к плечу омеги, которое тот мгновенно отдёргивает, будто обжёгшись. — Прекрасное тело, которому сам Аполлон позавидует, а что за лик твой, — он начинает слегка поглаживать щёки Чимина. Рука у того грубая и горячая, израненные куски кожи касались нежного лица и слегка царапали его. Чимин растворился в этом образе. — Двуликий Монстр, — Чонгука это нисколько не смущает, поэтому он проводит по небесным прядям, зарывается в них, а потом резко тянет на себя. — Не зваться мне Янусом, ну и ладно, зато я располагаю главным сокровищем мира, — шепчет он прямо в губы. Он будто искушает, проверяет насколько сладок плод и доступен ли тот. — Я не вещь, а человек, — также отвечает ему Чимин, и Чонгук понимает, что тот не промах. — Но ты всё равно мой. Ты находишься в моей империи, в моих покоях, в моём расположении, поэтому будешь покорен только мне, — и здесь происходит неожиданный, но предполагаемый исход, ибо Чонгук уже вонзает свои клыки в нежные губы, буквально рвёт их, оставляя на своём языке капли свежей крови. Чимин старается оттолкнуть его, ведь ему больно и неприятно, в какой-то момент ему удаётся это сделать. — Ты ужасен, — шипит омега и губы облизывает, — ты – Монстр, который только губит. Ты двуликий, ты словно змей, ты… — Змеем у нас Хосока называют, — ему было совершенно всё равно на претензии омеги, поэтому на них даже никак не реагирует. Ему нравится злить этого чертёнка, который только на личико невинный ангел, а душой черен. — Я ни за что больше не буду приходить к тебе, ни за что не прикоснусь, не позволю использовать себя, — кричит Чимин на улыбающегося Чонгука, которого эта ситуация веселила. Он молча снимает с себя накидку и остаётся в одной рубашке. Чимин даже не реагирует на прекрасное телосложение, ведь он безумно раздосадован всем случившимся. Его нагло поцеловали, а теперь насмехаются. — Здесь нет ничего забавного, — переходит на крик омега, — и вообще, я ухожу отсюда, чтобы твою рожу не видеть, — только Чимин повернулся по направлению к двери, как вдруг услышал холодное «Стой» — и это подействовало. Он стоит к нему спиной, но ощущает истошный взгляд Монстра на себе, лёгкий холодок пробежал по ногам, а сердце будто остановилось. Он слышит, что тот подходит всё ближе, как вдруг он разворачивает Чимина к себе лицом и уже взглядом, полным холода и страха, начинает говорить: — Я могу тебя использовать, как захочу. Если надо, то ты будешь ублажать меня в постели, если надо, то будешь ползать на моих коленях и молить о чём угодно, надо будет, то ты станешь вещью в моих руках, — после он берёт и молча уходит на балкон, оставляя омегу на несколько минут в тишине, с самим собой, а потом Чимин решает бежать, пока не поздно. Сегодняшняя ночь ему запомнится.

***

Хосок попрощался с Дракеном и попросил того глаз не спускать с омеги, который может принести немало хлопот, в основном благодаря своему характеру. Странно, но в голове Хосока не мог уложиться тот факт, что именно Чимин праведник, уж больно тот на него не походит. Ведь ему доводилось видеть других, но никто не походил на этого омегу. Казалось, что в нём было что-то особенного, что было присуще только ему. Хосок уже представлял, что тот будет действовать по собственному убеждению, поэтому в определённые моменты узду нужно натянуть, а заниматься этим будет Дракен, который полностью будет в подчинении омеги. Хосок удобнее сел на софу и вытянул ноги. Изо дня в день он безумно устаёт, Урук давит на него, ему здесь некомфортно, стены душат, а видеть брата ещё ужаснее, чем когда-либо, потому что тот постоянно грузит работой, а отказаться он не может, потому что на его территории, в его подчинении, и в худшем случае тебе и твоей собственной империи, грозит угроза, зовущаяся Чоном. Единственный, кто всегда его успокаивал и не давал опустить руки — его омега. Юнги всегда находится рядом, несмотря на скверный характер Хосока, Юнги всегда поддержит, когда на душе паршиво, Юнги — это Юнги, который с тобой до гробовой доски. Хосок улыбается, когда вспоминает про своего омегу, на душе так тепло и приятно, словно солнце взошло. Он встаёт и решает принять горячую ванну, чтобы расслабиться, он надеется, что Чонгук сегодня его уже не тронет. Ванна готова через несколько минут и, снова оставшись в тишине, Хосок расслабляется, он скидывает мешающую одежду и касается горячей воды. Он невольно морщится, потому что она щиплет его раны, но тот быстро привыкает и в блаженстве глаза прикрывает. Он пытается дотянуться до мыла, но вдруг до его спины кто-то дотрагивается. Эти руки тот из тысячи узнает, эти нежные пальцы каждый вечер целует. Юнги начинает тереть плечи своего альфы, при этом нежно поцеловав в макушку. Он вводит аккуратно, пытаясь не сделать больно, не задеть свежие раны, ведь у него сердце замирает, когда с Хосоком что-то случается, а когда тот возвращается, то начинает кричать и высказывать недовольства, но потом смягчается и отступает, ведь Хосок его родной, самый близкий человек, который заменил ему семью. Хосок недовольно шипит, но терпит. Тогда Юнги обходит его и становится лицом к лицу. — Никогда не слушаешь, вечно новые раны, — грустно говорит Юнги и прислоняется к краю ванны. Хосок приподнимается и упирается в выпирающий живот мужа. — Сынок, скажи папе, чтобы не злился, потому что всё, что я делаю, это для безопасности, — он целует живот и поднимает невинные глазки на Юнги. — Сколько крови ты у меня попил. — Кровожадный змей, — Хосок становится на уровень Юнги и слегка касается его губ, получая ответную реакцию. Юнги кладёт руки на плечи Хосока и углубляет его в поцелуй нежный, невесомый, до боли приятный и необходимый. Альфа начинает раздевать омегу, при этом не разнимая поцелуй. Он аккуратно поднимает омегу и сажает к себе в воду. Его руки блуждают по нежному и красивому телу, которое тает под таким напором. Юнги отрывается и прислоняется лбом к хосокову. Он тяжело дышит, а другой ждёт, он перебирает его намокшие волосы и поддерживает под бёдра. — Ты давно со мной не купался, — говорит ему в губы альфа, оставляя после лёгкий поцелуй. — Ты не приглашал, — улыбаясь говорит Юнги, и отшатывается от него. — Разве тебе нужно приглашение? — Ну мало ли что, вдруг ты тут с другими ом… — Не смей, — Хосок встаёт и нависает над омегой. На лицо падали стекающие капли воды, от чего Юнги морщился. Хосок резко поднимает его и ставит на пол, при этом взяв полотенце. Он заворачивает Юнги и натягивает на него рубашку. — Я и сам могу, — обиженно дует губки тот. — Не можешь, — обрубает его Хосок, а после подхватывает на руки. — А самому одеться? Ты же не пойдёшь голый? — Да кто там что не видел, — без нотки смущения говорит Хосок, но под криком своего омеги, всё-таки решает его послушаться. Теперь в штанах и с омегой на руках он идёт по коридорам дворца. Юнги немного некомфортно, поэтому он шепчет Хосоку, чтобы тот принимал ванну в их крыле. Без происшествий альфа донёс Юнги и уложил к себе в постель, пригрозив, что если тот вылезет из-под одеяла, то так его отдерёт, что тот сидеть не сможет, как ни странно, но сейчас грубить Хосоку не хотелось, поэтому Юнги кивает и зарывается в приятный шёлк. Он наблюдает, как Хосок надевает свежую рубаху, натягивает короткую кожаную накидку, он затягивает её на ремни, а после подходит к омеге. — Почему решил послушаться? Обычно начинаешь протестовать, — он сел на край кровати и подозвал к себе Юнги. — Ну а что, нельзя и покорным побыть? Порадовался бы, что слушаюсь, а то обычно всё кричишь, — возмущается омега, за что получает поцелуй в лоб. — Пошли, — неожиданно бросает Хосок и встаёт. Юнги тупо смотрит на него и не понимает, его выражение лица говорит: «А, собственно, куда ты меня зовешь?». Хосок быстро исправляется и поправляется: — Мы с тобой давно не проводили время вместе, а учитывая твоё влечение к природе, то я решил сделать тебе небольшой сюрприз в виде прогулки. Не век же тебя в этих опостылых стенах сидеть. Давай, дитя природы, идём. — Не называй меня так, — Юнги кидает в альфу подушку, от которой тот уворачивается. — Мне лень куда-то идти, — начинает ныть Юнги, но Хосок непреклонен, поэтому берёт нужную одежду и уже надевает её на омегу, который ни в какую не желает уходить. — Давай ещё кого-нибудь возьмём. — Ага, обязательно. Слова: «мы с тобой давно не проводили время вместе» тебе ни о чём не говорят, Юнги? — Ну... — Отлично, теперь ты стал ещё лучше. — Ты нацепил на меня костюм для охоты? Решил задушить меня ремешками и запарить этой ужасной кожей? — Как же я скучал по твоему крику, любовь моя, — обувая его, бурчал Хосок, при этом исцеловывая маленькие ножки. После он поднимает недовольного Юнги и тянет за собой, в двери они сталкиваются с довольным Дракеном. Он молча кланяется своему господину и желает удачи Юнги, чтобы тот выдержал напор Хосока. Также Дракен сообщает, что с войсками всё в норме, Чонгук желает видеть брата, на что Хосок отвечает отказом и просит Дракена прикрыть его. Сегодня он хочет посвятить всего себя омеге, который только по ночам может его видеть или в криках. Возле ворот их ждут переодетые воины, на что Хосок отвечает, что они будут прогуливаться по людным местам, поэтому, чтобы не привлекать внимание, они и переоделись. Вот именно для этого Хосок нарядил Юнги и сам надел непримечательную одежду. Омега не знал, куда его ведут, но доверял, потому что его альфа не приведёт его в место, где ему не понравится. И Юнги точно угадал, Хосок привёл его на базар, где омега смог окунуться в простую, людскую жизнь. Они проходят мимо лавок, где Юнги останавливается и всматривается. Охрана идёт поодаль, чтобы не привлекать внимания. Хосок следует тенью за своим омегой и не даёт ему далеко отойти или с кем-то лишним заговорить, но если омега хочет, то он делает. Юнги приветливо улыбается, заводит разговоры с торговцами, интересуется, а после убегает вглубь, Хосок догоняет его и хватает за руку. — Не убегай, ты чего? Хочешь, чтобы всё плох… — Я бегу к лентам, — недовольно бурчит Юнги и вырывается из рук. Он подходит к одному столу, где лежат разного цвета атласные ленты. Юнги заворожённо смотрит на них, аккуратно касается, одна краше другой, поэтому тот никак не может выбрать. — Вам помочь? — перед ним возникает торговец-альфа лет сорока. Он мило улыбается и полностью сосредоточен на омеге. — Да, пожалуйста, они все такие красивые, что глаза разбегаются. — Вам для себя или вашего альфы? — Хосок, стоящий неподалёку, напрягается и слух навостряет. — Для нас обоих, — еле слышно говорит Юнги, а продавец кивает и задумывается. Его руки набрали несколько лент, а после показали омеге. Он долго на них смотрел и выбирал. Хотелось чего-то нежного, но это больше для себя. Если брать тёмное и что-то грустное, то сразу веселье и счастье улетучится. Нужно искать золотую середину, поэтому Юнги останавливается на фиолетовом. Простой цвет, несущий в себе любовь. — Спасибо, — радостный Юнги идет с ленточкой в руке и демонстрирует её Хосоку. — Красиво, да. Теперь пошли закрепим её, — он взял его под руку, чтобы теперь точно не убежал. Они прошли несколько переулков и вышли в долину, которая покрылась вечерней тишиной, лишь изредка прерываемый звуком сверчков. Здесь стояло вековое дерево, куда мог подойти каждый житель, привязать ленту определённого цвета и верить, что загаданное исполнится. В основном здесь красовались желания о свободе, об окончании войны, о личном благополучии, о материальном положении. Юнги не мог достать до свободной ветки, поэтому Хосок ему в этом помог: он взял его под ягодицы и приподнял над землёй, тогда тот зафиксировал ленту. — Очень хорошо, — говорит Юнги, опускаясь на землю. Он поворачивается к Хосоку, который издаёт лёгкий смешок. За сегодняшний день он даже не улыбнулся, был всё время хмурым. — Может, хоть немного улыбнёшься? — Хосок удивлённо поднимает брови, а Юнги накидывается на него с объятиями, в результате чего Хосок смачно приземляется на траву вместе с ним. Он недовольно шипит, но замолкает, когда Юнги начинает его напористо целовать. Он не мог понять реакции омеги, но решил поддержать инициативу, поэтому углубляет поцелуй, делает его смачным и мокрым. Здесь тихо, поэтому можно услышать довольные стоны Юнги и звонкий поцелуй. Он длился несколько минут, пока у Юнги губы не устали. Он укладывает Хосока поудобнее на земле и устраивается на его груди, они обвил руками и ногами альфу, а потом промурчал: — Спасибо за день, проведённый со мной. — Маленький мой, я должен просить у тебя прощение, что не уделяю тебе времени, — он проводит рукой по волосам, а после забирается под рубашку и поглаживает живот. — Тем более, ты не один скучаешь по мне. — Я замёрз, пошли обратно во дворец, а то Чонгук разозлится, ведь ты и так проигнорировал его приказ, — Юнги встаёт и отряхивается, ту же операцию проделывает Хосок. Теперь, полностью напоённые друг другом, они идут обратно во дворец.

***

Чимин был шокирован поведением этого альфы, он ему открыто угрожал, показывал своё превосходство, посчитал Чимина никем, а он не никто, он какой-то праведник, который необходим именно Чон Чонгуку, чтобы творить свои дела. Омега не мог выплеснуть всё это в покоях Гука, но зато теперь достаётся всему дворцу, ведь он идёт не молча — он посылает проклятие, оскорбляет и говорит ужасные вещи. Он снял обувь и босиком спускается по ступеням, где натолкнулся на Каина, который был удивлён увиденному, тот получил обувью по лицу, а Чимин уже убежал вниз. Бросив вещь, Каин поспешил за сердитым омегой, которого пытался успокоить. — Успокоиться? Мне? Да знаешь что? Этот Монстр сумасшедший, этот индюк, да я… — Пожалуйста, помолчи, Чимин, не нужно, — трясётся над ним Каин, а Чимин не слушает и продолжает великолепное выступление, пока перед ним не возникает сам Змей. — Очень шумно, Каин, утихомирь это великолепие, — показывает Хосок на Чимина, но сзади его щипают за руку – Юнги не доволен, он к тому же забыл поговорить о его скотском поведении к Чимину. — Не смей его обижать, это мой новый друг, которого я буду даже перед тобой защищать, — Юнги встаёт спиной к Чимину и бросает вызов своему альфе. — Любовь моя, он же человек, он не может… — Да тут все люди, но только ты замечаешь плохое в хорошем, а становишься слепым лишь перед хорошим в плохом. Иногда стоит умываться не только грехом, — ну вот, теперь вечер пошёл к чёрту, а этот самый чёрт – Чимин, который уже сто раз пожалел, что начал скандал. Вдруг рука Юнги хватает его и тянет по направлению к комнате Чимина. Омега еле успевает за ним, так и не скажешь, что он беременный и слабый, тут кроется настоящий боец. Они быстро поднимаются на нужный этаж, и Юнги резко открывает дверь и запихивает туда Чимина, который валится на кровать и уже наблюдает за злым омегой. — Ты подумай, будучи грехом, даже я не вижу во всём зло и опасность, сколько бы мне его не приносили, я не смогу возненавидеть человека так, как это делает Хосок. Чёрт возьми, да мы те же люди, но лишь с небольшой особенностью, которая заключается в одном слове – Грех. Да каждый человек его вынашивает, но просто у некоторых, как у нас, он больше проявляется и имеет метки, — Чимин как на уроке присутствовал, за несколько минут агрессии Чимин выяснил о грехах и их отличия. Он встаёт и пытается успокоить Юнги, который продолжает тираду. Он обезумел, поэтому Чимин резко захватывает его лицо в свои руки и сжимает, но не больно, а чтобы тот присмирел. — Сейчас мы с тобой успокоимся и попросим Каина, чтобы он принёс нам чая и вкусную сладость зелёного цвета, которая мне понравилась в покоях Монстра, — и это работает. Юнги кивает, и Чимин его отпускает. Второй просит о помощи с костюмом и макияжем, на что первый соглашается. Он воодушевляется быстро, поэтому уже развязывает ленты на спине Чимина. — Ну что, как там Чонгук? — спрашивает Юнги, когда принялся за снятие макияжа. Чимин готов рассказать всё в лучших подробностях. — Всё было ничего, пока он не показал свою настоящую сущность. Я, оказывается, познакомился с ним ещё в саду с цветами, но это неважно сейчас. Он так холодно со мной разговаривал, что я даже против не смел ничего говорить. Он ужасный человек, я не представляю, как вы живёте с ним в этом дворце. Мои мысли о побеге уже укрепляются, — Юнги смеётся, а Чимину кажется, что все здесь на такие вещи будут издавать либо смешки, либо смех. Он говорит сейчас вполне серьёзно, а его вообще не воспринимают. — Прости, но в этом весь Чонгук, он не такой, как кажется. Просто узнай его поближе, тогда… — Не буду даже стараться. Он для меня Монстр. Он Орф настоящий, также две пасти, а вот Хосок – его брат Цербер. Я не знаю, что такое Намджун, но, возможно, и он такой же. У них вся семья безумцев! — Безумцы спасают мир. — Не в их случае. Они только себя спасать и могут. Как можно их терпеть, как ты их терпишь? — уже обессиленно спрашивает Чимин. — Не знаю, оно само получилось. Я просто привязан к Хосоку, потому что тот меня очень выручил в своё время, — видно, что ему тяжело это говорить, но тем не менее он решается открыться Чимину и всё рассказать. — Хосок не по своей натуре ненавидит людей, это было несколько лет назад, когда его войска пришли в мою империю, на тот момент ещё существующую. Мы ввязались в войну, которая была нам попросту не нужна, но наш император считал по-другому, поэтому результатом является полный крах всей империи. К тому же я родился в обычной семье, то есть, никто из них не был грехом, а вот я стал вечным изъяном, меня боялись и проклинали, но я старался отвечать лишь любезностью и добротой, за что и поплатился. Когда вражеские войска захватили нас, то они полностью истребили всех местных жителей, а меня оставили трофеем. Мне страшно вспоминать ужасы, которые те творили надо мной, — по лицу Юнги потекли слёзы, которые тот спешно вытер, Чимин сел с ним на кровать и сильно обнял, он просил его не продолжать, ведь тому тяжело, но Юнги сказал, что так станет легче, поэтому продолжил, а Чимин весь рассказ держал его за руку и не отпускал. — Я терпел не только избиения, но и постоянное изнасилования. Я не хочу это говорить, но я рад, что Хосок расправился с каждым из них. Он случайно напал на их след, в результате чего истребил их всех и нашёл меня. Я был как бездомный котёнок: весь слабый, побитый, сломанный. А Хосок стал моим спасителем, он помог мне восстать.

***

Хосок минует горы трупов и осматривает повозки, заглядывает в шатры. Он точно знает, что чьё-то сердце ещё бьётся, и он не успокоится, пока не разыщет его и не натянет на свой меч. Ему удаётся распознать лёгкое всхлипывание в одном из шатров, поэтому он спешно туда направляется. Он входит во внутрь и видит ужасное зрелище. Хрупкий омега сидит полуголый на какой-то грязной подстилке и плачет. Хосок никогда не испытывал чувства сожаления к врагу, но почему-то этот комочек ему стало безумно жалко. Он откидывает свой меч в сторону и, в небольшую присядку, направляется к плачущему объекту. Чем ближе он подходит, тем яснее становится, что этот омега красив, но его смогли испортить, тот самый запретный плод вкусили. На нём много ран, следов от чужих рук, синяки, свежая кровь. Хосок хочет помочь. Помочь этому существу. Он становится перед ним на колени и протягивает руку, но омега даже головы не поднимает, а продолжает плакать, потом его руки приподнимаются, но не для того, чтобы вложить в хосокову ладонь. Неожиданно он начинает срывать с себя остатки одежды, вызывая у Хосока шок, он мгновенно его останавливает, тогда тот начинает истошно кричать и вырываться. Альфа не знает, что делать, поэтому просто притягивает к себе омегу и сжимается в своих грубых объятиях. — Не надо, пожалуйста… Это единственное, что тот ему сказал. Хосок не помнил, сколько просидел вот так с ним в обнимку, но его уже начали искать. Вдруг в шатёр заходит Дракен и удивляется увиденному. Хосок говорит, чтобы тот организовал тёплую повозку для этого омеги и приставил к нему охрану, которая пресекала все его попытки сбежать. Дракен кивает и выходит, а Хосок начинает укутывать омегу, как вдруг натыкается на метку. Не прост оказался плод, саму метку греха носит, но Хосоку было всё равно, так как главная его задача — помочь ему. Он бережно поднимает его и выносит. С тех пор Хосок понял, что настоящую красоту нужно спасать.

***

—…он привез меня к себе во дворец. Мне было очень страшно, потому что я не знал, что от него можно ожидать, поэтому так и боялся. Не случилось это и без конфликтов со стороны его гарема. На тот момент я, как и ты, не горел желанием становиться его, но шли месяца, потом года, и я привязался к нему, он никогда не делал мне больно, всегда принимал меня, всегда был рядом и утешал. Первые дни он сидел возле меня, потому что никому не доверял мой сон. И вот прошло несколько лет, но только недавно я смог его подпустить очень близко к себе, а результатом является мой живот, — теперь Юнги улыбается, он снял тяжёлый груз своего прошлого, рассказав обо всём Чимину, который восхищался стойкостью омеги, он бы тоже хотел иметь её, но пока всё шло негусто. — Поэтому ты не расстраивайся сильно, когда Хосок на тебя кричит. А вот если руку поднимет, то я позабочусь, чтобы она больше никогда не поднималась, — Чимин часто-часто кивает и накидывается с объятьями на Юнги, который с радостью их принимает и отдаёт ещё больше. Парни сидят ещё несколько часов вдвоём, их никто не отвлекает. Чимин рассказал о себе, о своём детстве, о родителях. Юнги пытался его поддержать и сказал, что новая обретённая семья попробует также оказывать ему любовь, на что тот отмахнулся и сказал, что Чон Чонгук любви не ведает. Когда их обоих начало клонить в сон, то Юнги решил пойти к себе и немного побубнеть на Хосока, который абсолютно точно ждёт его и не ложится спать. Чимин пожелал ему спокойной ночи и начал сам укладываться. Сегодня он смог узнать нового Юнги, его ужасную историю и воскрешение. Поистине стойкий омега, до которого Чимину ещё идти и идти. Он удобно располагается на кровати и удивляется, что к нему никто не наведался. Он засыпает, даже не думая о Монстре Чон Чонгуке. У него есть друг Юнги, которого тот будет беречь и тоже защищать, как обязывался тот. Теперь у него есть несколько людей, которым можно доверять. Но возможно ли это?